Причиняя удовольствие

      Утром – в непозволительно ранние для их «поздне-раннего» отбоя десять часов – Гошу разбудила Олина соседка, что-то где-то разбившая.       Спросонья он сначала даже не особо понял где находится, привычно подумав, что у очередного любовника. А потом увидел, собственно, этого «любовника», трогательно свернувшегося калачиком под небольшим куском одеяла – остальное нагло забрал себе сам Гоша – и подложив под подушку руку. Растрёпанная, пускавшая слюни на подушку Оля, не проснувшаяся даже от звона, создаваемого соседкой. То ли привычная к звукам чужих людей, то ли настолько уставшая.       Гоша редко выгонял своих любовников после секса, да и сам, если не выгоняли или хоть как-то не показывали, что хотят, чтобы он ушёл, зачастую оставался на ночь. Частично, потому что любил спать в обнимку с теми, с кем довелось заняться сексом, а частично – потому что это позволяло ещё какое-то время занимать голову другим человеком, а не собой.       Но Оля – это не обычный его любовник, с которым было приятно потрахаться, а потом и пообниматься, засыпая. Оля – это… Кто, собственно? Невероятно чувственная любовница, даже поцелуи с которой сносят крышу? Знакомая, волей судьбы оказавшееся барменом в его любимом клубе и бариста в кофейне у него на работе? Приятельница, с которой можно как перекинуться парой взаимных подъёбов и поржать, так и поговорить по душам, если требуется? Друг, который поддержит и выручит в тяжёлой ситуации? Или… Просто девушка, которая объединяет в себе все эти роли и было бы неплохо, если бы объединила ещё одну?       Готов ли к этому Гоша?       Хочет ли этого сама Оля? Сигналы от неё исходили непонятные. Вроде приветлива, проявляется заботу, а вроде активно давала понять, что как парень он её не интересует. То говорит, что переспать ещё раз – это плохой вариант, то самозабвенно отвечает на поцелуй.       Как вообще вести себя с ней, когда она проснётся?       Как дождаться того, как она проснётся и не сбежать?       Накатывала паника, поэтому Гоша решительно поднялся и поспешно, но тихо вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. И, зарулив прежде в ванную, отправился на кухню. Нужно было чем-то себя занять, на что-то отвлечься, чтобы успокоить дурацкое сердце, грозящее вылететь из грудной клетки.       На кухне обнаружилась девушка лет двадцати, заливающая кипятком из чайника растворимый кофе. На Гошу она посмотрела без особых эмоций на лице, разве что сверкнули из-под чёлки любопытные глаза.       ― Привет, ― поздоровалась она.       ― Привет, ― кивнул Гоша и прошёл к холодильнику. В универе он частенько бывал в общаге у друзей или любовниц, поэтому особого дискомфорта от чужих соседей не испытывал. ― Не подскажешь, Олина ведь верхняя полка?       ― Типа того, ― кивнула девушка. И задумчиво спросила: ― А ты?..       ― Гоша, ― он чуть нахмурился, изучая имеющиеся продукты и думая, что из этого можно быстро, но вкусно приготовить на двоих.       ― Гоша, значит… ― тем же странным тоном отозвалась девушка. ― Она любит омлет с помидорами и луком. Помидоры можешь взять на средней полке, если хочешь. Гоша поднял взгляд на прячущую улыбку за кружкой девушку.       ― Оля что-то рассказывала? ― догадавшись, к чему вопрос об имени, внезапная щедрость на подсказку и, видимо, свои продукты сразу после этого, хмыкнул молодой человек, послушно доставая названные продукты из холодильника.       ― Ничего такого, чем бы я поделилась с тобой, ― улыбнулась девушка и встала. ― Побегу собираться и не буду мешать тебе творить. Надеюсь, ты не спалишь нам кухню.       ― Не должен, ― улыбнулся в ответ Гоша.       Готовить он умел и любил – это хорошо отвлекало от чертей в голове, шепчущих всякие навязчивые мысли. Частенько, наготовив кучу всего, что он чисто физически не был в состоянии съесть всё это самостоятельно, Гоша отвозил часть Алисе или в мастерскую, подкармливая местных обитателей. Ира, Костина девушка, даже шутила, что он такой стряпнёй уведёт её парня. Гоша в ответ шутил, что она может к ним с Костиком присоединиться, если хочет.       Увлекшись процессом приготовления омлета и кофе, в найденной в сушилке турке – Гоше показалось, что делать для бариста растворимый – это моветон – молодой человек не заметил, как на кухне появилась сама Оля.       ― Доброе утро, ― поздоровалась девушка. ― Пахнет просто потрясающе.       ― Доброе. Надеюсь, вкус также не подведёт, ― улыбнулся Гоша, хотя сердце пропустило удар. Он всё ещё не знал, чего ожидать от этого утра. От неё. И от себя. Особенно от себя.       ― С омлетом Наташка подсказала? ― спросила Оля, опираясь ягодицами в столешницу по другую сторону от плиты.       Гоша поднял на неё взгляд. Растрёпанная, без макияжа, ещё сонная, в шортах и футболке.       Сердце защемило.       ― Ага, ― сдавленно ответил молодой человек и обратил всё возможное внимание на омлет, перекладывая его из сковороды на тарелки. ― У вас там какой-то внутренний рейтинг «кавалеров» или типа того? ― уже свободнее поинтересовался Гоша, умудрившись даже более или менее расслабленно-иронично усмехнуться.       ― Это Наташа себе развлечение придумала: если ей кажется, что я отзываюсь о человеке хорошо и, как бы это сказать… по её собственному ощущению меня этот человек действительно для меня норм, то она может при случае «помочь», ― пояснила Оля.       Кофе начал активно подниматься в турке.       ― Я сниму, ― сказала девушка, с туркой в руках потянувшись за кружками, которые молодой человек не додумался найти и достать заранее.       Было во всём этом что-то такое, что крайне редко бывало после Гошиных «ночёвок» у других людей. Уют. Несомненно, они оба чувствовали неловкость от того, что было, и того, что им ещё предстоит это обсудить, но даже несмотря на это, на душе у Гоши было тепло от этой маленькой утренней «рутины».       ― То есть, по её мнению, я из… твоих рассказов… тебе подхожу? ― не погружаясь во внутренние ощущения и переживания, попытался осознать эту схему молодой человек.       ― Типа того, ― хмыкнула девушка, сразу отпивая свеженалитый кофе из кружки.       ― Что ж там за рассказы, ― лукаво протянул Гоша.       ― В основном эротические фантазии на тему твоих школьных образов и той розовой футболки, ― невинно ответила Оля и почти сразу зачем-то пояснила, хотя это и так очевидно: ― Я шучу.       ― В каждой шутке, дорогуша, в каждой шутке… ― нарочито еле слышно пробурчал Гоша, за что получил нарочито оскорблённый тычок в плечо.       ― А это ничего, что мы на кухне будем? Не помешаем твоим соседкам? ― спросил Гоша, видя, что Оля садится за стол.       ― Не, всё норм, ― Гоша тоже сел за небольшой стол, чувствуя, как касается ногами Олиных ног. Но не отстранился, хотя это было первым порывом. ― Наташа уже, очевидно, позавтракала, а Люба работает с девяти, так что уже давно ушла. Да и мы хоть и стараемся не приводить чужих людей в общие зоны, но так или иначе привыкли, что кто-то помимо нас может здесь быть. Люба как-то с матами выгоняла Наташиного парня из душа, хотя не сказать, чтобы он долго там пробыл или она куда-то опаздывала. В общем, не особо стесняемся других.       ― Вы давно вместе живёте? ― пофыркав от представления этой сцены, спросил молодой человек.       ― С Любой – с универа, ещё до того, как мама заболела и мне пришлось бросить учёбу, ― буднично ответила Оля. ― Мы с ней в одной группе учились, решили вместе съехаться, попробовать пожить отдельно от родителей. Но когда с мамой случился рак, ― девушка поджала губы. ― я переехала обратно к ним, чтобы и помогать, и деньги не тратить и Люба нашла новую соседку, Наташку как раз. Но мы продолжали общаться, Люба меня очень поддерживала и поддерживает, два года назад вон, даже убедила восстановиться в универе на второй курс и закончить всё же. Ну так вот, сначала маме деньги на лечение были нужны, я отцу помогала, так как сёстры мелкие были, а после того, как её не стало просто продолжила работать, чтобы не сваливать всё на одного папу. А недавно Светке стало можно подрабатывать официально и мы, всё обсудив, решили, что мне снова пора жить отдельно и заниматься собой и своей жизнью, а не только ими, ― Оля хихикнула. ― Но по ощущениям – выгнали меня из дома. Хотя, конечно, жить отдельно гораздо комфортнее. Ну, в общем, Люба, которая, конечно, была в курсе всего, спросила хозяйку – мировую женщину – можно ли нам втроём жить, она дала добро и открыла третью комнату. Так-то раньше она сдавала нам типа двушку, а в третьей – ныне моей – закрытой комнате держала свои какие-то ненужные вещи, которые типа выкинуть жалко.       Девушка каким-то чудесным образом успевала и есть, и говорить. Гоша и раньше замечал за ней, что увлекшись, она говорила много, быстро и виртуозно переходя с темы на тему и обратно, но раньше это не раскрывалось в полной мере, так как она всё же работала и часто отвлекалась на гостей.       Это не бесило, а больше, почему-то, умиляло.       Да и за каждый такой монолог Гоша узнавал о ней что-то, что странным образом ёкало у него где-то внутри.       ― Не знал, что ты ещё и учишься, ― присвистнул молодой человек. ― У тебя сколько времени в сутках, стесняюсь спросить?       ― К сожалению, как у всех, ― улыбнулась Оля. ― Я на двух работах только летом работаю, чтобы подкопить и в течение года не настолько о деньгах думать и нормально учиться.       ― А на кого учишься? ― с интересом спросил Гоша.       ― Востоковед. После универа, если получится, думаю в переводчики податься. По крайне мере, таков был план когда-то, когда мне было восемнадцать. Сейчас я так далеко не заглядываю, ― немного грустно, но с улыбкой произнесла Оля.       ― Примерно наметить план это уже весьма неплохо, ― ободряюще улыбнулся ей в ответ Гоша.       ― Я тоже так думаю, ― кивнула девушка. ― Омлет, кстати, потрясающий. Я бы добавила чуть больше соли, но в целом просто вах, как вкусно.       ― А, пардон, ― спокойно признал Гоша. ― Учту.       Когда они оба доели, Гоша встал, чтобы сложить всё в раковину и уже хотел было начать мыть посуду, но Оля его установила.       ― Оставь, я потом помою.       ― Да мне не сложно.       ― Ты готовил, я помою. Брось. Иди лучше сюда, ― последняя фраза явно далась ей тяжело, голос ощутимо подрагивал. Да так, что у Гоши позорно задрожали коленки. Он, признаться, поэтому и хотел помыть посуду, чтобы ещё больше оттянуть этот разговор. Он не знал толком, чего именно боялся, но то, что боялся – это факт.       Тем не менее, он послушно – хотя за выражение лица он не ручался – сел обратно на стул. И снова почувствовал тёплые Олины коленки, упирающиеся в его ноги. Стало чуть легче.       ― Я скажу как есть, ладно? А ты уже решишь, надо оно тебе или нет, ― Гоша кивнул. ― Ты мне нравишься. Изначально ты просто показался мне слегка самодовольным, но симпатичным, потом оказалось, что ты охуенно делаешь куни. Но не более. Мне правда не нужны были отношения, я и так заёбываюсь нате здрасьте. Но так уж вышло, что мы немного начали общаться и… Я не чувствовала, что это общение меня утомляет, хотя тараканов у тебя в голове пиздец как много. Не знаю, может это синдром спасателя, которого у меня в жизни не было… Но ты мне нравишься. Я вижу, как тебя шатает из стороны в сторону, поэтому давить считаю неправильным, но и игнорировать слона в комнате и не рассказать о нём тебе я тоже не могу.       Девушка замолчала, нервно кусая губы и то избегала Гошиного взгляда, то наоборот начинала смотреть точно на него.       ― А если я решу, что оно мне не надо? ― ляпнул молодой человек.       Олины зрачки расширились, губы сжались в полоску, но голосом она не показала особых эмоций.       ― Это будет ок. Неприятно, но гораздо лучше, чем зачем-то выбирать бояться ранить мои чувства и делать то, чего тебе на самом деле не хочется. Но… ― девушка вздохнула, будто решаясь. ― Я не уверена, что буду готова продолжать общаться с тобой.       Гоша кивнул. Он тоже всегда считал понятие «френдзона» весьма странным. Зачем быть рядом с человеком, который тебе нравится, но который не отвечает тебе взаимностью? Это какое-то издевательство над собой.       ― Я… Мне страшно, ― он решил начать с очевидного. ― Но ты мне тоже нравишься. Я где-то видел фразу «Ты мне нравишься сильнее, чем планировалось». Так вот, это оно. Но я… Я не умею в отношения. Ну типа… ― молодой человек запнулся, но продолжил, не давая себе времени на раздумья. ― Буквально, когда в моих первых и последних отношениях всё типа шло к свадьбе, я… изменил ей. То есть даже не решил расстаться, потому что испугался, а изменил, чтобы это решение была вынуждена принять она. И я… не хочу поступать так ещё с кем-то. И… Я говорю это не для того, чтобы это давало мне карт бланш на подобное в будущем. Мол, я же предупреждал, что говнюк, а значит могу себя вести как говнюк. Признаться, я просто не хочу, чтобы это всплыло когда-нибудь случайно, мне проще рассказать самому. Мне кажется, что это просто будет честным по отношению к тебе.       ― Хреново, что всё так произошло, ― спустя – по Гошиным ощущениям – вечность, ответила Оля. Смотреть на неё было невыносимо, не видеть её реакций – ещё хуже, от чего взгляд молодого человека метался туда-сюда. ― И ещё более хреново, что ты до сих пор так чувствуешь, ― девушка снова замолчала, напряжённо хмурясь. ― Ты сказал фразу «типа шло к свадьбе». Что это значит?       ― Мы не были помолвлены, ничего такого… ― вдруг испугался молодой человек, что его рассказ звучал ещё более говняным, чем являлся и так. ― Просто встречались уже больше года и родственники начинали поговаривать о свадьбе. А я был максимально к этому не готов.       ― А та девушка? Она говорила об этом что-то? Или намекала?       ― Ну… Прямо не говорила. И не намекала вроде, либо я не замечал. Но со временем мне стало казаться, что она этого хочет, просто не хочет типа меня заставлять или вынуждать, а хочет, чтобы я захотел… Знаю, это звучит тупо… Мне говорили.       ― И были правы. Нет, логика с «я хочу, чтобы он захотел» имеет место быть, сама грешна, но… ― Оля горько усмехнулась, будто бы зябко и как-то уязвимо обнимая себя руками. ― Не знаю, что «но». Знаю, что отношения – это временами сложно, потому что у нас всех плюс-минус насрано в головах. Знаю, что со стороны судить всегда проще. И что говорить, что надо говорить словами через рот, и действительно делать это – две разные вещи, ― она подняла на Гошу взгляд. ― Давай… подумаем. Оба. Надо ли оно нам. Телефоны друг друга у нас есть.       Оля чуть задумалась, неловко улыбнулась и продолжила.       ― Предлагаю такую схему: первый, кто решит, что хочет этого, пишет короткое «Я тут». И всё. Больше ничего. Второй сделает также и дальше уже договоримся о встрече или типа того. Но, давай пожалуйста договоримся, если кто-то из нас решит, что не хочет этого, он честно напишет «Я пас». А другой, даже если до этого принял решение попробовать, ответит на это «Ок». Начнём с простого, но одновременно сложного. Честно признаться самому и принять ответ другого.       Гоша тоже задумался, переваривая.       Звучало… с придурью, честно говоря. Но в то же время в этом что-то было. Два слова. Это неплохой первый шаг.       ― Хорошо, ― кивнул молодой человек. ― Сколько у нас будет времени?       ― Ну… Давай так: если в течение двух недель ты ничего не напишешь, я расстроюсь, а если не напишешь и через месяц – заблокирую и при случайной встрече плюну тебе в лицо. Я, опять же, не заставляю, если тебе такое кажется странным, можно придумать другой вариант.       ― Нет, всё ок. Звучит ебануто, но мне нравится, ― даже улыбнулся Гоша. ― Две недели.       ― Две недели.

***

      ― Привет, ― поздоровался Гоша с сидящей за стойкой регистрации, зевающей в момент его появления в дверях мастерской, Алисой.       ― Эм-м-м… Привет? ― удивлённо поздоровалась она. ― А ты чего здесь? Сегодня суббота. Мы, кажется, договаривались, ― скорее всего она пыталась выглядеть строго и грозно, но из-за явно невыспавшегося состояния это у неё получалось крайне плохо.       ― Мне нужно было чем-то себя занять, а кому как не тебе знать, как хорошо с этим справляется работа, ― улыбнулся Гоша.       Рассчитывал ли он, что Алисы не будет? Конечно. Малы ли были на это шансы, учитывая, что трудоголизм был свойственен им в равной степени? К сожалению. Но попытать удачу всё равно стоило. Всяко лучше, чем возвращаться домой.       ― Ну… Ладно. Проходи уж, раз пришёл, ― на удивление не стала пререкаться Алиса. Обычно с неё сталось бы выгнать его отдыхать в свой законный выходной. ― У нас сегодня ахтунг какой-то. Сначала утром позвонила Кристина и сказала, что проснулась с температурой тридцать девять и мне пришлось выйти вместо неё, а потом Костик споткнулся и рукой сильно ударился, вот недавно из травмы писал, что встал в очередь, ждёт…       Теперь её благосклонность к его выходному визиту стала понятной.       ― И почему ты мне не позвонила сразу, как только это произошло?! У Кости вроде сегодня куча групп планировалось! ― разозлился молодой человек, решительно заходя за стойку и, бесцеремонно подвинув Алису вместе со стулом, полез в рабочий ноутбук, чтобы посмотреть расписание.       ― Не хотела тебя дёргать, ― насупилась Алиса, хмуря светлые брови и обнимая себя за плечи. ― К тому же Саша согласилась выйти. Днём у неё дела, но после четырёх она прибежит.       ― А две Костины группы до этого ты планировала вести сама, я правильно понимаю? ― раздражённо проговорил Гоша и взбесился ещё больше, заметив в расписании ещё кое-что. ― Параллельно с одним своим индивидуальным занятием, видимо? Зазвонил телефон, одновременно прерывая зарождающуюся Гошину тираду и добавляя ей аргументов не в пользу Алисы.       Проконсультировав клиентов самым спокойным из ныне имеющихся голосов, Гоша развернулся к тётке.       ― Алис, ты в своём уме?! Ты предприниматель или фея-крёстная? ― молодой человек видел, что женщина уже хочет что-то ему возразить и не дал ей это сделать. ― Нет. Молчи. Ничего не говори. Я иду готовиться к группам, а ты молишься на моё спасительное появление и отвечаешь на телефон. Всё.       Гоша развернулся и ушёл. Настроение с «утра» у него и так не оставляло желать лучшего, но это вкупе со злостью на тёткину мягкость придало ему достаточное количество сил в отсутствие достаточного же количества часов сна. И позволило отвлечься. А учитывая, что дело на занятии приходилось иметь с новичками, забирающими всё его внимание, это позволило ещё и не думать ни о чём другом.       Гоша не очень любил проводить мастер-классы и тылдычить раз за разом одну и ту же информацию. Костику это давалось легко, он чувствовал себя в своей тарелке, больше предпочитая взрослых. Саша больше любила детские группы, легко находя с мелкими общий язык. Гоша же предпочитал творчество.       Но так как групп он не вёл уже несколько месяцев, было не так уж и нудно. Поначалу Гоша слегка тормозил, не мог оперативно помогать всем участникам мастер-класса – с непривычки и от недостатка сна – но уже к середине первого занятия разошёлся и дальше всё шло как по маслу. Не считая, разве что, девушки во второй группе, активно пытавшейся с ним флиртовать. В обычное время Гоша бы с удовольствием поддержал этот флирт – а то и телефончик в конце спросил – но после прошедшей «ночи» и, тем более, утра, это казалось лишним и от этого, самую малость, раздражающим, поэтому приходилось только дежурно улыбаться.       Так или иначе, время до появления Саши пролетело на удивление быстро. Подготовив с ней на пару студию к новым группам, Гоша удалился в свой «кабинет».       ― Спасибо, ― подошла к нему Алиса, освободившись от своего индивидуального занятия и застав молодого человека за сосредоточенным разминанием куска глины. ― Без тебя бы мне пришлось туго.       Гоша обернулся на неё. Она выглядела невыспавшейся и потрёпанной. Если остаточное желание язвить и высказывать ей своё честное мнение о её умственных способностях и плескалось где-то внутри, то мгновенно ушло.       ― Пожалуйста. Тоже не лучшая ночь? ― Гоша оставил глину в покое и полностью повернулся к Алисе.       ― Полночи бухгалтерию сводила, так как рассчитывала появиться тут только к обеду. Кто же знал, что с Кристиной так получится, ― пожала плечами женщина. ― А у тебя что?       ― Не знаю, ― почти честно ответил Гоша. ― Я запутался.       ― В чём, зайка? ― Алиса подошла к нему ближе и обняла его голову, легко прижимая к своему животу и поглаживая вечно холодными пальцами по волосам. Гоша прикрыл глаза и расслабился, оперевшись на неё. ― Чего хочу, точно ли я этого хочу. Точно ли это правильный ответ. Насколько эгоистичным вообще хотеть этого, зная, к чему это может привести.       Какое-то время Алиса молчала.       ― Давай чуть сузим круг: речь о наркотиках?       ― Что?! Нет! Ты в своём уме?!       ― Отлично? О преступлении?       ― Боже, женщина! Нет. Речь о девушке.       ― О, так сразу сузили круг. Неплохо. Так-так?       Гоша закатил глаза, но продолжил. Выговориться хотелось, а Алисе он доверял настолько, насколько вообще мог себе представить.       ― Ты же помнишь ситуацию с Мариной? ― Алиса кивнула, поджав губы. Она когда узнала, что Гоша натворил, сначала долго крыла его отборными матами, а потом сказала, что хоть и максимально в нём разочарована, всё равно всегда по возможности будет рядом. Но он и придурок, каких поискать и оправдания ему нет. Но она его любит. Но это пиздец. И так далее.       Тем не менее, Гоша не рассказывал, что именно творится у него внутри, отшучиваясь на вопросы об образе жизни своим «кабелиным нравом», хотя и знал, что тётка не дура и всё понимает.       ― Я с тех пор ни с кем не сближался, хотя были пара человек, которые запали в душу больше других. Но тут… Так вышло, что я всё же сблизился с девушкой и… мы вроде как оба друг другу нравимся, но мне страшно, что я снова поступлю как придурок.       ― Ну, зайка, волков бояться, в лес не ходить, ― отчасти в шутку, но отчасти и серьёзно ответила Алиса.       ― А зачем мне идти в этот лес? Что там такого хорошего в этом вашем лесу, что мама, да и ты иногда, всё время пытаетесь меня туда отправить? Там же волки! ― воскликнул Гоша, запустил руки в волосы и с силой сжав, опустился локтями на колени. ― Нафига идти в лес, заранее зная, что там есть волки?       ― Ты мне скажи, ― улыбнулась женщина, отнимая его руки от волос и начиная ласково гладить. ― Если лес так плох, то почему ты просто не скажешь «я не хочу» и не останешься дома?       ― О, боже, нас обязательно продолжать эту аналогию? ― вскинул молодой человек недовольный взгляд.       ― Из нас двоих ты её продолжил, ― откровенно посмеивалась Алиса.       ― Иди ты. В лес.       ― Мне вот как раз оно не надо. Я не чувствую потребности в других людях в романтическом плане. Мне с ними тяжело, а с собой – хорошо. Не потому что люди плохие или я плохая. Просто мне так комфортно. Тебе комфортно в том, как ты сейчас живёшь?       ― Нет, ― не признание – нырок в ледяное озеро.       ― Значит, всё же продолжая аналогию, ты уже в лесу и тебя постоянно жрут волки. Может пора сменить локацию, попробовать другое? С Мариной вы встречались, когда тебе было сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? Сейчас тебе двадцать пять. Всё ещё пиздюк мелкий, но мозгов и опыта всё равно уже чутка больше. Попробуй. Учитывая предыдущие ошибки. Не знаю, насколько подробно стоит рассказать ей о своём прошлом, но хотя бы примерно, чтобы она понимала, с кем имеет дело…       ― Я рассказал об измене, ― ответил Гоша. Подумав, добавил: ― Честно говоря, по-моему, с целью оттолкнуть. Годы идут, а методы всё те же.       ― А она?       ― Сказала, что нам обоим надо подумать.       ― Ну вот и здорово.       ― Но теперь я боюсь, что действительно её этим оттолкнул…       ― Горе ты моё луковое, ― Алиса снова обняла Гошу, уткнув лицом в свой живот. ― Может это значит, что ты немного распутался? Тебе она нравится. Ты не хочешь, чтобы она оттолкнулась. Дальше решение за ней. Зато это будет наиболее честным вариантом. Молодой человек угукнул, вжимаясь в тётку сильнее и пачкая слезами её кофту.       ― Спасибо тебе, ― прошептал Гоша. ― Я не знаю, что бы со мной было, если бы не ты.       ― За-а-айка, ― послышался сверху дрожащий голос. Женщина гладила его по волосами. ― Я тоже благодарна тебе за то, что ты у меня есть.       Спустя несколько минут тишины Алиса снова заговорила.       ― Можно я тебе кое в чём признаюсь? ― молодой человек угукнул. ― Я… Это я подговорила Костика попросить тебя подменить его, чтобы потом тебе же поставить ультиматум…       Гоша поднял на неё голову. Алиса плакала.       ― Ты… Чего?       ― Я знаю, это звучит как идиотизм, но я… Я решила, я априори права и надо только найти способ… отправить себя к психологу… Прости… Я… Я придумала это в моменте и не успела подумать о том, как это может выглядеть с твоей стороны. Это было подло.       ― Ты одна из самых чокнутых женщин, которых я когда-либо встречал в своей жизни, ― ошарашенно ответил Гоша.       Он очень устал. Сначала психолог, потом Марина – кажется, что это было целую вечность назад – потом какое-то сумасшествие с Олей, недостаток сна, теперь это. Слишком много всего.       Алиса же ждала его ответа как вердикта.       Его Алиса. Его тётя, которая по факту оказалась ему ближе и роднее, чем мама. Которая действительно была рядом, какую бы херню он не делал. Не идеализировала его, не ставила на пьедестал, не игнорировала его косяки. Говорила, что думает, но была. Была с ним.       Неужели он не может простить ей её косяк?       ― Но я всё равно тебя люблю, ― наконец ответил Гоша. ― Хоть это и весьма сомнительная манипуляция. Включая факт весьма несвоевременного признания.       И обнял рыдающую тётку, снова пуская слезу вместе с ней.

***

      Проворочавшись в кровати около часа, Гоша взять в руки телефон и напечатал «Я тут».       Сначала хотел отправить не думая – будто бы не хватило предыдущих часов – но потом всё же снова подвис.       Ему определённо нужна помощь. Он впервые за все эти годы правда так чувствовал. Привела ли к этому Алисина выходка, или знакомство и разговоры с Олей, или разговоры с той же Алисой, или встреча с Мариной, вскрывшая всё то, что Гоша активно прятал глубоко в себя, или всё сработало вместе, он не знал.       Но тогда возникал вопрос: стоит ли начинать с кем-то встречаться, зная, что так как тебе требуется помощь, это вызовет определённые трудности? Честно ли это по отношению к человеку? Но ведь Оля же знает. Значит честно. Плюс, Гоша где-то в Интернете слышал, что изолирования себя от общества по причине наличия у себя заболеваний и проблем – это не есть хорошо и приводит к ухудшению состояния.       А если снова не получится? Если снова натворить херни? Как потом из этого выбираться?       Или не он? Что он вообще знает об Оле? Может это она причинит ему боль? Оля. Смешная, болтливая, заботливая. Чувственная. Страстная. Красивая. Гоша вспомнил, как она на него смотрела. В самый первый день, в клубе, когда он нагло предложил ей лейк за неимением денег – насмешливо, мол, ты даже за сегодня такой не первый, но с долей интереса. Сумасшедшая. Чуть позже, во время, непосредственно, лейка – возбуждённо, с явным удовлетворением от того, что видела и что чувствовала. Во многие дни после – весело, ехидно, временами, если Гоша рассказывал что-то – с искренним интересом. Когда он сказал, что к психологам ходят только слабые и дураки, потому что это шарлатанство – с болью и горечью, даже с разочарованием. С непониманием, когда он огрызался будто бы с ничего, не пуская её внутрь. С сочувствием, но не жалостью, стоило ему всё же приоткрыть дверь в свою крепость. С желанием помочь, разделить боль, уменьшить её. С нежностью, с желанием, с осторожным воодушевлением… С боязнью привязаться к нему, ожидая, что он снова её оттолкнёт.       Или он всё это себе придумал?       Гоша снова разблокировал телефон и посмотрел на пустой диалог в мессенджере.

Хельга «…печатает»

      Сердце не то, что пропустило пару ударов. Оно остановилось. Для того, чтобы через секунду забиться в таком темпе, что у Гоши, кажется, потемнело в глазах.       Сейчас или никогда.       Нет.       Просто сейчас.       И будь что будет.

Вы: «Я тут».

Хельга: «я тут».