Двенадцать

Выслушав какие-то совершенно тупые обвинения в свою сторону, Итеру удалось кое-как откреститься от придурка Лини с помощью стандартных фраз и давлением на жалость. Подумаешь, не пошел вместе с ним? Какого черта он сделал из этого трагедию? Итеру и не надо было идти в бар. На самом деле, его раздражает тамошняя атмосфера. Все эти косые взгляды и язвительные фразы Скарамуччи. От одних только воспоминаний по коже бегут мурашки. Единственное, в том баре неплохая выпивка и очень легко найти секс на одну ночь. К сожалению, с удовлетворением низменных потребностей придется повременить. Раз он сам запер себя в одной клетке с Лини, будет идиотством изменять прямо у него на глазах. Хотя Итер не видит в этом ничего такого. Все же они не встречаются на самом деле, Лини ему нужен только для отвода глаз, и чтобы мерзкие, конкретные омеги поняли, что его совершенно к ним не тянет и не будет тянуть ни под каким предлогом. В этом и был его план. Бросить в глаза Альбедо песок, чтобы тот даже не смел помыслить о том, что между ними может что-то быть. Не может. Никогда. Итер даже представлять это не хочет, иначе его стошнит. Играя в какую-то совершенно неинтересную игру, чтобы убить время, Итер краем уха улавливает звук захлопывающейся двери и, закатив глаза, бросает мобильник на кровать, выдвигаясь прочь из комнаты, чтобы встретить сестру. Не то, чтобы это было его прямой обязанностью, просто он понимает, что недавним своим поведением мог сильно ее расстроить, а этого Итеру не хотелось бы. Люмин единственная, кто всегда остается на его стороне. Такие связи нельзя терять ни в коем случае. Люмин была подавлена. Все это время они с Линетт сидели на лавочке в парке недалеко и все, что делала альфа — это практически молча вслушивалась в окружающую действительность. Говорила в основном Линетт. Хоть и мало. — Почему ты ничего ему не говоришь? — альфа вздрагивает, когда подруга открывает рот и задает этот страшный вопрос, который, как казалось девушке, она могла услышать только на страшном суде, — Он ведет себя отвратительно. — Есть…причина, — хрипло выдает Люмин, впиваясь взглядом в носок собственного кроссовка, упирающийся в землю. — Причина, — на выдохе произносит бета, — какая вообще должна быть причина, чтобы быть мудаком и тебя за это не осуждали? — Люмин не отвечает, — Ты мне не скажешь, — подводит черту Линетт. — Нет, — пауза, — не скажу. — Ну, — тянет подруга, — ладно. Я тебя предупредить хотела, — стоило Люмин услышать эти слова, как она отрывает взгляд от обуви и переводит тот на бету. Линетт не смотрит на нее в ответ. Она вообще, кажется, не смотри никуда, ее взгляд пустой и глядит будто сквозь пространство, — омега, из-за которого у Итера начался гон — мой друг, — Люмин издает потрясенный вздох, — и я не хочу, чтобы у него стало в жизни на одну проблему больше, — пауза, — прости, что говорю об этом, но твой брат — самое худшее, что с ним могло случиться. — Тот…блондин? — Линетт медленно моргает, поворачиваясь к подруге. — Альбедо, — Люмин кивает, — я могу вас познакомить, — сказав это, Линетт цыкает, — нет, — вздох, — ты альфа, не могу, — Люмин не понимает о чем она говорит, поэтому решает уточнить. — Ему не нравятся альфы? — У него сбитый цикл, — Альфа тут же понимающе мычит, коротко кивая. Это и правда небезопасно для парня, — поэтому… — Я поняла, — прерывает ее Люмин, дергая краешком губ в полуулыбке, — все хорошо, если тебе не сложно, передай ему, что я извиняюсь за своего брата, — Линетт не отвечает. И этим немного напрягает подругу, — Линетт, мне правда жаль. — Я знаю, — вздох, — меня немного раздражает, что тебе приходится разгребать все то, что натворил Итер. — Он мой брат, — слова выходят с легким свистом, — какой бы он ни был, — вздох, — он мой брат. Линетт может понять подругу, но лишь отчасти. Они с Лини тоже близнецы и их связь такая же крепкая, как и у Итера со своей сестрой, но тем не менее девушка прекрасно осознает, что проступки Лини — это дело самого Лини и она не обязана при первом же жалостливом взгляде лететь брату на выручку, как это делает Люмин. Возможно все дело в том, что между Люмин и Итером есть какой-то секрет. Нет, не так. У них точно есть что-то, о чем они не распространяются. Линетт поняла это еще в полицейском участке, когда Люмин так бурно среагировала на слова мужчины, выпалив, что Итер не преступник. Что-то произошло в прошлом. И это событие было настолько серьезным, что Люмин пришлось взять на себя роль своего старшего брата, хотя она младше Итера и не обязана была этого делать. Странные они, решает Линетт, но даже не порывается открыть рот и задать вопрос. У всех есть свои секреты. Люмин и Итер имеют полное право не разглашать свою тайну. Но Линетт жалко Люмин. Потому что по ней видно, что еще вот-вот и она выдохнется. Вся эта роль фальшивой старшей сестры слишком давит на ее хрупкие плечи. Смотреть, если честно, невыносимо. — Тот омега, — внезапно произносит Люмин, ужимаясь в плечах и поворачиваясь к подруге, — Альбедо, верно? — Линетт кивает, — Как думаешь, они могут… — Да, — обрывает ее на полуслове бета, горько усмехаясь, — из всего того, что мне рассказал Горо и что я видела своими глазами, могу сказать точно, — Линетт делает паузу и эта пауза предстает Люмин наставленным на нее дулом пистолета. А потом подруга жмет на курок, — с вероятностью девяносто процентов, они истинные. — Это… — кое-как выдавливает из себя Люмин. — Кошмар, я согласна, — Линетт внезапно встает со скамейки, оказываясь перед подругой, — поэтому прости, Люмин, но, даже если он твой брат, я не подпущу его к моему другу, — Люмин понимающе кивает, — он испортит ему жизнь, — пауза, — если она станет еще хуже, чем сейчас, боюсь я лишусь друга. — Линетт… — на выдохе зовет альфа, поднимая глаза на подругу, но упомянутая смотрит в свой телефон и не замечает, как глаза Люмин застилает предательская мокрая пелена. — Я пойду домой, — убрав телефон в карман, произносит бета, — скорее всего, наши идиоты опять что-то учудили. Лини до сих пор мне не позвонил и не написал, — девушка цыкает языком, — не нравится мне все это. Уходя, Линетт даже не оборачивает, прекрасно понимая, что оставляет подругу практически на краю пропасти. Люмин чувствует себя так, будто она падает, хотя она все еще сидит на скамейке и крепко держится за деревянные балки. Настолько крепко, что, кажется, оставляет себе несколько заноз на ладони. Какое-то время альфа сидит, уставившись в землю, и пытается успокоить бушующий ураган из самых разнообразных чувств внутри. Итер ее брат. Но он ведет себя просто ужасно, Линетт права. Люмин не может ничего с этим поделать, она просто-напросто не знает, что сказать или сделать, чтобы Итер прозрел и вернулся. Она хочет вернуть своего старшего брата, который гладил ее по голове и обещал, что будет защищать ее от всяких придурков. Хочет вернуть своего старшего брата, который не смотрел на омег так, будто они всего лишь кусок мяса, хочет вернуть своего старшего брата, который никогда никого не встречал, которого не обвиняли в том, что он не в силах был контролировать. Итеру было пятнадцать. Он не должен был взрослеть так рано, так быстро и взращивать эту ненависть в своем сердце. Итер не должен был прийти к выводу, что его ненавидит весь мир просто потому, что он альфа. Глубоко в душе, Люмин знает, больше, чем парней-омег, Итер ненавидит только самого себе. Того пятнадцатилетнего себя, который был совершенно беспомощен в той ситуации, в которой оказался. Люмин хочется плакать. Так сильно, что горло начинает болеть, а из легких испаряется весь кислород. Но она не делает этого, не плачет. Она медленно встает со скамьи, громко шмыгает носом и, повернувшись к выходу из парка, направляется домой. Как бы то ни было, в одном Люмин точно никогда не сомневалась. Каким бы засранцем не был Итер, она нужна ему, как поддержка. Потому что она его сестра. А он ее брат. И это единственное, что не изменилось. За это Люмин и будет держаться. За эту тоненькую, но очень прочную нить, связывающую их обоих. Вернувшись домой, альфа никак не ожидала, что брат выйдет из комнаты, чтобы встретить ее. Если честно, она вообще не думала, что тот окажется дома. Он же говорил, что пойдет к Лини. Тогда почему сейчас Итер дома и выглядит так, будто он слегка раздражен, но в общем и целом доволен? От той застывшей полуулыбки на лице парня Люмин становится немного не по себе. Она тут же вспоминает слова подруги о том, что их братья, скорее всего, совершили какую-то глупость. Люмин даже представить не может, что именно произошло. Но на всякий случай, чуть помедлив и сняв с себя куртку, повесив ее на свободный крючок, она решает поинтересоваться. — Ты разве не пошел к Лини? Итер даже не удивился этому вопросу. Он вообще никак на него не отреагировал. Просто на мгновение его глаза слегка прищурились, но уже спустя секунду безмятежно-напрягающее выражение лица появилось вновь. Люмин никогда не признается вслух, но, когда ее брат становится тихим, это пугает ее до дрожи в коленках. — Что-то не так? — еще раз пробует девушка завести диалог. На этот раз брат все-таки отвечает ей. Но это не те слова, которые она хотела бы услышать сейчас. — У меня есть план, — слова, сказанные холодным, безразличным тоном, буквально сквозили вот-вот состоявшейся победой. — План? — не понимает Люмин, снимая ботинки и убирая выбившуюся блондинистую прядь за ухо, чтобы та не перекрывала ей обзор. Расправившись с обувью, альфа направляется на кухню, чтобы найти что-то в холодильнике и попытаться заполнить душевную пустоту, растущую в геометрической прогрессии, хотя бы едой. Итер следует за ней, но на вопрос не отвечает. Найдя яблоко и откусив то, совершенно не почувствовав вкуса, Люмин продолжает, — Зачем тебе какой-то план? — Я встречаюсь с Лини, — яблоко выпадает из рук альфы и, стукнувшись об пол, прокатывается по нему несколько сантиментов, прежде чем быть остановленным ножкой от стула. Медленно, практически не дыша, Люмин поворачивает голову к брату и, не сдержавшись, хрипло сипит: — Что? — Не по-настоящему, — решает успокоить ее Итер, отмахиваясь от паники в глазах сестры, — это план. — Какой, к черту, план?! — на эмоциях выпаливает альфа, понимая, что, кажется, от услышанного у нее начинает кружиться голова. Что он несет? Что он, в конце концов, натворил?! — Итер, ты понимаешь, что натворил? — на это обвинение альфа лишь закатывает глаза, — Он влюблен в тебя! — И? — пожимает плечами брат, — Меня это должно волновать? — Люмин открывает и закрывает рот, словно рыба, которую резко выбросили из океана на сушу. Она не в силах вымолвить и слова, — Мне просто нужно было прикрытие, чтобы всякий сброд не пиздел, что я боюсь каких-то сраных омег. — Но это же правда! — Итер тяжело вздыхает, — Ты мог просто сказать, что… — Что?! — усмехается альфа и Люмин отшатывается, чувствуя, как воздух заполняет едкий, тяжелый запах феромона Итера, — Что я, блять, должен им сказать? Что меня в дрожь бросает, когда я вижу парней-омег? Ты, нахуй, представляешь, как это будет звучать? Я — альфа, Люмин! Я не должен бояться их! — Итер, — сделав резкий выпад в сторону, сестра дотрагивается до плеча Итера, будто это может его успокоить, — они твои друзья, — в ответ мертвая тишина, — даже если ты говоришь обратное, ты все равно зачем-то хочешь казаться лучше перед ними. Не надо, пожалуйста. То, что ты сейчас делаешь — неправильно. — Неправильно? Неправильно было нападать на меня, — чуть ли не загробным голосом парирует альфа, сбрасывая руку сестры со своего плеча, — неправильно было выпускать столько феромона, что я чуть не задохнулся, — продолжает парень, а у Люмин намокают глаза, когда она видит, как шея брата покрывается мурашками, а плечи напрягаются, — неправильно было обвинять меня в том, что я сделал, — пауза, — неправильно было, не разобравшись в ситуации, писать в моем деле, что я «неуправляемый» и «потенциально опасен для общества», — процедив эти слова сквозь стиснутые зубы, Итер поворачивается к сестре и горько улыбается, потянувшись к лицу девушки и стирая тонкую соленую дорожку, — неправильно было называть меня чудовищем, Люмин, — тихо произносит он, — а то, что я делаю — это просто защищаю себя. Все это неправильно. Вся ситуация. То, каким Итер стал — ужасно, но Люмин, к своему сожалению, прекрасно может понять брата. От него отвернулись все, даже такие же альфы, как он. Что еще мог сделать пятнадцатилетний, преданный пацан? Только возвести вокруг себя стены и укреплять их каждый раз, когда думал, что они вот-вот рухнут. Люмин не сдерживается. Закрыв лицо руками, она громко всхлипывает, чувствуя, как ее всю разрывает изнутри от несправедливости. Если бы она заметила состояние своего брата раньше, если бы вовремя приложила усилия, ее Итер не стал бы таким. Но уже поздно. Фраза «лучше поздно, чем никогда» не действительна. Итер вырос и теперь будет становиться только хуже, будет сам себя разрушать, пока окончательно не упадет в бездну из страданий, которые сам причинил и которые однажды причинили ему. Он не отступится. Потому что, сделав шаг, все, что остается позади альфы — он сжигает дотла. Пока сестра льет горькие слезы, Итер молча смотрит на то, как она дрожит всем телом и не может даже пошевелиться. Он чувствует, как внутри него что-то ломается, но не придает этому совершенно никакого значения. Он не утешает ее, не обнимает и не извиняется. Он просто молча ждет, пока Люмин выплакает все, что накопилось у нее за все эти дни и, когда альфа снова громко шмыгает носом, отнимая руки от лица, шумно выдыхает, снова открывая рот. — Ты же не отвернешься от меня? Люмин не знает, что должна ответить. Она вообще, если честно, больше не хочет разговаривать с братом. Не потому, что он стал ей противен, а потому что она не может сказать правду, при этом не ранив Итера. Все, что он делает, приносит ей невыносимую боль. Но он ее брат. И это перевешивает абсолютно все поступки, совершенные Итером. Каким бы он ни был, он все равно остается и останется ее самым любимым старшим братом. Но это невозможно. Невозможно разорвать себя надвое и соглашаться со всем, что он творит. Он уничтожает сам себя. И прекрасно знает об этом. Тем не менее, ему зачем-то нужна ее поддержка. Поддерживать разрушительный образ старшего брата? Люмин будет дурой, если сделает так. Это все равно что забить гвоздь в крышку гроба, а ведь она хочет обратного. Хочет вытащить Итера из могилы, что он сам выкопал, хочет обнять его и сказать, что у него всегда будет шанс на то, чтобы исправиться, что она примет его и будет помогать вернуться в нормальное, хорошее русло. Она не будет одной из тех, кому плевать на Итера. Никогда. — Итер, — из-за слез голос проседает, но Люмин все равно. Она собирается начать доносить до брата, что его поведение может стоить ему слишком многого, — если однажды ты совершишь что-то непростительное… — Люмин видит, как у Итера перехватывает дыхание. Она так же видит искорку страха в глазах альфы. Ей жаль. Ей так жаль за то, что она сейчас произнесет, но так надо. Иначе Итер сам себя закопает. Без чьей-либо помощи, — даже я не смогу остаться на твоей стороне, — и разворачивается, собираясь уйти к себе. Но прежде, чем альфа покидает кухню, она останавливается и тихо, так, что невозможно было расслышать, заканчивает, — прости, — после чего срывается на бег, исчезая в своей комнате. А Итер остается стоять на кухне с совершенно пустой головой и чернотой в душе, постепенно разливающейся по всему телу. Нет никак мыслей. Совершенно. Только гул в голове, ощущение чего-то неправильного и остатки морозного запаха на легких, которые, словно яд, парализуют, как бы давая понять, что, чтобы Итер не делал, он уже в ловушке. И ему не выбраться. Никак.