Полюби меня, если сможешь

Коту нечасто выдавалось время на отдых; возможность провести время с близкими возникала и того реже. Наверное, именно поэтому он так ценил эти редкие моменты: и когда летал на море к родителям, и когда ездил за город повидать Машку и Василису, и даже когда получалось выбраться в Москву, заодно навестив двоюродного брата… Костя, конечно, не слишком сильно изменился с того времени, когда они еще жили вместе, все также самоуверенно мнил себя компьютерным гением, однако после той истории с шантажом и похищением его девушки его способностями заинтересовались соответствующие органы, так что теперь таланты брата служили на благо Родине — и Василий хотя бы был спокоен, что тот не вляпается снова в какую-нибудь мутную историю… Кот действительно дорожил отношениями со своими родными, тем более что не так уж много их у него и было, а Ионов, столько всего навидавшийся за годы службы, прекрасно знал, как важно иметь рядом близких людей. Что может быть важнее родственных уз? Любовь может закончиться, дружба — разрушиться… А вот семья неизменна. Семья не отвернется никогда. И огромной, невероятной удачей Кот всегда считал, что попал именно в «Тайфун», а после в «Смерч». Ведь все эти ребята тоже стали для него семьей. Еще одной семьей, только связаны они были не родством — физически и морально тяжелой службой, заданиями на грани невыполнимых, пулями, кровью и порохом… А вот теперь, уже скоро, у него появится своя семья. Совсем иная ответственность… Кот вдруг подумал — не прямо сейчас и даже не в ближайшей перспективе, а в общем, в принципе — об их с Мурой детях. И понял, что представить их семью ему очень и очень сложно. Он, до мозга костей преданный службе; она, преданная своей работе… и еще Булатову… Нет, картинка почему-то не складывалась. А ведь когда-то давно он полушутя-полусерьезно сказал ей о том, что надеется узнать, каково это — быть отцом… Но сейчас он не верил. Не верил, что Мура, вдруг сложив оружие, внезапно и очень просто изменит своим ценностям, согласившись стать матерью семейства. Нет, это почему-то оказалось для него за гранью самой буйной фантазии… А может быть, и не «почему-то» — ведь у него перед глазами столько лет стоял пример Багиры. Самоотверженной, отчаянной воительницы, безоговорочной амазонки, которая что на поле боя под грохотом выстрелов, что перед мониторами в тишине штаба оставалась собой — отчаянным, упрямым бойцом, готовым жертвовать собой и биться до последнего. А вот сейчас он видел ее совсем другой — наверное, именно поэтому и настигли столь неожиданные мысли о перспективе семейной жизни…       — «Как всё-таки хорошо, что мы друг у друга есть! Медвежонок кивнул. — Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем. — А ты где? — А меня нет. — Так не бывает, — сказал Медвежонок. — Я тоже так думаю, — сказал Ёжик. — Но вдруг вот — меня совсем нет. Ты один. Ну что ты будешь делать?.. — Переверну все вверх дном, и ты отыщешься! — Нет меня, нигде нет!!! — Тогда, тогда… Тогда я выбегу в поле, — сказал Медвежонок. — И закричу: «Ё-ё-ё-жи-и-и-к!», и ты услышишь и закричишь: «Медвежоно-о-о-ок!..». Вот. — Нет, — сказал Ёжик. — Меня ни капельки нет. Понимаешь? — Что ты ко мне пристал? — рассердился Медвежонок. — Если тебя нет, то и меня нет. Понял?..» Рита, перевернув страницу, замолчала, с улыбкой глядя на Василису — девочка уже спала, привалившись теплой румяной щекой к плечу Кота, пристроившегося с другой стороны. Они сидели в пустой гостиной на широком диване, обложившись вышитыми подушками; Кот, выполняя все капризы племянницы, то и дело таскал ей с кухни то чай, то сок, то домашнее печенье, то орешки и фрукты; а Багира читала вслух рассказы про Ежика, Зайца, Медвежонка и прочих философски настроенных обитателей леса. Кот осторожно укрыл Василису пледом, забрал у нее из рук новенькую разряженную куклу — свой подарок — и принялся наводить порядок на журнальном столике. Багира, складывая книги в аккуратную стопку, мягко улыбнулась, посмотрев на него.       — Ты будешь прекрасным отцом, Васька, — сказала тихо. — И замечательным мужем. Кот усмехнулся, покачав головой.       — С нашей-то работой? Это вряд ли. Багира, грустно чему-то улыбнувшись, быстро перевела разговор на другую тему.       — А ты чего один, без Женьки? Ионов со вздохом отвел глаза.       — Да заупрямилась она чего-то. Я думал, побудем вместе без всей этой нервотрепки, отдохнем, с Маруськой они как-то общий язык найдут… А она уперлась: не хочу, и все тут. Рита осторожно коснулась его плеча, ободряюще улыбнувшись.       — Ну ничего, ничего, вот станет она твоей женой, еще успеют поладить. Все как-нибудь наладится…       — Может быть, — рассеянно согласился Кот. И лишь на мгновение мелькнула отрезвляющая мысль: если у них все так непросто сейчас, будет ли легче после? Он не знал. И загадывать ничего не хотел. Все будет так, как и должно быть. Как будет — так и правильно…

***

Шустрая рыжая белка, быстро оглянувшись на незваных гостей, юркнула в дупло, встрепенув усыпанные тяжелым снегом пушистые еловые ветки. Во все стороны брызнула снежная пыль — Рита, засмеявшись, принялась отряхивать куртку. Кот, глядя на нее, на выстроившиеся колоннами мощные сосны, на редкие следы случайных зверей, только улыбнулся, поглубже вдыхая. Воздух, лесной, по-особенному свежий от обилия сугробов, тягучий и терпкий от запаха смолы и хвои, втекал в легкие, наполняя, напитывая. И снова, в который раз, пришло это звеняще-светлое ощущение очень простого, незамысловатого счастья. Ощущение теплоты, беззаботности, легкости. Он будто оттаивал здесь. Успокаивался сердцем, отогревался душой. Ему очень нравилось все. Нравились извилистые деревенские улочки, небольшие домики со стелющимися из печных труб клубами дыма, укутанные снегом, будто кружевные ветви деревьев… Нравился здешний воздух, лишенный городского смога и едких бензиновых паров. Нравилось возиться с Василисой и помогать Машке по хозяйству, несмотря на ее протесты. Нравилось ходить на лыжах, гулять по лесу, наблюдать за испуганно мечущимися зайцами и кормить белок, которые здесь были совершенно ручными. Нравились уютные кухонные посиделки с чаем и домашними пирогами, нравилось рассказывать на ночь Ваське экспромтом придуманные сказки или слушать, как Рита читает ей какую-то книжку… И еще нравилось, что Рита тоже здесь — так естественно и обыденно, словно всегда была какой-то частью семьи. Какое-то удивительное тепло озаряло все эти дни — несмотря на ясный колючий холод, от которого трещали деревья, а окна покрывались фантастическими узорами сказочных ветвей и цветов. И, вбирая в себя это неизъяснимое тихое тепло — похожее на мягкие глотки вечернего солнца — Кот думал, что вот таким, наверное, и должно быть счастье. Счастье, накрепко сплетенное с ласковым душевным покоем…