Полюби меня, если сможешь

Рита проснулась от приглушенных голосов, неразборчиво звучавших за дверью. Выпрямилась, провела рукой по мокрому от слез лицу, глубоко вдохнула, пытаясь хоть как-то успокоиться. Наконец, собравшись с силами, заставила себя подняться и выйти в коридор. Но едва распахнула дверь — и сразу же отшатнулась. О чем-то яростно споря, возле комнаты отдыха стояли Батя и Кот. Услышав стук открывшейся двери, синхронно повернулись — и Багира почувствовала, что на грани. Что это? Сон? Или сон был чуть раньше, когда ей померещился весь этот кошмар? Или… Она уже не понимала совсем ничего. Связь с реальностью, эта тонкая ниточка, норовила вот-вот оборваться — и тогда Рита уже не смогла бы различить, где правда, а где спектакль, где явь, а где всего лишь кошмарный сон…       — Багира… Батя первым шагнул к ней. Целый и невредимый, только какой-то очень усталый — и в этот момент в голове что-то щелкнуло. Проблеск догадки, смутное понимание… Рита яростно рванулась к нему — сама не понимая зачем, то ли обнять, то ли наброситься с кулаками.       — Как ты мог!.. Как вы могли!.. Да я тут чуть с ума не сошла!.. Кот в последний момент перехватил ее, останавливая, крепко прижимая к себе, не давая дернуться. В другой ситуации Рита, наверное, попыталась бы высвободиться из железной хватки боевого товарища — но сейчас, ослабевшая, измотанная, даже измученная, лишь слабо трепыхнулась в его руках — а потом вдруг сникла, сдалась и, прижавшись к его плечу, всхлипнула едва слышно, тут же практически беззвучно разрыдавшись.       — Все хорошо, Рит, — пробормотал Кот, неловко проведя рукой по ее спине. О невольном свидетеле в лице Булатова он сейчас даже не вспомнил. — Все хорошо, все живы, все на свободе… Ну чего ты…       — Как вы могли, — глухо повторила Багира, даже не замечая текущих по щекам слез, — как вы вообще додумались такое устроить…       — Слушай, Багира, ну… — Булатов, замявшись, явно чувствовал себя лишним — и недовольно-осуждающий взгляд Кота, брошенный мельком, это лишь подтвердил. Багире сейчас не нужны были по-командирски четкие убеждения, объяснения всей тонкости ситуации, какие-то аргументы… Вцепившись одеревеневшими пальцами в камуфляж Ионова, она вся едва заметно дрожала и вряд ли способна была воспринимать трезвые доводы — сейчас, когда весь этот кошмар остался позади и она могла отпустить собственные эмоции. Он сам никогда толком не умел привести ее в чувство в такие моменты, когда в Багире крепкий, упрямый, сильный боец уступал место женщине — сострадательной, остро чувствующей, нуждающейся в надежном плече. А вот у Кота каким-то непостижимым образом получалось…       — Бать, да ты!.. — возмущенно начала было Рита, на миг бросив на него яростно-больной взгляд — и вновь обмякла, обессиленно уткнувшись в плечо Кота. Батя понял, что в таком состоянии разумный и трезвый разговор бесполезен — и, как любой женщине, Багире просто надо время, чтобы успокоиться и остыть.       — Ладно, ладно, — буркнул Булатов, на миг успокаивающе стиснув ее плечо, — завтра поговорим… И направился по коридору, на миг обернувшись. И в увиденной сцене вновь поразившись тому, как легко и просто у Кота получается почувствовать, ощутить момент, когда Багира, такая твердая, выносливая, железная, находится на грани надлома. Как будто волны какие-то улавливал, ей-богу… Вот уж действительно — особая связь…