New Game+ - Wishes of the Black Heart

Скрытое подземелье в скрытом подземелье оставляет после себя очередное нехорошее послевкусие, но резня, которая встречает их за дверью, неожиданно бьет по нему сильнее, чем Джинву мог предполагать. Добавить несколько статуй — и получится второй Картенон, не хватает только алтаря, на котором он умер. Кругом кровь. Кровь. Части тел. Костер, топливом для которого служат мертвые тела. Это настолько в духе Архитектора, что Джинву с трудом сдерживает… что-то. Смех, всхлип, крик — пережитый однажды ужас, навсегда оставивший уродливый след в его голове. Он был там, он ВЕРНУЛСЯ туда, он собственноручно уничтожил причину и источник своих кошмаров, но так и не смог избавиться от этой части Е-рангового Сун Джинву. Какая жестокая ирония. Сильнейшее существо во вселенной раз за разом проигрывает Слабейшему в мире охотнику. Он бы посмеялся над этим тоже, но не может издать ни звука. Зрение то плывет и размазывается, то обостряется настолько, что он отчетливо видит светящиеся траектории искр от костра. Кто-то хватает его за руку. Его звезда хватает его за руку, и Джинву отчаянно цепляется в ответ. Сила монарха, неизмеримая в глупых цифрах системы, бурлит под кожей, но он помнит — неожиданно ясно и отчетливо, единственной мыслью, одиноким маяком сияющей в хаотичном безумии его разума, — что его звезда еще только начинает свое восхождение, и хватка остается неоправданно жесткой, но не становится болезненной. Он заставляет себя сфокусироваться на своей руке и медленно, мучительно медленно, словно контролируя каждую мышцу по-отдельности, расслабляет стиснутые пальцы. Его рука скользит по чужой кисти с легкостью пробегающей по коже тени, пока пальцы не смыкаются кольцом на тонком запястье. Сердце его звезды бьется так быстро… — Джинву? — сквозь заглушающий все остальные звуки быстрый, но ровный ритм пробивается встревоженный голос. — Джинву-а? Он должен ответить, но губы не двигаются. Джинву слегка сжимает чужое запястье и поднимает голову. Докча выдыхает, но облегчение не достигает глаз. Звездные туманности сияют слишком тускло и замедляют свой бесконечный бег. Джинву сосредотачивается на живом тепле под пальцами, на толчках крови в придавленной венке. Когда-то он сражался совсем один, мечтая о ком-то, кто встал бы рядом с ним. Тысячелетия его единственной компанией была далекая и холодная звезда, мечты о встрече с которой сохранили ему рассудок. Но теперь, когда его звезда, его главная и единственная мечта на протяжении бесконечных лет наконец-то в его руках — живая, теплая, переживающая, разве есть у него время цепляться за прошлое? Горло снова перехватывает, только уже по совсем другой причине, но старые травмы больше не затуманивают сознание. {СДВ: плохие воспоминания. Теперь все в порядке} {КДЧ: ты меня напугал} {СДВ: больше не повторится} Докча бросает на него укоризненный взгляд, цель которого Джинву не уверен, что понимает верно. {КДЧ: это не то, что я имел в виду} {КДЧ: неважно} {КДЧ: у тебя глаза светились… немного} Ах, черт. Похоже, он провалился глубже, чем думал, и заставил беспокоиться о себе, когда все должно быть наоборот. {КДЧ: красиво, кстати} Если бы Джинву не знал наверняка, что разучился краснеть уже очень, очень давно, то сейчас наверняка мог бы осветить все помещение своими ушами. А так ему остается только ухмыльнуться и подмигнуть смутившемуся Докче. {СДВ: я знаю ;) } Помещение больше не напоминает ему о прошлом. Комната все еще завалена телами настолько, что им приходится идти неровными зигзагами, чтобы не наступить ни на что, и кровь буквально хлюпает под ногами, но… это не Картенон. Происходящее все еще подчиняется чьей-то злобной воле, заставляя их стараться изо всех сил, чтобы выжить, ради чьего-то развлечения, но с этим он уже однажды справлялся. Справится и снова. Джинву не сомневается, что прошлое еще не раз напомнит о себе в будущем. Не только… жесткий старт, но и не менее жестокий финал, не говоря уже о том, что происходило между начальной и конечной точками, оставили ему немало травм, о которых он не хотел ни думать, ни вспоминать больше необходимого. Копание в них не принесло бы ему ничего хорошего, но могло легко убить Сун Джинву в нем, а он не может придумать ничего страшнее, чем утративший остатки человечности Теневой монарх. Его добровольное заточение, шаг в сторону ради мира, который он так любил когда-то, закончилось бы в тот момент, когда он потерял бы причину продолжать платить по чужим счетам. Все это больше не имеет значения. Его причина продолжать — его путеводная звезда, его спасение, его мечта, — сейчас рядом с ним. Он не знает как, не знает почему, не знает какой ценой, но эти вопросы хоть и важны сами по себе, не имеют никакого значения прямо сейчас. Джинву не сомневается, что ответы ждут его впереди и что они ему совершенно не понравятся, но выбирает не отравлять себе жизнь сейчас бесполезными сомнениями. Люди испокон веков следовали за звездами, а он — все еще человек, пусть лишь отчасти, но следовать за избранной звездой — не только человеческое желание. Скрытые в его сознании тени раз за разом шепчут имя, разделяя и одобряя желания своего монарха, и оба его сердца бьются в унисон ради одного единственного создания. Невероятного, невозможного, нереального создания. Джинву не сомневается ни в решении, которое принял, ни в пути, который выбрал. Как не сомневается, что гарантировано получит немало удовольствия, выбивая дерьмо из ублюдков, превративших мир в источник развлечения. Но это — все еще история будущего Джинву, а ему пока остается лишь тренироваться на ублюдках попроще. Он отпускает руку Докчи без сожалений. Прохлада нежной кожи и биение пульса все еще ощущаются на кончиках пальцев, когда сжимает их на рукояти призванного кинжала. Вдвоем они расправляются с принявшими их за легкую добычу идиотами всего за пару минут. Можно было быстрее, но Джинву, не чувствуя особой опасности, не торопится, а Докча очень старательно никого не убивает. Нужно быть идиотом, чтобы принять это за милосердие или, упаси боже, за мягкосердечность. Ни в его глазах, ни в ударах нет ни капли сожалений — только точный расчет и выверенная, по-своему восхитительная жестокость. Отрубленные конечности, тяжелые, но все еще не смертельные (вернее, не приводящие к мгновенной смерти) ранения — вот что оставляет после себя его компаньон. Джинву без проблем подстраивается под него. Еще проще было бы сделать все самому, но врагов хватает и на двоих. Пацан пытается помогать со слегка беспокоящим энтузиазмом, но кто он такой, чтобы его за это осуждать? И все же… ему немного жаль. В его мире охотники всегда знали, на что шли, входя во врата, а непробужденные оставались в безопасности, и ничего хорошего не происходило, когда порядок вещей нарушался. Вторжение монархов, прорыв врат в Японии, остров Джеджу… его сестра. Джина, изначальная Джина, так и не смогла до конца оправиться от пережитого ужаса и стала одной из причин, подтолкнувших его к решению перезагрузить мир. Как-то многовато воспоминаний для одного дня. Джинву отводит в сторону руки феечки. Она дрожит слишком явно и слишком сильно, и меч в ее руках буквально ходит ходуном — впору удивляться, что она вообще ухитрилась добить целых двоих, ни разу не промахнувшись. Пацан справляется лучше, и с ним определенно что-то не так, но Джинву узнает эти разболтавшиеся винтики. У себя, у Докчи, у пацана, у девчонки, которую притащил мрачный ублюдок, про самого ублюдка даже говорить не стоит — там резьба сорвана полностью. А ее реакция нормальна. Ей страшно и противно, но она слишком правильная, чтобы позволить ребенку хладнокровно добивать раненых за своим хеном. Воистину добрая фея. Апокалипсис не щадит ничьи чувства, и рано или поздно ей придется принять новую реальность полностью — или умереть, но Джинву уже знает, что это не тот случай. Она уже прекрасно понимает, в каком мире оказалась, но пока все еще не может с этим смириться. Для этого нужно время, которого ни у кого из них нет и не будет, но Джинву не настолько жесток, чтобы не дать ей еще немного. Он добивает всех остальных сам под недовольное ворчание пацана, что он и сам прекрасно справлялся. Докча осторожно гладит его по кепке, но смотрит при этом только на выпрямляющегося над последним телом Джинву. Благодарность в его взгляде настолько искренняя и открытая, что Джинву ненадолго забывает, как дышать. Немного досадно, что его звезда НАСТОЛЬКО беспокоится о ком-то другом, но даже величайший собственник (да, Беру, ты) в его подсознании недоуменно молчит. А потом они вместе занимаются мародерством, и это самая странная и дисфункциональная семейная активность, в которой Джинву когда-либо участвовал. Один из немногих оставшихся живых людей в комнате пристально наблюдает за ними все время, пока Докча собирает с трупов другие части все той же книжки, кусок которой Джинву притащил из сумасшедшего подземелья. Он не представляет, как его могло пройти такое количество народу, но, возможно, ПЯТЬ человек все-таки были способны быстро отыскать ПЯТЬ предметов, не утопив помещение в ядовитой слизи. Пока он думает, наблюдатель медленно сдвигается в их сторону и подходит, заранее подняв пустые руки. Хорошее решение — держи он оружие, Джинву бы напал первым и назвал это самообороной. В его группе женщина, ребенок и человек, который не может не влезать в ненужные проблемы, он имеет все права быть агрессивным параноиком! Докча ловит его за рукав. — Подожди. {КДЧ: хочу послушать, как нас будут вербовать} — Верно, верно, я не хочу драться, — с неестественно широкой и наглой лыбой подтверждает подозрительный ублюдок. Джинву с трудом сдерживается, чтобы не скалиться в его сторону. Что-то в этом человеке его невероятно бесит, но выделить конкретную причину никак не получается. Может быть это взгляд, которым он окидывает Докчу — наглый и самодовольный настолько, что будь в нем хоть намек на что-то непристойное, Джинву бы уже вцепился ему в глотку, не тратя время на разговоры. Насчет вербовки Докча тоже не ошибается, но Джинву отчего-то уверен, что этот парень — Хан Суен, как он себя назвал, — даже не старается. И что им совершенно не нужен никакой альянс бесполезных слабаков, чтобы разобраться с Королем-Тираном. Они уже сталкивались с ним на Чансин, и Джинву уверен, что сможет справиться с ним в одиночку. А еще ему кажется, что они уже встречались с этим типом раньше, но Беру уверен, что это первая их встреча. Зная неуемный интерес генерала ко всему, что происходит вокруг Короля, и отсутствие других занятий, Джинву доверяет его мнению. В конце концов, если бы не Беру, то он бы и половины знакомых даже в лицо не узнавал, не говоря уже об именах. Так что если Беру говорит, что они не встречались, значит, этот Хан Суен им еще не попадался. И все равно кажется знакомым. Что-то в ухмылке, в растянутых словах… что-то. Легкость, с которой Докча соглашается с предложенным планом, однозначно указывает на то, что следовать ему он не собирается ни в коем случае. Строго говоря, он даже и не соглашается, но принявшего его молчание за подтверждение Хан Суена не поправляет, позволяя заблуждаться и дальше. А потом тот решает представить им обещанного Короля. Появление… или лучше даже — явление Одноглазого Матрейи впечатляет даже Джинву. В групповом чате Докча немного проясняет ситуацию, объясняя пацану с феей (и Джинву, но он слишком хорошо умеет изображать полнейшую незаинтересованность, чтобы кто-то что-то заподозрил) особенности взаимодействия с созвездиями-спонсорами. Вся история кажется немного безумной. Джинву настолько претит сама идея подстраиваться под кого-то до подобных пределов, что он даже представить себе не может, чем надо думать, чтобы на это согласиться. Уж точно не головой. — …которого нельзя трогать, — едва слышно бормочет Докча, пряча усмешку в уголках губ, и одноглазый вдруг резко бледнеет и начинает выкрикивать какой-то бред про демонического врага. Его группа немедленно хватается за оружие. Джинву уже привычным движением выдвигается вперед, загораживая Докчу если не от всех, то хотя бы от части враждебных взглядов. Он выше и выглядит намного опаснее х… (он правда хочет сказать хотя бы хрупкого, но самообман — это плохо) откровенно хлипкого Докчи, и вся шайка «преданных последователей» резко начинает переоценивать свои жизненные приоритеты. Больше всех неожиданно паникует сам одноглазый, немедленно заверяя всех, что ошибся и ничего такого в виду не имел. Хан Суен выглядит очень разочарованным, но быстро исправляет выражение лица, когда понимает, что на него смотрят. Джинву с намеком приподнимает бровь, но получает в ответ лишь очередную бесящую улыбку. Он не против стереть ее наиболее радикальным способом, но тут Докча недовольно цокает языком, и Джинву оборачивается к нему. Хан Суен немедленно использует эту возможность, чтобы улизнуть за спину одноглазому королю. Докча провожает его взглядом, и крохотные созвездия в глубине радужек опасно поблескивают в тени ресниц. Джинву невольно облизывается, уже чувствуя, как приподнимаются волосы на затылке от сгущающейся вокруг хаотичной энергии надвигающегося шторма. {КДЧ: присматривай за ним} {КДЧ: но ничего не делай} {КДЧ: сначала ему придется отработать} Видите? Шторм. Короли — один хуже другого — постепенно собираются, но главное блюдо вечера пока не появилось, а бессмысленные похвальбы, оскорбления и убеждения друг друга, что у них все получится и они точно победят, абсолютно неинтересны. Докча, очевидно, разделяет его точку зрения — судя по тому, с какой тоской он косится на оставшиеся тела, он бы лучше потратил это время на сбор ценного лута, но такая попытка может навести на мысль сговориться уже против них. Не то чтобы альянсы раздражающих насекомых его волновали, но сражаться со всеми разом без теней будет слишком утомительно. Поэтому они ждут. И ждут. И ждут. И… {КДЧ: Джинву-а, можно тебя спросить?} {СДВ: конечно} Джинву придвигается ближе, опуская подбородок на плечо Докчи. Не обнимает, хотя руки так и тянутся вперед, и секундное напряжение сменяется плавным движением, когда тот приподнимает плечо в ответ. Чтобы ему не приходилось сильно сгибаться. Это не слишком помогает, но сам жест отзывается разливающейся в груди теплотой. {КДЧ: что ты думаешь об абсолютной власти?} Джинву задумчиво щурится (несколько идиотов с сальными глазенками торопливо отворачиваются, Хан Суен — нет). Власть монарха абсолютна, но ограничена его доменом. Ему нет необходимости думать о ней — она уже принадлежит ему, но это не тот ответ, который можно дать. Только не кому-то вроде Докчи, способного разгадать загадку по самым неочевидным подсказкам, которые Джинву даже не заметит, как отдаст. Он не против честности, но прямо сейчас она навредит больше небольшого обмана. {СДВ: мне она не нужна} Это даже не ложь, просто небольшое жонглирование словами и смыслами, но Докча неожиданно резко подается назад. Острые лопатки вжимаются в грудь. {КДЧ: неужели?} Полуденная встреча не передает интонации, но Докча умудряется заставить одно единственное слово звучать как непристойное предложение. Это отвлекающий маневр, четкий и выверенный удар, хотя Джинву больше чем на 100% уверен, что Докча абсолютно не в курсе той бури желаний, которую способен пробудить одним своим взглядом. Его интуиция одновременно восхищает и ужасает. Наклон головы, выступающие лопатки, дрожь, которую так легко принять за трепет… Такой бесчестный, но эффективный способ вытащить наружу самое темное, что есть в чужой душе, и заставить усомниться в собственном решении. Одна лишь мысль о его звезде, целиком и полностью в его власти, больше никогда не способной покинуть его… …вызывает настолько сильное отвращение к самому себе, что Джинву приходится буквально отпрянуть от Докчи, чтобы не расстаться с завтраком. Докча немедленно поворачивается к нему с немым вопросом в глазах. Джинву предпочитает проигнорировать его. {СДВ: у абсолютной власти есть очень неприглядные стороны} Докча молчит, не то обдумывая неожиданный ответ, не то пытаясь соотнести его с не менее неожиданной реакцией. Джинву вполне оправдано опасается, что итоговая догадка ударит слишком близко к правде. Его нужно отвлечь — и быстро. Джинву пока не готов знакомить этого долбанутого на всю голову засранца с альтернативной логикой со своей темной стороной. Кто знает, какие безумные идеи это знакомство породит… В голове немедленно воцаряется абсолютная пустота. Ни одной полезной или хотя бы интересной мысли, чтобы сбить начавшего хмуриться Докчу со следа, но и от этой пустоты есть польза. Абсолютный трон. Джинву торопливо перечитывает описание сценария. Займите абсолютный трон, чтобы получить абсолютную власть. Ничего удивительного, что у него совершенно вылетела из головы вся эта чушь с переизбытком «абсолюта» в описаниях. Зато теперь понятно, откуда растут ноги у этого вопроса. Даже без учета гарантированного подвоха со стороны комков шерсти, весь этот квест, начиная с захвата флагов, выглядит как один огромный развод. Он не знает наверняка, в чем именно наебут того несчастного, что заполучит трон, но подозревает, что продажа души — это базовый минимум. Да и его верный сталкер предостерегал насчет трона. И пусть в тот момент Джинву его вообще не понял, но Скрытый интриган, несмотря на тупые шутки и поведение форумного тролля (даже спустя тысячи лет он все еще вспоминает свои попытки задавать вопросы на форуме охотников. Серьезно, даже Антарес был менее раздражающим), еще ни разу его не обманул и не давал бесполезных советов. {СДВ: я не собираюсь претендовать на этот пафосный стул} {КДЧ: тогда что, если я скажу, что собираюсь его уничтожить?} Это очень глупый вопрос. Джинву даже отвечать на него не стал бы, но Докча смотрит на него с настороженным ожиданием, явно рассчитывая на ответ. Он тратит несколько секунд, выбирая из возможных ответов самый адекватный: Беру сыпет уже даже не идеями, а целыми цитатами из своих дорам. {СДВ: окей} — Что? — Что что? — хмыкает Джинву. Ошарашенное выражение идет ему куда больше. — Я же говорил — всегда. Или ты уже забыл? {СДВ: компаньон ;) } Докча очаровательно розовеет, но взгляд не отводит, и Джинву беззастенчиво наслаждается сложным танцем звездных пылинок в нем. {СДВ: так какой план? } {КДЧ: сначала заберем меч} Джинву недоуменно приподнимает бровь. Не так давно кое-кто уверенно заявил, что демонический меч сколько-то чего-то там им нужен как Беру варежки, и использовал его как приманку для королей, а теперь внезапно решает, что меч им самим пригодится? {КДЧ: слишком много мороки, если доставать самим, проще украсть} С такой логикой трудно спорить, и Джинву ограничивается негромким — лишнее внимание воришкам ни к чему — смехом. Докча ухмыляется рядом — чуть-чуть, самыми краешками губ, пока остальное прячется в глазах и трепещущих ресницах, — и более ничем не выдает наличие в своей голове абсолютно бесстыдного плана. Джинву крайне приблизительно помнит способ получения этого меча — он читал через плечо строчащих плагиат на плагиат неразлучников, — но сборы драгоценных камней точно не входили в его планы на ближайшее будущее. {КДЧ: вернувшиеся короли скорее всего уже добыли самоцветы, но ни за что не поверю, что они смогут мирно договориться о награде} Он улыбается, но по спине Джинву бегают мурашки. Шторм все ближе. После классической пламенно-бессмысленной речи (Беру такие мог толкать в любой момент времени и на любую тему, и нет, это не комплимент, это повод никогда больше не приближаться к кабельному телевидению!), неорганизованная и продолжающая препираться между собой толпа довольно быстро всасывается в один из коридоров, утаскивая их за собой. Джинву пристраивается сбоку от Докчи, но упускает немедленно нарисовавшегося с другой Хан Суена. Единственный плюс — Докча очень заметно отодвигается от неприятного соседства, чем Джинву незамедлительно пользуется, приобнимая его за плечо и притягивая к себе вплотную. Острый локоть на мгновение упирается под ребра, но это рефлекторное, а не сознательное движение, и через пару секунд Докча расслабляется и сам льнет к нему. {КДЧ: почему ты такой теплый, Джинву-а? } Джинву разрывается между желанием ответить что-нибудь глупое вроде «это чтобы лучше греть тебя» и завернуть его в самое теплое одеяло, которое можно отыскать в игровом магазине, желательно вместе с собой. Он не делает ни того, ни другого и просто поглаживает доверчиво поставленное плечо. Сценарии не оставляют им выбора, кроме как бежать вперед, чтобы сохранять за собой хоть какое-то подобие преимущества, и от коротких моментов отдыха толку становится все меньше. Докча почти не спит, едва притрагивается к еде и словно выцветает на глазах, но упрямо продолжает переть вперед, с одинаковой легкостью игнорируя как собственные потребности, так и чужое беспокойство, и активно мешая себе помогать. Джинву сжимает костлявое плечо чуть сильнее — просто чтобы убедиться, что его звезда не собирается никуда исчезнуть, — и Докча немедленно поворачивается к нему с беспокойством в глазах. {КДЧ: извини, я не должен был… } И сразу же пытается выбраться из-под обнимающей руки. Джинву на одно короткое мгновение стискивает его всерьез — не всерьез всерьез, конечно, ему еще пригодится его сознание, а Докча наверняка привязан к этому плечу, — и снова прижимает к себе, оставляя как можно меньше места для маневров. На удивление это срабатывает, и Докча снова затихает и даже немного возится, пытаясь приложить к теплому боку как можно больше себя. Хан Суен следит за ними со смесью одинаково плохо скрытых отвращения и научного интереса, явно пытаясь что-то просчитать. Джинву на него в общем-то плевать, пока он держит свои коварные планы подальше от его звезды, а язык — за зубами, но нахальный ублюдок начисто игнорирует атмосферу и практически осязаемое нежелание иметь с ним дело. Джинву как раз обдумывает, как бы побеспалевнее сделать его осязаемым буквально, когда мудак внезапно придвигается еще ближе и открывает рот. — Аж дух захватывает, да? Как будто я нахожусь в восточной новелле! Ты же знаешь, как это бывает — загадочная карта сокровищ, которая ведет тебя в далекие края, и могущественный меч, что сокрыт в каменных катакомбах! Кто овладеет мечом — станет самым сильным властителем на земле! — Обычное клише для такого жанра, — отстранено замечает Докча, но ублюдок неожиданно оживляется и воспринимает вежливый ответ как проявление интереса. — Похоже, ты читал несколько восточных новелл. — Я читаю довольно много, — уклоняется от прямого ответа Докча. — В них часто встречается много похожих клише… Романы, романы… Джинву ничего не имел против легкого чтива — сам никогда таким не увлекался, времени не хватало, но Джина, которую за корейскую литературу надо было пинками загонять, могла часами зависать с телефоном, читая очередной роман про перерождение, реинкарнацию или просто приключения очередного смазливого мага-мечника-охотника, — но концентрация романов в творящемся пиздеце казалась изрядно завышенной. Не считая сваянной на коленке нетленки, от которой хотелось забыть корейский, у них было загадочное Откровение и оригинал, который читал только Докча, бывший, судя по уже собранным молекулам информации чем-то средним между мемуарами, инструкцией и справочником по выживанию. Было ли ему любопытно? Еще как. Стоило ли этого того, чтобы устраивать его и без того параноящему по любому поводу идиоту допрос? Ни в коем случае. Хотя если бы он попытался, Докча бы скорее даже обрадовался, что в конечном итоге оказался прав, но Джинву не собирался потакать настолько специфическим вкусам своей звезды и его привычке намеренно причинять себе боль. Да на всей этой сумасшедшей планете… да что там, во всей этой мировой линии нет и не будет ничего более драгоценного, чем его прекрасная, но очень глупая звезда, наивно полагающая, что боль — это обязательное условие его существования. Дурак. Как будто он позволит кому-то снова наложить руки на его путеводную звезду. Его недостижимую мечту, его невозможное чудо, его… [Созвездие Скрытый интриган советует вам не отвлекаться.] [Созвездие Скрытый интриган говорит, что вы пропускаете самое интересное.] — …многие истории похожи, но разве можно называть это плагиатом? Щелчок, с которым складываются у него в голове кусочки головоломки, слышен, наверное, даже в космосе. Даже обидно, что он не догадался быстрее, но, если честно, он и не особо старался. {СДВ: он — первый апостол?} Докча не отвечает ни через чат, ни вслух, но вдруг без предупреждения наклоняет голову и трется щекой о плечо Джинву. {КДЧ: отруби ему голову, Джинву-а?} Полуденная встреча не передает интонации, но капризные нотки Джинву слышит совершенно отчетливо. И не успевает даже среагировать, слишком ошарашенный внезапный жестом, когда из теней, которым он машинально транслировал все сообщения, взметнулись когти Беру. Хан Суен не успевает даже закончить говорить, когда его голова отделяется от тела. Джинву машинально притискивает свою звезду ближе, пытаясь загородить от неизбежного фонтана крови, но ничего не происходит. Отрезанная одним взмахом лапы довольно урчащего в подпространстве (и отчаянно гордящегося своей выходкой) Беру голова подкатывается к их ногам, не оставив за собой ни капли крови. Джинву неохотно разжимает объятия, поднимает голову за волосы и с легким поклоном предлагает слегка оторопевшему Докче. — Прошу, — проглотить так и просившееся на язык «любовь моя» сложно, но он справляется. Нет никакой необходимости торопить события и пугать свою звезду скороспелыми признаниями. Не то чтобы они действительно таковыми являлись, но для Докчи, не знающего или не помнящего о тысячелетиях в бескрайней пустоте, когда только его едва ощутимое присутствие не давало Монарху сойти с ума, они впервые встретились всего несколько дней назад. Голова Хан Суен — он утверждает, что это его настоящее имя, но какой идиот будет использовать настоящее имя в такой ситуации и тем более признаваться в этом? — пытается натравить на них своих шестерок, но Джинву достаточно просто бросить на них предупреждающий взгляд через плечо, чтобы число потенциальных мстителей снизилось до нуля. Докча, уже оправившись от удивления, уже с куда большим энтузиазмом продолжает спорить с головой о литературе — что-то в этой теме неприятно цепляет его интуицию, но Джинву пока не может сформулировать чем конкретно, — и в целом обстановку можно назвать мирной, но ровно в тот момент, когда Джинву рискует просто подумать об этом, в дальнем туннеле раздаются первые крики боли.