New Game+ - Wishes of the Black Heart

— Джинву-сси?! Вы в порядке? Джинву отмахивается от протянутых к нему рук и кое-как разгибается. Уже ничего не болело — он вообще не был уверен, что испытывал боль по-настоящему, а не просто его мозги решили, что ему больно, — но слишком резко напрягшиеся мышцы ноют, а кожа упорно кажется слишком чувствительной. Еще одна знакомая обманка — проблема не в коже, а в гиперчувствительном восприятии, активировавшемся в ответ на неизвестную опасность. Скоро должно сойти на нет, но пока ему совершенно не хочется терпеть на себе чужие прикосновения. Он бы не стал возражать против осторожных объятий своей звезды — легких призрачных касаний мягкого сияния, слишком далекого и рассеянного, чтобы по-настоящему ощущать тепло, но все равно согревающих его в бесконечной холодной пустоте, — но все остальное точно будет перебором. Голова все еще немного кружится, когда он заверяет фею и встревоженно глядящего на него из-под кепки пацана, что с ним все будет в порядке, и оглядывается. Докчи в поле зрения ожидаемо не обнаруживается, равно как и мрачного ублюдка и одноглазого косплеера, но именно отсутствие его драгоценной звезды заставляет Джинву нервничать. Он был небрежен, когда решил, что незнакомая система не представляет для него угроз, и посмотрите, куда это решение его привело! Чертовы комки шерсти оказались вполне способны не только выдернуть его солдата из тени — это уже бывало, — но и уничтожить генерала уровня Игриса так быстро, что отдачей зацепило даже его самого. Как ни неприятно было признавать, но связываться с ними всерьез ему пока было рановато. Пока. [Созвездие Скрытый интриган напоминает, что последний этап сценария уже начался.] Верно. У него нет времени прохлаждаться в подземелье, когда Докча там ввязывается в неприятности без присмотра. Тревогу пока удавалось держать под контролем, но радоваться было рано. Его одержимость никуда не делась, только подстегнутая наконец-то распробованной близостью и щедро подаренными прикосновениями, и это лишь вопрос времени, когда тихая нетерпеливая дрожь под тонкой человеческой оболочкой сменится безумным потоком силы монарха. Надо спешить. Только… куда? Маленькие мохнатые ублюдки могли забрать его звезду куда угодно, но из подземелья только один выход… Или нет? Джинву поднимает голову, рассматривая дыру в потолке, оставленную пафосным появлением мрачного ублюдка. Она немного кривая, но сверху дует свежим воздухом и, кажется, видно край затянутого тучами неба. А еще наверху, где-то совсем рядом, он чувствует одну из своих теней. Он мог бы сразу узнать, что там творится, но отголоски шока еще не полностью выветрились, а лишний раз издеваться над собой, когда он так или иначе собирается наверх, как-то глупо. — Возвращайтесь тем же путем, — говорит он феечке, но та только растеряно хлопает на него ресницами. Зато пацан не подводит: серьезно кивает и берет ее за руку. — Я срежу здесь. Не пропадут, думает Джинву, но на всякий случай отправляет с ними одного из солдат Беру. Еще одна тень незаметно цепляется к спине настороженно зыркающей в его сторону Хан Суен — потенциальную угрозу не стоило терять из виду. С его шестью десятками ловкости забраться наверх — вопрос пары хороших прыжков и нескольких подтягиваний, и через несколько минут он уже стоит на ставшей крайне оживленной площади, озираясь по сторонам. Дыра в потолке привела его обратно на Кванхвамун, но там, где раньше торчал трон, теперь переливался довольно неприятной энергией барьер. С такого расстояния было невозможно разглядеть, что происходит внутри, но интуиция подсказывала, что это важная часть финального испытания — арена или типа того, — а значит ему туда. Заодно и тень по дороге проверит. Тень оказывается орком, подсаженным Хивон еще на Гымхо. Джинву и забыл о нем, отвлекшись на забеги по станциям, убийства драконов и разграбление музеев, — Хивон, в отличие от всех прочих сопартийцев, была вполне самостоятельна и обидчику могла навалять от души. Конечно, это не значило, что Джинву не собирался ей помогать, — только то, что до сих пор она не встретила ничего слишком опасного и требующего его вмешательства. Что, вообще-то, просто замечательно. Но он все равно не ожидает найти ее практически волочащей за собой незнакомую черноволосую соплячку. Впрочем, одного взгляда на нее хватает, чтобы догадаться. Сходство с мрачным ублюдком просто поразительное — даже брови она хмурит так же, когда отчаянно пытается смотреть на всех сверху вниз, что при ее росте… слегка затруднительно. Что ж, тайну сестры можно считать раскрытой. Хотя для полного удовлетворения не хватает еще немало мелких деталей: как она оказалась с Хивон и при чем тут Докча, например. Но все это может подождать до тех пор, пока у них не выдастся спокойная минутка для отдыха, а Докча не окажется отмытым, накормленным и завернутым в кокон из S-грейдового спального мешка. Джинву уже проверил свойства этих штуковин в инвентаре и сильно пожалел, что у него не было такого во время ловли Антареса между мирами. — Онни, когда мы придем к братику? — девочка дергает неуверенно оглядывающуюся Хивон за рукав, и Джинву решает, что это подходящий момент, чтобы вмешаться. — Я голодная… У него тоже была сестра. Воспоминания о ней давно превратились в смутные отголоски — как, в общем-то, и все остальные его воспоминания о мире, в котором он был человеком, — став не более чем историями о прошлом. Он не любит вспоминать о том времени. Даже спустя тысячи лет образы его двойника, проживающего счастливую и беззаботную жизнь, оставляют после себя привкус горького лекарства. Необходимого — кое-как залатанная мировая линия не в состоянии была удерживать его полную силу, рассыпаясь быстрее, чем он успевал отрывать от себя куски и запечатывать их, — но жестокого. Он вырвал из себя все, что смог, чтобы те, кто оставался внутри, не заметили никакой разницы. Детектив Сон, любящий муж, заботливый отец, почтительный сын, — идеальная жизнь без врат и охотников, та, о которой он мечтал, выблевывая внутренности в подземельях и умирая на алтаре Архитектора, и за которой смог только наблюдать из междумирья, пока тьма не поглотила его окончательно. Но они — мама, Джина, Ча Хэин, Джинхо, — были счастливы там (без него), и тогда он думал, что только это и имело значение. Он все еще не знает, ошибался ли тогда. Но имеет ли это значение сейчас? Человек в нем был жаден и всегда хотел получить еще, хотя и так имел больше многих. Идеальная семья, идеальные отношения, идеальная жизнь, словно сошедшая с картинки. Ничего из этого не значило больше, чем мусор под ногами, для монарха, потому что у него была его звезда. Прекрасная — как никогда не была Хэин, родная — как никогда не была Джина, заботливая — как никогда не была мать. Далекая, недостижимая, но необходимая. Как воздух, подсказывали его ограниченные человеческим языком мозги, но воздух ему уже давно был не нужен, точно так же, как пища или вода. Он — монарх теней, сама тень, хозяин смерти и повелитель душ, и единственное, что определяло его существование, был свет. Когда-то он был рожден из света абсолютного существа, но тот свет не шел ни в какое сравнение с тем, который он нашел после своего возрождения. Его звезда, его ярчайший свет, отбрасывающий самую густую тень. Его — и только его — абсолютное существо из иной реальности, ради которого он без колебаний уничтожит все. А если после этого от мира не останется ничего, то он просто укроет свою звезду в своих тенях и заберет в новую мировую линию, где уже ничто не сможет их разлучить. Никогда. — Джинву-сси! Ох. Кажется он немного отвлекся. — Джинву-сси, Докча не с тобой? — сразу же переходит к делу Хивон, не размениваясь на бессмысленные вежливости. — Я привела его сестру, как он и просил, но… — Не его, — улыбка сама ползет на губы. Хивон непонимающе хлопает глазами, переводя растерянный взгляд с него на девочку. — Мрачного ублюдка. Понимания в глазах немедленно прибавляется, хотя потерянность остается, но с этим Джинву поделать ничего не может. Он и сам хотел бы знать, что его звезда собралась делать с ценным заложником, но никаких инструкций Докча не оставил — и по-прежнему не откликался на сообщения в Полуденной встрече. Джинву отправил два — когда тот исчез и когда выбрался на площадь, — но оба повисли непрочитанными, и дальше спамить он не стал, опасаясь отвлечь от чего-то важного. В конце концов, Докча точно не был мертв — это убило бы и его самого по условиям квеста, — и он не хотел случайно это поменять. — Мой брат не ублюдок, — немедленно возмущается девочка, скривив нос, и Джинву с трудом сдерживает смешок. Какая прелесть. Интересно, если дать ей нож, она сразу попытается его пырнуть или немного подумает? — То есть насчет мрачного возражений не будет? — уточняет Джинву, присаживаясь перед ней на корточки. Даже так он все еще остается выше нее, но на колени он собирается вставать исключительно перед своей звездой. — Оппа не мрачный! — моментально выдает девчонка и насупливается еще сильнее, явно чувствуя недостаток весомых аргументов. — Он просто серьезный! Джинву очень серьезно кивает в ответ, одновременно вызывая окно магазина. Кажется, где-то здесь была реклама… ага, вот она. Два шоколадных батончика («Лимитированная серия для воплощений планетарной системы 8612! Счастливое воплощение — счастливый спонсор!») обходятся ему в баснословные двести монет, но от разорения он все так же далек. Угощение ожидаемо делает свое дело (похоже, реклама в кои-то веки не обманула), и девчонка сменяет гнев на милость. Пока она счастливо жует свою шоколадку — вторая была для их собственного пацана и пока отправилась в инвентарь, — Джинву успевает коротко объяснить Хивон последние обновления сценария и текущую ситуацию, после чего они единодушно решают, что искать пропажу стоит поближе к эпицентру событий. На это же намекала оброненная Докчей не так давно фраза об уничтожении трона, и Джинву заранее беспокоило осуществление этого плана: что-то подсказывало, что комки шерсти не обрадуются этой идее, а его не будет рядом, чтобы с этим разобраться. От мыслей его отвлекает удивленное шипение Беру и осторожное подергивание рукава. — Красивый оппа, — хлопает на него огромными глазами сестра ублюдка и снова тянет за рукав. — Я устала. Предательница Хивон немедленно отпрыгивает подальше и уже с безопасного — по ее мнению — расстояния ржет. Джинву легко может поймать ее рукой правителя или отдать приказ все еще сидящему в ее тени солдату, но какой смысл? Красивого оппу она ему все равно припоминать от этого не перестанет, да и справиться с пытающейся сесть на шею соплячкой это не поможет никак. Только напугает, а этого он делать не хочет: она вряд ли виновата, что брат у нее такой мудак. Да и к трону пробираться через забитую агрессивно настроенными людьми с оружием площадь, волоча за собой ребенка, такая себе идея… — Один раз, — предупреждает Джинву, подхватывая явно не ожидавшую такого исхода девочку на руки. — Мне есть кого носить на руках, так что место занято, поняла? Малявка фыркает и задирает нос, всем видом показывая, что не больно-то и хотелось, зато Хивон явно умирает от желания спросить, на кого это он так тонко намекнул. Джинву легко игнорирует обеих (игнорировать скандирующих «Ким Докча» под руководством невероятно довольного своей догадливостью Беру теней было гораздо сложнее, но он справляется) и решительно задает курс на золотой барьер. По дороге к ним присоединяется фея с пацаном, и малявки немедленно пытаются испепелить друг друга взглядами, хотя причины для такой острой неприязни вроде бы нет. Вроде бы. Джинву никогда не понимал детей. К счастью, они добираются до барьера раньше, чем те переходят к активным боевым действиям, и он быстренько ссаживает пассажирку на землю. Только сбежать все равно не успевает — карма мгновенно настигает его в виде двух требовательных детских голосов. — Где хен? Где оппа? — спрашивают они практически в унисон, и Джинву не остается ничего, кроме как ткнуть пальцем в сторону барьера, который не нашел лучшего времени, чтобы мигнуть и исчезнуть. Первое, что замечает Джинву — Докча в порядке. Немного растрепан и запыхался, но и только. Второе — как восторженно сияют звезды в его глазах, и все остальное резко перестает иметь значение. Он еще не видел такого выражения, но готов смотреть на него всю оставшуюся ему вечность. В глазах Докчи не тот холодный триумф, который всегда сопровождал Джинву в его путешествии, а искренний детский восторг, от которого его лицо словно сбрасывает накопившуюся за дни блужданий по метро усталость. Это иллюзия, конечно, но то, как восторг сменяется искренней радостью, когда их глаза встречаются — настоящее. И как эта радость осторожно и неловко переходит из глаз на губы, неуверенно приподнимающиеся в улыбке, — тоже. Докча рад его видеть, по-настоящему рад. Воспоминание об этом — о восторге и улыбке только для него одного — сворачивается крошечным светлячком, практически теряющимся в бесконечной бездне его тени, в бережно смыкающихся вокруг него когтистых пальцах. Он не сразу понимает, что глухой гул на грани слышимости — это довольное рычание его собственной тьмы. Теневой монарх — в своей изначальной форме, бесформенный и безграничный как его домен, — сворачивается вокруг бесценной добычи, и его затапливает чувством глубочайшего удовлетворения… и нежности. (Почему ты хочешь, чтобы я стал королем?) Всепоглощающей, пугающей нежности — и решимости. (Я не хочу быть королем таких уродцев как вы.) Решимости разрушить все, что осмелится бросить тень на его сияющую звезду. (Я никогда не сяду на Абсолютный Трон.) Потому что единственная тень, имеющая право существовать рядом с ним… (И не позволю другим сесть на него.) …это он сам. Из завороженного транса его выдергивает череда звуков приходящих сообщений. {КДЧ: внутри барьера блокировались все навыки и предметы} {КДЧ: надо было предупредить заранее} {КДЧ: прости} {КДЧ: пожалуйста, Джинву-а?} Джинву смаргивает несколько раз — засмотревшись, он забыл моргать, и глаза теперь немного жжет, — и снова смотрит. Улыбка исчезла и восторг в глазах потух — что он пропустил? — сменившись притаившейся за замершими в ожидании созвездиями угрозой. Все внутри буквально трепещет в предвкушении, но Докча почему-то медлит. {СДВ: как я могу злиться на тебя} Его глаза по-прежнему видят только Докчу, поэтому он замечает, как тот на доли секунды теряет контроль над лицом. Джинву категорически не нравится то, что он видит. Обреченность, смирение и… Вина? Но в этом нет никакого смысла. Джинву не может придумать ни одной причины, почему его звезда могла испытывать это мерзкое чувство — ничего из того, что Докча делал или сделает не должно было заставлять его испытывать вину. Джинву с радостью сделал бы для него что угодно, кроме просьбы уйти, но это явно был не тот случай. Его звезде, его наивной прекраснодушной звезде, было что-то нужно от него, но по какой-то нелепой причине он снова боялся об этом сказать. Как будто Джинву недостаточно его об этом просил! Ну, очевидно, что недостаточно, раз Докча все еще не понимает, что его первым и инстинктивным решением должно быть использование Джинву и его теней для собственной выгоды. {КДЧ: Джинву-а, выиграешь мне немного времени?} [Дополнительный сценарий — Захват трона Категория: Дополнительный Сложность: B Условия выполнения: Одолейте воплощение Ким Докча и присвойте трон, принадлежащий ему. Лимит времени: 30 минут. Награда: 6000 монет. Штраф за невыполнение: ―] {СДВ: никогда не сомневайся во мне} Небольшое усилие — и вот он уже стоит у подножья трона, сжимая в руках кинжал и меряя взглядом полубезумную толпу перед собой. Комку шерсти было достаточно просто поманить их большой наградой, чтобы они без колебаний побежали навстречу смерти. Как лемминги. Неужели человечество всегда было таким глупым? Он мог бы их пощадить. Мог бы. Но не станет. В конце концов, милосердие всегда обходится слишком дорого, чтобы тратить его на тех, кто так бездумно поддается соблазну легкой наживы. Джинву обводит безразличным взглядом толпу мертвецов. Угрожать избраннику монарха — непростительный грех и неслыханное святотатство, которое невозможно смыть даже кровью, но он… он будет милосерден к тем, кто знает свое место. Одноглазый клоун из подземелья, приказавший своим людям оставаться на месте. Незнакомая женщина, одетая слишком нелепо для апокалипсиса, замершая в окружении своих слуг под его взглядом. {КДЧ: прости. И… спасибо} {СДВ: Докча?} Нет ответа. Джинву оборачивается, но Докча уже взбегает по ступенькам к трону, не обращая внимания на выкрики у подножья. От такого безусловного доверия оба сердца сладко вздрагивают в груди, и тени сами собой сплетаются поверх пальцев на рукояти кинжала. В конце концов Джинву прекрасно отдает себе отчет, что они знакомы совсем недолго — около месяца, кажется? — и очевидно недостаточно, чтобы даже спиной к друг другу без сомнений поворачиваться, — и у его звезды еще (уже?) нет воспоминаний о них, но их связь — связь ярчайшей из звезд и темнейшей из теней, рожденная из бесконечного одиночества и слепого поклонения — вросла гораздо глубже чего-то столь эфемерного как память. Докча верит ему безоговорочно, и не существует причины, по которой он мог бы не оправдать его доверия. Джинву срывается с места одновременно с первыми каплями дождя. Рядом с ним сражается Хивон — Джинву прикрывает ее раз или два, но в целом она справляется очень хорошо, — а феечка с детьми старательно держится поодаль, но так, чтобы быстро прийти на помощь, если потребуется. За ними бесформенной кучей валяется мрачный ублюдок — что бы ни произошло в барьере, досталось ему порядочно, но он это в любом случае заслужил, так что плевать. А какой-то момент к драке присоединяются одноглазый и женщина — на удивление занимая их сторону — и выползают откуда-то идиоты-неразлучники. Толку от них гораздо меньше, чем от него одного, но их появление сюрприз скорее приятный, чем нет. Всплеск чужеродной энергии проходится по нервам вспышкой молнии, стимулируя все чувства так сильно, что на несколько мгновений время вокруг него словно останавливается. Собственное тело кажется невероятно тяжелым, когда Джинву пытается развернуть его сквозь застывшие в воздухе капли дождя. Потому что там, за спиной, Докча. Потому что там, за спиной, что-то чуждое, чужеродное настолько, что даже его пробирает до костей от этой голодной силы. [Созвездие Скрытый интриган смотрит на вас.] С оглушительным хлопком растянутое время схлопывается обратно, и Джинву взлетает наверх за считанные мгновения, но все равно опаздывает. Докча с всхлипом оседает, содрогаясь в конвульсиях, словно все мышцы в его теле вдруг сводит судорога. Джинву падает на колени перед ним, беспомощно подхватывая за плечи, но в широко распахнутых глазах больше нет созвездий, только бескрайняя чернота космоса. Он не знает, что делать. [Созвездие Скрытый интриган говорит, что вы можете разделить с воплощением Ким Докча штраф вероятности.] Как? [Созвездие Скрытый интриган смотрит на вас.] Джинву непонимающе моргает на странное сообщение, когда чувствует покалывание в руках. Водоворот колючих искр, окружающий Докчу, неторопливо расширяется, захватывая и его тоже. Слишком медленно. Из плотно сжатых губ Докчи стекает кровь, смешиваясь с той, что тонкими струйками бежит из носа, и Джинву буквально чувствует, как вместе с ней ускользает и жизнь его глупой звезды. И это даже не красивая метафора — ощущение гаснущей в его руках жизни ни с чем не спутать, и собственная беспомощность… [нет] Ледяные искры набрасываются на его руки. Он больше не чувствует их уколов, даже когда они словно впитываются под кожу, но все это неважно, ведь теперь они летят к нему, а не пытаются забрать у него самое дорогое. Черное сердце загнанным зверем бьется о ребра, в ушах набатом гремит кровь, а Обитель теней содрогается до самого основания, но он даже помыслить не может, чтобы остановиться. Только не когда дыхание его звезды перестает срываться с его губ кровавыми пузырями, а в потускневших глазах одна за другой вспыхивают крошечные сверхновые. Джинву проваливается в темноту. Но видит только вспышки золотистых слов.