В моей истории - ты был главным злодеем

      Тьерри был прав, глупо было надеяться, что за двумя первородными не приедут и остальные. Пока что в город приехала только Ребекка, но кто знает, сегодня или завтра к ней присоединится Кол, чего Марсель допустить не мог. Отношения с младшим из братьев Майклсонов у него были натянутые, Кол как-то раз чуть его не убил, и если Ребекку Марсель мог стерпеть, то вот Кола нет. Если первородный нагрянет, Марселю придётся пойти против него.       Большие надежды вампир возлагал на Давину, которой поручил найти способ убить первородного, благо «подопытный кролик» у нее под рукой имелся. Давина была сильной ведьмой, и если такой способ есть, она непременно его найдёт. Осталось надеяться, что до тех пор никто из первородных больше не явится на чердак, что представления, устроенного Ребекки, хватило, чтобы отвадить их от мысли вмешиваться в дела Марселя. Когда Ребекка покидала его дом, он не мог не заметить так сильно подавляемые раздражение и гнев на лице девушки. Очевидно, не так много ведьм за все тысячу лет могли позволить себе швырять одного из первородных, как тряпичную куклу.       Мужчина в последнее время возлагал на Давину слишком много, что казалось, скоро он забудет, что ей шестнадцать и она всего лишь ребёнок. По-хорошему Марселю бы защищать Давину, как Руну, от всего сверхъестественного, а не втягивать в это болото всё больше. Но Давина была его главным козырем против Майклсонов, и недавно он окончательно в этом убедился. Ди должна использовать полученную силу по максимуму, пока она не исчезла, чтобы создать общество, о котором они вместе мечтают.       Осталось только найти способ уберечь Камиллу от всего этого балагана. Марсель не хотел делать ей больно и не хотел, чтобы больно ей делал кто-то другой, ведь девушка действительно ему нравилась. Но именно из-за этого она и была в опасности. По-хорошему, Марселю бы внушить ей забыть его и больше к ней не подходить, ведь самый верный способ избавить её от проблем — оставить барменшу в покое. Но каким-то необъяснимым образом девушка притягивала к себе всё больше, и Марсель не мог отказать себе в этом.       С того дня, когда Ребекка угрожала Ками, он так ей и не позвонил. Поэтому, чтобы загладить свою вину, он планировал пригласить её на благотворительный вечер в качестве его спутницы. Марсель был уверен, что благодаря ей этот вечер станет ещё более приятным, может даже он не будет замечать в толпе Ребекку Майклсон.       — Я отправлю кого-нибудь в порт свидетелем, — Тьерри задумчивым взглядом вглядывался в экран телевизора, на котором шёл репортаж о пропаже двух туристов. — Ещё кое-что, я отправил четырёх полуночников за оборотнем, с тех пор я их не видел.       Беспокойство Тьерри было понятно, его люди умирали друг за другом, и никто не знал, кто в этом замешан. Версия с Ребеккой была слишком очевидной, да и не в её стиле убивать вампиров без особой причины. Скорее это в стиле её брата Кола, который любил таким образом развеивать свою скуку. Но он точно в город не приезжал, иначе десятью полуночниками бы не обошлось, жертв было бы в разы больше как среди вампиров, так и среди людей — Кол не щадил никого, и даже Клаус не мог его обуздать.       Отчего-то верить в то, что его людей убивает именно Ребекка, Марсель не хотел. Он и сам до конца не понимал, с чем это связано, чувства, что их некогда связывали, давно прошли, да и теперь у него была Камилла, и о другой думать не стоило. Но чёртова Ребекка Майклсон засела в его голове слишком крепко и не хотела так просто уходить. А последняя встреча с ней показала Марселю, что Ребекка до сих пор к нему что-то чувствует, раз не стала убивать его ради собственного брата. Майклсоны без особой причины просто так жизнью не разбрасываются, будь на месте Ребекки Кол или Элайджа, Марсель был бы уже мёртв.       Ну а Кол — о нем уже почти полгода ничего не слышно, как, впрочем, и о Фине, с большой долей вероятности Клаус их снова заколол. За то время, что они бодрствовали, эти двое успели навести немало шума, слухи о котором добрались и до Нового Орлеана. И если Кол, как обычно, убил много народу, то вот Фин отличился, ведь убить он пытался своих сиблингов. И, может, получись у него, всем было бы только лучше.       — Значит, уже десять мёртвых полуночников за последнюю неделю, думаешь, оборотни вернулись? — признавать это было неприятно, Марсель только разобрался с ведьмами, как теперь заново избавляться от волков.       — Может, это из-за Руны? — вполне логично предположил Тьерри, хотя и сам не хотел в это верить.       — Она тут причём?       — Сам знаешь, они могут чувствовать своих, — Марсель напрягся, ведь сам об этом думал, даже посылал парней прочистить город, дабы убедиться в своей неправоте. — Они раньше вились вокруг неё, может, и сейчас тоже.       — Нет, браслет скрывает её сущность, волки никак не могут её почуять. Тем более Руны нет в городе. — Марсель вновь поправил свой галстук, скоро благотворительный вечер, и он должен выглядеть идеально.       — Ты в этом уверен?       — Да, думаешь, я бы отправил её одну в Нью-Йорк? — он повернулся к Тьерри. — Я послал Клэя следить за ней, и в последний раз, когда он мне звонил, она была в Нью-Йорке.       — Значит, убийство — дело рук первородных. — Тьерри, нахмурившись, скрестил руки на груди.       Марсель и сам не знал, кому верить, Клаус определённо не заслуживает доверия, в отличие от Тьерри, который был с ним уже почти век, Майклсоны бросили его умирать. Хоть до конца Марсель и не был уверен в том, что в убийствах замешаны Майклсоны, сбрасывать со счетов слова Тьерри он не собирался, лучше перестраховаться и проверить все варианты. Тьерри был тем, с кем Марсель подчинил себе город, тем, кому он верил как себе, и если он говорит, что замешаны первородные, значит, доля правды в этом есть.       — Я знаю, вы с Клаусом друзья, но по факту с приезда первородных...       — Не начинай, Тьерри, — размеренный голос Клауса раздался со стороны входа, прекращая беспочвенные обвинения Тьерри. — Или тебе мало того укуса? Я думал, мы друг друга поняли.       — Похоже, ты дал ему свободу действий.       — Да, учитывая, что моя семья жила здесь, построила этот город вообще-то.       — Ладно вам, перестаньте. — Марсель просто не мог не вмешаться в эту перепалку. Хоть по виду Клауса и не скажешь, но он начинал раздражаться, что могло опять привести к неприятным последствиям для Тьерри, который упорно продолжал нарываться на второй укус. — Вы ведь оба всё знаете: Тьерри мой ближний и самый верный человек, а Клаус друг и создатель, и к тому же он здесь гость.       Клаусу польстило, что в этом «конфликте» Марсель занял его сторону, а не Тьерри, хотя и сделал это ради спасения оного.       — Мир, ладно? — Марсель по очереди оглядел каждого. И если Клаус уже стоял со своей фирменной улыбочкой, то вот Тьерри продолжал сверлить хмурым взглядом Клауса, забавляя его всё больше. — Договорились?       Тьерри поморщился, прекрасно понимая, что последнее было обращено к нему, а не к Клаусу.       — Что тебе нужно, брат? — Марсель продолжил беседу, как будто ничего и не было.       — Боюсь, моя сестра настаивает на возвращении Элайджи, она очень обеспокоена.       — Понимаю...       — Мы же не позволим трём первородным разгуливать по городу? — влез в разговор Тьерри. — Половина моих людей думают, что его сестра убила полуночников.       — Это обвинение?       — Да. — протянул с улыбкой вампир, заводя Клауса все больше.       — Против первородного, — прорычал Клаус, направляясь в сторону Тьерри, явно не с целью погладить по голове за чрезмерную бдительность.       — Что я сказал на счёт мира? — напряжение в комнате начало нарастать, и, чтобы это не переросло во что-то большее, нужно было уводить Клауса. — Пойдём. — обратился он к Клаусу, переводя её внимание на себя.       Клаус не был тем человеком, которого можно было в чем-то убедить. Гибрид всегда, даже самой, казалось бы, мелочи, уделял уйму внимания. Марселю казалось, что он не то что семье — он себе-то не доверяет. Тысяча лет сделала из него абсолютного параноика, видящего даже в своей тени врага.       Поэтому, когда Клаус сказал, что оставит Тьерри в покое, Марсель не поверил. Он лишь сделал вид, что понимает опасения старого друга и то, что связь Тьерри с ведьмами действительно опасна. Марсель даже попросил парней устроить небольшой погром в квартале, чтобы Клаусу было спокойней. Какой-либо серьёзной проблемы маленький погром не принёс бы, но зато Клаус был бы ублажен.       С такими, как Никлаус, нужно было действовать аккуратно, так, чтобы они считали, что всё под контролем, хотя на самом деле это не так.       Благо у Марселя был опыт общения с такими людьми. Когда он только поднимался, ему приходилось подлизываться к каждому чинуше, чтобы те были на его, Марселя, стороне. Даже сейчас ему приходится соблюдать мнимые правила перед зажравшимися политиками, думающими, что город до сих пор в их власти.       Марсель смог стерпеть ежемесячные собрания, и Клауса стерпит. Хотя, наверное, Клаус был куда хуже чинуш, их хотя бы можно убить, в отличие от гибрида.       Идиотом Марсель не был, что удивительно, ведь все его окружение считало иначе. Ни Руна с Давиной, ни Тьерри не понимали, почему он до сих пор не выгнал Клауса из города, не понимали, что это было не так просто. Они ещё молодые и не видели того, что видел он сам. Почти за что лет жизни с первородными он насмотрелся всякого. Как те убивали людей, как без причины, просто ради забавы, и как они расправлялись с предателями и просто теми, кто перешёл им дорогу. Клаус был, пожалуй, самым жестоким из всех, даже ненавидимый Марселем Кол с ним не сравнится, тот, как и Клаус, убивал в основном ради забавы. Но в отличие от гибрида, Кол провел большую часть времени в гробу, и за это время Клаус научился ещё большим изощренным пыткам.       Одно из таких воспоминаний приходится на первый год жизни в семье Майклсонов. Когда Клаус то ли от скуки, то ли следуя очередному плану, оставлял на улицах Нового Орлеана горы трупов, что неизбежно бы привлекли внимание Майкла. Тогда Клаус повесил все эти убийства на ведьм, и люди, долго не думая, пошли вершить возмездие. В тот месяц было сожжено больше ста ведьм, что по меркам маленького мальчика было неимоверно много. Убивали также и обычных женщин, на которых часто указывали мужчины с задетым эго из-за отказа.       Воспоминания были яркими из-за того, что были одними из первых, раскрывающих всю суть первородных. Тогда Марсель не считал это чем-то ужасным, ведь думал, что так надо. Но сейчас, имея двух ведьм на попечении, он просто не мог допустить ошибку, которую допустил Элайджа, доверившись Клаусу в тысяча восемьсот двадцать первом. Марсель не позволит девочкам стать жертвами очередной игры гибрида.       Пусть его считают идиотом, без разницы. Он сделает всё, что нужно.       И все же после разговора с Тьерри остался неприятный осадок. Парень озвучил то, о чем сам Марсель неоднократно думал. Руна все это время была в городе и никуда не уезжала. Об этом он начал догадываться недавно, когда на очередном созвоне с Клэем почувствовал что-то неладное, будто вампир говорил не о Руне вовсе. Отчеты Клэя всегда были короткие и скомканные, парень описывал в общих чертах, чем занималась ведьма, как у нее дела в учебе или нашла ли она друзей.       Как таковых поводов для беспокойства эти отчёты не вызывали, да и с «показаниями» Руны они каждый раз совпадали. Но в какой-то момент Марсель стал замечать фальшь при очередном телефонном разговоре с Руной, девушка явно что-то недоговаривала. И Тьерри только укрепил его опасения.       Единственным вариантом узнать наверняка, что к чему, — это поездка в Нью-Йорк. Чтобы самолично убедиться в отсутствии Руны в городе. Был ещё вариант узнать всё от Давины, но та вряд ли выдаст подругу. Скорее всего, именно Давина прячет Руну от него, в таком случае девушка ему ничего не расскажет.       Так оно и оказалось. Навестив Давину, первым, что спросил Марсель, было знает ли она что-то про прибывание Руны в Новом Орлеане. И если его вопрос как-то и заставил Давину понервничать, то виду она не подала. Отнекивалась до последнего, говоря, что он бредит, и что не стоит верить всему, что говорят. Убедила ли она Марселя? Нет. Теперь он был почти на сто процентов уверен в своей правоте.       С убийством первородных тоже было не всё гладко. Давина так и не смогла найти то, что им нужно. Сколько бы она ни пыталась изучить кинжал, всё без толку, пока он был воткнут в Элайджу. Нужно было вытащить его для более эффективного использования, но тогда первородный проснётся, а этого допустить нельзя. С такими огромными рамками Давина толком не могла работать, ей нужно было больше информации, а Марсель не мог ей её дать. Он и сам не знал, возможно ли вообще убить первородного, кроме как заколоть колом из белого дуба.       Давина предложила идею воссоздать кол из пепла, который был у Клауса. И Марсель посчитал это хорошей идеей, даже если у Давины ничего не выйдет, можно будет посыпать обычный кол пеплом и убедить Клауса в том, что это работает. Чтобы заставить Клауса бояться, нужно быть кем-то вроде Майкла, и Марсель никогда не станет таким же серьезным противником для гибрида, как его приемный отец. Клаус никогда не воспринимал Марселя всерьез, видя в нем до сих пор маленького мальчика, которого он спас. И сколько бы Марсель не пытался доказать обратного, все было бестолку, если Клаус сам не пожелает, его мнение не изменить.       За столько лет он устал находиться в тени, и сейчас, когда Марсель добился всего без участия Майклсонов, он не собирался этого терять. Город принадлежит ему, а не Клаусу, и в скором времени вампир это докажет.       Взгляд Марселя зацепился за одиноко горевшую свечку, она была здесь почти каждый раз, как он приходил в церковь, и до сих пор не мог понять, откуда она берётся. Осознание пришло быстро, только сейчас он понял, откуда взялась свечка и кто её ставит. Ответ был всегда у него под носом, а он упорно его не замечал. И не приди он сегодня с вопросами о Руне, Марсель так и дальше продолжил бы не замечать очевидного.       — Руна, как обычно, поставила свечку? — спросил он как бы невзначай.              Отец Киран отвлёкся от своих дел и подошёл к Марселю.       — Да, — тяжело вздохнув, ответил Киран. — Думаешь, ей пора прекратить это дело?       — Думаю, ей пора повзрослеть.       Киран на это ничего не ответил. Какое-то время они ещё так постояли, смотря на одиноко горевшую свечку в алтаре.