Shapeshift

Странно, каких только путей мы не выбираем, чтобы скрыть свои истинные чувства. Эрих Мария Ремарк. «Ночь в Лиссабоне»

***

      Гарри тяжело опустился на кресло в библиотеке и с заметным удовольствием отобрал у Гермионы бокал виски, в два глотка опустошив его. Шумно выдохнув в сторону и не обратив внимание на недовольно вскинутую бровь Лестрейндж, откинулся назад. Он помассировал виски, разглядывая черновики со следственно-причинными связями. Там, в основном, фигурировали Люциус и Фенрир. Никаких точных улик или доказательств, за исключением внезапного появления оборотней в поместье Малфоев.       Гермиона на мгновения прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Ей потребовалось около четырёх часов, чтобы собрать воедино все свои догадки и выстроить единую теорию. Конечно, в ней были некоторые пробелы и огромные пятна, но она хотя бы попыталась. А ещё она придумала план-капкан и теперь собиралась преподнести его другу и сидевшей рядом на диване ведьме, которая единственная отказывалась волноваться.       Беллатрикс расслабленно закинула ногу на ногу и, вытянув стопу, болтала домашней тапочкой в воздухе. Потягивала огневиски, рассматривала огонь в камине и совершенно не заботилась о напряжённой атмосфере. Гриффиндорка знала, что её спокойствие — лишь вопрос времени, а потому позволяла ей пить. Женщина более нейтрально реагировала, если в её крови был алкоголь. А учитывая задуманное, малейшая адекватная реакция уже — победа. — Итак? — Гарри зачесал пальцами волосы назад и кивнул на пергамент, разложенный на столе. — Я половину не понял из того, что ты написала. — Она опять умничала? — Лестрейндж усмехнулась, мельком глянув на записи, — «Подытоживая вышесказанное»? Ты эссе писала или в ситуации разбиралась, мохнатая? — Заткнись, — Беззлобно хмыкнув в сторону женщины, Гермиона прикурила сигарету и сделала глубокий вдох, — Я пыталась объединить всё, что узнала, пока сидела в подвале, наше с тобой расследование, Гарри, и приплела некоторые ситуации, которые, вроде и не имеют к нам никакого отношения, но если углубиться, можно понять, что всё не так просто. — Хорошо, мы точно знаем, что Люциус связан с оборотнями и Пожирателями, так? — Поттер нахмурился, сосредотачиваясь на обсуждении. — Да. Беллатрикс нашла в его комнате неопровержимые доказательства того, что он связывается с кем-то из бывшей компании. Помимо всего, именно он провёл псов сюда в ту роковую ночь и позволил им меня забрать. Нарцисса сказала, что после возвращения из плена проверила всю систему защиты, обошла весь дом, весь участок, но так и не нашла ни единой бреши. — Она облизнула губы, стряхивая пепел в специальное блюдце, — Теперь следующее: Гавейн за крупную сумму стирает о Люциусе всё и выпускает его из заключения, но при этом крайне резко реагирует на поимку Беллатрикс и всеми способами пытается её если не приговорить к поцелую Дементора, то посадить. Почему? Он связан с Пожирателями, это факт. Тогда зачем так рьяно хочет избавиться от самого сильного из них? — Личная неприязнь? — Гарри пожал плечами, и Гермиона кивнула. — Я рассматривала этот вариант, но, насколько нам известно, Беллатрикс никак с ним не контактировала. Если только могла уничтожить его отряд во времена войны, это уже не доказать и не разобрать, навряд ли она помнит об этом. Моя теория заключается в том, что Люциус следил за ней, пока она скрывалась здесь до момента поимки. — Ну, учитывая, что я ни разу не попыталась тебя убить, можно смело сказать, что Павлин перестал верить в мою лояльность. — Беллатрикс сделала глоток огневиски и чуть повела лицом, чтобы встретить заинтересованный взгляд Грейнджер, — Ты ела с нами за одним столом, свободно бродила по нашей территории и пыталась со мной сблизиться, а я это позволяла. Наверняка у этого идиота в голове появились определённые мысли о том, что я окончательно свихнулась, раз терплю грязнокровку. Ещё и наши с тобой издевательства над ним в беседке.       Гарри прищурился, явно не понимая, о чём шла речь, но девушка отмахнулась от него и кивнула, мол это правда и я потом всё объясню. — Верно. Быть может, он решил, что ты размякла, поэтому в дальнейшем избегал общения с тобой. И если мы предположим, что Люциус имеет какую-то власть над Робардсом, то он запросто мог ему сообщить о том, что Лестрейндж не нужна. — А Гавейн мог сообщить ему, что на суде ты заступилась за бывшую Пожирательницу, и рассказать план о внедрении в компанию Сивого. — Парень кивнул, показывая, что понял ход её мыслей. — Что ещё? — Та деревня, куда мы ходили после заключений мракоборцев. Якобы нападение оборотней, но ты сам видел, что это не они. Волки так не нападают, даже ради развлечения. Поэтому я очень сомневаюсь, что и другие подобные казусы относятся к ним. Исчезновения детей — факт, не спорю. Ричард… — Она замялась, болезненно скривившись. — Мальчик, которого ко мне в подвал кидали ради его наказания, рассказал, что таких, как он, с несколько десятков. Совсем ещё маленькие, подростки и некоторые наши ровесники. Не факт, что армия, но несколько… — Страшно? Ужасно? Подозрительно? — Друг зло фыркнул и наполнил бокал алкоголем вновь. — Пол сотни щенков недостаточно, чтобы что-то провернуть. — Но достаточно, чтобы вас отвлечь. — Беллатрикс со звоном поставила стакан на столик и поднялась. Нервными жестами перебрала черновики и, собрав их, приблизилась к камину, кинув пергамент в огонь. Пламя вспыхнуло моментально, и Грейнджер даже не успела возмутиться, — Пропажа детей, подставные нападения, демонстративные выступления. Вас же буквально водят за нос! Но даже я не могу понять зачем. — Именно поэтому ты должна внедриться к своим бывшим приятелям, но… — Гермиона рвано выпустила воздух через нос и прикурила вторую сигарету от едва потухшей первой, — Просто так тебе не позволят даже приблизиться к их очередному убежищу. Робардс слил информацию и, скорее всего, тебе поставят ряд немыслимых условий, чтобы спровоцировать на агрессию. Вероятно, последняя проверка твоей вменяемости. — Она помолчала немного, рассматривая поверхность стола, а затем вскинула голову, — И ты должна её провалить. — Что?! — Что?       Гермиона внимательно оценила реакцию своих собеседников. Прислушалась к их сердцебиению и собственным ощущениям, мысленно взвесила все свои доводы и натянуто улыбнулась. Если Беллатрикс внешне никак не изменилась, только ещё больше нахмурилась, всматриваясь в девушку, то Гарри подскочил с места и напрягся всем телом. Его пульс перевалил за сотню, запах его одеколона перебил удушливый оттенок злости. Градус возмущения рос по экспоненте.       И ведь Грейнджер прекрасно понимала, что сказала самое безобидное предложение из всех, что крутились у неё на языке. Звериное нутро натужено взъерепенилось, по позвоночнику прошла дрожь, будто шерсть встала дыбом. Ожидаемо. Медленно моргнув, она откинулась на спинку дивана и, стряхнув пепел с сигареты прямо на пол, сделала глубокую тяжку. С несколько секунд подержала ядовитый дым в лёгких и выдохнула его через нос, плотно сжав зубы. — Что слышали. Чтобы переиграть Люциуса в его игре, нам нужно заставить его вступить в нашу. Будем вести собственную партию, мы с Гарри прикроемся максимальной лояльностью к Мракоборцам, а ты. — Гермиона неопределённо повела плечом, явно обращаясь к женщине, — Устроишь разнос. Прикроешься своим псевдобезумием, как делала это всегда. — Гермиона, что ты затеяла? — Поттер сложил руки на груди и поджал губы. Его голос прозвучал глубоко и низко. — Заставим Робардса и остальных поверить в то, что у Беллатрикс произошло очередное помутнение, но при этом будем поддерживать с ней связь, чтобы точно знать, что происходит в рядах бывших Пожирателей. — Ты в своём уме, придурошная? — Ведьма удивительно ровно задала интересующий не только её вопрос. — Есть идеи получше? Замечательно, я слушаю. Только прежде попытаюсь донести до вас одну вещь: Если мы проглотим всё, что нам предложат, и позволим помыкать собой, тебя, язва преклонного возраста, убьют сразу, как ты выйдешь на Малфоя, не свои, так чужие. А тебя, — Она хмыкнула, когда друг приподнял брови, — Если не отстранят, то уволят. — Допустим, но что ты хочешь устроить конкретно? — Парень почесал щёку и заторможенно опустился на место, изредка поглядывая на вскипающую женщину. — Тотальный разнос, если говорить простыми словами. — А если мне не поверят? Что если будут проверять?! О, зная Рода и любителя водки, могу с уверенностью сказать, что так и будет. Они скажут мне убить кого-нибудь, доказать свою преданность делу. Быть может, меня попросят притащить им поганую грязнокровку. Об этом ты подумала? — О, более чем. Если ради справедливости и мира мне придётся пожертвовать кем-то или чем-то, я готова. Только не убивай детей, на остальных мне всё равно. — Ты себя слышишь, Миона?! — Гарри сорвался на такой крик, что барабанные перепонки девушки завибрировали от боли. — Жертвовать кем-то ради сомнительных целей?! — Ты и твои коллеги пожертвовали мною, Гарри, так что не нужно начинать этот разговор. Или, быть может, тебе напомнить про перепись всего населения?       Гермиона резко повела рукой в воздухе, ставя окончательную точку в этом разговоре. Она не станет убеждать друга в необходимости подобных действий, не станет давить на жалость, придумывать более щадящий план. Усталость и банальная ненависть, подобно голодному зверю внутри, выгрызли всё терпение и лояльность. Ситуация стала таковой: либо ты, либо тебя. Да, она признавала, что поступала неправильно в отношении Поттера и его взглядов. Говорить парню, вечно жертвующего собой, о том, что, возможно, придётся пожертвовать кем-то другим, — жестоко.       Она рвано выдохнула, уловив направление своих мыслей. К счастью? Что ж, видимо, ставшие отдушиной издевательства над окружающими окончательно разворотили её душу. Ну, ей плевать. Был лишь один человек, мнение которого её самую малость, но заботило. И этот человек явно разделял кровожадные взгляды. Звенящее молчание длилось долго. Гарри, трясущийся от негодования, смотрел на девушку и пытался в зверином отблеске глаз разглядеть ту, что прошла с ним войну.       Она с трудом сдержала усмешку, когда поняла, что отчаянное выражение Поттера стало очередным напоминанием о том, как сильно её сломали. Шальная идея о том, что лучше бы убили, стала частым гостем в голове. Ведь осознание того, что сейчас ломать и выворачивать готова сама Гермиона, пробуждало некоторый страх. Она ведь вполне могла перейти даже самый последний рубеж ограничений. Алкоголь в красивой бутылке уменьшался, наполненные бокалы стояли на столе и ждали своего часа. Вопросы, витавшие в библиотеке Мэнора, никто не рискнул задать. Зато Беллатрикс, порядком уставшая от стабильности, с удовольствием прервала тишину. — Ладно. — Она ухмыльнулась, не скрывая злорадного самодовольства, — Мне даже интересно, как далеко ты зайдёшь в погоне за собственными демонами. Только не смей потом меня тыкать носом в последствия твоих решений. — Я не стану. — Грейнджер отрицательно качнула головой и потянулась к огневиски, да так и замерла, выдавая последнюю и, наверное, самую тяжёлую новость. — К слову, тебе придётся отыграться на мне. Так ни у кого не возникнет сомнений в твоей… Шизофрении.       Ухмылка мгновенно спала с губ ведьмы, а её глаза потемнели так сильно, что стало не по себе. Гарри шокировано завалился назад и схватился за голову, оставив факт без комментариев. Ну, а что, по сути, он мог сказать? Нет, конечно, Гермиона догадывалась, какие сейчас слова вертелись на его языке и где он видел её предложение. Но опустошённое выражение лица сказало всё за него. И если парень молча переваривал, то женщина, стоявшая напротив, взорвалась. — Ты идиотка?! — Возможно. — Равнодушное согласие, кажется, ещё больше взбесило ведьму. — И что ты предлагаешь, блохастая? Пытать тебя Круцио до кровавых слёз? Пырнуть ножичком и захлопать в ладошки?! — Беллатрикс явно переняла привычку рычать от негодования. Её ноздри широко раздувались, кожа, и без того бледная, побелела ещё сильнее. — Ты, тупоголовое животное, имеешь хоть малейшее понятия о том, что говоришь? Ты только перестала морщиться при каждом шаге и вздрагивать от жестов проходящих мимо людей, но хочешь, чтобы я на тебе «оторвалась»? — Честно? Не очень. — Девушка хмыкнула, несколько удивившись тому, как точно ведьма описала её поведение, словно пристально наблюдала за ней всё время, — Но ты, как и я, понимаешь, что это необходимость. Проклинай меня, пытай, бей, издевайся. Делай всё, что хочешь, Беллатрикс, главное, чтобы это сработало. В Министерстве никто не должен понять, что это фарс. — Я не стану это делать.       Теперь даже шок Гарри пребывал в шоке. Неудивительно, если учесть, что амбассадор хаоса и разрушений, заядлая любительница пыток и чужой крови вот так просто отказалась от предложения потешить свою жестокость. Этот мир точно сошёл с ума.       Гермиона потёрла шею ладонью и, сделав несколько больших глотков, чуть ли не разбила стакан, когда опускала его обратно на стол. Её голос прозвучал бесцветно, ведь она не ожидала, что придётся уговаривать Беллатрикс. — У тебя нет выбора. Либо ты это делаешь, «выплескивая весь негатив», сложивший за эти месяцы, либо мы проиграли заведомо. — Ты ставишь мне условия, Грейнджер? — Я ставлю тебя перед фактом, Лестрейндж.       Их борьба из словесной плавно перетекла в агрессивное переглядывание. Ни одна не собиралась уступать. Казалось, что даже время замерло, позволяя решить вопрос более правильно. Но как его решить иначе? Гермиона не знала и знать не хотела. Сжав зубы до неприятного скрежета и глубоко вдохнув, она чуть повела головой в сторону, будто собиралась обратиться к другу. Но на самом деле она лишь позволила свету от камина вновь отразиться в своих глазах. Своеобразное напоминание об истинной природе должно было надавить на ведьму и заставить её согласиться. Однако.       Беллатрикс лишь зло улыбнулась, раскусив уловку. Язвительно фыркнув, она придержалась за лоб и запрокинула голову, добровольно отступая, чем немало удивила окружающих. Грейнджер вяло улыбнулась, когда Гарри тяжело поднялся на ноги и нервно одёрнул рубашку. — Я категорически против всей этой затеи, — Он, практически, шептал, зная, что его услышат в любом случае, — Это очень опасно и неправильно. Но я не смогу убедить тебя в этом точно так же, как и предложить иные варианты. — Ты соглашаешься с этой шавкой, Поттер? — Лестрейндж громко и демонстративно усмехнулась, выпрямляясь во весь рост. — Во-первых, не смей оскорблять её при мне. Если между вами двумя и сложились какие-то токсично-панибратские отношения, то мне о них знать не хочется. А во-вторых, я не соглашаюсь, а принимаю всё это как должное. Миона права хотя бы в том, что выбора у нас нет. — Гарри помассировал виски с таким выражением, словно страдал от ужасной мигрени. — Я в деле. — Меня окружают одни идиоты. — Замечание, адресованное пустоте, вызвало у Гермионы тихий смешок, на что женщина отреагировала моментально, — Не тявкай, слюнявая. — Даже не начинала.       Гриффиндорка пожала плечами, наблюдая за меняющимся поведением ведьмы. Стадия отрицания и оскорблений закончилась, ониксовый взгляд потух на несколько мгновений, губы затронул натянутый и болезненный оскал. Волна негодования сменилась удушливым шлейфом горечи. Неужели ей настолько не хотелось причинять боль девушке? Гермиона прищурилась, распознавая в запахах оттенок слабой грусти, и уже собиралась задать наводящий вопрос, как её перебили. — Ладно, я сделаю это, но постарайся усмирить свою лохматую часть и не броситься с укусами в ответ.

***

— Даже если я поверю во всю эту сомнительную историю, молодые люди, вы уверены хоть на пятьдесят процентов в успехе своего решения? — Холодный тон Минервы пригвоздил друзей к месту.       Некогда уютный кабинет теперь казался Гермионе очередной клеткой, а родной диванчик напротив стола более не дарил чувство безопасности и комфорта. Сидеть приходилось будто на иголках. От одобрения Директора зависело чуть ли не всё, а потому слышать резкое осуждение с самого начала несколько… Неприятно. Их с Гарри прибытие в Хогвартс ознаменовало своеобразное начало конца, как бы парадоксально это не звучало. Прикрывшись торжеством и праздничной атмосферой, они планировали расправить сети и смиренно ждать.       МакГонагалл, выглядевшая до ужаса уставшей, восседала на своём кресле и нервно постукивала пальцами по столу. Ни душистого чая, ни каких-либо угощений. Приветливость и одобрение пропали из этих стен, из-за чего Грейнджер неволей вжимала голову в плечи, старательно подавляя утробное рычание. Как бы ей не хотелось достучаться до директора, она прекрасно понимала, что делу это не поможет. Доказывать с пеной у рта о правоте и надобности своих решений она не собиралась хотя бы потому, что для подобного нужно время. Нужно, чтобы женщина, некогда бывшая деканом Гриффиндора, дошла до осознания самостоятельно.       Минерва пристально разглядывала пару друзей, больше внимания уделяя девушке, нежели Гарри. Наверное, из-за того, что тот сразу уведомил её, кому именно принадлежала идея двусторонней игры. Гермиона нарочито не поднимала глаз с пола, рассматривая трещины в камне и тронутый временем ковёр. Она опасалась того, что женщина непременно выявит в её взгляде всё потаённое и запретное. Жестокость, некоторую надменность. Делиться такими чувствами с человеком, усердно поддерживающим её с самого становления оборотнем, неправильно. Сделав глубокий вдох, гриффиндорка придала голосу явно наигранную учтивость. — Профессор, мне понятны ваши опасения. — Ох, я крайне в этом сомневаюсь, мисс Грейнджер. — МакГонагалл резко усмехнулась, сняв очки и потерев покрасневшие глаза. — Давайте на чистоту: ваши переигровки и демонстрации могут выйти боком не только вам, но и вашему окружению. И если судьба мисс Лестрейндж меня не волнует, то ваши жизни представляют особую ценность. И дело даже не в ваших способностях и действиях. — Профессор. — Помолчите, Поттер, — Женщина непривычно дерзко перебила парня и зло прищурилась. Выдержала небольшую паузу, чтобы успокоить дыхание и вернуть спокойствие, — Я, конечно, рада, что вы решили зарыть топор войны с Беллатрикс и даже смогли убедить её встать на вашу сторону, но. Цена этого слишком высокая, не находите? Ситуация с оборотнями достигла своего предела, дети стали пропадать куда чаще, в Министерстве творится не пойми что. Учитывая все нюансы, что ты выяснила, Гермиона, могу я подвести свой собственный итог? Все эти поступки могут привести к полномасштабной войне. Вы хотите и Люциуса вывести на чистую воду, и с Сивым разобраться, и Гавейна раскрыть. А теперь напрашивается вопрос, как вы собрались гнаться за тремя зайцами сразу, если даже одного не видите? К тому же кое-кого из вас в народе уже называют преступницей из-за связи с одной конкретной личностью. — Я уже сказала, что Беллатрикс должна выяснить, чего хочет добиться Малфой. Сивый представляет угрозу лишь потому, что с ним бесконтрольные испуганные щенки и самоуверенные остатки армии Тёмного лорда. Лишить его второго звена — первоочерёдная задача. Поэтому мы делаем то, что делаем. Рассматривайте это как партию в волшебные шахматы, где на стороне чёрных — мы, а на стороне белых — Пожиратели. — Ты не умеешь играть в шахматы, Гермиона. — МакГонагалл глянула на настенные часы. Замечание, высказанное до боли мягким голосом, было справедливым. — Именно поэтому я веду эту игру не одна. — Что ж, в таком случае я хочу напомнить, что не верю вашей протеже. Да, быть может, побои на вашем теле и были вынужденной мерой, однако. — Я не стану винить её в особой изощрённости. Того требовала ситуация. — Гермиона твёрдо хмыкнула, прерывая дальнейший дискурс. — Гарри может подтвердить особое нежелание Беллатрикс издеваться надо мной. — Дорогие мои, меня искренне восхищает ваша вера в людей, но я не стану так рисковать. В конце концов, в школе живут дети, чьих родителей эта ведьма отправила на тот свет или оставила инвалидом. — Директор тяжело поднялась на ноги, облокотившись руками на стол. — Если вы считаете, что Беллатрикс достойна местонахождения здесь, то пусть попробует пройти через барьер. На территорию школы всякому, кто имеет злой умысел, путь закрыт. Так что считайте это своеобразной проверкой. К слову, если у неё получится, то вы должны убедиться в том, что её никто не заметит.       Гермиона удовлетворённо кивнула. Быть может, они и не убедили Минерву, но хотя бы добились негласного согласия на ход операции.

***

      Джинни стала той, кто встретил их после аудиенции с директором. Обняв парня и с сомнением глянув на подругу, она повела их в гостиную Гриффиндора, чтобы показать комнаты, в которые их распределили. Полная дама приветливо улыбнулась троице и без единой заминки пропустила их. Ничего не изменилось, если не считать новую мебель. И небольшое количество новеньких, которые тут же осмотрели и Гарри, и Грейнджер. Только если к первому все побежали обниматься и просить автограф, то вторая получила только косые взгляды и некоторое количество яда в свою сторону. Видимо, так повлияла статья, которую Рита недавно выпустила в свет.       К сожалению или, быть может, к счастью, прочитать сбор ереси Гермионе не позволили. Все газеты, что так или иначе собирали пыль на столе в доме Гарри, друг с завидной скоростью собрал и кинул в камин. Первоначальное возмущение девушки он встретил сочувственным взглядом и тяжёлым вздохом, и тогда она поняла, что всё это ради её блага. Ведь всегда существовала вероятность того, что после прочтения явно неправдивых строк, Грейнджер в прямом смысле сорвётся с цепи и разорвёт журналистку на части. Потому, справившись с недовольством от неведения, она поблагодарила Поттера, выяснив лишь одну значительную деталь: её официально окрестили подстилкой Пожирателей.       Наверное, это и стало причиной оскорбительных и резких комментариев в её сторону. Даже те, кто сражался с ней рука об руку, предпочитали отводить глаза и неодобрительно фыркать. И Джинни, единственная отказавшаяся от обвинений, истинно пыталась образумить подростков, уверяла, что Рита — небывалая лгунья, но Гермиона уверенно одёрнула её. В том попросту не было нужды. Если у всех сложилось мнение, что она — предательница, то это не изменить до определённой поры. К тому же, в каком-то смысле подобные слухи ей даже на руку. Так будет проще. Конечно, слышались особенно грубые выражения, скрытые за ладошкой и сказанные кому-то на ушко, но никто так и не смог превзойти в фантазиях Беллатрикс.       Часы шли, и, как оно и бывает, всё устаканилось. Шёпот за спиной стих, косые взгляды реже её касались. Большинство детей и профессоров занимались подготовкой к Святочному Балу, нежели обсуждали жизнь Гермионы Грейнджер. Доверенные мракоборцы, прибывшие, практически, следом за героями войны, изредка патрулировали территорию и коридоры школы, подростки украшали большой зал и некоторые кабинеты, а Гарри с Джинни в этом участвовали. Помогали раскрасить окна, развесить гирлянды и даже согласились поставить танец для своего родного факультета.       Гермиона напрочь отказалась участвовать в суете. Во-первых, празднество будет проходить на следующей день после полнолуния, а значит ни сил, ни желания у неё не будет. А во-вторых, её тяготила эта непринуждённая атмосфера. Все веселились, смеялись, шутили, делали всё, что её раздражало. Одним словом — преддверие Нового года и Рождества. Она понимала, что подобное отношение навязывала вторая сущность, которую обилие людей приводило чуть ли не в бешенство. Однако сопротивляться волчьей натуре не могла. Ей претило то, что все будто нарочно не обращали внимания на происходящее в мире.       Никого не интересовало, почему в Хогвартсе собралось небывалое количество мракоборцев, никто не обсуждал оборотней. Слышались лишь переговоры о подарках и желаниях протащить на бал алкоголь. По началу даже Грейнджер пыталась отмахнуться от негативных эмоций, старалась улыбаться и отвечать на вопросы друзей. Но в скором времени сдалась и предпочла прятаться и отмахиваться от всех попыток втянуть её в какую-то авантюру. Будь то попойка на пижамной вечеринке или глупая игра в снежки. Ей нравилась укутанная белоснежным одеялом природа, но заниматься ерундой на улице? Ну уж нет. Радовало то, что МакГонагалл удалось договориться с кентаврами, так что глубокая чаща Запретного леса будет вся в её распоряжении.       Гуляя от ворот замка до хижины Хагрида, Гермиона пару раз навестила его. Лесничий ничуть не изменился. Всё такой же добрый и гостеприимный, на вопросы отвечал развёрнуто и нередко плакал, вспоминая школьные годы Золотого трио. Спрашивал, как дела у Рональда и его семьи. Она не стала говорить ему, что поссорилась с Роном, не упоминала истинную причину, по которой сюда прибыла. К счастью, Рубеус и не настаивал. Только подливал чай и угощал извечно каменным печеньем. Это несколько вгоняло в тоску. Каких-то полгода назад девушка готова была вернуться в школу и закончить её, а сейчас безнадёжно считала минуты до отбытия из Хогвартса.       Клык часто сопровождал её при прогулках к Чёрному озеру. Почти прижимаясь макушкой к её руке, забавно хрюкая и лая, пёс скрашивал атмосферу глубокого внутреннего одиночества. Иногда она с ним играла, валяясь на земле или кидая палочку. Не то, чтобы собака её приносила, но видеть, как недовольно глядел на неё Клык, было уморительно. Он часто прыгал на неё, пытаясь завалить в снег, скулил, будто причитал на что-то, но в основном просто вилял хвостом и держался поблизости. Всячески пытался её подбодрить и отвлечь от пессимистичных мыслей. Редко, но ему удавалось.       Иногда Грейнджер грустила, рассматривая не покрытую льдом поверхность воды. Многие младшекурсники, нарушая сотню правил, носились по заснеженному полю рядом, играя во все возможные игры. А ребята постарше, прогуливая некоторые уроки, дразнили Гермиону, думая, что она не видит или не слышит их. Ещё чаще в неё бросались снежками или мало приятными сглазами. Конечно, забияки не понимали, как ей удавалось увернуться от летящего со спины снежного комка или заклинания, так что видеть краем глаза их раздосадованные лица было приятно.       На все выпады она лишь угрюмо качала головой. Один раз Минерва, которая почему-то оказалась не в замке, заметила, как задирают её некогда лучшую ученицу, и довольно жестоко лишила очков соответствующий факультет. Гермиона попыталась отговорить её от наказания, сказала, что всё нормально, но наткнулась на правдивую фразу: — Эти дети должны понять, что у каждого действия есть свои последствия, Мисс Грейнджер. На вашем месте я бы показала, почему не стоит так пренебрежительно относиться к человеку, которому они обязаны жизнью.       МакГонагалл заставила её глубоко задуматься. Эти дети и вправду представить себе не могли, как дорого ей и другим обошлась их нынешняя беззаботность. Гермиона размышляла, поймут ли все эти люди свою ошибку? Станут ли жалеть о грубых словах и резких жестах в сторону того, кто пытался и пытается их спасти? Навряд ли. Народ — существо крайне неповоротливое. То, что писали в газетах, определяло общее мнение старшего поколения, а те, в свою очередь, навязывали своё видение младшим. Конечно, такое отношение было вопросом времени. Когда выйдет новая статья, всё вернётся на круги своя. Или же под немилость попадёт кто-то другой.       Грейнджер остановилась около гремучей Ивы. Могучее дерево казалось безжизненным или скорее спящим. Ветви и выступающие из-под земли корни покрыты снегом, и ни единой птицы поблизости. Гермиона неуверенно огладила шершавую кору ладонью, прижимаясь лбом к стволу. Она и представить себе не могла, насколько устала делать вид, что всё в порядке вещей. Устала притворяться и заверять всех, что всё идёт по плану. Устала продумывать этот план. А ещё она скучала по Беллатрикс так, что волчья ипостась до боли скребла внутренности.       Дерево на секунду пришло в движение, но тут же замерло. Девушка прикрыла глаза, позволяя себе мгновения слабости. На её сторону, может и не полностью, но встали МакГонагалл, Гарри, Луна. Возможно, согласится присоединиться Джинни. Нарцисса с Драко точно поддержат, когда узнают все подробности. Но хватит ли такого количества единомышленников, чтобы перевернуть всё мировоззрение большинства жителей Британии? Навряд ли. После падения Тёмного лорда мир ещё не оправился. Повсюду царили раздрай и неприязнь. Чистокровные волшебники, отказавшиеся от каких-либо притязаний в своё время, страдали больше, нежели маглорождённые. Оборотни и другие магические существа тоже оказались в зоне отчуждения.       Потребуется гораздо больше времени, чтобы всё угомонилось. Презрение и ненависть утихнут, и им на смену придёт мир и спокойствие. Но для того, чтобы это произошло, нужно работать. Работать не только тем, кто имеет власть, но и самому обществу. Избавиться от предрассудков можно только при условии, что человек увидит обратное. Но как доказать всем, что больные ликантропией не будут утаскивать чужих детей из кровати и поедать их внутренности? Как показать, что не все чистокровные лелеют мысль об идеальном генофонде?       Гермиона в глубине души надеялась, что у неё получится. Она тихо выдохнула, вспоминая тяжёлый взгляд Рона, которым он одарил её на суде. И всё из-за того, что она защитила Беллатрикс.       Конечно, иногда она скучала по нему. Скучала по их дружбе и беззаботным перепалкам, по тому, как им удавалось решать все проблемы втроём. Но Уизли поставил ненависть превыше их отношений, и стоило ли давать ему второй шанс и просить возобновить общение? Наверное, нет. Рон даже не знал, что она — оборотень, о каком общении могла идти речь. Его реакция самая непредсказуемая. Скандал, угрозы или молниеносная попытка убить? Грейнджер не знала, что её может ждать в случае, если правда вскроется. Очередное заклинание в лоб?       Она услышала запыхавшееся дыхание и частые шаги и тут же выпрямилась, заставляя себя расслабить лицо. К ней бежали Гарри и Джинни. На некотором расстоянии от них размеренно шла укутанная в пёстрый шарф Луна. Её друзья, наверное, закончили генеральную репетицию танца. — Миона, вот ты где! — Поттер приблизился первым. От него пахло всё тем же дорогим одеколоном в совокупности с оттенком радости. — Мы искали тебя по всему замку. — Простите, мне нужен был свежий воздух. — Она неопределённо повела плечом, чуть сморщившись. — Всё в порядке, Луна, к счастью, знала, где ты. — Я всего лишь сказала, что она навещает зелёный дуб у лукоморья. — Луна тихо хихикнула, чем вызвала довольные улыбки. — Они хотят сопровождать тебя по ту сторону. — Что?       Гермиона резко выпрямилась, замечая уверенные и одновременно с этим грустные лица друзей. Что они задумали? Ну, определённо, очередную глупость. Компания из Уизли, совсем не важно, какого именно, и Поттера непременно должна наткнуться на неприятности.       Гарри, будучи самым смелым, сделал шаг вперёд. В его глазах плясали разномастные эмоции, а зрачки предельно сузились. — Мы пойдём с тобой в полнолуние.       Гермиона на мгновения выпала из реальности, опасливо скосившись на Джинни. Однако память услужливо подкинула момент, в котором Поттер говорил о том, что его девушка так же в курсе некоторой особенности подруги. — Нет, не пойдёте. — Грейнджер отрицательно покачала головой, отрезая так быстро, что компания напротив опешила. И только Лавгуд мечтательно вздохнула, — Вы понятия не имеете, что за ахинею несёте. Это опасно. А ещё отвратительно выглядит. Я запрещаю вам! — Гермиона Джин Грейнджер, ты пол года справлялась с этим в одиночестве, хрена с два мы позволим тебе это сейчас! — Джинни, впервые подавшая голос, стремительно приблизилась и толкнула её в плечо.       Мимолётная боль запульсировала в суставе, но огрызаться на обоснованный выпад не хотелось. Конечно, Уизли была не совсем права. Всего в пятидесяти процентов случаев она коротала полную луну наедине с собой. Зачастую её досуг скрашивала Беллатрикс и единожды Драко с Минервой МакГонагалл. Но знал об этом только Гарри, который понимающе улыбался ей.       Судя по тому, как тепло оделись друзья, они твёрдо решили не отступать от своего намеченного плана. И ведь Гермиона не могла в действительности остановить их. Даже если и прозвучал запрет, велика вероятность, что Джинни и Гарри нарушат его. А Луна последует за ними просто за компанию. Но позволять им лицезреть подобную мерзость? Она не могла. Прерывисто вдохнув, она на мгновение прикрыла глаза и сунула руки в карманы куртки, крепко сжав кулаки. — Вам придётся пропустить ужин. — Весьма неубедительная попытка встретилась демонстративным смешком. — Не велика беда, мы захватили перекус с собой. — Гарри вытащил из кармана увесистый свёрток, от которого пахло беконом и хлебом. — Ночью станет в разы холоднее. — Мы волшебники или кто? — Уизли махнула рукой, взглядом указав на палочку за поясом. — Согревающее заклинание известно каждому. Если захотим в туалет, то сходим. Если вдруг устанем, сядем и посидим. Если.        — Достаточно. — Гермиона рявкнула, перебивая лучшую подругу, из-за чего та вздрогнула. Проигнорировав желание извиниться, она нахмурилась, выдавая последний и самый суровый довод, — Это опасно. Я понятия не имею, как пройдёт превращение. И пусть я пила Волчье противоядие, всегда существует вероятность того, что зверь внутри возьмёт верх. Я не хочу очнуться с привкусом крови во рту, как это было с Беллатрикс! — Миона… — Заткнись, Гарри! — Зло зарычав в сторону парня, она топнула ногой. В воздух от её жеста поднялся пушистый снег, оседая тонким слоем на одежде, — Вы не хотите думать о своей безопасности, хорошо. Подумайте о моих чувствах, чёрт возьми. Я не хочу ощущать ваше сожаление и сочувствие в момент, когда будут ломаться все мои кости! Не хочу, чтобы вы видели то, насколько мне больно и плохо, и страдали от того, что не можете мне помочь!       Ошарашенные лица друзей кольнули сердце обжигающей стрелой. Гермиона облизнула пересохшие губы, только сейчас почувствовав солёный привкус на языке. Она даже не заметила, что её нижняя губа треснула в момент крика. Дыхание сбилось и осознание накрыло с головой. Она так уверенно оттолкнула тех, за кого готова была раньше умереть. Сжав зубы, чтобы не расплакаться, она запрокинула голову назад и шумно выдохнула. Горячий воздух вырвался изо рта густым облаком пара, морозный воздух куснул за щёки.       Джинни, чьё лицо покраснело от негодования и некоторой обиды, сделала ещё один шаг вперёд и коснулась ладонью плеча девушки, заставив обратить на себя внимание. Грейнджер резко выпрямилась во весь рост, собираясь повысить голос ещё раз, но встретив удивительно понимающий взгляд, на дне которого плескался скупой страх, поперхнулась. Уизли боялась, но эта эмоция сильно отличалась от виденных ранее. Страх не был липким и навязанным, не отдавал кислым и удушливым шлейфом, а ещё совсем не пробуждал звериные инстинкты. Будто подруга боялась не её, а… За неё?       Гарри, сморщившийся словно съел что-то кислое, сложил руки на груди и покачал головой. Если у него и имелись вопросы, то задавать он их не спешил, позволяя Гермионе самой прийти к выводам. А вот Луна добродушно улыбалась, мечтательно сложив руки в замок. От неё, как и летом, исходила лишь немая поддержка и нежное принятие. Будто Лавгуд знала, что происходило в последние месяцы, будто лично видела, как менялась гриффиндорка. Эти бледно-голубые глаза говорили громче любых слов. «Мы рядом», «Я понимаю», «Позволь себе побыть счастливой хоть на мгновения».       Гермиона прикусила язык, чтобы унять рвущегося наружу волка и его извечное желание кусаться. Постояв в молчании около минуты и позволив всем, в частности себе, собраться с мыслями, она слабо кивнула. — Я не хочу, чтобы вы всё это видели и слышали, потому можете навестить меня через полчаса после того, как взойдёт луна. Думаю, этого времени хватит на полное обращение. — Хорошо. — Джинни искренне улыбнулась в ответ.

***

      Когда стало темнеть и большая часть учеников разбрелась по своим комнатам или спрятались в библиотеке, Грейнджер покинула замок. Укутавшись в мантию и накинув капюшон на голову, она стремительно двинулась в сторону Запретного леса. Внутренности сжимались, мышцы дёргались и сокращались, а кожа немела не столько от холода, сколько от предстоящего. Всё нутро практически выворачивалось, горло пересохло. Внимательно поглядывая по сторонам, чтобы не наткнуться на какого-нибудь профессора или, ещё хуже, студента, она упрямо шла вперёд. Тропинка до хижины Хагрида стала единственной почищенной дорогой.       Миновав жилище лесничего, дальше девушка ринулась по сугробам. Снег доставал до щиколоток, до колен и до пояса. Там, где стояли величественные хвойные деревья, сугробы были ниже и жёстче. Скрип под ногами нарушал сумеречную тишину, далёкие завывания ветра догоняли слабым потоком воздуха в спину. Конечно, Гермиона могла пойти и по протоптанным Рубеусом дорожкам, но рисковать не стала. Мало ли, может, Хагрид решил совершить вечерний обход или навестить кентавров. К слову, о них. Первое превращение напомнило о себе фантомной болью в области груди. Тогда лесной народ весьма негативно отнёсся к присутствию волка.       Да, тогда они не знали, кто скрывался за мохнатой шкурой, а сейчас их МакГонагалл поставила в известность, но некоторая доля страха всё равно сковывала сердце девушки. Она прислушивалась к окружению так пристально, что стала запинаться. Одежда намокла, однако из-за интенсивного движения стало жарко. Как далеко следовало уйти? Грейнджер не знала, а потому руководствовалась инстинктами. По ощущениям, она шла уже добрых двадцать минут. Тёмная чаща выглядела крайне не дружелюбно. Затылок холодил чей-то взгляд, однако, оборачиваясь, она никого не видела. Быть может, какие-то древесные жители наблюдали за ней с высоты? Вполне вероятно.       Шумно сглотнув и глянув на светлеющее от бледного диска небо, она заставила себя остановиться посреди небольшой поляны. Не слишком глубокий снег, поваленное дерево на окраине и плотная стена из елей и кедров по кругу. Идеальное место. Гермиона смахнула белое одеяло с лежащего ствола и осторожно присела на него. Отсчёт шёл на минуты. Чёрные облака медленно плыли по небосводу, предвещая скорую боль. Идея пользоваться анальгетиком казалась ещё более привлекательной. Трясущимися пальцами развязав мантию и расстегнув куртку, гриффиндорка стянула их с плеч и осторожно сложила. Сверху кинула рубашку, мороз неприятно куснул обнажённую кожу, но она не позволила себе остановиться.       Сняв ботинки и штаны, Грейнджер осталась в одном нижнем белье. Пересиливая холод и нежелание более двигаться, она ступила голыми ступнями в снег и сделала несколько шагов вперёд. Резкая боль согнула её пополам, колени встретились с укрытой землёй, пальцы рук зарылись в колючий сугроб. Суставы разом вывернуло, мышцы с треском натянулись. Некоторые волокна лопнули, кости, поддаваясь влиянию взошедшей и выглянувшей из-за тучи луны, стали изменяться, перестраиваться. Знакомая агония подняла невыносимое отчаяние. Во рту появился металлический вкус, который окончательно раскрепостил скрывающуюся внутри сущность.       Ногтевые пластины стали выпадать, заменяясь острыми когтями, пальцы вытягивались и щёлкали. Тело покрывалось шерстью, и зимняя стужа уже не так кусалась. Зубы выпадали из своих лунок, дёсны чесались, из-за чего Гермиона неволей стала двигать челюстью, нарочито расшатывая и сплёвывая осколки. Хребет вытягивался с такой адской болью, что перед глазами темнело. Очертания поляны меркли, обоняние обострилось настолько, что каждый вдох мерзко бил разнообразием запахов. Звуки ночного леса переплетались со звуками превращения, создавая невообразимую какофонию.       Слабость настолько завладела бьющимся в конвульсиях телом, что гриффиндорка не выдержала и рухнула, прижимаясь животом и щекой к спасительному холоду. По венам струился расплавленный металл, колени ломались, выворачиваясь и срастались в обратном направлении. Лицевые кости так же подвергались метаморфозу, вытягивались и перестраивались в длинную морду. Рёбра удлинялись, грудина увеличивалась. Казалось, спасительный конец близок, однако всё замерло. Ничего более не менялось. Порванные мышцы не хотели восстанавливаться, костная ткань отказывалась размягчаться. Промежуточная стадия обращения застопорилась. Лишь боль нарывала яркими, ужасными вспышками.       Гермиона жалобно заскулила, когда изо рта просочилась кровь. Её тёмный оттенок пятном расплывался на снегу. Сердце билось о сломанные рёбра, те царапали лёгкие и делали каждый вдох мучительным настолько, что хотелось поднять руку и распороть себе горло. Воспоминания о подвале яркими красками замельтешили перед чёрно-белым зрением. Даже тогда больно было не так. Организм будто сопротивлялся дальнейшему продвижению, волчья сущность непокорно рычала и выла. В какой-то момент мысль о собственных когтях на шее настолько захватила сознание, что стала казаться единственным шансом на избавление от агонии.       Сквозь сжатые резцы стала выходить пена, таз ломило от дрыгающегося зачатка хвоста. Гермиона зажмурилась, понимая, что больше не может. Всё это слишком. Её постоянные метания между собственными чувствами и эмоциями привели к такому коллапсу. Она пыталась одновременно отрицать свои человеческие качества и принимать волчьи, иногда делала наоборот, но никогда не чувствовала душевного равновесия. Подобный дисбаланс и стал отправной точкой мучений ныне? Теперь разрывало не её ментальную составляющую, а физическую оболочку.       Невероятным усилием она двинула едва поддающейся кистью, приближая её к своему горлу. Секундная задержка, короткий вздох, растопыренные пальцы. Лишь один жест отделял её от спокойствия и свободы. Просто рвануть, просто вскрыть нежную кожу, и всё закончится. Не будет более ежемесячного изнеможения, мерзких отголосков воспоминаний. Не будет сомнений и опасений, нечестивые и неправильные желания покинут её раз и навсегда. Да, это очень эгоистично. Но Гарри должен будет справиться.       Рвотный позыв стал конечной точкой в её решении. Грейнджер практически совершила роковой шаг и приготовилась к концу, однако агрессивный рывок за загривок не позволил плану воплотиться в жизнь. Когти проплыли мимо, зарылись в снег. Натянувшая кожу шерсть с оглушительным звуком повыскакивала из луковиц. Что-то или кто-то встряхнул девушку так сильно, что челюсти с хлопком сомкнулись. — Прекрати сопротивляться, облезлая ты тварь! — Знакомый злобный голос принёс ясность в сознание, — Ты опять отказываешься принимать себя такой, какая ты есть, из-за чего и страдаешь. Неужели до сих пор не дошло? Чем яростнее ты отрицаешь свою природу, тем больнее она тебя кусает!       Беллатрикс. Но реальна ли она? Что-то подсказывало, что нет. Как эта напыщенная самовлюблённая заноза в пятой точке могла незаметно преодолеть защитный барьер Хогвартса и оказаться в лесной глуши, куда даже Хагрид не забредал? Вот именно, что никак. Однако удушливый сандал заполнил ноздри, хватка на холке усиливалась по мере того, как сжимались тонкие пальцы. Сознание настолько затуманилось, что смешало боль и удовольствие в гремучий коктейль.       Ведьма яростно и громко дышала, дёргая и подпинывая сдавшуюся девушку, а та готова была кричать во всё горло: «Да, продолжай, отвлекай меня от одной боли другой!». — Позволь зверю взять контроль, эльф тебя дери!       Позволить зверю что? Грейнджер натянуто усмехнулась, но звук вышел булькающим. Она и без того многое позволяла своей второй части, терпела перемены настроения, перестала обращать внимание на агрессию и неадекватное притяжение. Старалась принимать себя такой, отгоняя размышления и рефлексию куда подальше. Однако полностью подчиниться волчьим инстинктам? Один раз такое уже случилось, и что в итоге? Покусанный Пожиратель, который явно на всю жизнь остался инвалидом. О том случае она вовсе предпочитала не вспоминать, пусть иногда и ловила себя на мысли, что где-то в глубине души ей не хотелось причинять ему боль.       Из разорванной груди вырвался очередной смешок, когда она поняла, что обманывает саму себя. Да, ей не хотелось причинять боль. Гермиона всего лишь хотела убить того бедолагу особенно извращённо, будто именно он был виноват в том, что с ней происходило в подвале имения Родольфуса. Беллатрикс, не заметив реакции на свои слова, раздражённо выдохнула. Стук её сердца приятно ложился на чувствительный слух, дорогой парфюм успокаивал негодующее второе я. Гриффиндорке даже показалось, что какие-то кости всё же срослись. — Знаешь, почему я согласилась с твоим планом, а? Почему перестала отталкивать тебя? — Женщина, судя по всему, ухмыльнулась и слишком неожиданно сменила гнев на милость. Её свободная ладонь мягко и легко огладила часть морды Гермионы, задержавшись на макушке. — Каждый раз глядя в твои звериные глазки, я замечаю знакомый проблеск безумия, которому мне нравится содействовать. Мне хочется видеть мир в огне, а ты старательно поливаешь его легковоспламеняющейся жидкостью. И даже если все отвернутся от твоей кровожадности, я встану рядом и помогу произнести «Бомбарда Максима» или заветное «Круцио»…       Томный шёпот, загадочное придыхание, едва уловимое прикосновение губ к вытянутой ушной раковине — всё в совокупности возымело такой эффект, что Гермиона чуть не потеряла сознание. Натянутая и местами лопнувшая кожа после резкой вспышки боли с обжигающим ощущением стала срастаться. Кости с редким, но явно слышимым посреди горькой лесной купели хрустом в пару мгновений перестроились и срослись. Хрящи и связки растянулись и обрели прежнюю жёсткость, головки суставов сошлись, конечности приобрели характерный внешний вид. Внутренние органы тоже перестроились и со склизким чувством встали на свои места.       Тело стало исконным, каким и задумывалось кем-то свыше. Грейнджер поперхнулась остатками пены, крови и воздуха. Нос заложило, её массивная туша рухнула на снег, и до одури приятная прохлада завладела каждой клеточкой. В какой-то момент стало интересно, оборотни — какая-то ступень эволюции человека или совершенно иное создание, появившееся в результате какого-то неудачного эксперимента? Если первое, то почему метаморфоз причинял такую боль? А если второе, то кто посмел так играть с магией и извращать не только физическую, но и духовную составляющую людей?       Девушка рвано выдохнула, не спеша открывать глаза. Беллатрикс по-прежнему гладила её по голове, пробегалась пальцами по длинной морде, царапая влажный нос ногтями, иногда сминала ухо и в странном порыве взъерошивала длинную шерсть, почёсывая грубую кожу на холке. Приятно, удивительно мягко. Когда до травмированного разума, наконец, дошло осознание, Гермиона попыталась вскочить. Но лапы не слушались, хвост, полноценный и послушный, безжизненно свисал вниз. Ароматы хвои, сандала и родной свежести не позволили панике разгореться.       Лестрейндж. Гладила. Её. Вот так просто и не задумываясь, с глубоким, размеренным дыханием, ровным и завидным пульсом. На секунду гриффиндорке показалось, что она умерла и попала в рай, ведь иного объяснения подобного поведения ведьмы у неё не было. Но потом снег впился в нежные подушечки лап, удалось разомкнуть слипшиеся веки, и знакомый серый мир заиграл новыми красками. Мимолётные блики редко падающих снежинок, должно быть, красиво переливались во мраке ночи, едва уловимый северный ветерок трепал загривок. Если бы не остаточная тяжесть и ломота в каждом волокне, Гермиона могла бы подумать, что застывшая трансформация — всего лишь плод её больного воображения.       Но тёмные пятна вокруг и запах крови не позволили ей погрузиться в свои фантазии. Полная луна едва достигла центра неба, но сквозь пушистые и заснеженные ветки елей и сосен легко проникал её бледный свет. Значит, с момента начала превращения до его окончания прошло около часа? Девушка утробно гавкнула. Вот уж везение: то беспроблемное превращение за рекордную минуту, то муки на такой длительный период. Она собрала остатки сил и заставила себя подобрать трясущиеся лапы и подняться. Первое, что пронзило её, — Беллатрикс не отошла, только убрала руку и подозрительно прищурилась. Второе — крючкообразные пальцы передних конечностей укоротились, морда расширилась. Иначе не объяснить более размеренный баланс и изменившийся круг обзора.       Не сумев побороть звериное желание, Гермиона отряхнулась всем телом и тут же затопталась на месте, чтобы не завалиться на бок. По ощущениям центр тяжести пришёлся на середину позвоночника, а не на смежную часть грудного и шейного отдела, как было изначально. Это дезинтегрировало и сбивало с основной мысли. Помотав головой и чуть не оглохнув от шлепков ушей, она резко повернулась и уставилась на замершую женщину. Ни слов, ни жестов. Привычный зрительный контакт, язвительно приподнятая бровь и шум волчьей крови в ушах. У Беллатрикс получилось попасть на территорию Хогвартса без агрессивного разрушения барьера, верно?       Грейнджер чуть наклонила морду на бок и хотела узнать, каким образом этой взбалмошной особе удалось пробиться через могущественную стену, но вовремя вспомнила, что говорить не может. Привычный способ общения здесь не уместен, но как донести какую-либо информацию до ведьмы? Ах, точно. Удивительная способность семьи Блэк считывать мысли без особого усилия. Сделав глубокий вдох, она недовольно заурчала, отводя взгляд и проклиная поджавшийся хвост. — Как я попала сюда? Серьёзно, слюнявая? Из всего разнообразия вопросов, что можно задать, ты выбрала самый скучный? — Лестрейндж насмешливо фыркнула и сложила руки на груди.       Только сейчас Гермиона заметила, что её палочка выпирала из-под рукава зимнего платья, однако какого-то удовлетворения не почувствовала. Ещё одно доказательство того, как сильно она стала огораживаться от прямой магии. Она приподняла верхнюю губу в раздражённом оскале непроизвольно, чем спровоцировала недовольное цоканье языком. — Продолжаешь умничать, хотя десять минут назад готовилась лишить себя жизни. Не знай я тебя, подумала бы, что ты сошла с ума. — Женщина неопределённо повела плечом, стараясь сделать вид, что ей всё равно, однако запах выдавал её с потрохами. В моменте ей точно стало страшно. Собственно, этот страх довольно быстро перерос в злость, — Скажи, что вообще творится в твоей дырявой голове? В один момент ты легко уживаешься со своей жаждой крови, в другой — не можешь поменять шкуру и хочешь разорвать себе глотку.       Гриффиндорка переступила с лапы на лапу, пытаясь привыкнуть к более коротким пальцам на передних. С одной стороны, ей хотелось ответить на риторический вопрос чётким и язвительным комментарием. Но с другой, она ведь и сама не знала, что творилось в её подсознании. Она давно закрыла его от самой себя, а ключ от этой дверцы выкинула. — Меня привели сюда воняющие мокрой шерстью копытные после того, как я прошла через защитный купол. — Беллатрикс, заметив, что отвечать ей не планировали, устало хмыкнула и взъерошила и без того непослушные локоны ладонью. — Никогда бы не подумала, что мне будет противно от лошадиного запаха.       Гермиона лающе усмехнулась, в который раз поражаясь умению ведьмы перескакивать с темы на тему с такой лёгкостью. Оскорбления и обвинения иссякли, напряжение спало, позволив им стоять друг напротив друга. Даже природа смокла, ветер стих, совы и филины успокоились, крупные и пушистые снежинки падали вниз, заметая их следы. Это дало возможность одной безмолвно сказать «Спасибо», а другой — ответить так же невербально «Пожалуйста». Тяжёлая мантия Лестрейндж намокла от снега, но судя по несколько подрумянившимся щекам, та нисколько не замёрзла. Из-за магии ли или адреналина, неизвестно.       С уверенностью Грейнджер могла только утверждать о том, что Беллатрикс здесь ради неё. Не из-за их плана, не из-за Гарри, которому должна была отчитаться. А именно из-за неё. Однако так смело размышлять об этом, когда напротив с приподнятыми бровями стоит опытный легилимент, несуразно. Прогнав оптимистичные и весьма приятные мысли, Гермиона слабо кивнула в сторону, предлагая пройтись. Ей жизненно необходимо было размяться. Ноющие мышцы и грызущая мозг ипостась требовали движения, и, судя по всему, женщина это прекрасно понимала. Без лишних слов, но с мученическим выражением лица она приподняла полы платья и пошагала вперёд, выбирая менее занесённый сугробами путь.       Гермиона двинулась следом, старательно не обращая внимание на значительную разницу в росте. Беллатрикс по колено в снегу недовольно ворчала что-то неразборчивое себе под нос, а девушка легко трусила рядом, чувствуя, как оседает на шерсти последствие снегопада. Подстроиться под изменившееся тело вышло довольно просто. Конечности послушно откликались на малейшее изменение рельефа, хвост вяло вилял из стороны в сторону, а из ноздрей валил пар. Грудную клетку всё ещё схватывали спазмы, но они быстро отпускали, давая дышать свободно. Погодные условия, явно не пригодные для прогулок, никого не смущали.       Пусть стена из снежинок и закручивающий их ветер не позволяли в точности понять, куда именно идти, Грейнджер всё равно уверенно вела их к замку, ориентируясь на слух. Иногда она пихала негодующую женщину мордой в плечо, корректируя направление, а иногда позволяла той придерживаться за свою шерсть, чтобы не свалиться в сугроб. Негласно они решили более не затрагивать тему неудачного обращения и прозвучавших в его момент признаний, оставив разговор на будущее. Точно так же в отложенное канула и основная задача Лестрейндж. Завтра она расскажет всё, что узнала, и, возможно, разрушит все планы и догадки. Завтра.       Гермиона заметила тропинку раньше, чем это сделала Беллатрикс, а потому остановилась. Её друзья должны были прийти за ней уже давно, однако она их так и не увидела. Не сумели улизнуть от Филча? Или, быть может, их поймала МакГонагалл и отправила по комнатам? Наверное, так даже лучше. — Если ваш бородатый лесничий-переросток меня заметит, поднимется паника. — Ведьма с лёгким прищуром ступила на широкую протоптанную дорожку и упёрла руки в бока, — С женщиной-кошкой я встречаться и разговаривать не хочу.       Гермиона от чужих размышлений вслух вяло усмехнулась, чуть оскалившись. И тут же ей в морду прилетел снежок, заставивший подпрыгнуть. — Не смейся, слюнявая. Тебе вообще находиться здесь нежелательно точно так же, как и мне. Тут полно мракоборцев, так ещё и какой-то непослушный подросток может нарушить комендантский час.       Грейнджер уверенно кивнула, ведь знала, как минимум, трёх подходящих под описание людей. Она вытянулась во весь немалый рост, даже попыталась приподняться на задние лапы, но не смогла удержать равновесие. Сделав три неровных шага, она вновь опустилась на все четыре и задрала голову, прикрыв глаза и втянув носом воздух. Сандал, хвоя и тонкий оттенок мха. Пепел, мороз, собачья моча. Разнообразие запахов обескуражило, ведь под веками вырисовывались чёткие неоновые линии, ведущие к источникам. Дым от избы Хагрида, птичий помёт на ветках деревьев, ноты жасмина из-за голых кустов.       Рядом плескалась знакомая волна цвета индиго с ароматом мандаринов и чеснока, чуть поближе маячил напоминающий ягодную смесь аромат. Вот и потерявшаяся компания. Гриффиндорка встряхнулась и пересеклась взглядом с Беллатрикс. Она хотела предупредить о столкновении с друзьями, однако не успела. Женщина напряглась и схватилась за палочку ровно в тот момент, как раздался хруст снега со стороны. Молниеносные рефлексы, явно отточенными годами сражений на передовой. Однако стоило отдать ей должное, она не атаковала. С кончика виноградной лозы, позаимствованной не так давно у Грейнджер, срывались редкие искры, но заклинание так и не было произнесено.       Лестрейндж с заметной агрессией перенесла вес тела не левую ногу и чуть отвела бедро, готовая как к нападению, так и к защите. Она искоса глянула на замершую девушку, но быстро вернула внимание к скрывающейся за деревьями тропе. Гермиона видела, с какой силой та сжала рукоять палочки, а потому тихо гавкнула. Звук, вырвавшийся из горла, походил на скрип дверных петель и скоро растворился в тишине, едва достигнув женщину. Секунда. За ней минута. И вот вдалеке показалась укутанная в тёплую одежду троица. Впереди шёл Гарри, вжав голову в плечи, и пристально всматривался в пространство перед собой. За ним семенила Джинни, а замыкала цепочку Луна.       Когда расстояние между Беллатрикс и друзьями сократилось, и они увидели друг друга, мир, кажется, замер во второй раз. Поттер удивлённо замер, даже не подумав достать палочку, Джинни испуганно выпучила глаза и потянулась за спину, явно намереваясь в случае чего дать отпор. И только Лавгуд, верная своей неясной натуре, приветливо помахала и Гермионе, и ведьме и, сойдя с дорожки, потопала к мохнатой подруге под недоумёнными взглядами. Её, кажется, нисколько не смутило наличие на территории школы особо опасного Пожирателя смерти. Луна, смешно переваливаясь с ноги на ногу, преодолела снежное препятствие и легко коснулась ладонью влажного носа Грейнджер. — Я говорила им, что ты бурая, а они не верили. — Блондинка мягко улыбнулась, оглянувшись через плечо, — Вы должны мне десять галеонов. — Что здесь делает эта… кудрявая?! — Джинни явно хотела выбрать иной эпитет касательно женщины. Её голос дрожал от переизбытка эмоций, однако Гарри не успел её заверить в том, что всё в пределах нормы. — Я соглашалась на встречу только с четырёхглазым, а получаю компанию ржавой вехотки для посуды и дочурку помешанного. Мне не нравится. — Беллатрикс раздражённо закатила глаза, однако палочку опустила. Удивительно, но это хороший знак. — Это правда. Однако будь здесь только дитя прилива и огненная вода, вы были бы в восторге. — Лавгуд мечтательно хихикнула, чем ввела в ступор не только женщину, но и остальных. — Что она несёт? — Лестрейндж брезгливо махнула в сторону Луны, и Гарри устало вздохнул. — Мы сами не всегда понимаем. — Он снял запотевшие очки и, протерев линзы краем рукава, вернул их на место. Взяв за руку свою девушку, он несколько настороженно кивнул и сменил тему. — Если ты здесь, значит, проблем с барьером не возникло. — Вроде того. — Беллатрикс сморщилась, и Гермиона нутром почувствовала, как той стало некомфортно. — Обсудим всё утром.       Пока Луна гладила Грейнджер по голове и плечу, а Гарри пытался подобрать слова и объяснить всю ситуацию, Джинни сверлила взглядом лучшую подругу и её протеже. Опасения, сомнения и пассивная агрессия окружили всю компанию. Гермиона сделала глубокий вдох и, прежде чем всё полетит в тартарары, шагнула поближе к ведьме. Как же она жалела, что не могла разговаривать в исконном облике, что не могла заверить: нет причин для конфликта. Единственный человек, что мог её понять, подозрительно щурился и постоянно оглядывался. Нехорошо. Если Лейстрейндж перенервничает, плохо станет всем. В первую очередь, конечно, одной мохнатой.       Уизли нервно передёрнула плечами, когда парень поведал самую незначительную часть связывающей всех их истории. Этого должно было хватить для того, чтобы пресечь ругань. Но, к сожалению, даже то, что Беллатрикс теперь находилась на «их» стороне, не отменяло её грехи. Все это понимали. Потому, наверное, Гарри не отреагировал на нецензурную ругань, последовавшую за его рассказом. Он только продолжал держать Джинни за руку, однако смотрел совсем не на неё. Гермиона тихо вздохнула и неуверенно села. Хвост обвил лапы, уши чуть прижались. Она не стала рисковать и подходить слишком близко к кому-либо. В конце концов, снегопад заканчивался, и её следы могли остаться на тропинке и принести проблемы в недалёком будущем.       Пока Уизли переваривала информацию и пристально разглядывала корчащую рожицы ведьму, Гарри осматривал изменившуюся подругу. Его брови поднимались всё выше и выше по мере того, как продвигался осмотр. Не удивительно. Внешний вид Грейнджер значительно разнился с видом того же самого Люпина. Слишком звероподобная, слишком правильная и более благородная. Лоснящаяся шерсть, средней длины и ширины морда, выглядывающие из-под верхней губы клыки. Почти идеальные пропорции. Парень сделал шаг навстречу, потянув за собой Джинни.       Гермиона мимолётно глянула на отступившую Беллатрикс, и та насмешливо подмигнула ей, спрятав виноградную лозу в рукав и приподняв ладони. Жест весьма спорный, для кого-то издевательский. Однако для них двоих весьма однозначный. Лестрейндж позволяла компании встретиться с истинной личностью гриффиндорки и принять её. Гарри, нисколько не смутившийся, неуверенно протянул ладонь, и Грейнджер, поборов порыв оскалиться, наклонила голову и позволила ему погладить себя между ушей. Парень счастливо улыбнулся. Словно ребёнок, которому подарили радиоуправляемую машинку.       Наверное, не удивительно, если учесть, что это первый раз в его жизни, когда он проводит полнолуние с оборотнем. Точнее сказать, с адекватным оборотнем, который, к тому же, оказался его лучшей подругой. Луна мимолётно улыбнулась, стянула с себя шарф и, удивляя всех, обвязала его вокруг волчьей шеи. Её лицо при этом оставалось максимально сосредоточенным и серьёзным, что нисколько не сочеталось с несуразностью действий. Гермиона недовольно фыркнула, представляя, как нелепо, должно быть, выглядела. Ну, учитывая ухмылку одной наглой ведьмы, явно смешно.       Джинни стала единственной, кто продолжал держать дистанцию. Ну, Грейнджер не могла её в этом винить. В конце концов, она сама говорила им, что поведение волчьей ипостаси может выйти из-под контроля, однако сейчас она чувствовала себя прекрасно. Рассудок чистый, дыхание лёгкое. И всё благодаря Беллатрикс, вовремя вмешавшейся в ужасный ступор. Вздохнув, Гермиона встретила пытливый взгляд Уизли, да так они и замерли. Никаких лишних комментариев или неосторожных высказываний. Ни осуждения, ни отвращения. Только здоровый интерес и истинное сопереживание. Странное чувство, будто вокруг собралась семья, накрыло с головой.       Все присутствующие так или иначе успокаивали что-то внутри, приносили странное умиротворение. Не хотелось бежать или огрызаться, не хотелось спрятаться от такого внимания. Странное ощущение, будто здесь собралась не вся стая, тоскливо скреблось внутри, но она гнала эти мысли прочь. — Почему же ты раньше нам не сказала, Миона… — Джинни осмелилась приблизиться только через несколько минут. Грусть её голоса заставила виновато прижать уши.       Даже если б Грейнджер могла говорить, то не знала, что ответить. Боялась? Не доверяла? Сомневалась? Напрасно, конечно, но факт остаётся фактом. Если бы не проговорившийся Гарри, она бы продолжила избегать друзей. Придумывала новые отмазки, искала оправдание своему странному поведению и ни за что не согласилась бы остаться с ними на Бал. Ну, сделанного не воротишь. Гермиона твёрдо решила, что не станет зацикливаться на том, что было. Не сделай она этот выбор тогда, не увидела бы Беллатрикс. Не спасла её. Так что все эти внутренние конфликты и мучения непременно стоили того.       Уизли отстранённо хмыкнула своим мыслям и всё же набралась смелости. Неловко коснувшись звериного плеча, она зарылась пальцами в длинный мех. В свете луны на мгновения показалось, что в уголках её глаз блеснули слёзы, но Гермиона не могла это утверждать. — Нет, я переоценила свои возможности. Невозможно смотреть на столь траурное и отвратительное событие, особенно если учесть, что здесь присутствует отпрыск рыжих кроликов. — Беллатрикс с видимым удовольствием нарушила всю атмосферу, заслужив уничтожительный взгляд от Поттера. Она смахнула с плеч и капюшона снег и дёргано поправилась, — Найдёте меня, когда будете готовы к разговору. — Зелёный вам не к лицу, мадам Лестрейндж. — Луна завела руки за спину и мило склонила голову в бок, — Но вам не стоит переживать. Лошадь пантере не соперник, а волк любит лишь однажды.       Гарри, мгновенно изменившийся в лице, крепко сжал зубы. Очки съехали на переносицу, но он не спешил их поправлять. Сложил руки на груди, задержался взглядом сначала на подругах, потом на застопорившейся женщине. Закусил щёку и удручённо покачал головой, отступая. Гермиона не успела даже осмыслить высказывание Лавгуд. — МакГонагалл запретила тебе появляться в стенах замка, — Поттер сократил дистанцию с ведьмой и нахмурился, — Так же большая группа авроров дежурит в Хогсмиде круглосуточно. Всем дан приказ тщательно осматривать и допрашивать подозрительных личностей. Куда ты собралась, Лестрейндж? — Пошёл ты, очкарик. Я согласилась отчитываться по делу, но вот о своих личных планах рассказывать не собираюсь. — Я тебя не отпускал! — Не забывайся, мальчик, я не твоя подчинённая. — Беллатрикс зло махнула рукой и отвернулась, зашагав прочь.       Предвидя весьма негативный исход подобного диалога, Гермиона резво поднялась и в три широких шага преградила путь Гарри, который явно намеревался двинуться следом. Слегка пихнув его носом в плечо, она кивнула сначала на себя, а потом на удаляющуюся фигуру, пытаясь донести до друга одну единственную мысль: «Я присмотрю за ней». И как бы ей не хотелось остаться среди близких и выслушать все их предположения и догадки касательно её истинного облика, одна её самая упрямая часть тянула следом за Лестрейндж. Хвост весело вилял, уши навострились. Она прекрасно знала, куда собралась Беллатрикс.       Во всей округе было лишь одно место, где та могла почувствовать себя в безопасности и спокойно отдохнуть. — Она не может уйти вот так, Миона! — Поттер сдавленно прошипел ей в морду, однако в моменте запнулся.       Джинни, прерывая борьбу взглядов, приблизилась и похлопала парня по плечу. Она прочитала статью Скитер, услышала от Гарри все следственно-причинные связи и успела заметить, как оглядывалась её лучшая подруга, проверяя, не ушла ли далеко бывшая пожирательница. Она так же присутствовала на главном заседании суда, где выносили временный вердикт касательно Лестрейндж. И ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы осознать то, что сказала Луна ранее, и соединить все факты в один. — Отпусти их, Гарри. — Уизли грустно приподняла уголок губ. — Но. — Гермиона проследит за тем, чтобы ваша преступница под прикрытием не натворила дел. — Девушка равнодушно пожала плечами, будто говорила о наряде на выпускной, а не о серьёзных вещах, — Нам в любом случае пора возвращаться, пока Филч не пошёл на второй обход. — Да, но. — Гарри неуверенно моргнул, и в разговор вклинилась Луна. — Всё в порядке, Гарри. С восходом солнца чары развеются, и вы сможете решить все вопросы. А сейчас нам всем действительно пора в заграничное царство.       Капитулирующе подняв руки, парень покачал головой. Переспорить трёх девушек он в любом случае не мог, а потому отступил. Мягко, но явно натянуто улыбнувшись, он кивнул. — Как придёшь в себя, отправь мне Патронус. Я найду тебя и принесу одежду с завтраком, хорошо? — Беспокойство в его голосе приятным осадком опустилось на плечи Грейнджер. — И, пожалуйста, не позволь ей вновь сделать тебе больно.       Гермиона уверенно склонила голову, точно зная, что на вторую просьбу никак не сможет откликнуться. Если вдруг Беллатрикс захочет причинить ей боль, то, вероятнее всего, обнажённая звериная часть с наслаждением кинется в ответ. Фыркнув мазохистским мыслям, она не стала прощаться с друзьями и ловко развернулась, сорвавшись с места. Ей потребовалось пятнадцать секунд резвого темпа, чтобы настичь насупившуюся женщину, которая от чего-то молчала. Она даже не посмотрела в её сторону, но в глаза бросилось, как разгладились её черты, а поступь стала легче.       Лестрейндж заметно расслабилась, и даже её запах постепенно смягчился. Сандал не бил в нос, в эмоциях не было всплесков. Гермиона поддалась чужому настрою и довольно заурчала. Снег более не падал на землю, небосвод окрасился в чёрно-фиолетовый цвет. Звёзды, тусклые и мерцающие, составляли компанию бледному диску, что дарил холодный свет. Ветер вновь стал завывать где-то вдалеке, над головами то и дело пролетали ночные птицы, возвращаясь с охоты. Слышался топот множества копыт в чаще, сквозь редеющие стволы показались очертания замка. Они шли, практически, по краю леса, не рискуя нарушать покой тёмного времени суток.       Где-то там бродили часовые мракоборцы, споря о нужде и важности таких дежурств. Но Грейнджер не могла сосредоточиться на их разговорах, ведь то и дело прислушивалась к постепенно сбивающемуся дыханию ведьмы. Чем дольше они шли, тем больше Беллатрикс уставала, однако упрямо двигалась дальше. Без жалоб, без просьб остановиться и перевести дух. Она будто игнорировала собственное тело, машинально перешагивая через ветки и крупные валуны. И лишь когда на горизонте показалась породнившаяся Визжащая хижина, на долю секунды на губах женщины показалась расслабленная улыбка. — Спать будешь на полу. И учти, если я спущусь и опять увижу тебя голой, то сразу выкину на улицу. Или удушу этим мерзким детским шарфом.       Лестрейндж странно хихикнула и, словно обретя второе дыхание, поспешила вперёд. Гермиона хмыкнула прозвучавшей слишком игриво угрозе и глянула на полную луну. Сколько боли и радости за последние шесть месяцев принёс естественный спутник Земли? А сколько ещё ждёт впереди?