Двенадцать

Ковра у Скары, конечно, не было, но отказываться от своих слов, когда вы уже стоите у двери было глупо, поэтому, сжав всю оставшуюся у него смелости в кулаках, он все-таки впускает Кадзуху внутрь, немного успокаиваясь, когда понимает, что альфе неловко примерно настолько же, насколько и ему самому. Даже если слова про обращение были ложью, Каэдэхаре явно было дискомфортно в липкой, пропахшей алкоголем одежде, поэтому первым делом Скара предложил ему принять душ, забыв сказать о том, что у него, вообще-то есть счета и, если сумма за воду превысит его обычную норму, он взвоет. На этот раз он закроет на это глаза, все же ситуация была из рядя вон выходящая и сейчас было не время беспокоиться о каких-то деньгах, которых у Скары было не так много. Потупив какое-то время, Кадзуха сначала отказывается, говоря, что может просто ополоснуться в раковине, а одежду снять, но вовремя замечает, как после этих слов уши его котенка вздрогнули, а шея покрылась румянцем. Не став накалять обстановку еще больше, альфа отправился в душ, удивляясь, когда обнаружил, что тот находится за обычной шторкой, что и разъединяет ванную комнату от основной части квартиры. Он хотел было спросить у Скары почему так, но не решился. Что-то в воздухе явно намекало волку на то, что рот лучше не открывать. С этими мыслями он зашторился и, стянув с себя одежду, нырнул под чуть теплые редкие струи. Как-только в квартире наступила тишина, нарушаемая лишь всплесками воды, Скара, помявшись немного у дивана, обернулся, чтобы, дотянувшись до шкафа, проверить тот на наличие одежды, что подошла бы альфе. С футболкой проблем не возникло, поскольку Куникудзуши чаще всего берет себе вещи на размер или два больше, а вот со штанами возник затык. Кадзуха был выше Скары и, скорее всего, все его штаны будут сидеть на нем смешно. Единственные штаны, в которых омега спал и те были ему велики настолько, что он каждое утро спотыкался о них, были выкинуты еще месяц назад, поскольку начали разваливаться. Ну, им было уже лет пять, и они были самым наглым способом стащены у какого-то пацана в приюте, так что не очень жалко. Хотя сейчас они были бы в тему. Впрочем, у альфы все равно нет выбора. Если он хочет остаться на ночь здесь, ему придется смириться со своим странным внешним видом. Достав одежду и аккуратно сложив ее в стопку, Скара, потянувшись на носочках, достает с верхней полки запечатанное полотенце, которое он ухватил на распродаже, когда только переехал в этот район. Он живет один и в гости к нему никто не заходит, поэтому полотенце так и осталось запакованным. Вытащив его из обертки, Скара сминает в пальцах мягкую ткань и хмыкает. Кадзухе повезло, что у него не совсем испортилось настроение после словесной перепалки с Итером, а иначе несчастному волку пришлось бы вытираться вафельным полотенцем, которым Скара вытирает посуду. Усмехнувшись собственным мыслям, Скара берет небольшую табуретку в одну руку, а в другу все то, что достал и подходит к шторе, разделяющей его и Кадзуху. — Кадзуха, — зовет он, надеясь, что его голос не пропадет за толщей воды. Шум становится тише, видимо Каэдэхара уменьшил напор воды, чтобы расслышать его. — М? Чего? — Я оставлю вещи и полотенце вот тут, — ткнув пальцем в шторину на уровне поставленной табуретки, Скара ждет хоть какого-то ответа, но альфа молчит, — понятно где? — А, — чуть заторможено выдает альфа, — да, — пауза, — хорошо, спасибо. Голос у него был какой-то странный, слегка потерянный, но Скара решил, что, если он будет заострять свое внимание на Кадзухе каждый раз, когда он говорит что-то странное или делает что-то тупое, то все его мысли будут заняты одним лишь альфой, а от этого Скаре стало как-то не по себе. Он хотел попросить Кадзуху не задерживаться, но в последний момент передумал. Чем дольше Каэдэхара пробудет в душе, тем меньше они будут разговаривать и раньше лягут спать. Не стоит подгонять его, Скаре и так все еще неловко от того, что он у него дома. Пока его пара пытался смыть с себя остатки сегодняшнего вечера, Скара, упав на кровать лицом вверх, впился глазами в пошарпанный потолок и резко выдохнул. Делать все равно нечего, а из-за Итера адреналин у него в крови подскочил до каких-то немыслимых вершин и теперь, даже при всем желании, заснуть или хотя бы задремать на пару часиков Куникудзуши не сможет. Что же все-таки произошло с этим придурком, что он так взъелся на него? Сколько Скарамучча знает Итера, он никогда не любил омег. Нет, не так. Он не любил парней-омег и не скрывал этого. По началу Скара думал, что он просто конченный, напридумавший себе в голове невесть что и верящий в это. Ну как Лини, например. Или, допустим, может у него были отношения и его бросили. Чаще всего альфы начинают поносить омег на чем свет стоит именно по этой причине. Но сегодня все его догадки пошли крахом, потому что Итер в действительности не ненавидит омег, а боится их. Скара хмурится. Как он вообще может их бояться, они же даже слабее бет. Ну, кроме Венти. Венти почему-то слишком сильный для омеги. Скара долго думал над причиной, почему Итер может их бояться, но почему-то в голову ничего путного не приходило. Нет, правда, Скара не может даже придумать мало-мальски нормальную причину, почему такой альфа, как Итер, может бледнеть от страха перед омегами. Может, между ним и каким-то парнем-омегой что-то произошло? В смысле, Скара очень смутно может себе представить, что альфа не смог бы успокоить омегу в гневе, например, своими феромонами. Все это звучит как бред. Да и выглядит, если честно, так же. Не мог же на него напасть омега, правильно? Это звучит даже еще более абсурдно, чем все то, о чем он думал раньше. Цирк какой-то, у Скарамуччи не осталось ни единой идеи. Нужно просто перестать об этом думать, а то голова разболится от бесполезных мыслей, а она у Скары и так немного гудит. Как бы Скара не старался, очистить мысли почему-то не получалось. Перед глазами все время возникало посеревшее от страха лицо Итера, когда Скарамучча озвучил то, что альфа, видимо, намеревался скрыть до самой своей смерти. Он действительно его боялся в тот момент, хах. Но это не помешало ему попытаться ударить его. Наверное, это было бы больно. Хорошо, что рядом был Кадзуха, вряд ли Скаре удалось бы воспользоваться своими кошачьими навыками побега в тот момент. Кстати о Кадзухе. Перевернувшись на живот, Скара зацепляется краем глаза за подрагивающий край шторы и неосознанно сглатывает. Правда ли все будет в порядке, если он оставит его у себя на ночь? Куда делся весь его страх перед ним? Он все еще тот Кадзуха, каким был раньше. Он альфа и волк. А, ну еще он его пара и, видимо, поэтому у Скары пропало то самое чувство страха за свою жизнь, какое он испытывал, когда Каэдэхара оказывался рядом. Дело в этом, наверное. Не то, чтобы это совсем его не парило, просто, как ему кажется, это самое меньшее зло из всех, что происходили в жизни омеги. Он вырос в приюте. Сколько себя помнит, Скара выживал, как мог, воруя по ночам резиновую еду в столовке, задирая тех, кто слабее, чтобы старшие не переключились на него, кутаясь в холодную простынь зимой, когда его наказывали и приходилось спать на улице. Да, наверное, то, что его пара альфа-волк — не самое страшное. По крайней мере, вряд ли Кадзуха будет пытаться поджечь ему волосы, выбить глаза или запрет в подвале, чтобы не видеть его лицо, как это сделала биологическая мать, когда он нашел ее. Несмотря на то, что у Каэдэхары явно не все дома и тараканов в голове примерно столько же, сколько у среднестатистического сумасшедшего, он не кажется опасным. Да, он волк и в своей животной форме сильнее Скары раз в десять, но все равно. Если однажды Кадзуха поедет головой и оторвет ему руку, Скара не удивится. Надо бы поискать в интернете, забавы ради, что вообще из себя представляют волки. Особенно больные на голову. Для собственного спокойствия и безопасности. И нужно найти ошейник, который Скара носил в приюте после того, как его вторичный пол дал о себе знать. Руку, конечно, будет жалко, но вот свою шею он Кадзухе не даст. По крайней мере, не в ближайшее время. Не то, чтобы он ему совсем не доверял…хотя да, пока довериться ему полностью Скара не может. Все эти мысли об альфе прерывает тишина, повисшая в воздухе. Кадзуха выключил воду и теперь Скара четко может расслышать собственное бешено колотящееся сердце. Неловко. С ума сойти от смущения можно, ужас какой-то. Не стоило вообще даже размышлять об этом, теперь у него вся голова забита альфой. Произошло то, чего он и боялся. Черт возьми. Стоило Кадзухе дернуть за штору, выходя из ванной, как Скара почувствовал, что, помимо грохочущего сердца у него еще и немеет затылок. Он же принес ему одежду, какого хрена этот придурок вытворяет, выходя из душа в одних штанах?! И не то, чтобы Скаре не понравилось то, что он увидел, наоборот, это настолько его поразило, что, забыв о том, что между ними вообще-то максимум два шага, Куникудзуши сел на диване, подогнув ноги под себя и чуть прищурился, пытаясь понять почему тело его альфы такое горячее и чью кровь он пьет, чтобы выглядеть, как древнегреческий бог. Нет, серьезно, у Скары возникают вопросы. Кадзуха не похож на того, кто будет заниматься спортом. Тогда откуда эти крепкие мышцы на животе с рельефом кубиков, откуда такие накачанные руки и косые мышцы, конец которых игриво прячется за принесенными Скарамуччей штанами. Что за…почему, блять, он выглядит так ахуенно без одежды?! — Я принес тебе футболку, — кое-как заставив себя сказать эти слова, Скара поднимается с дивана и делает несколько шагов назад, надеясь, что плохое освещение скроет это тело от его глаз. Не помогает. Твою мать. — М? — Кадзуха вытирает голову накинутым на плечи полотенцем и, кажется, только сейчас понимает, как именно вышел из ванной, где он находится, и кто рядом, — А, — опустив руку, альфа оборачивается на брошенную и забытую всеми футболку, что все еще лежала на табуретке и уже тянется за ней, как с его волос капает несколько капель и, проделав пусть от ключиц до пупка, растворяются в мягкой ткани штанов. Скара задыхается. Единственное, что спасает его от полного отключение самоконтроля — неисчисляемое количество шрамов на теле альфы. Он же регенерирует. Тогда откуда эти глубокие рваные раны? — Волосы мокрые, — произносит парень, заставляя омегу отвлечься от собственных мыслей, — пусть подсохнут, иначе футболка тоже будет мокрая. Логично. Но у Скары не хватит сил смотреть на это полураздетое чудо в своей квартире и ничего с этим не сделать. Волосы альфы тяжелым пластом лежат на плечах и выглядят густыми, так что, наверное, сохнуть будут долго. Пока они высохнут, Скара сделает что-то неприличное, а потом оторвет себе голову и выбросит на ближайшую помойку. — Плевать, — топорно произносит омега, складывая руки на груди, — я все равно собирался ее выкинуть потом, — пауза, — так что надевай и не беси меня. Спрятав усмешку за практически покорным угуканьем, Кадзуха все же надевает футболку, оставляя полотенце лежать на плечах, чтобы вода с волос капала на него, а не на одежду. Из-за того, что они являются истинной парой и Скара все еще не укушен, Кадзуха прекрасно может ощутить на себе все то, что испытывает его котенок в этот момент. Хоть на альфах психологическое состояние омег не так сильно сказывается, как наоборот, но все равно. Если Кадзуха будет нервничать, Скару, наверное, начнет тошнить, а вот если Скара, как сейчас, будет сбит с толку и смущен до предела, то все, что почувствует Каэдэхара — это лишь зуд в области груди и легкое покалывание на кончиках пальцев. И все равно, даже такая мелочь заставляет сердце затрепетать. Это значит, что не один Кадзуха испытывает противоречивые чувства. Здорово. Тишина, повисшая между ними, была недолгой. Как только Кадзуха укрыл свое отвлекающее от разумных мыслей тело, Скара с облегчением выдохнул и, дернув головой в сторону, заприметил холодильник. Он обычно не есть перед сном, потому что с утра опухает лицо, да и к тому же его до сих пор слегка мутит, но Кадзуха, наверное, голодный. Он же волк, да? Волки едят гораздо больше, чем коты. По крайней мере, омеге так кажется. — Есть хочешь? — Ты не голодный? Оба застывают, когда, произнеся эти слова одновременно, встречаются взглядами и тут же отводят глаза в разные стороны. Неловкости стало только больше. — Не особо, — прокашлявшись, отвечает Скарамучча, но его живот предательски урчит, выдавая его с потрохами. Так значит, тошнило его от голода. М-да. — Я открою холодильник? — вопрошает Кадзуха, смущенно почесывая затылок. Скара вздыхает, наконец возвращая взгляд на альфу. Он вообще в курсе, что его хвост размахивает из стороны в сторону, как ненормальный? Идиот, лучше бы он научился скрывать свои чувства, а не занимался тем, что пытался покончить с собой. Придурок. — Хватит спрашивать, — плюхнувшись обратно на диван, отвечает омега, тяжело вздыхая. В голове что-то щелкает, и он резко поднимает голову, уставливаясь на альфу. Вспомнив кое-что странное, Скара задумчиво хмыкает, пытаясь понять, как лучше спросить у Кадзухи, чтобы тот не смог увернуться от ответа. Вряд ли это что-то страшное, просто Скаре захотелось убедиться, что то, что тогда произошло в баре, ему не показалось и его догадка верна. Открыв холодильник, Кадзуха с удручением понимает, что то, что там нет мертвой мыши — настоящее чудо. Да, днем там тоже было не особо густо и ему пришлось готовить из того, что было под рукой, но, кажется, он использовал последние более-менее съедобные продукты и теперь не может ничего придумать из того, что осталось. Не предлагать же котенку пожевать пожухлый салат, верно? — Скар, — в ответ мычание, — тут почти пусто. — Хм, — Кадзуха хлопает дверцей, оборачиваясь на омегу. Всерьез о чем-то думая, он его, видимо, не услышал, а ответил чисто на автомате. Постояв так секунд десять, Кадзуха решает, что надо как-то выводить его из этого состояния. — Скар, — вздрогнув, когда его плеча касается чужая горячая ладонь, Куникудзуши теряет мысль, которую раздумывал и вылупляется на альфу слегка остекленевшими глазами. — Чего? — В холодильнике пусто, — повторяет он, убирая руку с плеча котенка. — Значит, — тянет омега, — надо идти в магазин, — и уже хочет было встать, чтобы выйти из дома и подышать свежим воздухом, а заодно забрести в круглосуточный неподалеку и найти хоть что-нибудь пожевать, как его останавливают, мягким нажатием на плечи заставляя сесть обратно. — Я закажу доставку. — Магазин в пяти минутах, — парирует котенок, но почему-то не получается сделать голос недовольным. Возможно, дело в Кадзухе, который до сих пор не убрал свои руки и его пальцы слегка сжимают плечи. Жарко. — Тебя до сих пор трясет, — подавив в себе возмущенный вздох, Скара закатывает глаза, уже собираясь сказать, что это ничего не значит, но не успевает, поскольку теплые ладони вновь отстраняются, а альфа оказывается прямо перед ним, присев на корточки. — Твое хобби — сидеть у меня в ногах, или что? — ворчит Куникудзуши, игнорируя дрожь, что прошлась по спине и остановилась где-то в районе шеи. — Возможно, — смеется альфа, улыбаясь краешком губ, — не ходи никуда, — и чуть помедлив добавляет, тихо и практически севшим голосом, — там могут быть альфы, я переживаю. «Единственный альфа, которого мне стоит опасаться — это ты» — думает про себя Скарамучча, но вслух, конечно же, не произносит. — Я не боюсь альф, — Кадзуха хмурится. — Скар. В ответ вздох. — Ты не отстанешь от меня, да? — кивок, — хорошо, я никуда не пойду, — увидев расплывающуюся улыбку на лице напротив, Скара не может не цыкнуть, когда в голове проносится дурацкое «мило», — я не ем горячее, — снова кивок, — и встань уже, иначе я буду использовать тебя как подставку для ног, — пауза, — придурок. Не то, чтобы Кадзуха был против. Скорее наоборот. Скара, наверное, даже не понял, насколько двусмысленны его слова и действия. Потому что, хоть его тон и был раздраженным, его уши нервно подергивались, из-за чего весь его неприступный образ разбивался в щепки. Этот котенок даже не понимает, насколько он очаровательный на самом деле. Просто прелесть. К сожалению, в выборе перекуса на ночь Скара оказался на редкость привередливым. Кадзухе пришлось попотеть, чтобы найти что-то легкое и не жирное, но в то же время теплое, чтобы его котенка все устраивало. Доставку они заказали к бару, поскольку место, в котором Скара жил, не значилось на карте как жилое помещение. Оставив котенка разбираться с посудой, Кадзуха накинул на себя рубашку, которую Скара ему дал, и вышел на улицу, чтобы встретить курьера. Ночь была холодная. Выдыхая клубы пара, Кадзуха слегка удивился тому, что еще пару часов назад погода была лишь слегка неприятной, а сейчас больше напоминала осеннюю. Он не чувствует холода, потому что температура его тела намного выше, чем у обычного человека, но он беспокоится насчет Скары. У кошек, вроде, тоже повышенная температура, да? Тогда почему его котенок до сих пор бледный, будто мерзнет? Все из-за Итера, решает альфа. Если бы этот придурок не стал распространять свои феромоны, Скаре не пришлось бы дышать им. Он бы не выглядел таким болезненным. Сжав руки в кулаки, Кадзуха делает несколько глубоких вдохов, а затем выдохов. Совесть грызет изнутри. Нужно было не давать Скаре даже подходить к этому утырку. Он виноват в том, что его котенок теперь страдает. Ну он и мудак. Пока Кадзуха ушел за едой, у Скары появилось пять или чуть больше минут на то, чтобы наконец осознать всю сложившуюся ситуацию и как следует покричать изнутри, потому что он, полный идиот, предложил парню, альфе, волку, которому он, блять, нравится, остаться на ночь в своей тесной и маленькой квартире, в котором для одного то места мало, а для двоих тем более. Стоя рядом со столом, на котором стояло две тарелки, Скара не сдерживается и, схватив себя за волосы, выдает протяжное «бля-я-я». Хорошо. Ладно. Допустим. Он принял Кадзуху, как свою пару, так? Так. Но на кой черт он привел его сюда? И даже не подумал на секунду о том, чтобы отказать ему. Блять. Кадзуха в его доме. Будет спать рядом с ним. Сука, он был в душе и Скара прекрасно смог разглядеть каждую капельку, что скатилась по его телу, когда он вышел. Он сходит с ума? Что он вообще творит? Мало просто свыкнуться с тем, что твоя пара — альфа-волк, надо же еще сохранять здравый рассудок. А Скара не может. Потому что, блять, если он признает, что ему нравится вот так вот находиться рядом с этим придурком, у него поедет крыша. Из-за Итера все его тело до сих пор дрожит, а горло слегка дерет, но, когда Кадзуха рядом, симптомы будто исчезают. Это пиздец. Это реально кромешный пиздец, где его здравый смысл, куда он исчез, почему в голове одна каша? Может…еще не поздно передумать? Кадзуха все равно на улице, если он закроет дверь и оставит его там, он ведь не будет всю ночь сидеть под дверью, правда? Скара закрывает лицо, заглушая тихий стон отчаяния. Блять, зная Кадзуху, он просидит всю ночь на улице, а утром скажет, что все в порядке и он не обиделся. И тогда Скара сам себя закопает, потому что чувствовать, как совесть медленно, но верно выгрызает из него куски хуже смерти. А что ему делать? Он реально оставит Кадзуху у себя? — Скар, — упомянутый вздрагивает, обвивая себя хвостом, когда Кадзуха возвращается с каким-то пакетом, от которого вкусно пахнет едой. Возможно дело было в том, что альфа вышел на улицу еще с мокрыми волосами, но теперь они слегка завились и распушились, а щеки покраснели. Наверное, начались холода, — не поможешь? Омега еще не закончил рефлексировать над ситуацией, поэтому был в каком-то смятении, когда забирал из рук Кадзухи пакет и ставил его на стол. Ну, может все не так плохо? Кадзуха ведь не нападает на него и не принуждает ни к чему. Они просто поедят и лягут спать, а утром Каэдэхаре придется вернуться домой и…и что? Наверное, не стоит думать об этом, от всех этих мыслей у Куникудзуши начинает болеть голова. — Ты в порядке? — Скара надеется, что это не он только что громко мяукнул от неожиданности, когда услышал этот вопрос, заданный прямо на ухо, но кроме него котов поблизости рядом нет и это печально. Дернув ушами и прижав их к голове, Скарамучча уставливается на руку Кадзухи, что оперлась о стол, поворачивает голову чуть вбок и встречается с горящими ярким золотом в чужих глазах. Кадзуха склоняет голову чуть вправо, задумчиво хмыкая, — у тебя лицо покраснело. — Отойди от меня, — сипит омега и Кадзуха тут же делает, как он просит. Сделав два шага назад, он убирает руки за спину и замолкает, словно ждет приказа или разрешения на то, чтобы двинуться, — мне не по себе, когда ты так близко. — Извини. Что-то явно не так. В смысле, со Скарой. В смысле, у него с головой, потому что от этого извинения лучше не стало, скорее наоборот. Не то, чтобы ему совсем не нравилось, когда Каэдэхара близко, просто каждый раз, когда между ними сокращается расстояние, сердце, будто с цепи сорвавшийся зверь, начинает метаться из стороны в сторону. Ему просто неловко от того, что альфа может услышать это. Слишком стыдно. Стоять столбом было не очень удобно, но как бы Кадзухе не хотелось двинуться, он не мог. В итоге ему так и пришлось стоять, пока Скара не мявкнул на него, чтобы тот помог с едой, иначе он выкинет его из дома и заставит спать на улице. На улице спать Каэдэхаре не хотелось, поэтому ему пришлось на свой страх и риск подойти к котенку ближе и помочь ему. Слава богу, на него не злились всерьез, иначе альфа убил бы себя, даже не раздумывая. Кадзуха волк, поэтому есть ему надо много и часто, так что себе он взял несколько стейков с салатом и черничный пирог, который, на самом деле, собирался оставить у Скары, чтобы тот хоть немного почувствовал сладости жизни. Его котенок ограничился куриным супом со сливками и, если бы честным, то выглядел он довольно мерзко, благо Скара был занят его поглощением и не заметил искру отвращения в глазах альфы. Даже предпочтения в еде у них разные. Логично, все же они разных видов, но все равно, пока не увидишь, не убедишься в этом. — Тебе действительно этого хватит? — пережевывая мясо и чувствуя на зубах легкий привкус крови, решает поинтересоваться Каэдэхара. Дожевав небольшой кусочек курицы, Скара сглатывает и, подперев щеку кулаком, угукает. — Я мало ем, — вздох, — этого для меня даже много. Доешь? У Кадзухи еще оставался стейк и пирог, а суп Скары не вызывал доверия, но он все же кивнул и, расправившись со своей едой, дохлебал остатки своего котенка. На вкус, как и на вид, мерзко. Наверное, дело в сливках. У Кадзухи даже живот забурлил, настолько его желудок был в шоке от того, что в него вообще попало. Наблюдая за нестерпимыми муками, что отражались на лице его альфы, пока он пытался совладать с эмоциями и одновременно с этим доесть несчастный суп, Скара не удержался от смешка. Это выглядело настолько нелепо и забавно, что у омеги заныло сердце. Мысль, еще недавно посетившая его, всплыла вновь. Кадзуха действительно ужасно милый. Особенно, когда пытается угодить ему. — Тебе все еще холодно? — Скарамучча даже не сразу понимает, что Кадзуха обращается к нему. Кажется, он слишком долго на него смотрел. Сложно оторваться от этого дурака, его лицо выдает столько забавных выражений. Скара был бы не против смотреть на него…хм…примерно всю жизнь? — Нет, — выдыхает омега, расслабленно улыбаясь, — это побочный эффект от чужих феромонов. Меня будет трясти до утра, — пауза, — мне не холодно на самом деле. — Точно? Скара угукает, протягивая свою ладонь. «Можешь дотронуться, у меня теплые руки» — предлагает он и практически прыскает со смеху, когда Кадзуха зависает, ошарашенный таким откровенным флиртом со стороны своего котенка. — Я…поверю на слово, — хрипит альфа, отставляя тарелку. Скара опускает руку, немного разочарованный тем, что Каэдэхара не поддался его настроению. Что ж, может чуть позже, кто знает, — поставить чайник? — Скара хмыкает. Наверное, ему никто не говорил, что переводить тему альфа не умеет вот вообще от слова совсем. Ничего не отвечая, Скара задумчиво мычит, всматриваясь в лицо Каэдэхары и, когда слышит нервное «у меня что-то на лице?», решает, что лучше момента убедиться в своей догадке, чем сейчас, ему вряд ли подвернется. — Волки же, по сути, все равно, что собаки? — Кадзуха хлопает глазами, выдавая потерянное «а?», — ну, — тянет омега, — Только больше. Разве нет? — Нет, — серьезно отвечает альфа, видя, как уши Скары заинтересованно встают торчком, — мы гораздо сильнее и кровожаднее, чем псы. И нам нужно иногда охотиться. — Ты охотишься? — воодушевляется котенок. Кадзуха медленно кивает, — И что? На луну тоже воешь? — Я могу выть и без луны. — Ого, — не удерживается от смешка Скара, — есть еще какие-то отличия? — Ты просто так спрашиваешь или тебе правда интересно? Чуть помедлив, Скара отвечает, понизив тон до шепота: — Мне правда интересно. — Мы не очень ладим с социумом, — Кадзуха произносит это с толикой сомнения, видя, как Скара нетерпеливо ерзает, — комфортнее всего нам в стае. И мы вернее, чем собаки. — В плане? — не понимает омега. — Ну, — тянет Кадзуха, — когда мы образовываем пару, мы остаемся верны ей до конца жизни, — Скара вздрагивает. Шея снова начала нагреваться, — у нас разная психология, наши виды отличаются. Так что собаки и волки не одно и то же. — А что насчет команд? — Кадзуха непонимающе хмурится. — Команд? — вторит он. — Угу. Собаки слушаются команд. А волки? — Нет. — Правда? — Кадзуха кивает. Скара молчит с секунд двадцать, после чего поднимает ладонь и, игриво усмехнувшись, произносит, — Дай лапу. Прежде, чем Кадзуха успел понять, что он делает, он уже поднял ладонь и вложил ее в руку котенка. Это прикосновение продлилось всего секунду, спустя которую альфа, выдернув собственную ладонь, раздраженно фыркает, игнорируя то, что после этого Скара впервые рассмеялся так громко, что у него аж слезы скопились в уголках глаз. — А говорил «нет», — сквозь смех пытается выдавить из себя омега, — тогда что это было? — Это другое, — недовольно отвечает альфа. — И чем же это отличается от обычных команд? — Тем, что это попросил ты, — резко затихнув, Скара замирает, словно Кадзуха сказал что-то невероятное. Альфа хмурится, продолжая, — я не могу сопротивляться, когда ты просишь меня что-то сделать. Это моя природа. Я — волк, а ты — моя пара. — Значит, — тянет Куникудзуши, — тогда в баре мне не показалось, что ты меня слушаешься? — Не показалось, — нехотя отвечает альфа, — мне самому это иногда не нравится, но я не могу с этим ничего поделать. Это мой инстинкт. Он нужен для того, чтобы я не пресекал границы дозволенного. Если я буду делать что-то, что тебе не понравится, можешь просто сказать мне выйти вон и я уйду. Я не смогу ослушаться тебя. И не хочу этого делать. — То-есть, — на выдохе произносит омега, чувствуя, как внутри у него все сжалось, — если я скажу тебе стоять на месте и ждать… — Я буду стоять на месте и ждать, пока ты не позовешь меня. — Казу… Невероятно. Скара чувствует, как помимо шеи, у него нагреваются еще и щеки. Ушки подрагивают, словно от нетерпения, а кончик хвоста нервно подергивается, в такт сбившемуся дыханию. Действительно невероятно. Еще недавно Скара подумал о том, что, наверное, то, что он принял Кадзуху, как своего партнера, для него самое меньшее из зол. Оказывается, для Кадзухи это тоже не совсем удобно. Он реально слушается его. Это и льстит, и настораживает одновременно. Мысли разбегаются кто куда. Хочется сказать так много, поднять вопрос о разрыве пары, но Скара не может выдавить из себя даже слово. Он просто…в шоке. В приятном шоке, что странно. Сколько он не видел пар из альф и омег, он никогда не слышал о том, чтобы главным был или была именно омега. Альфы по своей природе доминанты и в паре обычно они решают больше вопросов. Интересно, у них все наоборот потому что они на какой-то процент животные, или потому что они волк и кот? — Если это тебя напрягает, извини, — выдыхает альфа и Скара не может не вобрать в легкие побольше воздуха, услышав в голосе своей пары искреннее сожаление. Он действительно такой дурак. Почему он извиняется за то, что не способен контролировать? — Не напрягает, — качает головой Куникудзуши, — это вообще меня касается в последнюю очередь, — Кадзуха в непонимании выгибает бровь, — в смысле, тебя должно это парить намного больше. — Мне все равно, — ни секунды не сомневаясь, отвечает Каэдэхара, — мне абсолютно плевать, если другие альфы будут говорить, что я идиот, раз слушаюсь свою пару. В первую очередь я альфа-волк, а для нас служить своей паре — значит доказывать таким способом свою любовь. Я не стыжусь этого и никогда не буду. Для меня это…честь? — Кадзуха заканчивает с вопросительной интонацией, потому что, вынырнув из своих мыслей, чтобы закончить поток сознания, обнаруживает Скару справа от себя с каким-то странным интересом во взгляде, — Ч-что? — голос дрогает, когда ладонь его котенка ложится на бедро, а ушки дергаются, слегка прижимаясь к голове. — Я определенно точно смущен, — бурчит Скара, пряча взгляд, — и мне нужно время, чтобы осознать то, что ты сказал, — Кадзуха медленно кивает, — ну а пока…можно я тебя поглажу? — Каэдэхара дергается назад, навостряя уши. Скара криво улыбается, — Нельзя? — Сейчас? — в ответ кивок. — Твои глаза не горят, — вздох, — значит, ты в какой-то степени себя контролируешь, — Кадзухе нечего возразить, поэтому он молчит, — и я помню, что ты сказал, что твои уши чувствительны, поэтому я постараюсь быть аккуратным. — Котенок… — Ты уже меня гладил, — весомей аргумента просто не приведешь. Скара недовольно мявкает, — теперь моя очередь. — Я могу потерять контроль, — предупреждает Каэдэхара, а затем скулит, стоит Куникудзуши провести подушечками пальцев у основания его ушей. — Если ты укусишь меня, я позвоню в полицию. — А если… — На остальное мне плевать. Эти слова подействовали на Кадзуху, как красная тряпка на быка. Вряд ли они должны были звучать как призыв к действию, но стоило голосу котенка коснуться его ушей, как глаза тут же вспыхнули золотом, а руки потянулись к заветному дрожащему телу, чтобы притянуть к себе поближе. На секунду Скара замирает, когда его тянут на себя, заставляя поудобнее устроиться на чужих коленях, но так даже лучше. Так уши Кадзухи оказываются прямо перед его носом. Проведя пальцами по заостренным, треугольным ушкам, Скара радуется, когда те чуть дергаются, а сам Кадзуха шумно выдыхает, но не высказывается против. Значит все в порядке. Скара переживал, потому что не знал насколько те чувствительны, и боялся, что сделает Кадзухе больно, но, кажется, все идет хорошо. Пока альфа осторожно, преодолевая пальцами миллиметр за миллиметром, двигался вверх по чужим бедрам, Скарамучча игрался с его ушами, довольно ухмыляясь, когда, слегка подув в них, те двигаются сначала назад, а затем в сторону. — Не делай так, — ворчит альфа и, хотя его голос звучит ниже и глубже, чем обычно, он все равно остается мягким и нервным. Кажется, он в абсолютной власти Скары. Даже разозлиться на него как следует не может. Милашка. — Неприятно? — в ответ отрицательное мычание, — хорошо, больше не буду. Какое-то время Скара просто дразнил его, притрагиваясь к ушам лишь кончиками пальцев. Видимо, Кадзухе правда не нравится, когда трогают его уши. Даже если это Скара. Омега буквально чувствовал, как альфа замирал всем телом, когда он проводил пальцем по шерстке на ушах и задерживал дыхание, когда прикосновение смещалось к основанию. Это не так весело, как Скара себе представлял. В следующий раз он попросит Кадзуху дать себя погладить в форме волка. В прошлый раз он так и не смог понять насколько его альфа мягкий, а учитывая сколько на нем шерсти, он должен быть похож на большую плюшевую игрушку. Впрочем, на ушах шерстка оказалась жестковатой и короткой, немного щекотала ладонь, но в общем и целом было…неплохо? — Казу, — зовет он, слыша в ответ рваный вздох. Ладони альфы так и не могут решить стоит им нырнуть под футболку или остаться на бедрах. У него на лице прям целая дилемма. Дурачок, — дашь мне себя погладить в форме волка в следующий раз? Ойкнув, когда альфа внезапно поднимает на него голову, он встречается с горящими золотом глазами и практически полной потерей самоконтроля в них. Кадзуха впивается в его лицо ошалелым взглядом, видимо пытаясь понять послышалось ему только что или нет. Так они и сидят, глядя друг на друга, секунд двадцать. — Л-ладно? Глядя на это потерянное выражение лица, Скаре в голову пришла совершенно дурацкая, но интересная мысль. Он ерзает на коленях альфы, придвигаясь ближе, и довольно урчит, когда горячая ладонь парня все же смелеет и забирается к нему под футболку, осторожно касаясь обнаженного участка кожи. Скара вздрагивает от таких непривычных прикосновений, но, прислушавшись к себе, понимает, что совсем не против, поэтому не останавливает Кадзуху. Уши волка вновь подрагивают и Скара на секунду выпускает кончик языка, задерживая дыхание, прямо как кошка перед тем, как напасть на свою добычу. Приблизившись к уху волка, он трется об него кончиком носа, а когда Кадзуха замирает, не понимая, что творит его котенок, приоткрывает рот и совсем легонько кусает, урча, когда хватка волка становится грубее. Выпустив ухо изо рта, Скара дергает уголком губ в полуулыбке, видя, что у Кадзухи поплыл мозг от его действий. — Ты…только что? — Кусать тебя мне нравится больше, — Кадзуха задыхается. Испугавшись на мгновение, когда Каэдэхара внезапно подрывается с места с ним на руках, Скаре приходится обхватить альфу руками и ногами, чтобы не упасть окончательно. Он мяукает что-то нечленораздельное, но доходит до него, что, кажется, не стоило его дразнить так сильно, только когда собственная спина касается чего-то мягкого, а альфа нависает сверху, впиваясь в него обезумевшим взглядом. — Мне страшно, — практически одними губами выдает омега, собираясь уже извиниться перед своей парой, но это оказывается излишне. Только услышав это, Кадзуха отстраняется, тяжело и часто задышав. — Извини. — Ты…тоже можешь кусить меня за ухо, — предлагает Скара, буквально слыша, как у Каэдэхары мозг прекратил свою работоспособность и выдал ошибку. — Нет, — жестко отрезает альфа, — не буду, иначе мне башню сорвет. Скар, — в ответ мычание, — пожалуйста, не делай так больше, мне очень сложно сдерживать себя. — Хорошо, я… — какое-то время Скарамучча наблюдает за тем, как Кадзуха пытается успокоиться. Он то краснеет, то бледнеет, а хвост так сильно виляет из стороны в сторону, что Скаре становится прохладно от того порыва ветра, что он разносит по квартире. Он понимает, что сделал глупость, но зачем-то открывает рот и предлагает еще больший идиотизм, надеясь так успокоить своего альфу, — хочешь поцеловать меня? — А? — теперь лицо альфы сереет. Он вообще дышит? — Я просто… — резко мотнув головой, Скара с силой бьет себя по щекам, надеясь привести в чувства, — блять, я несу бред. — Котенок, — вмиг оказавшись на полу, Кадзуха округляет свои горящие глаза, забирая ладони Скарамуччи в плен своих дрожащих рук, — я тебя умоляю, думай перед тем, как говорить. Я не железный. Рваный вздох. — Мы уже пара, — Кадзуха замирает, — по крайней мере, на уровне инстинктов. Ты волк, да? — неуверенный кивок, — и для тебя я много значу, как пара, — снова кивок. Короткий, — это может звучать, как бред сумасшедшего, но, думаю, если ты поцелуешь меня, я не буду против. Сказав это, Скара зажмуривается, думая, что после этих слов Кадзуха на него набросится, но нет. Они сидят в тишине какое-то время и все, что слышат оба, это бешеное сердцебиение друг друга, которое с каждой секундой становится все громче и отчетливее. — Ты…мне правда можно? Распахнув глаза, Скара не может не почувствовать, как у него кружится голова от той надежды, что он видит в глазах своего альфы. Ну…наверное можно. Скара не очень понимает какого черта он спрашивает о таких вещах, но, видимо, это следующий шаг. Не то, чтобы он готов встречаться с ним, просто…почему бы и нет? Все дело в том, что они пара, решает Куникудзуши. Именно поэтому ему не страшно сделать этот шаг самому. Кадзуха явно не будет ничего делать, пока он не разрешит, а в здравом уме Скара даже не заикнется об этом. Если не сейчас, то они так и продолжат топтаться на месте. Высвободив свои ладони из чужих, Скара забирается на диван с ногами и хлопает рядышком, приглашая Кадзуху сесть поближе. Нерешительно забравшись на диван, Кадзуха с какой-то излишней осторожностью придвигается ближе и прислоняет свою дрожащую ладонь к чужой щеке. У Кадзухи очень теплые руки. Наверное потому, что он волк. Их температура намного выше, чем у обычных людей. Скара чувствует, что это прикосновение обжигает и заставляет замереть, ожидая, пока Каэдэхара наконец решиться сделать хоть что-то. Он ждет секунд семь, спустя которые, так и не дождавшись ответных действий, ластится к чужой ладони, издавая грудное мурчание. — Казу, — зовет он одними губами, — я разрешаю. Этого альфа и ждал. Скарамучча чувствует, как по всему телу проходит разряд тока, а спина покрывается мурашками, когда Кадзуха наконец целует его, нежно и осторожно, не позволяя себе многого. Их горячее дыхание смешивается между собой, заставляя остановиться на какую-то жалкую секунду, взглянуть друг другу в глаза и понять, что никто из них не пожалел о содеянном. Подняв вторую ладонь, Кадзуха обхватывает пальцами шею котенка и, слегка сжав ту, спрашивает может ли зайти дальше, ощущая, как кожа под его пальцами нагревается сильнее. Коротко угукнув, Скара самолично тянет альфу на себя, стискивая в кулаках потрепанную жизнью ткань футболки, которую он ему и дал. Кадзуха дуреет, когда, распалившись, Скара неосознанно начинает источать феромон и тихонько постанывать ему в рот, дергаясь всем телом. Он слишком потрясающий для этого мира, решает альфа, а после углубляет поцелуй, проводя подушечками пальцев по загривку, прямо в том месте, где однажды укусит его, оставив свою метку. Скара чувствует разряд тока по телу, жмется ближе и приоткрывает рот, давая альфе большую свободу. «У тебя язык шершавый» — смеется Кадзуха, отстранившись на секунду. «И что?», — ворчит омега, — «Неприятно?». Кадзуха качает головой. «Все нормально» — отвечает альфа, продолжая целовать его. Ему дали эту возможность, и он собирается вдоволь насытится своим котенком, пока ему позволяют. Он не собирается останавливаться так быстро. Поцелуй мокрый, пошлый и жаркий. Скара не помнит в какой момент он оказался уложен на лопатки, а его безвольные ладони сцепились в замок, обвив шею Каэдэхары, но это не так важно. Важно, что, пока Кадзуха целует его, руки альфы гуляют по телу омеги, будто бы ненавязчиво исследуя то. Каждое такое прикосновение заставляет Скарамуччу неосознанно выгибаться. Всегда ли поцелуи были такими приятными? Он не помнит. Но точно знает, что впервые ему захотелось чего-то большего не потому, что так принято, а потому, что он доверяет своем партнеру. Ха, кажется он правда сошел с ума. Он действительно доверяет этому сумасшедшему волку. — К-казу, — отстранившись, сбивчиво зовет Скара. — Я перегнул? — тут же взволнованно спрашивает альфа, мечась глазами по покрасневшему лицу омеги, — Мне прекратить? — Нет, просто… — неловко произносит Скарамучча, — я чувствую себя немного странно. — Тогда нам лучше остановиться, — вздыхает Каэдэхара, — потому что, если мы продолжим, у меня встанет. — Оу, — в воздухе тут же повисает неловкость, которую Скара решил разбавить единственным, что ему пришло на ум, — эм…помоешь посуду? Я пока тебе место для сна приготовлю. — А…окей, — нервно засмеявшись, Кадзуха выпрямляется, помогая Скаре подняться с дивана, — тогда…пойду помою посуду. — Угу. Пока Каэдэхара расправлялся с посудой, Скара рыскал в своем шкафу на предмет того, что можно положить на пол, чтобы альфа не спал на холодном полу, одновременно с этим пытаясь выровнять сбившееся дыхание и не думать об ощущениях поцелуя, что до сих пор остались на его губах. Это какое-то безумие, не иначе. Кадзуха ему не нравится. Ну, по крайней мере настолько, чтобы подставлять ему свою шею. Но он забавный. И смешной временами. А еще похож на щенка. Очень большого щенка. И рядом с ним Скара чувствует себя в безопасности, несмотря на то, что они разных видов и по факту Кадзуха в любой момент может сожрать его и даже не подавиться. Почему-то Скара уверен, что он этого не сделает. Кадзуха слишком осторожный со своей этой природой волка. Он сам сказал, что, если Скара скажет ему стоять и не двигаться, он так и будет делать, для него это нормально. Верить или не верить? Скара верит. Все же альфа ни раз за эти несколько часов доказал сказанные слова, поэтому причин сомневаться у омеги просто не осталось. Встречаться с ним? Наверное, сейчас это будет для Скары слишком. Ему нужно разобраться с кредитами, наладить свое жалкое существование и твердо встать на ноги, а не жить от зарплаты до зарплаты. Все это тяжелым грузом давит на плечи. Кадзуха роняет тарелку в раковину и звонкий звук бьет по ушам, раздражая. Скара не сдерживает вздоха. Возможно, если этот неловкий придурок будет иногда рядом, ему станет совсем немного легче. По крайней мере в ментальном плане. Не придется постоянно думать о чем-то плохом. Надо же иногда давать себе волю, правда? — Слышь, щенок, — упомянутый застывает с сухой тарелкой в руках, которую он собирался поставить на место. Скара закрывает дверцу от шкафчика и кидает крохотную подушку на диван, что служит ему кроватью, — ты ночью перевоплощаешься? — задумавшись на секунду, Каэдэхара убирает тарелку в шкаф, хмыкая. — Только если под самое утро, — пауза, — и то редко. — Значит будешь спать со мной, — безэмоционально выдает омега, устало потирая глаза, — мне нечего положить на пол. — Я могу просто спать на полу, — предлагает альфа, на что Скара раздраженно мяукает. — Ты не будешь спать на полу, — отрезает он, — он деревянный и холодный. — Я не замерзну, у меня… — Да-да, высокая температура тела, — убрав руки от лица, Скара направляет приказной взгляд на альфу и повторяет, — будешь спать со мной. Ну и как Кадзуха мог сказать «нет»? У него бы разорвалось сердце, если бы он посмел ослушаться свою пару. Пришлось смириться. «Выключи свет» — сонно бурчит Куникудзуши, кутаясь в старый плед с небольшими дырками по всей поверхности. Кадзуха приказ выполняет, на ватных ногах доходит до дивана и, резко выдохнув несколько раз, медленно ложится рядом, напрягаясь всем телом, когда Скара переворачивается на бок, устремляя на него свои прекрасные глаза. «Двигайся ближе», — Кадзуха послушно двигается, — «и повернись на бок», — поворачивается. А затем внутри что-то падает вниз, когда Скара выныривает из своего промозглого пледа и ныряет в руки волка, потираясь щекой о плечо. Да, Кадзуха намного теплее какого-то дурацкого пледа. — Скар, — практически шепотом зовет альфа. В ответ мурчание, — мне неудобно так спать. — И меня это должно волновать? — омега издает игривый смешок, ради которого Кадзуха готов поджечь если не себя, то весь существующий мир. — Нет, но… — Ну и все, — снова усмешка, — спи. Пренебрегать сном опасно для здоровья, тем более таким хищникам, как Кадзуха, но он ничего не может поделать, потому что ему приходится служить для Скары грелкой, пока все его тело начинает ныть от неудобной позы. Ему не дают возможности даже пошевелиться, из-за чего рука, на которую его котенок так удобно примостился, начинает неметь. Пролежав так где-то около часа, Кадзуха не сдерживается и все-таки падает обратно на спину, боясь, что Скара будет на него ругаться за то, что тот ослушался, но котенок уже уснул, поэтому лишь недовольно заурчал, прильнув ближе и закинув ногу на альфу. Кадзуха вбирает в легкие побольше воздуха, медленно выдыхая. Он не понимает, как раньше вообще жил и каждый день пытался умереть. Нужно было просто остаться со Скарой. Каждая проведенная секунда с ним, каждый неосторожный жест и тихое сопение, переходящее в мурчание, резко и больно выдирает что-то из души волка. Если он и умрет, то только так, решает Кадзуха, повернув голову к спящему Скарамучче и убрав несколько упавших на лицо прядей волос. Зачем ему какие-то петли, лезвия и ножи, когда его котенок гораздо лучше справляется, вводя в хаос не только чувства, но и рассудок альфы. Однажды он сойдет с ума, Кадзуха знает это. Но, по крайней мере, если он и умрет, то умрет счастливым.