New Game+ - Wishes of the Black Heart

Беспокойная ночь сменяется не менее беспокойным утром. Взбудораженный крайне неоднозначным разговором, Джинву никак не может уснуть, а стоит ему наконец-то задремать, как обостренные чувства снова его будят, когда к ловко прикидывающемуся сонным Докче начинают по одному подходить люди. Поток никак не прекращается, и где-то через полчаса Джинву настолько осточертевает дергаться, что он, наплевав на секретность, приватность и совесть, отправляет Игриса в тень Докчи, а сам закутывается в тени, полностью скрывая свое присутствие, и проваливается в крепкий, но беспокойный сон. Ему снится что-то тревожное, но незапоминающееся, и, когда его будит легкий тычок в бедро, сон моментально испаряется, оставляя после себя ворох дурных предчувствий. Тычок повторяется, на этот раз чуть сильнее, и вся остаточная сонливость слетает с него мгновенно. Никто не должен его видеть, пока он прячется в тенях, никто… — Проснулся? — спрашивает Докча, склоняясь над ним и загораживая его от слишком яркого искусственного освещения. У его ног, обвивая тонкими жгутиками голые лодыжки, виновато крутится Игрис. — Сказал бы с добрым утром, но уже скорее день. Джинву кивает, кое-как разгибается и с наслаждением потягивается. Усиленное тело давно перестало подкидывать ему сюрпризы вроде ноющей шеи, но чувствовать собственные мышцы после долгих лет неподвижности в вечности весьма приятно. И становится еще приятнее, когда Докча, вместо того чтобы быстро сбежать, как Джинву подсознательно ожидает, усаживается на пол рядом с ним, словно вчерашнего вечера никогда не существовало. Острое колено упирается в бедро, узкие штанины задираются еще сильнее, обнажая слишком много кожи, все еще расчерченной ниточками теней. Джинву раздраженно и бездумно тянется вперед, смахивая их ладонью под разочарованное ворчание. Если ему нельзя, то и никому нельзя. И почему у него такая холодная кожа? — Угощайся, — хмыкает Докча, подергав освобожденной ногой, и протягивает распотрошенную пачку шоколадного печенья. — Половина тебе, половина мне. И лучше съешь все сразу. Джинву вопросительно задирает бровь. Печенье оказывается довольно вкусным, ну, или он проголодался сильнее, чем думал, успев забыть, что значит ощущать голод. Вечный сон и мечты о далеких звездах были хороши, но перемещение в этот мир вернуло ему физическое тело, пусть и невероятно близкое к совершенству, но все еще обладающее своими потребностями. В том числе и потребностью в еде. Есть печенье в компании оказывается не так уж плохо. Можно даже сказать — отлично. Докча несмотря на то, что почти не спал ночью, кажется довольно оживленным и очень загадочно посверкивает глазами, пряча неуместное посреди апокалипсиса веселье под челкой. Джинву плевать хотел на подобные условности, а предвкушение хорошо спланированной гадости и затаившаяся в уголках глаз хитринка украшают его куда больше, чем напряжение и беспокойство. Еще бы сделать что-то с этими мешками под глазами, в которых скоро поселится его собственная армия теней… — Сейчас, — негромко, для него одного, говорит Докча, облизывая пальцы после последней печеньки, а в следующую секунду воздух начинает потрескивать от статического электричества. Под потолком станции повисает незнакомый комок шерсти, выглядящий еще более жалко, чем предыдущий, но хотя бы приятного черного цвета. Впрочем, характер у него такой же противный, как и у белого, и через несколько минут Джинву узнает, что Докча, во-первых, восхитительно скользкий гаденыш, и, во-вторых, действительно знает обо всем куда больше, чем все остальные. Джинву не верит ни единому слову из его неловких объяснений. Просто предположил? Черта с два! Он точно знал, причем знал заранее, скорее всего еще когда сгребал еду с полок в магазине, набирая куда больше, чем нужно было двоим или даже пятерым на несколько дней. Станция растерянно гудит вокруг них, но никто не пытается приблизиться, слишком поглощенные внезапными изменениями сценария, но Джинву все равно краем глаза поглядывает за явно планирующим какую-то глупость слизнем и его прихвостнями. Идиоты. Пока Докча успокаивает свою компанию, Джинву жонглирует идеей разобраться с угрозой наиболее эффективным способом, но откладывает ее, понимая, что вряд ли сможет скрыть личность преступника. — Ты со мной? — неожиданно спрашивает Докча, выдергивая его из размышлений о способах спрятать десяток трупов, и Джинву, понимая, что полностью пропустил весь контекст, отвечает первое, что приходит в голову. — Всегда, — уверенно соглашается он, игнорируя давящуюся воздухом где-то в стороне Хивон. — А куда? Теперь она смеется в голос, пока Докча закатывает глаза и делает странные вещи лицом, но самое главное от Джинву все равно не укрывается: он рад, и звезды в его глазах сияют ярче обычного. Они снова спрыгивают на рельсы, но теперь Докча смотрит в другую сторону, где туннель теряется в неестественно густой темноте. Пока Джинву вглядывается в нее, пытаясь определить природу явления, к ним присоединяется остальная группа и одно лишнее тело. Зачем-то пришедший их проводить слизняк приторно улыбается, обмениваясь с не менее сладенько ухмыляющимся Докчей пассивно-агрессивными любезностями. Джинву почти возвращается к своему отложенному плану, но Докча выглядит подозрительно довольным, и он решает — пусть еще поживет. Недолго. Туннель за завесой очень похож на данж, и они даже получают дополнительное задание, но Джинву уверен, что они здесь не за этим. Его ночное зрение снова начинает работать, когда они проходят в зону квеста, и трупы он замечает первым — ничего интересного, монстры и их жертвы, хотя отсутствие зловония было удивительной удачей. Слева от него Докча тоже принюхивается к воздуху, держа фонарик направленным строго вперед, когда остальные немедленно начинают водить ими по сторонам. Тела предсказуемо пугают их спутников, но в целом они (спутники, а не тела) скорее приятно удивляют. Откровенно паникует только балласт, и Джинву разрывается между игнорированием и желанием приказать кому-нибудь из малышей Беру утащить его в темноту. Теням не нужна еда, но кто сказал, что они не любят похрустеть чем-нибудь? Хивон удивляется состоянию тел монстров, и Докча беззвучно фыркает в темноте. Джинву с ним согласен: несчастные крыски выглядят так, будто кто-то очень злой хорошенько отвел на них душу, и не трудно догадаться, кто именно. [Созвездие Скрытый интриган говорит, что воплощение Ю Джунхек цундере.] Джинву отмахивается от надоедливой таблички, потому что она мешает ему смотреть, как Докча объясняет остальным, как сделать оружие из крысы. Он звучит удивительно уверенно, но крошечный и наверняка тупой ножик в его руках совершенно не годится для разделки, если, конечно, у него нет цели полностью уделаться в крысиной крови. Джинву оттесняет его от трупа и опускается на корточки. Клык Расаки опасно поблескивает в его руках, притягивая взгляды. — Просто говори мне, что делать, — просит он, и Докча нависает над его плечом, подробно рассказывая, как делать надрезы и отделять кости от позвоночника. Из крысиного хребта получается нечто, довольно сильно напоминающее меч. Система любезно присваивает результату его упорных трудов F-ранг и ласково характеризует предмет как «хлам», но Хивон выглядит вполне довольной. Джинву расчленяет еще несколько крыс, чтобы обеспечить оружием всех остальных, и присоединяется к наблюдающему за пыхтящими над заточкой костей спутниками с видом гордой матери Докче, но насладиться приятной компанией мешает отлынивающее от работы тело. — Откуда у тебя такой кинжал? — спрашивает тело, изо всех сил стараясь казаться внушительнее, чем он есть, и Джинву прикладывает просто нечеловеческие усилия, чтобы не расхохотаться ему в лицо. Отвечать он, конечно же, не собирается. — У Джинву щедрый спонсор, — Докча вмешивается раньше, чем ситуация успевает накалиться до той степени, когда рукоприкладство перестанет казаться избыточным. — Все закончили? Тогда давайте постараемся выжить. Он шагает вперед, небрежно помахивая шипом. Джинву нагоняет его, ловя рукой за плечо, но прижимаясь к спине, чтобы никто не услышал, что он собирается сказать. — Я могу дать тебе оружие получше, — шепчет Джинву в стремительно розовеющее ухо. — Я предпочитаю кинжалы, но хороший меч у меня тоже есть. В его инвентаре полный бардак, оставшийся с незапамятных времен, и даже плавая в пустоте междумирья он не нашел времени навести порядок. К счастью, автоматическая сортировка работает нормально и отыскать меч несложно. Технически, он мог бы вооружить всю группу, включая прибившееся тело, но Докча очень доходчиво объяснил насчет нарушения баланса. Оружие А- и S-рангов во втором сценарии его точно нарушит, а другого у него нет. Но от одной штучки-то вреда не будет, верно? — Не нужно, — шепчет Докча в ответ, чуть поворачивая голову и едва не прижимаясь к его губам острой скулой. — Я скоро получу свое собственное. Джинву убеждает себя, что это не отказ, а детально продуманный план, в который его успешно не посвятили, но все равно дуется и нарочно не отстраняется, пока Докча не пихает его локтем. Жестокий. Джинву мелочно отыгрывается на теле, одним взглядом заставляя его проглотить то, что он собирался сказать, — Докче явно не нужны его наверняка оскорбительные комментарии. Не тогда, когда перед ним скалит зубы стая подземных крыс. — Начинаем, — командует Докча, и Джинву срывается с места. Крысы действительно слабые противники, и он больше держится рядом с Докчей, который, несмотря на потрясающие умственные способности, реально плох в рукопашной. Высокая ловкость позволяет ему уклоняться от атак, а высокая сила — расправляться с крысами за пару ударов, но ударам не хватает точности, а движениям завершенности, приходящей с правильным обучением или, как и в его случае, опытом. Очень большим опытом. Он отвлекается только один раз, чтобы разобраться с нацелившейся на пацана крысой, и возвращается назад к моменту, когда последний монстр падает замертво к ногам его заразы и становится очевидно, что для закрытия сценария мало просто убить нужных мобов. Докча успокаивает группу, но слишком очевидно думает о чем-то еще, и неосторожный выбор слов создает слегка неловкую ситуацию. Видя его дискомфорт, Джинву подумывает об отвлекающем манере, но крики раздаются раньше. Эти люди ему безразличны, пусть и не противны, но они — в группе его компаньона, который расстроится, если с ними что-то случится. Наверное. Джинву дергается на помощь, но замирает в едва начавшемся движении, когда Докча хватает его за руку. Не всерьез, конечно, это было бы слишком заметно, но прикосновение холодных пальцев к открытому предплечью действует не менее эффективно. Оно длится меньше секунды, но этого достаточно, чтобы заметить расчетливый холодный взгляд, и Джинву движется ЧУТЬ медленнее, чем необходимо, и добирается до дыры в полу ЧУТЬ позже, чем нужно. Хивон отчаянно рвется в бой, но она все еще не восстановилась до конца (Джинву вовсе не чувствует себя виноватым, ни капельки) и позволяет себя убедить. Джинву не уверен, но, кажется, его присутствие тоже как-то этому способствует. — Присмотри там за ними, — говорит она ему на прощание, словно он может поступить иначе. Джинву скалится в ответ, но это, кажется, только успокаивает ее. Странная женщина. Ему нравится. В дыре темно так, как может быть только в настоящей дыре. Докча несколько раз щелкает фонариком, но безрезультатно — плотная мана вокруг них поглощает свет. Пацан со своими жучками чувствует себя вполне комфортно, но ночное зрение не работает в этой искусственной тьме, и Джинву растягивает собственную тень, пока она не окутывает все вокруг него, позволяя чувствовать поверхности. Единственный, кто сейчас совершенно слеп — это Докча, которого уверенно ведет за собой Гильен. Джинву находит его свободную руку и сжимает в своей. {КДЧ: только не говори, что боишься темноты} {СДВ: ужасно боюсь} — Хен, — неожиданно зовет мальчишка. — Вы ведь нарочно позволили утащить их? Докча мгновенно напрягается. Джинву слегка сжимает его руку, но это не особо помогает. — Я смотрел на лицо хена в это время. {СДВ: крипи пацан. Но я тоже смотрел} Джинву чувствует приближение какого-то пиздеца. Докча пытается вытянуть ладонь, но кто ж ему позволит? Вместо этого Джинву переплетает их пальцы. {КДЧ: какого черта? } {СДВ: мне нельзя, хен?~} Докча запускает ногти ему в руку и одновременно продолжает разговаривать с пацаном. Джинву не вмешивается, но слушает очень внимательно и… О. Пацан хорош. Джинву в его возрасте имел куда менее впечатляющие способности к логическому мышлению и, пожалуй, уже убегал бы в слезах. Или был бы мертв, потому что не каждому потерянному в апокалипсисе ребенку достается свой Ким Докча. {СДВ: для меня ты самый главный герой} {СДВ: и это был очень добрый поступок} Докча дергает руку так, что Джинву приходится его выпустить, чтобы случайно не вывихнуть ему пальцы, и он едва не сбивает с ног вскрикнувшего от неожиданности Гильена. — Хен, ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает тот, моментально обхватывая Докчу за пояс. Тени не передают мелких подробностей, но Джинву не может отделаться от ощущения, что прямо сейчас его сверлят очень злобным взглядом. — Это тот парень что-то сделал, да?! [Созвездие Скрытый интриган смеется над тем, что вас буллит ребенок.] [Созвездие Скрытый интриган спонсирует 1 монету.] — Вовсе нет, — торопливо отвечает Докча. — Я просто споткнулся! А, вот теперь его ТОЧНО сверлят злобным взглядом. — Если ты так говоришь, хен, — тянет ни капли не убежденный ребенок, и Джинву на всякий случай просит Беру предупреждать его о подозрительном поведении окружающих насекомых. Особенно ядовитых и (он вспоминает богомола с улиц) гигантских. — Мы пришли. *** Стоит ему сделать шаг на открытое пространство, как шерсть на затылке встает дыбом. В темноте было что-то, что заставляло его ТЕНЬ подергиваться рябью и посылало толпы мурашек по рукам. Оно опаснее всего, что ему встречалось в этом мире, и одновременно настолько же схоже, насколько и противно его природе, что внутренности сводит от НЕОБХОДИМОСТИ это уничтожить. В ушах вибрирует низкий рык Игриса и царапает перепонки скрежет Беру, Клык Расаки сам скользит в руку, и Джинву пригибается, готовя рывок… Ладонь Докчи ложится на плечо. — Подожди. Джинву не понимает, зачем ждать, когда враг прямо впереди, но у Докчи всегда есть какой-то план, даже если этот план включает в себя намеренно привлечь к себе внимание монстра! Страж тьмы исторгает себя из темноты, когда Докча заканчивает вырезать из корней парочку потеряшек, несмотря на высказанное желание только обнести сокровищницу. Джинву хмыкает и скалится в улыбке. Кого этот засранец пытается обманывать? Он с самого начала собирался их спасти. Рычание стража складывается в слова. Его язык демонов странный настолько, что Джинву едва разбирает отдельные слова, с трудом пробиваясь через тяжелый акцент (он даже не знал, что МОНСТРЫ могут говорить с акцентом), но «стань матерью» от твари с тентаклями ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не требует пояснений. Он едва успевает отдернуть Докчу от выстреливших в их сторону отростков, пока тот отвлекается, чтобы прогнать женщину, когда те устремляются к вопящему от ужаса телу. Даже идиот должен понимать, что широко открывать рот в такой ситуации — худшее из возможных решений. Они втроем немного завороженно следят за округлыми очертаниями ЧЕГО-ТО, проталкивающегося по горлу, и Джинву очень надеется, что пацан на входе все-таки потерял сознание. Докча спокоен, а вот его не трясет от отвращения и жалости к несчастливому ублюдку, только потому что все его мысли снова сосредотачиваются на желании убить тварь. Докча спокоен, и Джинву НА СЕКУНДУ отвлекается, чтобы рассечь вцепившееся в тело (не его, разумеется, но Джинву категорически не хочет помнить как этого человека на самом деле зовут) щупальце, а в следующее мгновение этот. Ублюдочный. Придурок. бросается на монстра с одним куском кости. Джинву благодарит самого себя, что не стал настаивать на повышении Докчей статов, и теперь его хотя бы реально обогнать. Джинву блокирует выпад щупалец кинжалом, и рука подрагивает от силы удара. Он слишком отвык от слабого тела, чтобы забывать об осторожности, но у него просто нет выбора, когда за его спиной стоит еще более беспомощный идиот. Страж вновь вздымает щупальца, готовясь к атаке. Докча… {КДЧ: справа сверху} …спокоен. Джинву уклоняется, пропуская удар над собой, и краем глаза ловит тень Докчи, отпрыгивающего от вылетевшего снизу отростка, метившего по ногам. {СДВ: какой план} Докча проскакивает мимо, и его ловкости ЕДВА хватает, чтобы поднырнуть под бьющее по воздуху щупальце. Или КАК РАЗ хватает? Джинву успевает заметить, как вздрагивают уголки бледных губ, прежде чем монстр полностью заслоняет обзор. {КДЧ: выиграй мне пару секунд} {КДЧ: слева, кстати} Джинву скалится. Есть что-то упоительное в том, чтобы сражаться не в одиночку, подавляя врагов чистой силой. Она все еще здесь, бурлит в его крови, прорывается протуберанцами в тени под ногами, но он обещал сдерживаться, и короткие команды отзываются в натянутых нервах электрическими вспышками острого, колкого удовольствия. {КДЧ: справа снизу} Атаки Стража начинают складываться в несложную схему. Джинву уже различает ее сам — справился бы быстрее, но природа этого монстра слишком плохо сочетается с его атрибутом, и это немного сбивает с толку, — но… {КДЧ: снизу} Докча выныривает из-за Стража со сломанным клинком в руке и слегка безумным взглядом. {КДЧ: а теперь смотри} Меч в его руке вспыхивает ослепительной белизной, и Джинву рефлекторно ОТШАТЫВАЕТСЯ, настолько этот свет кажется опасным. От ярчайшего белого света тени наливаются чернотой, превращая мир в черно-белый застывший кадр. Его войско рвется наружу, скребя по разделяющей миры границе когтями, но замирает вместе с ним, задыхаясь от болезненно хрупкой красоты момента, когда слишком худое тело взмывает в воздух, изгибаясь для атаки. Сияние меча меркнет, прожигая свой путь сквозь окутанное тьмой тело Стража, но звезды в глазах медленно поднимающего голову Докчи продолжают гореть. Далекие холодные огни из его грез, нарушившие — разрушившие — вечный сон и поманившие за грань мироздания призрачным обещанием. Наваждение уходит, оставляя после себя чувство стыда и неловкости, и Джинву заново изучает мир вокруг себя, отгоняя ощущение нереальности происходящего. Хрипы поверженного Стража мешаются с неровным дыханием Докчи. Что бы он не сделал, это ударило по нему самому едва ли не сильнее, чем по монстру, и Джинву подхватывает его прежде, чем он упадет. Докча безропотно повисает на его руке. Его сердце стучит как бешеное, а талия под рукой кажется до невозможного тонкой. Айрон мог бы без труда сомкнуть на ней руки… да что там, он сам скорее всего смог бы это сделать. [Ты не собираешься его добить?] Очередной комок шерсти влезает без приглашения, разрушая очарование момента, и мир снова приходит в движение, переставая сосредотачиваться вокруг одного человека. Джинву смотрит на корчащегося в агонии стража. Сияющий меч нанес ему ужасную рану, практически разделив тело пополам, но он все еще жив. Добить его было бы даже милосердно. — Я стараюсь не убивать без необходимости, — не моргнув глазом говорит Докча, и Джинву уверен, что это наглый и абсолютный пиздеж. Он только не уверен где именно — при нем Докча действительно не убил ни одного человека. — Так, а теперь… Звук входящего в плоть лезвия не дает ему закончить, а ответ на самый очевидный вопрос приходит в виде истеричного смеха и голубых табличек. Кто-то завершил дополнительный сценарий вместо них, прикончив Стража тьмы и хапнув халявных монет. Не то чтобы ему (или Докче, потому что у Докчи есть идеальный компаньон) нужны были эти жалкие монетки, но из-за проваленного квеста внутренний перфекционист буквально корчится в муках. А, нет, это всего лишь Беру, упустивший возможность притащить еще одну голову к его… хм. Ну, технически, действительно, к его. — Я не сказал? — с наигранным изумлением приподнимает брови Докча, глядя на пялящееся в пространство перед собой в полнейшем ужасе и тихонько поскуливающее тело. На губах его ублюдка снова притаилась «улыбка ихтиозавра», не предвещающая цели ничего, кроме мучительной смерти. — Именно поэтому я и не собирался его убивать. — Что тебя так развеселило? — шепотом спрашивает Джинву, наклоняясь к торчащему из растрепавшихся волос ушку, чтобы их не услышали топчущиеся позади невинные души. — Он убил подчиненного одного из королей демонов, — улыбка на мгновение выплывает на поверхность полностью, и Джинву отчаянно хочется попробовать ее на вкус. В его голове она ощущается как железо и миндаль. — И привлек его внимание, а внимание демонического короля похоти и ярости никогда не заканчивается хорошо. У окончания фразы горький привкус чего-то, что Джинву не может ухватить прямо сейчас, но это может подождать. Что-то — нет, Беру, не ты, — подсказывает ему, что у него будет шанс спросить об этом лично короля демонов. Перед тем как убить, разумеется, потому что ни одна тварь, посмевшая украсть блеск из этих глаз, не заслуживает права на жизнь. Внутри разливается неестественное тепло — тени не могут ослушаться своего повелителя, но когда они поддерживают его приказы своим собственным желанием, это совсем другая история. Только… — Подожди, их что, больше одного? — Семьдесят два, — хмыкает Докча и отстраняется. — А теперь давайте уже откроем сокровище. Находки не поражают воображение, и Докча снова бормочет что-то про жадных протагонистов, а потом проделывает нечто невероятное. Джинву назвал бы это чудом, но чудеса — удел магии и веры. Сказал бы что случайность — как описал это сам виновник, делая вид, что готов расстаться с добычей, если кто-то выскажется против, — но случайности зависят от удачи. А то, что провернул Докча, не зависело ни от удачи, ни от веры, ни от магии, только точный, хладнокровный расчет и безграничное знание о мире. Ядро стража, убитого ослепленным жадностью дураком, сломанный меч, купленный под насмешки шерстяных комков, ядро ихтиозавра, в пасть которого его сбросил ублюдок с проблемой контроля гнева… Джинву бы не удивился, если бы цепь событий, приведшая Докчу к нужному результату, уходила еще дальше в прошлое. Этот человек был опасен. Джинву, наверное, больше всех в мире — в двух мирах — знал о том, какова может быть сила слабых, но Докча превосходил все его ожидания. Блестящий ум, расчетливая жестокость, несгибаемая воля, ослиное упрямство и цель, к которой он пойдет по головам и трупам, если понадобится. Желание увидеть его во главе готовой к битве теневой армады, бок о бок с собой, с гордо поднятой головой и сиянием далеких звезд в глазах, снова поднимает свою уродливую голову. Но он не торопится. Обещание висит у него прямо перед глазами, но просто дотянуться до звезды недостаточно. Нужно еще суметь удержать ее в руках. Клинок — простой, без единого украшения, с неклеймёным лезвием и скучной гардой, на вид едва-едва отличающийся от какого-нибудь С-рангового меча за пару миллионов, — сиял для него в золотом блеске системных окон, сравнимый разве что с клыками Камиша. Но те были мертвы и лишь несли в себе отпечаток силы великого существа, а этот меч был все еще жив. И душа, намертво слившаяся с клинком, буквально вплавившаяся в металл, была счастлива продолжать существовать именно в такой форме. Добровольная жертва. Добровольно отданная суть существа, сравнимого по мощи с монархом или правителем. Созвездие, ставшее оружием. Звездная реликвия. На поясе Докчи она смотрелась так, словно была там всегда. Джинву вряд ли смог придумать более подходящее ему оружие, даже если бы захотел. Три атрибута — огненный, демонический и святой. Спаситель, не ждущий признания и не унижающий ничтожной жалостью, сияющая звезда над истерзанным миром. Демон, готовый разрушить этот мир ради собственной цели. И огонь, ярчайший огонь, маяк в непроглядной тьме, притягивающий к себе не видящих дальше собственного носа, но алчущих спасения мотыльков. Джинву не может отвести от него глаз. Он помнит свои сны в пустоте. Помнит сияние далекой звезды, тускнеющее с каждой пролетающей вечностью. Сейчас все иначе. Его звезда сияет, еще робко и несмело, лишь пробуя свои силы, но даже этот свет ослепляет и жжет притаившихся в тени. — У меня что-то на лице? — спрашивает Докча, и Джинву выныривает из полу-транса, в который не заметил, как провалился. — Меч не отдам, даже не проси. Джинву хочет сказать ему, что он прекрасен, но на них смотрят ребенок и женщина, и Докча вряд ли молча примет искренний комплимент. — Он твой, — говорит Джинву вместо этого. — Идеально подходит. Докча почему-то смущается и быстро отворачивается, чтобы разобраться с магической печью и мясом монстров.