Полюби меня, если сможешь

Ионов помог Жене донести чемоданы и проводил до такси. Водитель, что-то жующий за рулем, даже не подумал выбраться из салона и помочь пассажирке — и Кот сам убрал вещи в багажник.       — Жень, прости меня, — сказал еще раз очень серьезно. — За все, что было в прошлом… И за то, что у нас все так…       — И ты меня извини, — бросила Мура, не смотря на него. Кот ответил своей обычной солнечной улыбкой — такой, которой уже давным-давно ей не улыбался.       — И ты знай, если вдруг что… Ты всегда можешь на меня рассчитывать, — сказал как-то очень легко. Мура быстро кивнула. Ионов протянул ей ладонь.       — Друзья? Женя, ничего не ответив, поспешно дернула дверцу машины, усаживаясь в такси. Но когда автомобиль выезжал со двора, зачем-то обернулась в последний раз. Васи возле подъезда уже не было.

***

Это все, кажется, уже было… Да нет, сейчас все было куда как хуже — если тогда речь шла о здоровье боевой подруги, то теперь… Мура сама не знала, как ей хватает сил держаться. Хотя от бдительного взгляда Пригова ничего не могло укрыться — но когда он спросил, что это с ней, Женя, вымученно улыбнувшись, соврала что-то про сезонную аллергию, только бы оправдать опухшее от слез лицо и отчаянно покрасневшие глаза. Генерал совершенно завалил ее всяческой документацией, ко всему прочему спихнул на нее оформление каких-то бумажек для очередных командно-штабных учений, а ведь были еще операции, которые ей теперь приходилось координировать самой — генерал только отдавал приказы и делился новой информацией, в остальном доверив все Жене: «Мурашова, ты девочка взрослая, сама справишься». Но когда то и дело пропадала связь, гасли сигналы маячков, трещали выстрелы, гремели взрывы, Женя совсем не была уверена в этом. И как только Багира выдерживала все это… Она должна была находиться не здесь. Не в этой затягивающей рутине и бесконечной нервотрепке, сходя с ума от неизвестности, а там, в далеком холодном Мурманске, рядом с командиром… Пригов на ее встревоженный вопрос отделался нисколько не успокаивающим «состояние стабильно тяжелое» — и это все, чего она смогла от него добиться. В каком-то напрасном порыве Женя даже попыталась достать билет на самолет — но все рейсы, как назло, оказались забиты под завязку. Да и генерал все равно бы не позволил ей покинуть рабочее место, когда боевое задание в самом разгаре, а обстановка накалилась до предела… Поздно вечером, так и не расправившись с отчетами, Женя перебралась в пустующий кабинет Багиры — дежурная смена громко щелкала клавиатурой, мельтешила, бегая туда-сюда, о чем-то бубнила, переговариваясь… Вокруг было слишком много людей, слишком много шума и суеты — а ей нужен был тихий уголок, чтобы скрыться, сжаться, забиться… Совсем как кошке, которая не знает, куда ей спрятаться от непроходящей боли… Когда в кабинете появился Кот, она подняла на него безнадежный взгляд, ожидая очередных дурных новостей. Не о погоде же он пришел поболтать ближе к ночи после сегодняшнего изматывающего задания…       — Что еще случилось? — поинтересовалось устало, опуская взгляд обратно на лежащие перед ней документы и не понимая, почему строчки расплываются перед глазами       — Да ничего не случилось, — удивился Ионов. — Ты чего такая? Все ж хорошо закончилось, все живы-здоровы… Подожди, — догадался, замирая у стола напротив нее и вспоминая услышанную утром невеселую весть. — Ты из-за Бати так? Так ты из-за этого сама не своя была? Мура ничего не ответила, устало выдыхая.       — Ну что, Мурашова, кажется, я знаю, как твоему горю можно помочь, — вдруг заявил Кот, глядя на нее как-то странно — так, наверное, шулер смотрит на своего незадачливого партнера по карточной игре, зная, что в рукаве припрятан козырный туз.       — Чем помочь? — вяло спросила Женя, даже не заинтересовавшись.       — Ну-у, даже не знаю, — загадочно протянул Ионов. — Может быть, вот этим? Мура вскинула на него изумленный взгляд, затем снова опустила глаза, недоверчиво рассматривая бумажный прямоугольник поверх беспорядочно разметенных по столу служебных документов.       — Но как… зачем… откуда, — пролепетала бессвязно, осторожно касаясь пальцами тонкой бумаги, будто не верила, что это нечто материальное.       — Воспользовался служебным положением, — улыбнулся Кот и поднялся. — Пригова, конечно, поуговаривать пришлось, скучно ему тут будет без тебя, но, думаю, пару дней потерпит. А в ИВЦ я тебя прикрою, не в первый раз.       — Спасибо, — только и смогла выдавить Женя, не сразу опомнившись от изумления. Кот состроил суровую физиономию, подпустив в голос шутливо-командных ноток:       — Все, Мурашова, отставить разговорчики! Бегом шагом марш! А то на рейс опоздаешь.       — Спасибо! — крикнула Мура уже у двери, лихорадочно соображая, что ей понадобится для того, чтобы попасть на самолет. Кот проводил ее взглядом и снисходительно усмехнулся, покачав головой.

***

Она была здесь. Она была рядом. Он знал, он чувствовал. А один раз, среди ночи ненадолго вынырнув из вязкого омута бессознательности, даже различил расфокусированным взглядом смутный, неясный силуэт, прикорнувший на стуле, белое пятно халата, светлые волосы… Она была здесь. Едва ощутимый аромат ее сладковато-нежных духов, ее бесконечно родной, такой забытый запах — запах весны, столь недостижимой в этом насквозь промерзшем краю… Девочка… Его преданная сильная девочка… Спутанные, разрозненные, тяжело ворочающиеся в голове мысли растаяли в угасающем сознании, и он вновь погрузился в болезненно-беспросветную муть. В последний миг успев ухватить, зацепить самое главное — она сейчас рядом… … Кто-то склонился над ним — и самое простое движение, чтобы улыбнуться, потребовало невероятных усилий. Улыбнуться — а еще сказать… Но его хватило лишь на невнятное:       — Женя… Женька… — И лишь потом распахнул глаза, увидев перед собой незнакомое изможденное лицо какой-то женщины в медицинской шапочке и белом халате.       — Доктор! Доктор, тут больной из пятой палаты очнулся!.. — мучительно отдался в ушах визгливый голос убегающей медсестры. Булатов без сил опустил отяжелевшие веки, чувствуя, как вновь нестерпимым огнем занимается рана. Показалось. Почудилось. Померещилось…