Двенадцать

Почему-то вокруг очень пусто. Пусто и серо. Немного холодно. Итер понимает, что сидит на чем-то бетонном, когда, опустив ладонь, кончики пальцев окрашиваются в серебристый из-за мелкой бетонной пыли. В глазах плывет, а легкие будто огнем горят. Каждый вздох приносит нестерпимую боль. Воспоминания идут урывками. Они сменяют друг друга настолько быстро, что альфе не удается сконцентрироваться даже на одном отрывке. Он вроде помнит, что произошло, но одновременно в этим не помнит вообще ничего. Голова раскалывается и гудит. Итер пытается встать с пола, но не получается. Из-за того, что мир вокруг кажется тусклым и кружится, чтобы сдвинуться на какой-то жалкий миллиметр нужно приложить титанические усилия, которых сейчас у альфы просто нет. В горле першит. Все из-за этого сраного Альбедо. Если бы не он, Итеру бы не пришлось забываться с помощью алкоголя, он бы не разозлился настолько, чтобы, заявившись в бар, раскрыть всем свою неприятную сущность, которую долгое время старался прятать. Самое мерзкое, что его раскрыл блядский Скарамучча. Еще и посмотрел на него таким взглядом, будто он мусор. Ну уж нет. Итер — альфа. Это он должен смотреть на него так, не наоборот. Блять, если бы он чувствовал себя хоть чуточку лучше, обязательно взял бы реванш. Блядский омега. Он еще у него попляшет. В то же время Люмин с Линетт пытались выведать у сотрудника полиции, как им забрать Итера из обезьянника, в который его посадили во избежание проблем. Девушки внимательно выслушали за что именно Итера повязали и были удивлены, но скорее для приличия, потому что обе прекрасно понимали, что такое поведение было лишь вопросом времени. Когда Линетт позвонила альфе и доложила, что тот наконец прозрел и его мечты о прекрасной омеге разрушились, Люмин была опустошена. Она предполагала, чем все это кончится, потому что отлично знала собственного брата. Была крохотная надежда на то, что Итер подумает головой перед тем, как делать, но она быстро умерла, даже не сумев укорениться в сознании. Итер— альфа с поздним гоном, вызванным сторонним вмешательством. Он агрессивен и неуправляем, если вовремя не предпринять меры и не усмирить его. Никто даже не пытался. Просто потому что не знали, чего ждать. Теперь знают. Но легче от этого не стало. — Нам нужно будет выплатить штраф? — спрашивает Люмин. В ответ мужчина в костюме полицейского удрученно вздыхает, — Сколько? — Я понимаю, вам хочется защитить брата, — девушка поджимает губы, стискивая ладони в кулаки. Кажется, она знает, какая реплика последует за этим, — но, поскольку это не первый прецедент вашего брата, связанный с омегой… — Мой брат не преступник! — вскочив со стула, восклицает девушка. Линетт, сидящая рядом, осторожно берет подругу за руку, усаживая обратно, — Тот случай был недоразумением. Итер тоже пострадал! — И тем не менее, — продолжает мужчина, — это не первый раз, когда он нападает на омегу. Знаете же поговорку? Первый раз — случайность, второй — совпадение, а третий… — Так как нам его забрать? — прерывает полицейского Линетт, видя, как у подруги напрягаются плечи. — Сегодня, — пауза, — никак. Он обязан остаться за решеткой, пока идет разбирательство. Люмин не знала, что делать. Слова полицейского буквально сочились логикой, но она не могла смотреть на своего брата за решеткой. К тому же, что бы Итер не натворил, сейчас он выглядел на редкость паршиво, даже хуже, чем когда недавно чуть не поднял на нее руку во время гона. Ее брату нужна помощь. Не психологическая, так по крайней мере медицинская, потому что даже отсюда Люмин может различить едва заметную морщину между бровей Итера, когда он все же попытался двинуться. Если она правильно помнит, официанту из бара пришлось нехило так приложить его табуреткой об голову, чтобы альфа потерял сознание. У него может быть сотрясение. Люмин чувствует, как все ее естество холодеет. Итер не самый хороший человек, но он ее брат и она не может так просто оставить его здесь, в месте, где его уже считают каким-то маргиналом. Очень хочется сейчас позвонить Аяке и пожаловаться, но Люмин понимает, что словами делу не поможешь и этот разговор может еще больше усугубить ее состояние. Тяжело вздохнув, девушка уже поднимается со стула, собираясь по крайней мере выйти на улицу и немного подышать, приведя мысли в порядок, но внезапно Линетт, сидящая рядом и до этого молчавшая все то время, пока Люмин всеми правдами и неправдами пыталась обелить имя брата, открывает рот и обращается к мужчине, который был уверен, что диалог окончен: — Вы говорите, что он должен остаться здесь до конца разбирательства, — не звучит как вопрос, поэтому полицейский ничего и не отвечает. Лишь поднимает глаза от нескольких исписанных листов и внимательно глядит на бету, на лице которой не дрогает ни единый мускул, — но это не логично, — Линетт стучит ногтями по деревянному столу, замолкая на несколько секунд, словно обдумывает что-то, — если у вас уже есть досье на него, то там ведь написано, что в таких ситуациях его стоит определить в ближайшую больницу, разве нет? — Люмин в шоке уставливается на подругу, не веря тому, что слышит. Линетт защищает ее брата? Почему? Он так плохо обращается с Лини, с самым дорогим и близким для нее человеком. И все равно, все равно она вспомнила то, о чем забыла Люмин, хотя это ее брат и она не должна была забывать такую важную деталь. — Слушайте… — хочет было прервать ее мужчина, но Линетт игнорирует его попытку и продолжает. — Вы же сами все видели, — голос девушки был пустым, но твердым. Она переводит взгляд со стола на полицейского и слегка щурится, — он не просто альфа. Он альфа с поздним гоном. Чем держать его тут и ждать, пока он придет в себя и начнет буянить, не лучше ли будет спихнуть эту проблему на других? — сделав паузу, Линетт мельком кивает на часы, висевшие на стене по правую сторону от беты, — Время уже позднее. Разве у вас нет того, кто ждет вас дома? — в ответ тишина, — Наверное, есть, — вздох, — а у него только Люмин, — Линетт коротко мотает головой, — мы заплатим, сколько потребуется. Время было позднее. И, наверное, это сыграло большую роль, чем слова Линетт, но в конечном счете мужчина согласился, после выплаченного штрафа с тремя нулями, выпустить Итера из обезьянника. Люмин чувствовала, что ее глаза намокают, когда, опустившись на колени рядом с ним, она позвала брата по имени и получила в ответ лишь слабый, болезненный стон. Ей хочется знать, что произошло. Почему Итер так напился? Почему сорвался? Почему вообще все происходит именно так? Линетт помогла подруге поднять альфу и вывести его из участка. Как только Итеру в нос ударил свежий воздух, головная боль, ноющая и пульсирующая в висках, усилилась. Было сложно даже удержаться на ногах, но мысль о том, что его держат девушки, настолько претила альфе, что он рыкнул, что может стоять на своих двоих, и чтобы те больше не смели к нему прикасаться. Тряхнув головой и пошатнувшись, Итер цедит сквозь зубы что-то нечленораздельное, отдаленно напоминающее нецензурную брань, и прикрывает глаза, зажмуривая их до звездочек, когда перед лицом само собой начинает вырисовываться образ Альбедо. Блять. Блядский омега, все, что произошло сегодня с Итером, целиком и полностью вина этой мрази. Порыв прямо сейчас сорваться с места, вернуться в бар и вернуть должок котенку останавливает Линетт. Она, как Итер и просил, не прикасается к нему, лишь выставляет ладонь вперед и холодным, учительским тоном, цедит сквозь стиснутые зубы: — Ты идешь домой. Слова беты Итер пропускает мимо ушей. Ему сейчас очень сложно концентрироваться на чем-то или ком-то из-за головной боли, поэтому он вбирает в будто бы горящие легкие побольше воздуха и, медленно взглянув за Линетт, натыкается на взгляд собственной сестры, в котором он отчетливо может прочитать жалость. Какая ирония судьбы. Однажды Итер уже видел такое выражение на лице Люмин. И тогда все тоже произошло из-за блядского омеги. Жизнь смеется над альфой или что? — Итер, — зовет бета, но он ее не слышит. Не потому, что не может, просто не хочет. Тем не менее, сделав полшага назад, Итер переводит взгляд на Линетт и в гудящей голове что-то щелкает. Возможно, сейчас единственный раз в жизни, когда он подумал о Лини не потому, что ему кто-то напомнил, а потому, что сам вспомнил про этого мальчишку. В голове внезапно вспыхнула идея. План, который поможет Итеру сгладить сегодняшний вечер и который должен помочь ему переубедить свидетелей в том, что они слышали. Это гениально. Итер — чертов гений. — Телефон, — внезапно произносит альфа и от того, сколько неприкрытого ликования Люмин слышит в голосе брата, ее передергивает. — Что? — Мой телефон, — Итер делает паузу, — где он? — Я не знаю, — честно отвечает девушка, — зачем он тебе? — Хочу позвонить Лини. — Нет, — жестко отрезает Линетт, угрожающе насупливаясь. Итер в ответ лишь усмехается, — прекрати измываться над ним. — Я? — наигранно-удивленно восклицает альфа, — Не было такого, — и, отмахнувшись, лезет в карман, надеясь найти мобильник там. Находит. И чувство победы над ситуацией практически затуманивает разум. Лини идиот. Даже если до этого он плакал ему в трубку, стоит альфе чуть надавить на жалость, как этот щенок все простит. Господи, он идеальное прикрытие. Почему Итер не додумался до этого сразу? Ах да, точно. Лини его бесит. Он чуть не забыл об этом. — Он тебе не ответит, — Итер уже набирает номер, когда Линетт произносит это. — Ответит, — смешок, — потому что я ему нравлюсь. Лини? — говорит он в трубку, слыша по голосу, что бета явно не ожидал такого позднего звонка от альфы, — Спишь? — на том конце, видимо, отвечают отрицательно, потому что на лице Итера появляется пугающая улыбка, а Линетт опускает руку, поворачиваясь к Люмин с немой злостью в глазах, — Я приду? Люмин открывает рот, чтобы что-то сказать, но Линетт останавливает ее одним коротким мотком головы. «Надоело», — изрекает бета, тяжело вздыхая, — «я ему не мама, а сестра», — пауза, — «пусть сам убедится, насколько твой брат мерзкий». Люмин задевают эти слова до глубины души. Настолько, что внутри девушки все холодеет и больше она не может вымолвить ни слова. Линетт права. То, во что превратился ее брат — мерзко. Но она любит его. Все еще любит, несмотря ни на что. — Линетт, прости, — тихо извиняется альфа, опуская голову. Какое-то время подруга смотрит на раскаивающуюся альфу и в конце концов, рвано выдохнув, приобнимает за плечи: — Все хорошо, Люмин, — так же тихо говорит она, чувствуя, как Люмин вздрагивает всем телом, а до ушей доносятся приглушенные всхлипы, — ты в этом не виновата, — пауза, — и мы все равно друзья. Люмин чувствует острую тупую боль, пронзающую все тело. Ей очень хочется сейчас позвонить Аяке и попросить, чтобы она приехала к ней. Ей хочется обнять девушку и, хотя бы на секундочку представить, что сегодняшнего вечера не существовало. Ей снова хочется вернуться на пять лет назад. Когда ее брат еще не был таким мудаком, как сейчас. Ей хочется предотвратить ту роковую встречу. Как жаль, что прошлое не обратить вспять. От этого так больно, что хочется плакать. Пока сестра разводила сырость на ровном месте, а ее подруга пыталась кое-как успокоить ее, стараясь убедить, что она ни в чем не виновата, Итеру удалось узнать у Лини, что он дома и что он спал, но, если альфа собирается к нему прийти, то он подождет. По голосу было не очень понятно расстроен бета или просто сонный, но не то, чтобы Итера это как-то волновало. У него появилась цель, и он придумал план. Если все сработает так, как нужно, его так называемые «друзья» не смогут даже рот открыть в его сторону, а Лини, наконец, прекратит пытаться испепелить его взглядом каждый раз, когда Итер будет кидать его ради добычи получше. Возможно, какое-то время придется повременить с жарким сексом на одну ночь. Жаль конечно, но что не сделаешь ради обеления собственной репутации, так? Так. Положив трубку, Итер поворачивается к девушкам и несколько минут ждет, пока его сестра прекратит реветь. Наверное, Итеру должно быть совестно. Хотя бы немного. Но сейчас, когда ему так хуево физически, он не может в полной мере прочувствовать все отчаяние своей сестренки. Ее слезы, правда, ощущаются как-то странно. Как будто в горле что-то першит. Возможно, это и есть та мифическая совесть, о которой Итеру постоянно талдычат. — Я к Лини, — объявляет он, когда Люмин наконец утирает последнюю партию слез и громко шмыгает носом, благодаря Линетт, подающую ей платок. — Фремине дома, — сухо произносит бета. — Я не собираюсь его трахать, — цыкает альфа, закатывая глаза. — Тогда зачем ты идешь к нему? — хмыкает Линетт, — Когда тебе от него нужно было что-то еще, кроме секса? Итер понимает, что она просто хочет его задеть, поэтому не ведется на провокацию. Вместо этого он подходит и якобы дружески кладет ладонь бете на плечо, сдавливая пальцы так сильно, что в висках стреляет, а Линетт вздрагивает. — А это уже не твое дело, — шипит альфа, тут же хмыкая, когда сестра спихивает его ладонь с плеча подруги. — Итер, тебе надо в больницу, — хрипло произносит Люмин, — у тебя может быть сотрясение. — Да? — скучающе тянет парень, — Ну и что? — Итер… — Все, — вздох, — ты мне надоела, — Люмин застывает, — устройте себе девичник или чем там обычно девчонки на ночевках занимаются, — язвит он, снова доставая мобильник, прикидывая через сколько его план придет в действие, — а я к Лини. — Ты вернешься домой? — с надеждой спрашивает Люмин. Итер задумывается. — Завтра, — и делает несколько шагов, отходя от девушек, — пока, — отсалютовав, альфа уходит в направлении дома близнецов-бет, чуть прихрамывая и пошатываясь. Каждый шаг отдает болью в груди, но это не страшно. Чем хуже он будет выглядеть, тем быстрее Лини сдастся и попадет в его ловушку. Итер реально гений, не иначе. Все произошло так, как Итер и планировал. Позвонив Лини заранее, он заставил его выйти на улицу и встретить его. Как только бета увидел, в каком именно Итер состоянии, он вмиг забыл о прошлых обидах и, словив альфу, когда он оступился, взволнованно начал расспрашивать что именно произошло и почему Итер выглядит так, будто его избили. Альфа не подтвердил его догадку, но и не опроверг. Сказал лишь, что произошла какая-то хрень и он так до конца и не понял, почему Казу-бро так на него сорвался. Наивный дурак Лини тут же поверил всему, что Итер ему уклончиво наплел и быстро закивал, когда альфа спросил, могут ли они поговорить у него в комнате. На самом деле, если так подумать, Лини — не самый плохой вариант. Он слепо влюблен в него, а еще он бета. Это значит: никаких запахов и никакой отвратительной, нежелательной беременности. Ну чудо, а не мальчик. У него есть все, что нужно Итеру, и так же отсутствует то, что так его раздражает. Так что терпеть Лини не такая уж идиотская затея. Итеру все еще было больно передвигаться, поэтому, когда они наконец оказались в комнате беты, он без особого труда, навалившись на парня, заставил их обоих оказаться на кровати. Альфа буквально слышал, как чертыхнулось сердце беты и это заставило его рассмеяться. Смущенный, Лини спрашивает в чем дело и, приподнявшись на кровати, замирает, стоит Итеру обвить его руками вокруг талии и прижаться носом к животу, жадно вбирая запах новых, недавно надетых вещей. Гораздо лучше, чем тот ядовитый холод, что застрял в легких и понемногу будто бы разъедает внутренности. Лини пахнет домом. В плане, порошком и чем-то теплым. Это естественный запах, такой, который можно почувствовать везде. Немного типично, но именно это Итеру и нужно. — Ты точно в порядке? — решает уточнить Лини, чувствуя беспокойство от такого поведения альфы. Он никогда не был с ним настолько прилипчивым и каким-то нежным. Как будто что-то не так. Но Лини никак не может понять, что именно. — Лини, — тихо зовет Итер, стараясь сделать голос как можно более виноватым, — за то, что случилось, когда у меня был гон… — слова застревают в горле, но альф понимает, что без них ничего не получится и поэтому, пересилив себя, все же выдавливает то, что, как ему казалось, никогда не скажет такому идиоту, как Лини, — прости, — бета совершенно по тупому экает, мелко вздрагивая всем телом, когда Итер поднимает на него голову и дергает уголками губ в грустной полуулыбке, — и за метку… — Ты с ним виделся? — внезапно спрашивает парень, в голове которого на секунду произошел проблеск сознания. Он не может чувствовать феромон, но он прекрасно помнил их предпоследний разговор и как Итер отзывался о том омеге, о котором мечтал весь свой гон, даже не подозревая о том, что он — парень. — Нет! — резко вскрикнув, Итер садится напротив беты и, заметив боль в его глазах, начинает злится, но вовремя ловит себя на этом и вновь возвращает себе маску раскаяния, — в плане…виделся, но… — И что? — Лини горько усмехается, — Зачем тебе тогда я? — Лини, — упомянутый мотает головой и шумно выдыхает, стоит Итеру приблизиться к его лицу и провести дрожащей холодной ладонью по щеке, — я уже говорил тебе, что ненавижу парней-омег. — Но к нему это не относится, так? — уйдя от прикосновения, горько усмехается бета. — С чего ты взял? — Итер вкладывает столько пренебрежения в этот вопрос, что его хватает для того, чтобы Лини усомнился в своих словах и прислушался к альфе. Какой он все-таки простой, слов нет. Дурак дураком, — Не имеет никакого значения, что мой гон начался из-за этой мерзости, — Лини не отвечает, — это ничего не значит. — Нет, значит, — настаивает бета, — тебе было насрать на меня, — сделав паузу, он возвращает взгляд на Итера и тем самым делает огромную ошибку, потому что то, каким взглядом альфа смотрел на него, оказалось достаточно, чтобы Лини самолично разрушил стену, которую только что чуть не построил, и впустил его обратно к себе в душу, — правда не значит? — Лини, мне жаль, что я так поступил с тобой, — серьезно произносит альфа, — мне снесло голову и я понимаю, что поступил, как последний долбоеб, — раздраженный вздох, — еще и обидел тебя, бля… Лини не очень понимает, что происходит с Итером и почему тот впервые в жизни извиняется перед ним, но глядя четко парню в лицо, он может с твердой уверенностью сказать, что все то, что альфа говорит — правда. Ему действительно херово из-за того, как он поступил с ним. У Лини кружится голова от одного осознания, что его мечты могут стать реальностью. Те самые мечты, которые чуть было не умерли, когда Итер позвонил ему и спросил о том омеге. Внезапно Лини понимает. Он чуть было не опустил руки, даже толком не разобравшись в ситуации. Конечно Итеру будет плевать на того омегу. Несмотря ни на что, Итер остается Итером. Его ненависть к парням-омегам слишком сильна для того, чтобы изменить свое решение за один день. Да, его гон был спровоцирован именно омегой мужского пола, но это не значит ровным счетом ничего. В конце концов, он извинился перед ним. Такое чувство, будто все раны на сердце, оставленные годами холодным отношением к себе, стали заживать. Еще немного и Лини позорно расплачется от того, насколько тепло стало в груди, после услышанных слов. Значит, он не безразличен Итеру. Невероятно. Это похоже на сон. Итер терпеливо ждет, пока Лини закончит пребывать в собственных фантазиях. Пока бета не видит, Итер нервно осматривает комнату парня, в голове перебирая придуманные в пути фразы и выбирая, какую из них стоит выпалить следующей, чтобы этот мальчишка окончательно потерял голову и самолично захлопнул за собой ловушку собственными руками. Подождав еще с мгновение и поняв, что, если они так и будут молчать, Лини просто продолжит мечтать, Итер опускает ладонь на плечо бете, как бы невзначай касаясь кончиками пальцев обмотанной шеи. Интересно, насколько это больно, когда альфа впивается клыками в шею бете? Ему-то, по факту, плевать, но вот для Лини это могло стать самой настоящей травмой. — Болит? — Ам… — резко отвиснув, Лини вылупляет глаза на Итера, мечась ими по лицу альфы, — немного, — смущенно сознается он, опустив взгляд, — но я в порядке, — Лини смеется так, будто вся та боль, что Итер причинил ему, больше не имеет совершенно никакого значения, — хоть я и не омега, но… — Это хорошо, — перебивает его Итер, натягивая доброжелательную улыбку, — очень хорошо, что ты не омега. — Угу… Еще какое-то время они сидят молча. Лини пытается собрать в кучку разбежавшиеся кто куда мысли, когда как Итер морально готовится к тому, что собирается сказать. Блять, это не должно стать проблемой, но все равно немного нервно. В первую очередь он делает это для себя. Если не Лини, то ему никто не поможет забыть этого Альбедо. Его взгляд, с ноткой страха и интереса, до сих пор вызывает какое-то странно чувство внутри. Легкие горят. Был бы он девушкой…Нет, стоп. Даже думать об этом мерзко. — Но я ведь альфа, — Лини вздрагивает, не понимая, но предвещая, к чему в итоге приведет этот диалог. Задержав дыхание на несколько секунд, он неуверенно кивает, чувствуя, как по всему телу бегут мурашки от нетерпения, — значит, это все равно метка, — сердце беты пропускает удар и больно ударяется о ребра. Он же…он это серьезно..? — И…и чт-то? — запинаясь, вопрошает Лини, — Собираешься взять ответственность? — и прежде, чем до Лини доходит, что Итер и ответственность — понятия кардинально противоположные друг другу, альфа уже кивает, отгоняя остатки здравых мыслей, — Ты это серьезно? — неверяще произносит Лини, осознавая, что плачет, лишь когда Итер стирает одну из соленых дорожек с его щеки, нервно усмехаясь. — Мы можем попробовать. — Правда? — Итер снова кивает, — Ты не шутишь? — Я похож на клоуна? — цыкнув, Итер отстраняет ладонь от лица беты и, пока тот занят шоком от того, что услышал, незаметно вытирает ладонь о домашнюю футболку парня, — Лини, — вновь зовет он. В ответ робкое «да?», от которого к горлу альфы внезапно подступила тошнота, — могу я быть твоим альфой? План срабатывает просто на ура. Этот дурак от счастья бросается к Итеру на шею, обнимая так крепко, что у Итера практически кончается воздух. Он отвечает на объятие и надеется, что Лини будет слишком увлечен началом их «отношений», чтобы заметить, что он не вкладывает в них положенную силу. Пока бета, расчувствовавшись, пускал слюни ему на плечо, Итер безэмоционально смотрел в стену напротив, раздумывая о том, что ему теперь делать дальше. Одно он знает точно. И от этого знания у Итера невольно появляется ухмылка. Теперь никто не сможет уличить его в том, что он сошел с ума из-за какого-то там омеги. Это просто были инстинкты. Вот, он встречается с Лини, а это значит, что его совершено не интересует Альбедо ни в каком плане. И ощущение чужого взгляда тоже скоро пройдет. Итеру не нравятся омеги-парни. И он готов на все, чтобы доказать это и себе самому, и всему миру в частности. Он даже пошел на жертвы ради этого. Этот шаг ведь должен ему воздастся, правда? Никаких парней-омег, он лучше будет терпеть это сопливое нечто в виде Лини, чем еще раз подумает о том, насколько магнетические были глаза у Альбедо. Так, стоп. Пора выбросить этого сраного омегу из головы. Иначе его вдвойне тошнить начнет. Ну и морока, пиздец.