в правильных глазах ты будешь искусством

- Мистер Браун, спасибо за понимание, - стоя у приоткрытого окна кухни Джонни - выкрашенная в белый рама ныряла во внутренний дворик, засаженный цветами - Саймон игрался с молнией на своей толстовке и разговаривал по телефону. - Мхм, - утверждающе промычал Райли - знал, что начальник может расстраиваться сколько угодно, но Саймон - слишком уважаемый и беспроблемный работник, чтобы сейчас не давать ему неоплачиваемый больничный, - я выйду вместо Виолы в следующую смену, еще раз спасибо, - он кивнул своему же прозрачному отражению в стекле и положил трубку. День начался с того, что Джонни не сразу ответил на сообщение - но допоздна был онлайн, Саймон прослеживал это по времени, в которое Джон скидывал ему ссылки на видео, пока от скуки листал TikTok. Саймон, занимавшийся своими делами, то и дело все то время, что он собирался на работу, смотрел, не написал ли ему Джонни - и с каждой минутой волнение подкатывало к горлу все сильнее и сильнее. Саймон любил надумывать себе ужасы - потому что в свое время был искушен этими ужасами, их образы вспыхивали в его голове каждый раз, когда что-то выходило из-под его контроля. Джонни не отвечал, потому что спал - и Саймон, оказавшийся на его пороге, сразу понял, что с омегой что-то не так - бледный цвет лица, слабый голос, холодная испарина на лбу - ему определенно было не хорошо. Однако, это не помешало Джонни встретить его легким объятием. Физический контакт плотно вошел в их общение, когда они оба нашли в себе силы переступить через этот барьер и обнялись впервые - на кухне Саймона. Джонни не ощущался, как излишне тактильный человек - но за несколько прошедших с того момента дней он несколько раз вполне уверенно и осознанно коснулся Саймона: не считая недолгих объятий на пороге, после закрытия двери его квартиры, Джонни позволял себе легонько толкнуть плечом в грудь Саймона, когда встречал его на улице - Райли ловил его за локоть, обтянутый одеждой, и продлевал это касание; Джонни клал руки на его плечи и предплечья, когда заглядывал на кухонную столешницу из-за спины Саймона - Райли переносил вес на одну ногу, чтобы касание живота Джонни к его бедрам было не таким плотным; а недавно, когда они вместе играли в приставку у Саймона, Джонни, стоя за диваном, упираясь руками в спинку мебели прямо за спиной Сая, переместил руки на его плечи, выкрикивая слова поддержки в нелегкой катке - Саймон благополучно слил ее, стоило тонким теплым пальцам проползти по ключицам к грудине и скользнуть вверх по шее, на несколько миллиметров задирая балаклаву, в которой он был в тот момент. В такие моменты им овладевала жадность. Не ревность - к отсутствующему отцу Логана, не зависть - к предыдущим партнерам Джона, а жадность - он отдал бы все за то, чтобы продлить это касание, ему ужасающе хотелось еще, больше, дольше - но они и так сделали большой шаг в их непонятной друг другу близости. Каждый раз он хотел сделать это прикосновение более глубоким, чувственным - дать рукам соскользнуть с плеч на талию или бедра, обхватить руками нижнюю челюсть, иметь возможность обнять его сзади, руками обхватывая под грудью или животом. Ему хотелось, чтобы во время просмотра фильмов Джонни закидывал ноги не на пуфик, а на ногу Саймона - чтобы у Райли была лишняя возможность касаться его чуть припухших от отеков щиколоток с круглыми тонкими косточками и красноватыми следами резинки съезжающих носков. Ему хотелось, чтобы когда он давал Джонни попробовать что-то во время готовки, у него была возможность обнимать ладонью его щетинистое лицо, чувствуя каждым пальцем двигающиеся под кожей мышцы. Ему хотелось подходить к нему сзади, утыкаясь губами в его приятно пахнущий мятным шампунем затылок, обнимать его со спины, скользя руками по косым мышцам, по бокам упругого живота, ныряя ладонями под самый его низ, где проходила резинка штанов. Саймон совсем забыл, каково это - желать кого-то. От макушки до пяток, от верхних слоев кожи до мембран внутренностей, от заливистого смеха до раскатистых слез. Джонни не делал их общение отстраненным и ограниченным - кажется, сам был рад таким изменениям; но Саймон понимал, что доверие ему еще придется заслужить. Как бы это плохо не звучало, но то, что Джонни одним скучным будничным деньком решил немного приболеть, сыграло Саймону на руку - он мог остаться с ним и показать ему, что на него всегда можно положиться. На кухне был легкий беспорядок после того, как Джонни, видимо, перед сном пил чай - крошки печенья на столе, немытые чашки в раковине, не убранные в ящик упаковки. Соуп, склонив мордашку со спутанной на ней шерсткой, лениво лежал около своей миски, дожидаясь завтрака. Щелкнув выключателем электрического чайника, Саймон с нежностью посмотрел на лохматого сонного пса и присел перед ним на корточки. - Что же, - он потянулся к нему рукой и почесал его макушку, - тебе придется сегодня побыть тихим, спокойным и терпеливым мальчиком, - черно-синие пуговки маленьких глаз понимающе смотрели на Саймона, пекинес вздохнул и уткнулся лапой в пустую миску. - Папа не сможет с тобой погулять, но я обещаю - хоть и вне расписания, мы с тобой обязательно сделаем это, ладно, приятель? - контейнер с кормом Соупа, круглыми небольшими коричневыми гранулами, стоял в ящике, и когда Гоуст взял его в руки, Соуп, совершенно перенявший ленивую болезненность своего хозяина, наконец оживился, вскакивая на все лапы и виляя хвостом. Удостоверившись, что собака не умрет смертью храбрых от голода или жажды, Саймон по-хозяйски залез в холодильник Джонни, вытаскивая из него половину лимона. Травяной чай с глубокими лесными нотами, по вкусу напоминающий лекарство от кашля, немного малинового джема и еще несколько сочных долек лимона - идеальная витаминная сладость для Джона, который еще не завтракал с утра и, судя по вчерашнему бардаку, толком не появлялся на кухне. Большая светлая чашка переливалась красками джема и цитрусовых, но когда Саймон взял чашку в руки и вышел в коридор, он обнаружил там Джона, который крался из гостиной обратно в спальню, держа подмышкой ноутбук и волоча за собой зарядку. - Джонни, что ты там делаешь? - в мягких носках и в окружении не скрипящих дверей квартиры Джонни Саймон был почти неуловим - именно поэтому он почти испугал крадущегося Джонни с пледом на плечах. - У меня дедлайны, - слабоватым голосом сказал Джон, вздыхая и опираясь на стену - пустой взгляд куда-то в стык между потолком и стеной дал Саймону понять, что МакТавишу действительно нехорошо. Саймон поставил чашку на комод в прихожей и подошел поближе к Джонни. Омега с утра был немногословен - постоянно прятал глаза, отворачивал голову, отвергал любые предложения Саймона, но Райли умел хранить голову в холоде и понимал - Джон просто стесняется. Джон всегда стеснялся его помощи, хоть очень часто и нуждался в ней, и в моменты, когда он все-таки сдавался и отдавал все в руки Саймона - он был еще более прекрасным, чем обычно. Райли понимал - Джонни, может, не так давно расстался с отцом своего ребенка, но быть один - он привык довольно давно. Его не пугали ни одиночество, ни ответственность - в топленом уюте своей квартиры он давно расставил по полочкам каждый самый крошечный пункт своего ежедневного быта, взвалив на плечи ношу главы семьи и заботясь о себе, Соупе и еще не родившемся Логане. Он знал, что все, кто мог бы предложить ему помощь, вряд ли будут в его жизни тогда, когда они действительно ему понадобятся, поэтому продумывал все эти мелочи заранее. Может, отцу ребенка и стоило заняться тем, чтобы собрать детскую, украсить будущее гнездышко своего малыша и своей омеги - но он предпочитал не звонить Джону, из-за чего МакТавиш самостоятельно занимался заказом мебели, одежды и аксессуаров для нависшего над головой отцовства. Может, отчиму стоило позаботиться, что Джонни проведет первые дни дома с новорожденным не в полном одиночестве - но тема взаимоотношений с отчимом была такой же темной, как и тема семьи Райли. Саймон в принципе был удивлен, как Джонни так легко впустил его в свою жизнь, но быстро понял - Джонни, может, позволял им долгие разговоры о чем-то масштабном, глубоком, высоком, может, торчал у него дома допоздна и позволял Саймону оставаться до полуночи у себя, может, позволял короткие объятия и касания - но не позволял большего. Жизнь Джонни плотно стояла на фундаменте, который по кирпичику строил сам Джонни - не его родители или альфа. Сегодня Саймон есть, завтра Саймона нет - и в жизни Джона ничего кардинально не изменится. И когда-то Райли любил таких омег, но за другое - самодостаточность омеги казалась ему не признаком зрелости, а признаком дерзости. В самодостаточности он видел бунт, независимость, видел разовые ночные встречи, после которых омеги оставляли его одного в мотеле, как бы насмехаясь над ним - "смотри, это не ты воспользовался мной, это я воспользовалась тобой", но это понятие перевернул инсульт - и теперь самодостаточностью были такие омеги, как Джонни - достаточно сильные и терпеливые, чтобы принимать ответственные решения самостоятельно, чтобы проживать трудности жизни в одиночку, чтобы каждый день находить в себе силы улыбаться новому дню и жить это наказание дальше. Он не мог представить себе его до их встречи. Ни одного друга, ни одного родственника, на плаву держала только работа, скучная, но необходимая не только из-за денег - а из-за банального чувства собственной бесполезности, а потом понимал - он же совершенно такой же. Ни одного друга, ни одного родного, лишь работа, за которую цепляешься, лишь бы был повод выйти из дома и провести неизбежно утекающее время хоть где-то кроме заебавших четырех стен. С поправкой на то, что Джонни вынашивал ребенка. Он должен был быть сильным для него, должен был быть готовым к любым невзгодам, к которым его может подтолкнуть жизнь с новорожденным. И по глазам Джона Саймон понимал - МакТавиш давно был готов к этому. Время от времени рационально боялся каких-то вещей, но в целом был непоколебим, любовно поглаживая беременный живот из раза в раз, пока сидел на диване или на стуле на кухне. Сколько пролитых слез и ночей, одинокий и холодных, наполненных искренним страхом, ему это стоило - Саймон даже представить не мог. И поэтому хотел дать Джонни понять - он дорог ему. Он хочет быть для него опорой - так долго, как он сможет. Приготовить ему завтрак, обед и ужин, пока тот занят на работе или болеет. Выгулять его собаку, когда он не может встать с кровати. Помочь ему завязать шнурки на кроссовках. Вымыть посуду и оставить нелюбимую кухню в чистоте после его жалких попыток что-то себе приготовить. Уступить любимое место на диване. Дать ему возможность выговориться, выслушать его и дать совет - хотя бы просто поддержать. Саймону не требовалось за это внимание и взаимность в качестве вознаграждения - самой главной наградой для него стало это случайное знакомство и то, что теперь каждый день он может наслаждаться его компанией. Но жадность и пылкие чувства, обгрызающие позвонки и ребра изнутри своими "бабочками", требовали делать хоть какие-то шаги навстречу Джонни - и Саймон решил вспомнить, кто же такой "альфа", редкое создание, отметка о принадлежности к которым стояла в его свидетельстве о рождении. - Тебе нужно отдохнуть, - Саймон подошел к Джонни поближе и поправил плед на его плече. - У тебя температура, - Райли говорил тихо, чтобы не тревожить головную боль Джонни. - Идем в кровать, - подрагивающая от привычного волнения рука мягко взяла его под локоть. - Я сделал тебе чай с малиной и лимоном. - Нужно до двенадцати отправить кое-что по работе, - упрямо сказал Джонни - на бледном лице отчетливее виднелись и морщинки на лбу, носу, вокруг глаз, и при возможности Саймон расцеловал бы каждую улыбающуюся линию прохладной кожи. - У меня есть идея, - Райли взял ноутбук из слабых рук Джонни, - ты немного полежишь, выпьешь чай, а потом продиктуешь мне все, что тебе нужно отправить - я напишу это под твою диктовку и тебе не нужно будет напрягаться, хорошо? - он навис над МакТавишем, чуть толкая его на свою грудь - несмотря на прохладную сухую кожу рук, лицо было горячим и взмокшим - но не было ни кашля, ни насморка, разве что выцветшие в мгновение глаза выдавали сильную головную боль. - Тебе не пора на работу? - сипло спросил Джонни. - Я отпросился, - твердо сказал Саймон. - Эй, не нужно было, - выдохнул Джонни, прикрывая глаза. - Ты бледный, у тебя жар, - Райли осторожно положил ноутбук на комод. - Ты еще ничего не ел с утра. А у тебя малыш, за тобой надо приглядывать, - тихо сказал Саймон, поднимая руку и натягивая плед на другое плечо Джонни - омега тут же съежился, словно искал тепло. - Вдруг тебе станет совсем нехорошо и придется вызвать врача. - Я в порядке, - шепнул Джонни, тут же поперхнувшись собственной слюной. Бергамот в его естественном запахе кислил металлом, и Саймон никак не мог смахнуть этот запах со своей маски. Он чувствовал и видел, что с Джонни что-то не так - не простуда, не отравление, может - сильная мигрень? Да и Джонни не делал ситуацию проще для них обоих - отказывался от помощи, но не отталкивал и не выгонял его. Саймон не до конца понимал, стесняется ли Джон его присутствия в такой неприятный для него момент или ему действительно некомфортно, что Саймон рядом с ним? Как поступают настоящие альфы в такой ситуации? Проблема была в том, что Саймон ничего не знал о том, что такое "быть настоящим альфой". И если это умение было упущено в юности, то сейчас его нельзя было наверстать уже ни чем. Для него это понятие всегда шло рядом с понятиями "защищать королевство", "быть верным солдатом", "быть самоотверженным сослуживцем", но когда дело доходило до омег - он был последним человеком на Земле, кого можно было действительно назвать "альфой". Безупречный глава тех людей, кого он избрал быть своей семьей, заботящийся обо всем, о чем только можно было позаботиться - у Саймона никогда не было ролевой модели такого человека перед глазами; и сам он никогда не был таким. Да и нужна была Джонни удавка вместо заботы? Саймон сомневался в этом - однако, сомневался и в том, что Джонни действительно когда-то испытывал на себе эту всепоглощающую душную заботу. - Тебя тошнит? - тихо и твердо спросил Райли, смотря на то, как Джонни часто-часто сглатывал слюну. - Кажется, - безжизненно сказал МакТавиш. Все было бы очень просто, будь Джонни не в положении - Саймон едва ли знал, можно ли было давать Джону хоть одно лекарство из его аптечки. Джонни кривил бледные губы, сглатывал, жмурился - а плечом все равно упирался в грудь Саймона, словно искал поддержку в нем. - Идем, - Саймон уверенно взял его под локоть - под пальцами расслабленные мышцы даже не напряглись, когда Райли слегка стиснул руку на предплечье Джона, словно каждая клеточка тела МакТавиша покорно отзывалась на просьбы Саймона, - я принесу тебе теплой воды, - мурлыкал Саймон, шатая гулкую тишину квартиры, продолжая разговаривать с Джонни - лишь бы слышать что-то в ответ. - Осторожно, - они зашли в ванную, Саймон второй рукой легко приобнял Джона за спину, помогая ему твердо встать около раковины. - Можешь немного наклониться? - Я справлюсь, - МакТавиш повел плечом, заставляя Саймона стиснуть руку только крепче - взгляд Джона падал на унитаз, закрытый крышкой. - Я хочу, чтобы ты держался за меня и не выебывался, Джон, я все уберу, - Райли понимал его стеснение, но вместе с этим не представлял себе, как тяжело будем ему, такому слабому и измученному температурой, стоять на коленях. - Не в раковину же, - с отвращением сказал Джон, рвано выдыхая. - Я все уберу, расслабься, - шепнул Саймон. - Нет, дай мне... - остатки сил омега приложил к тому, чтобы все-таки отпихнуть от себя Саймона и подойти к унитазу. Взвизгнула молния на толстовке Саймона, и пока Джонни, непослушными от лихорадки и злости пальцами цеплял крышку унитаза, Райли уже постелил под его колени свою кофту - Джонни был в шортах, а мягкие коврики из ванной Джон убрал еще очень давно, сославшись на то, что Соуп постоянно портил их. Приземлившись на плотную флисовую толстовку Саймона, Джонни хотел что-то сказать, но вместо этого вся его спина болезненно содрогнулась - одно рукой омега обнял живот, чуть задирая футболку, второй - уперся в ободок, склонив голову над туалетом и сплевывая вязкую слюну. Кадык гулял под тонкой горячей кожей вниз и вверх, Саймон опустился на одно колено рядом, положив руку на спину Джона. - Ну не на пол же, Саймон, - Джон шмыгнул носом, тяжело дыша и балансируя в непонятном ему состоянии. - Чтобы тебе было мягко, - смотреть на мучения омеги без сочувствия у Саймона не выходило - несимметричные брови сами по себе выгибались у переносицы, пока он смотрел на него. - Все, расслабься, - Райли провел рукой по напряженной спине Джона и, на удивление альфы, Джон действительно попытался расслабиться - осел на толстовке Саймона, поджимая под себя ноги, склонил голову над туалетом, продолжая сплевывать слюну с сухих губ, прикрывая уставшие, иссушенные температурой глаза ладонью. - Сейчас принесу воды. Смешав на кухне кипяченную воду с небольшим количеством холодной из-под крана, Саймон поспешил вернуться к омеге. Джон, не меняя позы, все также устало дышал, вытирая губы тыльной стороной ладони. Это могло быть все что угодно - от простуды до отравления, и Саймон бы так не переживал за взрослого мужчину, если бы не Логан - знать о всех рисках для беременности при болезни он не мог - и не знал. Джонни для своего состояния выглядел довольно спокойным - и это успокаивало и Саймона тоже. - Как ты? - он поставил стакан на пол, делая так, чтобы тот не звякнул о плитку, и сел на колени рядом с Джонни. - Не понимаю, - тихо сказал омега, - вроде тошнит, вроде нет. - Я не уверен, что хоть что-то из лекарств, которые я знаю, можно пить при беременности, - Саймон утешающе гладил его по спине. - А я не уверен, что мне нужны лекарства, - упрямство и было верным признаком того, что Джонни держался бодро, - просто свежий воздух и поспать. - У тебя температура, - грубая ладонь Саймона осторожно легла на влажный лоб Джонни - МакТавиш ощущался очень горячим, но вместе с этим не настолько горячим, чтобы Саймон мог сказать, что Джон действительно мучается от лихорадки. - Может, вызвать врача? - Все не настолько плохо, - Джон приподнялся на коленях, разминая затекшие щиколотки, опустил крышку унитаза и уперся в нее руками, чтобы подняться на ноги - однако, сил у него было немного, а по потускневшим голубым глазам было видно, что в висках пульсирует боль, и Саймон снова взял его под руку. - Держи, - он протянул ему стакан с теплой водой. - Спасибо, - Джон сделал несколько глотков. Полутьма небольшой ванной разбавлялась только солнечным светом небольшого вентиляционного окошка под потолком. Кромка стакана неприятно стукнулась о зубы Джона, он поморщился и поставил стакан на пол, потирая переносицу пальцами. Может - какая-то солнечная активность заставила его так плохо себя чувствовать, может, близость даты родов так на него влияет, может, он вчера был слишком легко одет, может, немытое яблоко так его подкосило. Джонни пустым взглядом смотрел куда-то в стену, провожая бегающие по ней полупрозрачные солнечные отблески. Саймону хотелось отдать все, лишь бы ему было легче - хотелось укутать его в свои руки и забрать на себя весь озноб и недомогание, ведь чем и без того ежедневно старающийся не для себя - для Логана - Джонни заслужил это состояние? - Расслабься, - шепнул Саймон - он правда ничего не мог поделать с тем, чтобы перестать касаться Джона, - давай, присядь на мою ногу, - Райли развалился на полу ванной, прислоняясь спиной к кафельной стенке - полы в комнате были прохладные, ноги и без того слабого омеги уже устали от статичного напряжения, и допустить того, чтобы Джонни сидел на полу, пока приходил в себя и собирался с мыслями, он не мог. - Не напрягайся, - Саймон потянул его на себя. Думал ли он, лежа с бессонницей в первую ночь после их внезапной встречи на пороге его квартиры, что спустя какое-то время он будет ненавязчиво обнимать Джона за бока, пока тот будет сидеть на внутренней стороне его бедра, подогнутой в колене правой ноге, прижимаясь к нему, съежившись до возможного минимума, трепетно обнимая уже опускающийся от позднего срока беременный живот? Он думал о многом - о чем-то размытом, ужасно-пошлом, нереалистичном - но никогда не думал, что для них двоих это станет в какой-то степени нормой. От немногословной первой неловкой встречи до глупых разговоров, от недолгих прогулок в соседний район города до совместных походов в магазин за продуктами и совместных ужинов, от исключительного и спокойного веселья в компании друг друга до поднятия тяжелых, важных и личных тем, которыми делятся только с очень близкими. От румянца на щеках из-за случайного толчка плечами до трепетных объятий на полу прохладной ванной. - Я тяжелый, - Джонни попытался съехать с ноги Саймона, чтобы расположиться между его ног. - Что я говорил...? - Райли почти выругался, но ему показалось, что он и без этого сегодня слишком часто демонстрировал Джону свою нетерпеливость и желание беспрекословного подчинения. - Ты не должен, - МакТавиш звучал разочарованным - в себе или в сегодняшнем дне, Саймон не понимал. - Я знаю, - спокойно ответил Саймон, - но я могу, - он помог Джону поудобнее сесть на сгибе его ноги и дал ему время самостоятельно понять, комфортно ли ему так сидеть; близость любимого тела, концентрация обожаемого запаха на языке - Саймону казалось, что никогда в жизни он не чувствовал себя так, как чувствовал сейчас. - Давай, не надо напрягаться, облокотись на меня. Джонни избегал зрительного контакта с Саймоном с того самого момента, как Сай оказался утром на его пороге. Райли понимал его - когда мозг съедала головная боль, было тяжело просто оторвать каменную пустую голову от подушки; но теперь Джон наконец посмотрел на него. Уставшие глаза смотрели с надеждой, просьбой, напряженные плечи дрогнули под руками Саймона - и омега доверчиво прильнул к его груди, позволяя Саймону обнять его, положив руки на лопатки. Верхушка живота мягко упиралась в ребра Саймона, но он чувствовал - они подходили друг другу идеально в этой позе, словно два кусочка одного целого. Разведенные лопатки под пальцами осели еще ниже, когда Джон уронил плечи и сложил руки на груди Саймона, дыша куда-то в его ключицу. Саймон обнимал людей, которым нужно было понимать, что они не одни - при разных обстоятельствах, не суть. И сейчас Джон нуждался именно в таком объятии. Саймон не мог представить, как это было сложно - нести страх будущего тогда, когда все, что ты должен делать - это быть лучшей версией самого себя для человека, которого ты собирался привести в этот мир. Как это сложно - просыпаться в полном одиночестве с холодной второй половиной постели и каждый день тонуть в однообразной черной рутине. Как это сложно - не произносить за день ни единого слова. Саймон не мог представить, потому что знал наверняка, блять, как это сложно. Наивно полагая, что несмотря на улыбку на симпатичном лице жизнь Джонни была хоть сколько-то легче его, жизни Саймона, он начал понимать, что ошибался - и испещренное глубокими рвами шрамов лицо Сая, и обычно румяное сияющее лицо Джона - за фасадом прятались свои демоны и у одного, и у второго. Джонни был крепким парнем. До беременности он точно много посещал спортзал, вел активный образ жизни - ободряюще и утешающе перебирая руками по спине и плечам Джона Саймон чувствовал, что несмотря на отсутствие физической активности сейчас, у МакТавиша были ювелирно проработаны даже самые мелкие спинные мышцы. Ровная поясница, несмотря на тяжесть, которую он носил уже почти девять месяцев, оставалась ровной; своими квадрами Саймон отлично чувствовал сильную заднюю поверхность бедра Джонни. Ему хотелось потрогать его везде - от макушки до пяток, провести носом, губами, ладонями, но сейчас он лишь мягко держал руку на его бедре, пальцами другой руки поглаживая его меж лопаток. - Мне кажется, меня не тошнит, - прошептал Джонни. - Мы можем просто посидеть так какое-то время, пока ты не поймешь, что все нормально, - тихо сказал Саймон. - А потом я просто принесу в спальню несколько бумажных пакетов на всякий случай. Думаешь, ты отравился? Простудился? - Скорее гормональное, - глухо промямлил МакТавиш, и Саймон отчетливо почувствовал его губы на своей ключице - толстовка валялась на полу, а грудь была обтянута обычной черной хлопковой футболкой. - Чем я могу помочь тебе? - растрогано пробормотал Райли. - Ты уже очень сильно помогаешь мне. Эти слова были для Саймона гораздо более дорогими чем все, что мог бы сказать ему Джон. Он обнимал его, как великую драгоценность, трепетно, бережно, глухо дышал в лоскут маски перед своими губами, чувствуя горячее дыхание в ответ. Масляными каплями жасмин и бергамот стекали по его глотке, он размеренно дышал, пытаясь запомнить этот момент таким, каким он был на самом деле - домашним, уютным, необъятно важным. - Слабость, головокружение? - тишина из приемлемой становилась неуютной - Саймон забывал, по какой причине они здесь - потому что у Джонни сегодня не самый лучший день. - Все нормально, - МакТавиш прикрыл глаза. - Врач предупреждал меня, что из-за перепадов давления я могу испытывать что-то подобное, и я даже помню, как такое было на более раннем сроке. Просто хочу прилечь. - Давай, я помогу тебе подняться, - это, конечно, последнее, чего хотел Саймон - покидать тесную ванную и отпускать Джонни, но МакТавишу действительно нужно было в кровать. - Попьешь чай, ляжешь отдохнуть. - Нужно отправить несколько писем и отослать несколько уже готовых файлов, - вспомнил Джон. - Ты расскажешь мне, как это сделать, я напишу все вместо тебя, пока ты будешь лежать под одеялом, - отрезал Саймон, упираясь рукой в пол и помогая Джону приподняться с него. - Саймон... - Джонни закатил глаза. - Нет, мне не сложно, - предугадывая все вопросы МакТавиша, сразу же сказал Саймон, поднимаясь на ноги и подавая ему руку, за которую омега тут же взялся, - нет, ты не напрягаешь меня. Нет, у меня нет никаких других дел, прошу, угомонись - и давай ты просто пойдешь в свою кровать, ладно? - Райли проследил, чтобы Джонни поднялся следом за ним, замечая, что Джонни недовольно морщит нос. - Плюс сегодня санитарный день на работе, я только рад соскочить нахрен, - Саймон улыбнулся, зная, что МакТавиш увидит и яблочки его щек, проступающие под тканью маски, и лучистые морщинки вокруг глаз. - О, ищи отмазки, - уперевшись рукой в раковину, Джонни взял с пола толстовку Саймона. - На ужин сделаю куриный бульон и твой любимый творожный десерт, - Райли проигнорировал Джона и встал в дверях, ожидая, пока омега соберется с мыслями и пойдет за ним. - Я надеюсь, что я доживу до этого момента, - МакТавиш прошел мимо него, тут же оглядываясь. - Все, не говори такие вещи, - фыркнул Саймон, мягко толкая Джона в спину в сторону спальни. - Я буду в порядке, доктор Райли? - театрально кашлянул Джон, однако шалость тут же вышла ему боком - возможно, слегка утихшая головная боль от напряжения разыгралась только сильнее. - Я не врач, - Саймон взял с тумбы ноутбук Джона и чашку с уже остывшим чаем. - Разве военные не умеют все на свете? - в спальне МакТавиша было довольно темно - плотные шторы падали непроницаемым водопадом с потолка в пол, источниками света служили две тусклые старомодные лампы на тумбах по обе стороны кровати - но их сливочно-желтого света хватало для того, чтобы осветить плоскость мягкой не заправленной кровати. - Могу помочь тебе, если тебе оторвет ногу, - Саймон остановился на пороге спальни - он не так часто заходил сюда и практически всегда останавливался в дверях, дожидаясь Джона, который то искал что-то в шкафу, то в тумбе; официального приглашения ему все еще никто не выдавал, но он сделал шаг на мягкий ковролин - и под ногами тут же промчался Соуп, давно закончивший трапезу, и запрыгнул на кровать. - Тебе просто нравится бесить меня, я клянусь. - Я же говорил, что это могут быть гормоны, - слабо улыбнулся Джонни - но Саймону этого было достаточно для того, чтобы поймать на улыбке и себя - значит, все действительно не так плохо. - Конечно, еще бы, - фыркнул Гоуст, ставя чашку с чаем на прикроватную тумбу со стороны Джона. В спальне Джона не было ничего особенного - потому что когда-то эта комната была просто второй спальней, предназначенной для гостей. Типовые домики в этом районе были построены по одному строительному решению, и квартиры не отличались друг от друга планировкой и количеством спален от дома к дому, но на этаже было несколько готовых вариантов. Окна квартиры Джона не выходили на улицу, практически все были направлены на глухую зеленую ограду между домами или ухоженный огороженный внутренний дворик, где земля в частном порядке принадлежала каким-то отдельным жильцам дома. Две спальни из трех в квартире Джона были нежилыми - в них была мебель, но одна - родительская - была заперта на ключ, и в этой комнате после смерти мамы Джонни, кажется, с места не была сдвинута ни одна вещь, вторая - старая детская Джона, в которой были коробки с несобранной мебелью для Логана, детская одежда, коробки с какими-то старыми вещами его семьи - и в эту спальню Джонни тоже предпочитал не заходить. Поэтому оставшаяся комната - простенькая спальня, стала очередным выбором без выбора. Джон, казалось, не создавал уют в доме - иногда покупал цветы, не тревожил себя большим, а все картины и статуэтки принадлежали его родителям - он лишь сметал с них пыль, стараясь не двигать. - Дай мне ноутбук, - Джон устроился на боку поверх пледа, накрываясь одеялом - по его лицу пробежалось облегчение, когда он наконец принял горизонтальное положение, позволяя голове утонуть в мягкой подушке. - Я быстрообучаемый, - Саймон не прекращал свою рекламу, как незаменимого помощника, поэтому легко присел на край кровати Джона и положил компьютер на свои колени. - Ты можешь объяснять мне, что делать, и я сделаю это за тебя, чтобы ты не напрягался. - Ладно, - сдался Джон, - давай попробуем. Всю жизнь рука об руку с кровавым месивом в работе Саймона шли блядские бумажки, и Райли знал, как оптимизировать бумажную работу так, чтобы она беспокоила его меньше всего. Задачи Джона не были самыми сложными на свете - под диктовку написать письмо заказчику, запросить правки в определенных местах, прикрепить определенные файлы к определенным письмам. Свернувшись калачиком и исподлобья поглядывая в экран ноутбука, Джонни курировал работу Райли; Саймон, обычно унывающий в компании каких-то отчетов или официальных писем, был счастлив помочь Джону хотя бы так. Солнце постепенно восходило к полудню, и Джонни, не выспавшийся и измученный мигренью, допивая чай, последние правки диктовал Саймону уже с закрытыми глазами. Соуп, поджав лапки, забрался под руку своего хозяина и уснул. Нажав на кнопку "отправить письмо", Саймон хрустнул шеей и посмотрел на МакТавиша - приоткрытые глаза омеги хоть и говорили о том, что он еще не спит, но расслабленное лицо указывало, что еще вот-вот, и Джонни наконец уснет. - Как ты себя чувствуешь? - шепнул Саймон, закрывая ноутбук. - Так себе, - тихо сказал Джонни. - Мы закончили с твоими делами, тебе нужно отдохнуть, - Райли положил ноутбук на прикроватную тумбу. - Их еще так много, - поморщился МакТавиш, зевая, - нужно погулять с Соупом, прибраться... - Джонни, - уперевшись рукой в свободную подушку на кровати омеги, Саймон слегка навис над ним, - я займусь этим. А ты просто отдохни, ладно? И зови меня, если тебе станет нехорошо, - Райли смотрел на проваливающегося в сон омегу. - Зачем ты это делаешь? - прошептал Джонни. Потому что, возможно - Саймон не исключает - жизнь Райли была бы сейчас совершенно другой, если бы не Джонни - и та пуля, которую Джонни из "глока" вывалял в муке, сейчас была бы в мозгах Саймона. Потому что Саймон всю жизнь секретно желал одного - спокойствия внутри себя самого - и рядом с Джоном он постигал его. Потому что вслед за самым болезненным падением в его жизни произошел самый красивый рассвет, который он только видел. Потому что поселившаяся в его носу смесь бергамота и жасмина делала мир ярче. Потому что касания нежных теплых рук были утешением в ежедневном нескончаемом шторме. Потому что смех Джонни заглушал завывания призраков прошлого. Потому что с появлением в его жизни Джона Саймон едва ли также плохо спит по ночам, как спал до этого десятилетиями. Потому что он до сих пор не мог объяснить себе - почему именно Джонни? Но он и не искал ответа на этот вопрос. Он часто в жизни опускал зов сердца, душил его, давил его - ведь он, блять, настоящий альфа - храбрый, но бессердечный, сильный, но с хрупким эго, большой, но пустой. Джонни перечеркивал все "но", меняя их на антонимы для Саймона, Джонни и делал его настоящим альфой. - Потому что если бы я оказался в такой ситуации, то я был бы счастлив, что кто-то помог мне таким образом, - однако, ответ, сорвавшийся с его губ, как обычно, отличался от его мыслей - неулаженными все еще оставались некоторые вещи, которые следовало бы обсудить прежде чем идти вперед. Саймон уговаривал себя - не сорвись, не дай волю чувствам до тех пор, пока Джонни хотя бы не встретится с Логаном, пока сам не разберется, что и как. Это признание могло стать сокрушающим, его могло быть слишком много для Джонни, из-за чего все могло просто треснуть и разойтись по швам - это последнее, что хотел Саймон. Но он все еще хотел заботиться и любить Джонни своими, молчаливыми путями. - Ты слишком добр ко мне, - МакТавиш лег на спину. - Возможно, - сухие, почти бесчувственные ответы помогали Саймону держать себя в руках - но разве это не он недавно трепетно обнимал Джона в ванной? - Никто и никогда не был так добр ко мне, - Джон закрыл глаза. - Ты заслуживаешь этого, - уверенно сказал Саймон. - Я не понимаю, - выдохнул Джонни, стискивая пальцы на пуховом одеяле. - Может, поймешь когда-нибудь, - Райли пожал плечами, смотря на скромную обстановку спальни, бегая глазами от лица Джонни до немногочисленных предметов мебели и обратно. - Может, сам скажешь? - спросил омега, и его вопрос окунулся в плотную тишину. Но Саймону, кажется, было нечего сказать. Как и всегда - приученный к быстрым, сухим коммуникациям, всю жизнь он нес внутри себя вперемешку с костями груз событий, но никогда не произносил вслух ни слова - ему нельзя было показаться слабым, уязвимым, чувствительным. На языке было так много всего, но Райли лишь обласкал взглядом уставшее лицо Джонни, занося руку над его одеялом и поправляя его у плеча. Джонни промолчал, погружаясь в сон, Саймон поднялся на ноги и вышел из его спальни, прикрывая дверь так, чтобы Соуп, в случае чего, смог выйти, не побеспокоив спящего хозяина. Все - Саймон не преувеличивал - все его тело горело от понимания, что он не просто буднично трогал Джона - он обнимал его, крепко, утешающе, тот прижимался к его груди, не отталкивая его, Джон сам искал возможности коснуться его, даже когда его тело, пылающее от острой лихорадочной боли, хотело только покоя - Райли то ли как счастливый пьяница, то ли как взрывающийся от радости ребенок, ввалился в кухню Джона, стаскивая с себя маску и судорожно дыша. А солнце, задорно играющее в занавесках и кухонной плитке, было в самом-самом зените - у Саймона было слишком много дел, чтобы сходить с ума - даже по такому важному поводу. Он надеялся, что Джонни дал себе слабину и просто позволил немного отдохнуть - пока сам, успокоившись, освежившись, натягивал маску обратно на лицо, поправляя скрутившиеся за ушами лямки плотного лоскута ткани. Домашние дела здорово очищали голову от мусора, и пока Джонни отдыхал, Саймон был только рад сделать так, чтобы у Джонни было немного меньше головной боли. День шел размеренно. Засучив рукава, Саймон то возился на кухне, то бесшумно собирал шерсть Соупа с пола, то перебирал текстиль в гостиной, застилая диван и кресла. Чужие, не отражающие Джонни декорации стояли по всему дому, но Саймон понимал ценность статуэток, картин и даже старых чехлов на диванных подушках - это принадлежало покойной маме Джонни, с этим ему могло быть сложно расстаться, поэтому Саймону оставалось лишь бережно поправлять все без присутствия хозяина дома, в сухой тишине дома слушая только шуршание, текущее за его движениями, шум воды из-под крана и перебирание маленьких когтистых лапок пекинеса, который выбрался из спальни и ходил за Саймоном из комнаты в комнату. Когда все задачи по уборке оказались выполнены, Саймон осторожно заглянул в спальню Джонни - омега спал, подмяв под себя одеяло, отвернувшись от двери и закинув ногу на смятый плед. Будить его, чтобы предупредить об уходе, Саймон не решился, поэтому просто обулся, кинул в карман телефон, надел шлейку на танцующего от предвкушения скорой прогулки Соупа и вышел на улицу, закрывая дверь Джонни снаружи, провернув ключ в смазанной замочной скважине два раза. Пыльный влажный запах вечно темного подъезда затекал за маску, давая Саймону понять, насколько же в моменте естественный запах Джонни буквально растворял в себе кислород в его квартире. Обманчивый холодный ветер несся с моря, несмотря на яркое солнце. Соуп, понимая, что долго с ним гулять никто не будет, бегал от куста к кусту, по команде Саймона подбегая к его ботинку и послушно кружась рядом. Абердин становился все красивее и красивее - еще какой-то месяц, и настанет лето. Порт будет забит под завязку баржами с разноцветным тетрисом грузовых контейнеров, зелень поглотит в себе готический центр города, парки заполнят дикие, но забавные разноцветные растения. Вереницей пойдут один шотландский праздник за другим, дурацкие туристы заполнят влажные песчаные пляжи Северного моря и рек, протекающих в городе. Саймон чувствовал - Джонни не видел в нем просто друга. Он видел, что ему комфортно с ним, что он сам искал встреч с ним, что он сам тянулся к нему - в один вечер так, в другой - иначе, но Джонни нравилось быть с Саймоном - нравилось болтать с ним, нравилось смотреть фильмы и сериалы, нравилось гулять, нравилось общаться, пока они оба были заняты на работе, нравилось касаться его - может, эти касания были невинными по мнению Джонни, но для Саймона их было достаточно, чтобы тут же направить все мысли в другое русло - никак не приготовления ужина и выбора очередного сериала на Netflix. Вот только кого в итоге-то Джонни видел в Саймоне? Бесплатную удобную круглосуточную психологическую помощь? Близкого - но не настолько, как хотелось бы Саймону - друга? Или все это была коварная игра гормонов, и после рождения Логана Джонни закроется от Саймона, сославшись на совершенно новую жизнь? Новый виток - и Саймон никак не мог перестать думать об этом. Ему казалось, что он нравится Джонни - МакТавиш не был похож на мягкотелого, который позволял бы находиться рядом с собой неприятному ему человеку - эту проверку не выдержал даже отец его ребенка; хотя, едва ли Райли знал, что произошло между ними на самом деле. Но мысли о том, что он не безразличен омеге, наводняли его голову - он собирал по крупицам какие-то слова, действия, движения, касания, но не понимал - происходило ли это на самом деле или он просто пытался выдать желаемое за действительное. А ведь решение очередной головной боли было на поверхности - сесть и поговорить. Просто рассказать, как есть - "эй, Джонни, такие дела, ты мне нравишься - нет, у меня не фетиш на беременных"; или - "Джон, я влюбился в тебя с первого взгляда и почти спалил себе мозги, думая о том, как я могу подойти к тебе и просто заговорить с тобой"; а может - "Джон, я понимаю. что это звучит странно, но ты мне нравишься - и я хотел бы попробовать походить на свидания" - хотя какие, нахрен, свидания, когда вы уже каждый вечер ужинаете вместе и смотрите стриминги? С Джонни все началось наоборот. Раньше путь от "привет, я Саймон - но здесь меня больше знают как Гоуста" до "тебе скучно, мне скучно, ты симпатичная, я симпатичный - давай переспим?" был длинной в несколько шотов виски, одном неприличном обжимании в туалете бара, одной поездке в укромное местечко или мотель на байке и одном надрыве уголка презерватива - и Саймон на какое-то мгновение забивал пустоту, довольствуясь тем, что на какое-то время его имя или позывной падало стоном с языка красивой омеги. Может, ближе всего к настоящим отношениям у него было с Оливией - но от баловства с алкоголем и скоростью они не выросли даже до совместного проживания, пока шмотки Саймона, приходящего и почти сразу уходящего, пылились на полках ее дома - этого не произошло за шесть лет, и если бы не инсульт, Саймон бы так и продолжал звонить ей раз в период, ссылаясь на работу, ночевать в мотелях и клеить в барах на окраинах других светловолосых девчонок. Джонни же не был даже девушкой - и Саймона это никогда не беспокоило. Ни разу во время своих заунывных диалогов со своим отражением в зеркале он не задумался об этом. Джонни был беременным - это делало его, хрупкого и одновременно сильного, еще более красивым в глазах Саймона - во всех смыслах. С Джонни нельзя было выпить, нельзя было потащить его кататься на байке, нельзя было задрать юбку в туалете бара, нельзя было совершить ошибку, на утро смахнув пепел сгоревшего в ночной страсти времени под коврик и отправиться на работу, с которой он вполне мог не вернуться. В новой жизни Саймона и отношения работали по новым правилам - но едва ли Саймон умел что-то делать на перспективу; и как человека, которого никогда не интересовало, чувствуют ли что-то к нему в ответ, потому что сиюминутные эмоции никогда не были важны - сегодня его слишком интересовала взаимность. Обычно начинают знакомством, свиданиями, попытками завести отношения, переездом друг к другу, женитьбой, детьми - и Саймон видел, как его товарищи, с которыми он иногда выпивал пиво или пересекался на работе, повторяли этот цикл раз за разом, но с Джонни они перескочили к "детям" почти мгновенно - и Райли даже не был задействован в этом. Снежным комом вниз катилось всякое понимание того, как действовать дальше, как объяснить свои чувства, которые с каждым днем все сложнее и сложнее сдерживать, как не показаться придурком, как не переступить границы дозволенного - и был ли смысл делать это все, если одним из двух вариантов все еще мог быть отказ. Саймон делал для себя все потрясающе сложным. В овощной лавке его встретила темноволосая Нари - омега, давно перебравшаяся со своей супругой Орапан из Таиланда, кажется, видевшая Джона еще ребенком - в беглой речи прослеживался азиатский акцент, пожилая женщина трепетно помогала Саймону выбирать свежие овощи и складывала их в компостируемые пластиковые пакеты - искушенные тропическими фруктами и овощами с самого детства, Нари и ее супруга привозили в свою лавку все только самое лучшее от проверенных поставщиков. Саймон протянул женщине свою банковскую карту, чтобы расплатиться. - Что-то сегодня не видно вашего молодого человека, мистер Райли, - темные глаза Нари с интересом уставились на Саймона, который тут же нахмурился - она посчитала Джонни его парнем? - Вы, наверно, путаете этого парня с моим хорошим другом, - Райли тут же отвел глаза - он часто заходил в эту лавку, которую, кстати, ему и посоветовал Джонни, и делал это в том числе и с Джоном - смеясь и обсуждая что-то, они вместе выбирали фрукты и овощи; поэтому логическую цепочку омеги Саймон понимал - но вместе с тем был бесконечно смущен. - О, прошу прощения, - Нари тут же положила руку на грудь, выглядя довольно обеспокоенно, - видимо, я действительно что-то напутала, - она со смущенной улыбкой склонилась к терминалу. С этой женщиной и ее женой - тоже омегой, кстати, Саймон разговаривал мало, но информативно. Пока Райли выбирал продукты, женщина другой культуры и определенно старой закалки время от времени задавала Саймону вопросы - интересовалась, откуда шрамы на руке, почему он живет в Абердине, почему носит маску, нравятся ли ему личи или дуриан, Саймон в ответ спрашивал, как случился переезд из Таиланда в Шотландию, как дела у супруги, которая редко появлялась в магазине, где они покупают яблоки, фермерские и свежие, в такое время года. Он понимал - она просто вела небольшой вежливый разговор, как продавец с покупателем, она не хотела его смущать. - А мы бы хорошо смотрелись вместе? - вдруг спросил Саймон - и это был очень глупый вопрос по колоссальному количеству причин; вне картины ведь оставался тот факт, что Джонни - отец-одиночка, из-за чего Райли, не понимающий, как он мог бы себя поправить, просто замолчал, надеясь, что женщина не расслышала или проигнорировала его вопрос. Как будто он больше не мог держать эти мысли в себе - как будто ему нужно было подтверждение со стороны, как будто собственные органы чувств подводили его и он не понимал - сочились ли его мысли из ушей вперемешку с маслом бергамота и эфиром жасмина, пропитавшими его плоть и кости, или он придумывал себе сказки для того, чтобы крепко спать по ночам. - О, еще бы, - Нари просияла, убирая за ухо черную прядь волос и протягивая карточку Саймону, - пока вы склоняетесь к ящикам или разговариваете с кем-то, парень так смотрит на вас. - И как же? - он понимал, к чему вела женщина, и это дергало его губы в широкой улыбке. - Именно так, что я подумала, что это ваш молодой человек, - Нари пожала плечами. Из овощной лавки Саймон, бормоча благодарности, высыпался алый, как томаты бычье сердце, которые он выбрал для капрезе. Соуп путался под ногами, высунув язык наружу и то и дело посматривая на Саймона, который то ускорялся, то замедлялся около каждой яркой вывески, думая, что еще такого он может захватить с собой, чтобы порадовать Джонни - и взгляд упал на цветы. Пока девушка в цветочной палатке упаковывала разноцветные тюльпаны в бумагу, плотно перевязывая ее тесемкой посередине сочных стеблей, Саймон играл с пекинесом, мотая поводок из стороны в сторону, чтобы Соуп бегал за ним. До темноты он возился на кухне - окна кухни Джонни не выходили на солнечную сторону, из-за чего кремово-бежевый интерьер быстро погружался в серые тени; теплый свет размазанной по стене ленты светодиодов кухонного гарнитура вполне устраивал Саймона - обычно к вечеру он уставал и чувствовал, как его начинало подводить зрение, но сегодня, видимо из-за того, что чтение бумажек и бесконечное настраивание прицела он оставил на работе, глаза не так устали и он мог позволить себе под шум духовки топтаться около кухонной столешницы, орудуя ножом. Темнота синей полосой спускалась по стене, Соуп, прижав ушки, спал на оставленных у порога кухни тапочках; обычно Саймон, возясь на кухне, обязательно включал что-то на фон, но сейчас не хотел делать этого, чтобы не потревожить Джонни - и, в целом, оказалось, что оставаться со своими мыслями наедине, если они всецело о любимом - не так страшно. Ужин был готов - легкий бульон, овощная запеканка, свежие овощи с сыром и бальзамическим соусом на тарелке и творожный десерт с крем-брюле, который Саймон делал в небольших керамических чашечках, не боящихся огня кулинарного факела. Он никогда не использовал горелку, кажется, по ее прямому назначению - только для пыток - и это заставило его усмехнуться себе под нос, пока он вертел в руках керамическую форму с ребристыми стенками, смотря, как карамелизуется сахар, становясь кипящей пузырящейся массой. Джонни нравился крем-брюле. А еще Джонни нравилось все перченное, жирное, жаренное - именно эссенция национальной шотландской кухни, и пока практически ничего из этого ему нельзя было из-за беременности, Джон баловался чем-то более доступным - вегетарианскими опциями, овощами, фруктами. Джонни нравился запах алкоголя - скорее всего, до беременности, как и любой шотландец, он обожал виски - коричные капли которого так идеально смотрелись бы на его чуть изогнутых в пьяной улыбке губах, пока блестящие глаза осязаемо упирались в Саймона. Что еще нравилось Джонни? Валяться и смотреть сериалы, точно. Смеяться над несмешными шутками, возмущаться в голос во время неоправданно глупых сюжетных поворотов, кривить губы на постельных сценах. Нравилось ли ему дурашливо касаться руками человека, которого он хотел касаться? Или он всегда отдавал эту возможность своему партнеру, когда фильм на большом экране поворачивал в горячее русло? Нравилось ли ему, когда целовали его шею, когда перебирали уложенные пряди его ирокеза, нравилось ли ему, когда его сажали на колени - и он все равно оставался довольно маленьким по сравнении с большим альфой, который укутывал его в свои руки? Каким был типаж парней, которые нравились Джону - молодые, сверстники, в возрасте? Может, он не смотрел на возраст, но ему нравились мышцы или пивной животик? Может, он не смотрел на физические данные - но ему был важен цвет волос, глаз, кожи? Рост, вес, размер члена - да блять, хоть что-нибудь, чтобы Саймон мог понимать, что он может нравиться Джонни, что у него все еще есть шанс на взаимность. О Джоне на своих коленях, спина которого была чуть отведена назад, но плотно зафиксирована руками Саймона на его лопатках, Райли задумался, пожалуй, слишком сильно - он вспоминал о руках Джона на своей груди, об упругом животе, теплую мягкую кожу которого он покрыл бы миллионом мелких нежных поцелуев, склонившись над ним, пока МакТавиш сидел бы на его ногах, упираясь коленями в диван по обе стороны от бедер Саймона. Задумался настолько, что не заметил, как факел превратил сахар на поверхности десерта в густую остекленевшую карамель и начал нагревать стенки керамической формы - пальцы на этой руке Саймона не были такими чувствительными после инсульта, поэтому Райли не сразу понял, что он обжигал себя какое-то время. Щелкнул выключатель факела, раскаленное сопло с шипением на мгновение вспыхнуло алым перекаленным металлом, ручка стукнулась о столешницу. Саймон держал керамическую форму на ладони, смотря как твердеют пузырьки карамели на поверхности десерта. Тюльпановый букет чуть насмешливо качнул пухлыми бутонами в вазе - тесемка, завязанная под листьями и врезающаяся в сочную плоть стеблей, развязалась и скользнула в стеклянную вазу с широким горлышком - цветы рассыпались кругом по кромке синеватого стекла, склоняясь разноцветными лепестками над столешницей. Саймон протянул руку, чтобы поправить цветы, но услышал шаги в коридоре. Из-за скрипнувшей двери показалась голова Джона. - Как ты? - буднично - словно не торчал сегодня весь день в его доме, хозяйничая то в одном углу, то в другом - спросил Райли, ставя керамическую форму на небольшой поднос, который принадлежал к набору посуды. - Еще никогда не чувствовал себя таким выспавшимся, - заспанный МакТавиш потер сонные глаза, моргнул несколько раз и облокотился на дверь. - А голова? - Саймон взял в руки газовую горелку. - Отлично, - Джон наклонил голову вниз, чтобы посмотреть на Соупа, который вальяжно ввалился в кухню между ног хозяина, виляя хвостом и с интересом разглядывая всех присутствующих. - Видимо, усталость и погода наложились друг на друга. Чем так вкусно пахнет? - омега поднял глаза на Саймона, легко улыбаясь - и Саймон наконец увидел ясность и чистоту в еще сонных глазах Джона. - Оставалось немного овощей, я решил их запечь, - Саймон растерянно пробежался глазами по кухне. - Ты голоден? - На самом деле ужасно, - Джон смущенно почесал затылок. - Садись за стол, я положу тебе, - Райли хлопнул рукой по столешнице и схватил в руки факел - хоть что-то, чтобы скрыть охватившую их дрожь. Пока Саймон, вымыв руки, раскладывал на тарелке ароматные овощи в собственном соку, Джонни неуверенно занес руку над выключателем - в кухне было темно, но света, который Саймон включил себе для готовки, протекающего под навесными шкафами мазком светодиодной ленты, хватало для всей комнаты - пусть и стол освещался всего лишь тусклым уличным светом и отблесками потухающего заката. Райли не суетился - глубокая тарелка, точно такая же, с какой Джонни пришел к нему в вечер их знакомства за паэльей, умещалась в его руке, пока он наливал в нее бульон и разрезал для него сваренное яйцо; делал все в темпе, в котором мог контролировать свои руки и не давать дрожи взять над мозолистыми пальцами верх. Джон медленно прошелся по кухне, словно был в ней впервые, и неуверенно встал рядом с Саймоном, выглядывая из-за его плеча - Райли нарезал вымытые томаты тонкими ломтиками, выкладывая их слоями со свежей моцареллой на круглой плоской тарелке. Саймон хотел обойти Джона, чтобы взять из холодильника бальзамический соус для капрезе, но наткнулся на МакТавиша, который уверенным, но мягким движением остановил его, делая очередной касание словно случайным - уткнулся лицом в его ключицу и схватился за локоть. Сердце Саймон подпрыгнуло куда-то в горло - он в очередной раз ловил себя на том, что его глаза непроизвольно закатывались под веки, обрамленные светлыми ресницами, когда Джон прикасался к нему. - Все в порядке? - Райли нашел в себе силы только на эту фразу - и на то, чтобы накрыть руки Джона своей ладонью. - Я просто хотел сказать тебе "спасибо", - тихо сказал Джон - благодарности не давались ему тяжело, но эти слова звучали оторванными от самого сокровенного - словно МакТавиш думал над ними какое-то время после пробуждения. - Я понятия не имел, что мне это нужно было. Как я могу отблагодарить тебя? - иногда Джонни думал, что Саймону действительно что-то нужно взамен на помощь - и какими бы хитрыми не были на самом деле действия Райли, запутавшегося в своих мыслях, чувствах и мотивах, ничего в качестве благодарности ему не нужно было - того, что в темной кухне он, окунувшись в тихое спокойствие, горьковатый бергамот и сладкий жасмин, касался Джонни, который сам протянул к нему руки - было достаточно. - Например, нормально поужинай, - Саймон склонил голову. - Это не считается, - фыркнул Джонни. - Это считается, - настоял Райли - и голубые льдинки глаз МакТавиша словно подтаяли, подтекая светло-сизыми каплями по идеальной радужке. - Не стоило, - раз не удалось наступить по прямой, Джон решил обойти чуть со стороны - но при этом не отпускал руку Саймона, прижимаясь щекой прямо к внешней точки отрезка ключицы Саймона. - Мог бы отдохнуть. - Меня и на работе-то сегодня не было, так что даже отдыхать не от чего, - Саймон пробежался кончиками пальцев по костяшкам ладони Джона - мягкая кожа обтягивала изящные косточки, ощущалась упругой, почти отекшей. - Давай, садись за стол. Позавтракаешь хоть, - Райли ободряюще сжал свою руку на одном из запястий омеги на несколько лишних секунд и похлопал его по плечу - темнота на улице как раз соответствовала атмосфере позднего завтрака. Джон шмыгнул носом и послушно отправился за стол. Саймон возвращался в колею душевного равновесия, когда Джон позволял заботиться о нем и давал понимать, что с ним и с Логаном всем в порядке - Райли переживал за них - и уже даже не потому, что переживать больше было не за кого. Ему хотелось покопаться в себе и узнать, что первым застелило его голову туманом - любовь или эмпатия. Он знал, что он способен на простые чувства - но думал, что они всегда будут сосредоточены только на нем - чтобы удовлетворить его. Хотя, чем Саймон не был эгоистом - желая внимания любимого, он переступал через себя чаще, чем делал это ради кого-либо еще в своей жизни. Хотел ли он быть для Джонни опорой только потому, что надеялся на что-то в будущем, или все-таки был человеком настолько большого сердца, что будет продолжать это делать даже когда его опрокинут через плечо. Просто сказать вслух. Саймону почти сорок, Джонни чуть больше тридцати - оба взрослые люди, добровольно проводящие время друг с другом - сейчас, например, торчащие на одной кухне под шум утекающей в раковину воды, в которой Саймон мыл посуду. Оба прошли какую-то школу жизни, оба встрявшие с определенными проблемами на каком-то отрезке. Джонни - с Логаном, Саймон - с инсультом. Ничего не могло помешать Саймону выключить воду, вытереть руки и просто сесть напротив Джонни за столом, чтобы задать ему несколько личных вопросов, которые дали бы ему понять - есть ли смысл в том, чтобы пытаться развивать их отношения в более романтическом направлении или оставить все как есть, не трогать то, что устраивало их обоих. Не мешало ничего - кроме самого Саймона. И поэтому отяжелевшие стопы были словно приклеены к полу, нельзя было сделать ни шага от столешницы. Скоро у безмена, которым Саймон взвешивал груз последствий одного и второго решения, распрямится пружина - и вместе с ним лопнет сам Саймон, в один день безмерно счастливый всему, что у него было, в другой день - сгорающий от нетерпения и невозможности иметь то, что ему хочется. Покатая спина, обтянутая темной футболкой, была залита прохладным тусклым светом из окна. О чем думал Джонни? О блядской работе - как обычно? О Логане и той новой жизни, которая будет ждать его с рождением первенца? Может о том, что пора переклеить обои в коридоре? Может о Саймоне? Но что он мог о нем думать? "Почему этот странный альфа каждый день торчит с ним допоздна, колдуя над плитой на его кухне, а потом сидит на его диване, смотря "Пацанов", скрестив руки на груди и натянув маску по самые глаза? Что ему надо?" Ложка звякнула о кромку тарелки, Джонни повернул голову к Саймону. Каким-то образом каждый раз, когда он так делал, он заставлял Саймона смягчиться - в том числе и по отношении к самому себе. - Очень вкусно, спасибо, - он поднялся на ноги, собирая посуду. - Не за что, - Саймон тут же отправился на подмогу. - Ты точно в порядке? - он взял тарелки из рук Джона и понес их к раковине. - Просто... - МакТавиш снова остался стоять без дела посреди собственной кухни, оглядываясь по сторонам. - Просто не привык к такому, - в этих словах была какая-то сырая честность, которая заставила Саймона поморщиться под маской - неужели за Джоном никто так не ухаживал. Саймон видел все это минимальной планкой - знать, что твой тот самый не голоден, в тепле, жив - желательно здоров, но если выполнено предыдущее условие, то уже есть с чем работать; и Гоуст, никогда не видевший себя как идеального партнера, или не ввязывался в эти обязательства, или взваливал их на себя до последнего. Идеализировать себя - врать самому себе в глаза, но как приятно было понимать, что он в какой-то степени первый в том, чтобы впечатлить Джона таким образом. - К какому? - Саймон невозмутимо принялся мыть посуду. - К вот этому всему, - выдохнул Джонни. - Это не так много, чтобы благодарить за это, - Райли покачал головой. МакТавиш не нашел для себя лучшего занятия, чем пристроиться к Саймону боком и помогать ему с посудой - цветастым полотенцем он тщательно вытирал вилки и тарелки, задумчиво смотря прямо в тот угол, где стояла ваза с цветами. Райли переводил взгляд с раковины на стену, бегая им туда и обратно, пока передавал тарелки Джону - их влажные пальцы несколько раз соприкасались, но задумавшийся альфа как будто не придавал этому значение - боялся заговорить хоть о чем-то. Время приближалось к полуночи, Джону весь день было нехорошо и адекватного количества времени в своей компании он не провел, Саймон чувствовал себя гостем, который сильно задержался, но которого неудобно было прогонять - особенно после всего, что он сделал для Джонни. Омега был прямолинейным, но не грубияном, может, за стеснением и благодарностями скрывал желание поскорее избавиться от Сая. С тем, как Джонни вытер полотенцем последнюю тарелку, этот вопрос повис в воздухе осязаемым. Саймон тряхнул руками и уперся ими в край столешницы, смотря в стену перед собой. Джон раскладывал тарелки в шкафу. Райли боялся, что Джон заведет этот разговор первым. - Мне пора? - ляпнул Гоуст, тут же хмурясь самому себе - запнувшись, он не смог даже правильно выставить интонацию, оставляя Джона с сомнениями. - Это вопрос? - МакТавиш их тут же выразил. - Да, - неуверенно сказал Саймон. - Я рад твоей компании, ты же знаешь, - Джон тут же улыбнулся, вешая полотенце на крючок. - Тем более, я знатно проспался. - Уже поздно, - Саймон сам дергал себя за язык, сам уговаривал Джона выгнать его нахрен, пока он не совершил какую-нибудь глупость - но в омеге то ли играло его проклятое шотландское гостеприимство, то ли настоящее желание побыть с Саймоном еще. - Я хотел погулять с Соупом, - Джон прищурился, обнимая свой живот - пекинес, услышав заветное слово, вскинул ушки, хотя все это время дремал под стулом. - Тебе было нехорошо весь день, - Райли уже смирился с тем, что его язык сам плетет эти небылицы. - Давай я с ним погуляю. - Да я хотел просто выйти из дома, - МакТавиш пожал плечами, - и свежий воздух пойдет мне на пользу. А еще я в полном порядке. - Ненадолго, ладно? - Саймон оттолкнулся от столешницы и выглянул в окно - расцелованные дневным высоким солнцем крыши домов уже крепко спали. - И я пойду с тобой, наверное. Уже поздно. - А я и не хотел идти без тебя, - Джонни усмехнулся. День определенно отличался от всех, что были у Саймона в последнее время - вполне возможно, таких дней не было у Райли ни одного за всю его долгую жизнь. И правда - он практически никогда так с головой не погружался в быт, который развлекал его. Он занимался домом и кухней по разным причинам - по нужде, от скуки, от отчаяния, но сегодня - в квартире Джона - он почувствовал себя как дома. Где сумбур тяжелого утра скрашивается о спокойствие за прикрытой дверью спальни, где день плавно перетекает в вечер, где двое в очередной раз в тишине или в разговорах друг с другом встречали новый день. Остыть Саймон смог только после того, как, оставив Джона одеваться, сбегал к себе, чтобы надеть худи потеплее и захватить с собой шапку - обманчивая весенняя погода дарила жителям Абердина теплый, почти жаркий день, но прохладную ночь. Джон не стал задерживать их обоих и вышел спустя меньше минуты после того, как Сай подошел к его дому снова. Красно-черная рубашка поверх футболки, цветная шапка с выбивающимися прядками ирокеза из-под нее, очаровательный теплый оттенок карамельной кожи, сохраняющий теплоту даже под светом холодных фонарей. - Когда ты планируешь начать заниматься сборкой мебели для детской Логана? - спросил Саймон, когда они двинулись в сторону собачьего парка - Джон позволил Соупу бегать по пустой ночной улице без поводка, не опасаясь машин или того, что пес решит укусить кого-нибудь. - Думал вызвать мастера после выходных, - сон и ужин пошли Джону на пользу - он двигался плавно, но энергично, улыбка не сходила с очаровательных губ, пока он наблюдал за Соупом или провожал взглядом проплывающие мимо закрытые бутоны зацветающих растений. - Может, я смогу тебе помочь с этим? - Райли засунул руки в карман худи. - Например, завтра вечером, после ужина. Я неплохо справляюсь со сборкой мебели. Мы можем сделать это вместе, если тебе это важно. - И под "мы" ты подразумеваешь, что всем будешь заниматься ты, пока я буду сидеть на диване без дела и нести всякую чепуху, - усмехнулся Джон, отстраненный в присутствии Саймона и от готовки, и от уборки. - Мне нравится эта формулировка, - Саймон тоже глазел по сторонам - они еще никогда так поздно не выходили на улицу, чаще всего расходились по домам задолго до этого, но теперь бархатная морская погода позволяла исследовать вдоль и поперек исчерченный разнообразными маршрутами прогулок район города с новой стороны - район казался безлюдным, в очень редких домах горел свет, за все время не проехало ни одной машины и не встретилось ни одного человека; как будто уют и приватность дома расширили свои границы, а стены и потолок заменили зеленые изгороди и высокое черно-синее небо. - Я, может, пригожусь хоть для чего-нибудь, - усмехнулся Джон. - У тебя осталось каких-то несколько недель до встречи с Логаном, - Райли пожал плечами. - Ты же осознаешь, что теперь вся твоя жизнь будет сосредоточена на нем? - И? - МакТавиш крутил в пальцах поводок бегающего по кустам Соупа. - Дай себе эти последние несколько недель просто отдохнуть, - Саймону правда важно было это сказать, - дай просто позаботиться о тебе, пока ты заботишься о Логане. Это не так сложно, - хотя, кому из них двоих еще было сложнее, - ты должен нормально есть, не поднимать тяжести, не волноваться, не работать - ты просто должен перекладывать пеленки Логана из одного места в другое и морально готовиться к этой встрече. Ведь если Джонни по какой-то причине остался один перед таким событием - это не означало, что он не заслуживал волшебства и интимности этого события? Когда твой дом со дня на день перестанет быть "только твоим" домом, а станет семейным гнездышком - пусть даже маленькой, не полной семьи. Когда руки скользят по выученному наизусть контуру живота с малышом внутри - и чувством изжоги сопровождается понимание, что скоро этого малыша, выращенную им жизнь, крошечную горошину месяцы назад, можно будет взять на руки, укачивая ее в тихой детской и напевая колыбельные из своих воспоминаний. Саймон хотел, чтобы Джон насладился этим моментом сполна. - А тебе-то что от этого? - несмотря на грубость вопроса, в голоса Джона не было чего-то жесткого - скорее недоумение. - Почему ты думаешь, что от всего должна быть какая-то выгода? - Саймон поправил маску на носу, снова ныряя руками в карманы худи и стискивая ткань карманов пальцами. - Потому что так работают люди, - МакТавиш недоуменно хмыкнул. - Не такие, как я, - тут же сказал Райли, но поспешил объясниться, - однажды ты начинаешь понимать, что выгодой дорога устлана к разочарованию. Когда ставишь быстрое и безболезненное выполнение цели выше качества - тут же больно ударяешься о последствия, когда делаешь добрые дела в надежде снять сливки с какого-то результата - останешься ни с чем, - объяснение вогнало самого Саймона в краску, благо, в темноте пятна эмоций на его лице было не видно. - Значит, ты просто английский рыцарь с добрым сердцем? - омега засмеялся. - Я тот еще алчный говнюк, Джонни, - негромко сказал Райли - как сильно он не пытался уговорить себя, как сильно он не хотел думать о себе лучше - он до сих пор не мог найти под ногами твердую почву, когда задавал себе вопрос по поводу взаимности Джона. - И что же ты потребуешь взамен своих милосердных рыцарских услуг? - то, что должно было прозвучать, как насмешка, звучало смертельно-серьезным - Джонни хотел настоящего ответа. Сейчас или никогда? Саймон никогда не думал, что он, оказывается, был таким трусом. Ему бывало страшно - но очень часто он мог совладать с собой и быстро окунуть голову в холодную воду - и уже через секунду выпрыгивать из горящего автомобиля на ходу, уклоняться от пуль, пробегая по открытой местности, заходить в самое логово врага с голыми руками. Сердце колотилось, как бешенное, и Саймон мог слышать его в своих ушах - в это же мгновение он, прикусив губу до болезненного покалывания, протянул Джону руку ладонью вверх. Это нельзя было расценить как-то иначе, кроме как приглашение вложить свою руку в руку альфы - глупость, стоившая Саймону почти потери сознания. Губы немели, когда он просто задумывался о том, чтобы произнести хоть что-то, отдаленно напоминающее рассказ о его чувствах к Джону; и раз им удавалось поговорить друг с другом через физический контакт, то пусть для Джона этот жест тоже в каком-то роде будет заявлением во весь голос. Прямо над ними не горел фонарь - высокие столбы в шашечном порядке располагались по улице, редея при спуске к набережной. Ветер шумел в листве, в отдалении слышался центр города, в полотно темноты впивались шпили готических башен - Саймон не слышал и не видел ничего, кроме рваны ударов своего сердца и прищуренных голубых глаз Джона, который с пустым выражением лица смотрел на его ладонь. На светлую шершавую кожу свет падал из-за их спин только на кончики пальцев Саймона, но можно было разглядеть глубокие линии и старые порезы. Саймона не пугала пустота в лице Джона - сложив руку в идеальную колыбель для тонкой кисти Джона, он был готов прождать хоть до рассвета. Джон какие-то секунды смотрел на его лицо, на залом маски на губах, но когда его глаза заскользили вниз, огибая красной нитью стучащее в груди сердце и стекая серебристыми каплями прямо в руку Саймона, пальцы которого, непроизвольно дрожащие с того самого дня, как он не смог ровно поднять уголки сухих губ, сейчас твердо лежали в полотне синего воздуха. Также твердо, как когда ему нужно было совершить любое его судьбоносное действие - нажать на спусковой крючок, вытащить лезвие из ножен, подписать бумагу - так и сейчас - когда ему нужно было взять руку Джонни в свою. МакТавиш поднял на него глаза и вложил свою руку в его ладонь уверенным движением. Думал ли он о том же, о чем думал Саймон? Означало ли это хоть что-то, кроме очередного касания, которое стоило оставить дружеским? У него были теплые пальцы. Шелковистая кожа ладони, небольшой по сравнении с ладонью Сая, мазала маслом по грубым мозолистым рукам Райли. Он сделал еще один шаг и переплел их пальцы - они так идеально ложились меж его потертых избитых фаланг. Почувствовав, что Джонни сжимал его руку в ответ, почувствовав, что мягкие подушечки его пальцев коснулись в замке костяшек пальцев Саймона, он потянул их сцепленные руки на себя. Джон сделал доверчивый шаг в его сторону - и еще один; крепкий замок их рук касался бедра Саймона. Райли смотрел на него сверху вниз и не мог налюбоваться - тень спадала со лба на переносицу, голубые глаза горели в темноте. Сжимаемая Саем челюсть отозвалась болью в зубах, но теперь уже Джон потянул их руки на себя, и Саймону пришлось пойти за ним. - И все? - развеселый голос Джона тут же размазал все напряжение по улочкам города - Саймон вздохнул, шагая рядом с ним. - Ну и унылая хрень, Саймон. - Сам ты унылая хрень, Джонни, - глухо отозвался Райли, чувствуя, как улыбка под маской тянется до самых ушей. Его не оттолкнули, не послали, не назвали придурком - они крепко держались за руки, идя по совершенно пустой улице в сторону парка. Черт, Саймон правда не мог поверить своим ощущениям - ему казалось, что тело, больше года восстанавливающее пораженную нервную систему и частенько ловившее галлюцинации и представляющее себе то, чего не было на самом деле, но все еще искренне желающее почувствовать что-то еще кроме боли и тяжелой усталости - придумывало и это касание тоже. Но рука Джона была настоящей, настоящей была его теплая мягкая кожа, настоящими были нежные подушечки пальцев, настоящим было напряжение в запястье, когда Джон чуть махал рукой при ходьбе. Это все еще не было полноценным ответом - но Саймон и не задавал полноценных вопросов. Жадность - крошечный огонек, пылающий где-то в одном из его предсердий, сыто облизнулся и заснул. Саймон поплотнее стиснул в руке руку Джона - и в ответ получил успокаивающее сжатие. - О, палатка с мороженным, - они уже заходили в парк, когда Джон показал рукой вперед - Саймон слегка отвлекся, поэтому не заметил, что за массивом деревьев, огибаемым заасфальтированной дорожкой, в такое позднее время светились желто-оранжевые огоньки палаток со всякими сладостями. - Работает в такое время? - удивился он. - Да, ближе к лету и с наступлением теплоты в парке много чего работает допоздна, - они прибавили скорость, но когда все-таки добрались до цветастой палатки, обрамленной желтыми точками гирлянды, Джон свободной рукой похлопал себя по карманам и поморщился. - Черт, забыл бумажник. - Не парься, я куплю, - Саймон свободной рукой полез в карман штанов, доставая картхолдер. - Спасибо, - Джон снова слегка сжал его руку. К хорошему было очень просто быстро привыкнуть. Ни один из них не совершал ни единого движения для того, чтобы расцепить руки - новая рутина крутилась вокруг новой позы. Пока продавец разбирался с покупателями - нешумной компанией молодых парней и девушек - около уголка со сладкой ватой, Джонни рассматривал ванночки с мороженным в холодильнике, не удержав себя от того, чтобы облизаться. Соуп терпеливо сидел у ног Саймона, задрав мордашку вверх. - Мне нравится, когда ты не ведешь себя, как нефункциональный идиот, а адекватно принимаешь помощь тогда, когда это нужно, - Саймон мог сказать просто "у тебя красивые глаза", но его умение делать комплименты хромало еще с юношеских лет. - Мне кажется, именно это - настоящий ты, а не "о боже, зачем ты это делаешь". - Но я привык все делать сам, - начал объясняться Джон, но к прилавку с мороженным подошел продавец, - э-э-э, шарик бабл-гама, пломбира и шоколадного, - с улыбкой сказал он, склоняясь над стеклом и тыкая пальцем в ванночки под ним - все еще не отпуская руку Саймона. - Да и к маскулинным омегам все еще своеобразное отношение. Ты вроде омега, но все вокруг морально готовят тебя к тому, что ты можешь не обзавестись семьей, и тогда придется расчехлять задавленное стремление к карьере, - Джон нахмурился - как и для любого человека, переживающего осуждение общества за то, что он не мог в себе изменить, для него эта тема была тяжелой. - Поэтому мама настаивала на университете? - Саймон приложил карточку к терминалу, пока Джон забирал мороженное. Собачий парк - усыпанная песком большая площадка, огражденная сеткой-рабицей - был пуст. Пекинесу по какой-то причине очень нравилось это место, хотя оно ничем не отличалось от таких же мест для прогулок - может, наличие большого количества разнообразных запахов других собак, может, приятный лапам мелкий песок сыграли свою роль. На травянистой части площадки стояло несколько скамеек, и к одной из них Джон тут же потащил Саймона - Соупу они все равно были мало интересны, пока он занимался своими важными делами, а это значит, что можно было немного отдохнуть. И даже несмотря на то, что они сели, руки все равно не расцепили. Джон оперся локтем на спинку скамейки, отставленная нога упиралась коленом в середину бедра Саймона, пока руки лежали на его ноге - Райли ладонью вверх, Джонни - в тесном объятии его пальцев. - Не понимал ее очень продолжительное время, - голос Джона переплетался с тихим шуршанием ветра, - но если бы не она, то я непременно застрял бы без понимания того, что из себя представляет самостоятельная жизнь, за пазухой какого-нибудь манипулятора, - Джон говорил это без сожаления - просто констатировал. - Но маленькая вечеринка еще никому не повредила? - Саймон мог смотреть куда угодно в объятом ночью магически красивом парке, но выбрал смотреть на Джона. - Это приятно, я не спорю, но я привык жить иначе, - Джон пожал плечами, кусая один из шариков с мороженным - шапка, приминающая его ирокез, в моменте показалась ему неудобной, и он качнул головой. - Снимешь? - попросил он Гоуста, смотря на свои занятые руки. - Ты не замерзнешь? - Райли протянул руку и стянул шапку с головы Джона, но МакТавиш покачал головой - несколько каштановых прядей, выбившись из укладки, лежали в разные стороны. - Знаешь, я не уверен, что смогу вот так просто поднять эту тему, но ты был помолвлен с отцом Логана. - Ага, - Джонни скривил губы, отводя взгляд, - и куда меня это привело? - Пожалуй, ты прав, - Саймон не стал давить на болезненную тему, - это не мое место, чтобы судить. Альфе всегда проще сделать что-то подобное. - А ты делал так? - омега быстро расправлялся с мороженным. - Не один раз, если честно, - Райли не чувствовал, что может заставить себя соврать Джону - он сам хотел видеть его настоящим, не хотел представляться и ему тем, кем он не был на самом деле - и если какие-то моменты из его прошлого он все еще не мог рассказать ему, врать о том, что он не был подонком - он просто не мог. - Это, конечно, не порвать с омегой, с которой ты ожидаешь ребенка, но суть примерно такая же. - И зачем? - большой палец Джона выбрался из неплотной хватки Саймона и обнял большой палец альфы. - Считал, что я охуенный парень, который может себе позволить поступать так, как он хочет, - у Саймона не было конкретного ответа на этот вопрос - он складывался из сотни случаев, из часов мыслей, звучал убедительно только для него самого, а с языка падал отговоркой, оправданием. - И что изменилось? - большой палец Джона нежно скользнул по шраму на пальце Саймона. - Я понял, что не могу находиться на месте человека, который причиняет другому человеку боль, - и эта мысль дошла до Гоуста только спустя многие месяцы после увольнения. - Я наверняка знаю, сколько боли во всем мире на самом деле, и если всю свою карьеру в армии я думал о себе, как о герое, который идет к намеченной цели по головам, смешивая зло с землей, чтобы на этом удобрении выросло добро - то почему я позволяю себе быть мудаком в обычной жизни? Более чем уверен, что тотальное одиночество после инсульта мне было послано в качестве наказания именно за это. Луна выплыла из-за деревьев - и ночь тут же стала бирюзовой. Очень часто им нечего было сказать друг другу - но Саймону было комфортно с ним в тишине, было комфортно просто молчать, чувствуя, как палец Джона бережно оглаживает его огрубевшую кожу на руке. Он просто был рядом, пока Саймон в очередной раз делился чем-то, что выставляло его отвратительным человеком - но Джон с уважением выслушивал его откровения и, склонив голову, смотрел на него, на то, как от эмоциональной речи шевелилась маска Саймона, то и дело норовя сползти на линию подбородка. - Фетиш у тебя такой - выставлять себя плохим парнем, - усмехнулся Джон, хрустя вафлей рожка. - А у тебя - не выдавать ни одну свою слабость, пока тебя твои же проблемы не задавят, - фыркнул Саймон - с МакТавишем комфортно было даже ходить по грани. - Но я реально за равноправие, - омега вытер испачканную мороженным щеку рукавом рубашки. - А я реально плохой парень, - Саймон крепче сжал в руке шапку Джона. - Все альфы такие жуткие зануды и упрямцы? - МакТавиш всей спиной облокотился на скамейку, выдыхая и облизываясь. - Я бы пригляделся к некоторым омегам, упрямство которых из себя может вывести даже стену, - Райли закатил глаза, разворачивая корпус к Джону. - Получается, проблема не в том, что кто-то альфа или омега, а в том, что кто-то нереальный упрямец? - мягкий взгляд Джона скользил по челюсти Саймона, выделяющейся под маской. - В точку, Джонни, - удовлетворенно, как учитель, ученик которого усвоил урок, сказал Саймон. Может, если прикрыть глаза - можно было услышать шум моря. Но Саймон, убаюкиваемый медленными поглаживаниями по руке, предпочитал окунуться в тонкий, едва уловимый цитрусовый запах, витающий в воздухе рядом с Джоном. Сложно было найти человека, который был счастливее него сейчас.