Цундэрэ

"Are you afraid to fall in love?"

I'm afraid of being the only one who falls

***

Джонхан готов поклясться, этот гопник из параллельной группы - самый настойчивый человек в его жизни.  Один год и 2 месяца назад — Кто-нибудь понял, почему у нас пары резко перенесли в другой корпус? — если такие вопросы задает староста, то Джонхан не знает, куда катится этот мир.  Вообще, сначала все пеняли такие необъяснимые изменения в расписании на творческую натуру работников деканата. Как никак они не технический вуз, и идеально разбираться в табличках с цифрами не обязаны. Глупость несусветная, но как повод для шуток и регулярных объяснений нестыковок - вполне сойдёт.  Сейчас же это переходит все грани дозволенного. За этот семестр им отменяли пары по английскому языку рекордные 6 раз из 8 возможных на конец марта. А оставшиеся две пары они просто сидели на занятии у других групп.  Сегодня же деканат преподнес что-то новенькое. Ещё с утра старосте написали, чтобы те ребята, которые находились в группе по английскому у того самого вечно отсутствующего преподавателя, поехали в корпус института, находящийся в нескольких станциях метро от основного университетского городка. Единственный плюс - это место было ближе к туристическим улочкам, по которым ребята договорились прогуляться после «дай бог» пар по английскому языку.  Но вот они сейчас стоят у запертого кабинета, надеясь, что этот затянувшийся пранк закончится пятерками в зачетках автоматом, как минимум. Желательно ещё бы выдать им всем медали за терпение. Опаздывал не только обещанный новый преподаватель, но и часть параллельной группы, с которой их объединили на иностранный язык. Должны прийти четверо парней, но пока что не видно ни одного. Джонхан в глубине души был бы рад, если бы они так и не пришли. Он уже давно мечтает, чтобы этих болванов перевели в подгруппы к другим ребятам.  Повезло хоть, что в этом семестре им не довелось часто видеться.  Проблема была не в том, что, в отличие от людей из группы Юна, эта четверка даже прочитать английские слова правильно не могла, и даже не в том, что они раньше систематически опаздывали, без извинений заходя в кабинет, а в том, что они постоянно, нет, правда, постоянно бубнили что-то во время занятий своими раздражающими басами, а после, пропустив всю важную информацию, упрашивали Джонхана дать им списать. Юн проучился с ними в подгруппе всего полгода, но уже может отметить, что они редкостные бездельники и хамы. И явно не прикладывают никаких усилий в обучении. А у них, на минуточку, самая сильная подгруппа по английскому языку. Так вести себя - не приемлемо. «— Это поведение не приемлемо, Юн Джонхан! — мама уже даже не кричит, просто очень громко повторяет одну и ту же фразу, ударяя на каждом слове по спине сына деревянной указкой.  Лето было жарким, но юный Джонхан даже не знал этого, будучи запертым в четырех стенах. С начальной школы родители поведали ему о его будущей профессии юриста, к которой ему предстояло стремиться. Это было залогом престижа, влияния, благосостояния и удачного брака. Отец не уставал уводить любой разговор в сторону обсуждения ожидающего их старшего сына успеха в юриспруденции. Престижная гимназия с углублённым изучением социальных наук и иностранных языков.  Обучение в Японии на несколько недель дважды в год.  К старшей школе Джонхан был не хуже кандидатов в президенты. Исключительный интеллект дополняло его красивое и нежное от природы лицо, которое никогда не отпускало броню строгости и холодности, а худое на первый взгляд тело - на самом деле было выгравировано из изнурительных тренировок и шрамов от указки. Стальной идеал. Когда твой отец - заместитель председателя крупной юридической компании, а мать - учитель обществознания в известном частном интернате, у тебя нет иного выхода, кроме как стать лучшим по этим направлениям. В школе многие побаивались Юна. Он никогда никого не обижал, но и не подпускал близко к себе. Его взгляд сравнивали с леденящим душу кинжалом, его стати и уму завидовали и восхищались. На его мнение полагались, а в споре всегда уступали, потому что заранее знали победителя. Таким его хотело видеть общество и родители, но не он сам. Слом устоявшейся личности идеального робота произошел в одну из поездок в Японию перед старшей школой. Те курсы проходили не в кампусе университета, как обычно это бывало, а в отеле. Территория была уютной, больше похожей на ботанический сад, а сами аудитории были яркими и светлыми, в корне отличающимися от чопорных университетских.  В отличие от предыдущих раз, на эти курсы съехались ребята не только из Азии, но и со всего мира.  Джонхан первое время не спешил сближаться с кем-либо, хотя и с искренним дружелюбием поддерживал любой разговор.  Так прошла первая неделя курсов. А потом приехали ребята из Китая, которые отлично владели как корейским, так и английским. Проблемы были только с японским, но ради его изучения они туда и прибыли. Двоих из компании китайцев поселили в одну комнату с Юном, и тут началось веселье. Эти две недели Джонхан не знал, что такое спать больше четырех часов. Они играли во всевозможные игры, пили кучу энергетиков, которые раньше Хани даже не пробовал. Ребята разве что до алкоголя не добрались, но им и так было не скучно.  На дневных занятиях Джонхан был одним из лучших учеников продвинутой группы, а по ночам был звездой их само-организованных тусовок.  Там же у Юна случился первый поцелуй. И китаянке, с которой он флиртовал всё то время, совсем необязательно знать, что в ту ночь на крыше Джонхан целовался с её старшим братом. После той поездки родители его не узнали. Он чаще стал высказывать своё мнение, чаще уходил на прогулки с одноклассниками.  Стал наконец-то живым, а не идеальным. В учебе всё оставалось гладко, как прежде, но внутри Джонхана изменения распускались прекрасными цветками лилий. Если раньше по внушению родителей у него даже не было ни одного аккаунта в популярных соцсетях, якобы это всё пошло, глупо и только лишь отбирает время. То сейчас он сам часто постил свои фото и истории в инстаграм, порой даже общался с незнакомыми ребятами из фандома по любимому сериалу.  Конечно, от родителей это не ушло незамеченным. Отец всё чаще встречал его после очередного позднего возвращения оглушительными криками с угрозами о том, что сошлет к нелюбимой тете в деревню. А он даже и этому был бы рад, но не хотел оставлять младшую сестру наедине с этими извергами.  В такой обстановке проходила вся старшая школа. Джонхан постоянно пробовал что-то новое для себя, постоянно встревал в разные приключения и любовные интрижки, а тем временем родители всё чаще напоминали: единственное, что должно присутствовать в жизни сына - это законы и нормативные акты.  И никакого права выбора. Про свою привычную холодную оболочку Джонхану пришлось вспомнить впервые за последние пару лет, когда родители повели его на ужин со своими друзьями. Это была семья успешного бизнесмена, акционера компании, в которой работал отец. Для встречи был выбран один из лучших и самых дорогих сеульских ресторанов. У отца Юна дела шли в последнее время не так хорошо, поэтому он удивился, когда узнал, что место выбирала не та семья, а его отец.  Всё было как-то странно с самого начала. И стоило Джонхану увидеть эту семью, он сразу понял, для чего именно была организована эта якобы дружеская встреча. За столом сидела юная девушка, смущенно опустившая взгляд в пол, а с двух сторон от неё сидели роскошно одетые мужчина и женщина.  Стоило ожидать подвоха ещё тогда, когда родители сказали младшей сестре остаться дома.  Какой абсурд. Это было самое настоящее сватовство, сводничество - называйте как хотите.  Родители достигли своего пика.  Они решили за сына, кому его любить. И если привычку быть идеальным роботом в учебе из него уже не искоренить, он хотя бы попытается бороться с новыми условиями своей жизни, в которых теперь присутствует нежеланная гостья.»   — Эй, Джонхан! — раздражающий бас выдернул его из раздумий, — Чего завис? Юн переводит взгляд в сторону, откуда доносился голос, и видит, как к нему подходит, к сожалению, знакомый широкоплечий парень на голову выше его самого. Он, вроде как, главный в их четверке. Его хлебом не корми - дай побесить Джонхана, хотя перед экзаменом, гаденыш, первый в ноги ему будет падать.  — О тебе думал, Минсо, — Джонхан скорчил максимально милое личико, вызывая ухмылку на чужом лице, — А где твоя свита? Ты без неё не такой уж и король, получается, — каждое слово - укус ядовитой змеи, которой Юн становится рядом с особо выводящими из себя личностями. — Так вот же они, в полном составе — он указывает куда-то себе за спину. Джонхан смотрит в ту сторону, и видит троих парней, по телосложению не хуже «лидера». Он щурится, пытаясь разглядеть их лица, и кажется, кого-то из них не узнает. Неужели они так редко появляются в университете, что он забыл, как они выглядят. Стоит им подойти ближе, Джонхан, как минимум, убеждается, что со зрением и памятью у него не всё так плохо. Из троих подошедших к ним парней он знаком только с двумя, третий - точно новенький. — Ну Джонхан, не надо так сразу своим лазерным взглядом буравить Сынчоля, его только пару недель назад к нам перевели, а ты такой не теплый приём устраиваешь. Этот новенький идеально вписывался в их компашку тупеньких плейбоев, только в отличие от остальных, у него был до противного наглый взгляд, которым он будто в душу залезал без спроса хозяина.  Ярко загоревшейся лампочкой у Джонхана отчего-то возник интерес к новой персоне. Хотя природа такого интереса самому Юну отнюдь не ясна. Обычно с эгоистичными павлинами по типу Минсо он даже разговор не заводит, а этот Сынчоль на первый взгляд, как будто выглядит чуть умнее и незауряднее.  — У меня на лице что-то? — Чхве задает вопрос расслабленным тоном, с ощутимой между строк предъявой. Кажется, Джонхан, сам того не замечая, уже пару минут пялился на него нахмурившись, а сейчас его прямолинейно застали врасплох.  Их взгляды встречаются. Прямо сейчас между ними образовывается нарастающей коркой вакуум неприязни и преждевременной вражды. Каждого сопровождают предрассудки, и каждый в момент понимает: у них не может быть ничего общего. Джонхан закатывает глаза, отходя от компашки парней в сторону своих одногруппников. … — Нет, Нари, ну ты представляешь, этот Чхве Сынчоль снова выставил меня посмешищем! — Джонхан разгуливает по пентхаусу, делясь своим возмущением. — Он же как раз не сделал этого. Уже целый месяц каждая их встреча начинается с обсуждения этого парня - Сынчоля. Нари кажется, что у них в отношениях он теперь третий участник, и непонятно кто из них троих тут ещё лишний. Каждый раз одно и то же. Кто-то оказался умнее великого Юн Джонхана, но не показывает этого лишний раз, а Джонхан бесится. — Я за достойную конкуренцию! — Нари только усмехается. За почти два года их отношений она узнала одну простую истину: Джонхан всегда на первом месте, и это константа. Он терпеть не может, когда кто-то в чем-то лучше него, особенно, если этот человек таковым не выглядит, — Зачем он вообще всё это говорит мне?! Нари только и остается вздыхать. У великого Юн Джонхана великая проблема. Какой-то гопник из параллельной группы после каждого занятия по английскому указывает ему на лексические или грамматические ошибки в речи, который тот не заметил. А Джонхана раздражает, что ему это говорят не во время занятия, а после, и вообще сам факт раздражает. — Может, ты ему импонируешь, — девушка встаёт с роскошного дивана и подходит к Юну, — Он наверняка не хочет, чтобы твоё красивое личико омрачалось проигрышем у всех на глазах, — ласково перебирая локоны его волос, она продолжает с улыбкой, — И вообще, на мой взгляд, это - добрый дружеский поступок, — Нари легко целует нахмуренное лицо, и, не встречая какой-либо реакции, отстраняется.  Она решает вернуться к готовке, которую с приходом парня бросила на пол пути. — Какой я ему друг? — Джонхан бурчит, следуя за девушкой в зону столовой, — Я просто…, — он вздыхает как-то слишком обреченно, — Я просто не знаю, как мне на это реагировать. Учитель думает, что я гений английского языка. Гений, которого каждый гребаный раз поправляет Чхве Сынчоль. — несколько секунд юноша молчит, борясь со своими эмоциями, — Он вообще кто? — Юн хватает дольки морковки, которую девушка нарезает для своего салата, и сразу тащит в рот, — Мофет, он профто сождатель англифкого языка?  Нари смеётся тепло и искренне с этого риторического вопроса. Такой Джонхан - покрасневший от возмущения, растрепанный, с набитым ртом, - кажется ей ужасно милым и беззащитным. Она гладит темную макушку, наконец-то завладевая его драгоценным вниманием. Честно говоря, этот Сынчоль ей даже нравится. Благодаря его появлению, Джонхан стал чаще приходить к ней домой, чтобы выплеснуть своё негодование. Она рада даже таким разговорам, ведь это куда лучше, чем их общение на первых порах отношений. Тогда Джонхан предпочитал исключительно нейтральные темы: погода, политика, предметы в университете. Изредка он говорил что-то о себе, но никогда не раскрывался полностью.  Потом конечно они стали больше обсуждать жизнь друг друга, однако Юн оставался исключительно сдержанным.  А сейчас он, сам того не подозревая, открывает для Нари свою душу нараспашку. Такой - негодующий, матерящийся, злой Юн Джонхан ей ужасно нравится, ведь в такие моменты он как никогда настоящий. Кажется, третий лишний, как ни странно, укрепит их отношения. Настоящее время — Я ещё раз повторяю. Я не собираюсь быть с тобой в одной команде для олимпиады по английскому языку, — ну неужели с первого раза не было понятно, что Сынчоль ему давно неприятен, и собираться в одну команду - плохая идея. — А я в одиннадцатый раз предлагаю тебе, Юн змеюка Джонхан, принять участие в этой олимпиаде вместе со мной! Чхве сам в шоке от сложившейся ситуации.  Впервые в жизни он кому-то предлагает что-то больше одного раза. Да ещё и почти упрашивает. Если бы Юн не был самым умным человеком из всех его знакомых в этом университете, а деканат бы не грозился выгнать Сынчоля, если он не выиграет эту олимпиаду, то он бы ни за что так не распинался. — Ну чего тебе это стоит? Я же знаю, ты в школе всевозможные конкурсы и олимпиады выигрывал, для тебя же это как орешки щелкать. — Так ты справки обо мне наводил? Да как ты… — Юн Джонхан! — он перебивает юношу, не желая затягивать бессмысленную перепалку, — Боже… Просто соглашайся уже, — Сынчоль трет пульсирующие виски. Эта язва его такими темпами в могилу сведет, — Если я на колени встану перед тобой, ты согласишься? Джонхан измерил его удивленным взглядом, уже представляя фееричный провал этой идеи. — Ладно! Но я знаю, твое эго тебе дороже моего участия, — он самодовольно хмыкает, полностью уверенный в своей правоте, — Готов поспорить, ты не встан… На этих словах Сынчоль уже опустился на колени и ужасно недовольно смотрел на него снизу вверх. Джонхан был мягко говоря ошарашен. Сынчоль в его глазах был настойчивым и неприклонным гопником, который последний год чисто из принципа доканывал Юна своими комментариями, испытывая от этого злорадное удовольствие.  А сейчас Чхве стоит на коленях, наступив на горло своему эго, только ради того, чтобы Джонхан был с ним в команде.  И пускай тут явно не всё так прозрачно, - но сам факт. — Господи, да вставай ты уже. Я оценил твой драматический этюд, — Сынчоль вскакивает за секунду, отряхиваясь от прицепившейся к дорогостоящим спортивкам пыли, и улыбается победно, — Собираться будем в моей комнате по средам и пятницам с пяти до восьми. В это время Сынквана не будет как раз, у него дела. — Оу, Юн Джонхан, мы настолько близки, что ты меня к себе домой завешь? — Чхве подмигивает, встречая разъяренную строгость на чужом лице. Нервы Джонхана явно не на месте, но разве возможно не поддаться искушению раздраконить его сильнее? — Не беси меня, Сынчоль. Иначе сам будешь свою олимпиаду выигрывать, — не получив ответа он уходит с гордо поднятой головой, стуча каблуками сапогов по деревянному полу коридора. Сынчоль провожает его взглядом до самого выхода на лестничную клетку, а после, сам не зная чему именно улыбаясь, плетется в противоположном направлении. В счёте гордости стало на один предрассудок меньше.

***

Сынкван не знал, что один разговор с Джонханом так поможет ему. Оказывается, нужно было просто произнести вслух то, что пугало и тревожило нещадно, чтобы облегчить тяжесть бремени чувств.  Он безумно любит своего друга, от этого так больно обвинять его в чем-либо. Хотя обычно так и бывает: единственное спасительное лекарство на вкус хуже яда. Он до сих пор любит своего друга, но теперь ищет тысячу причин, почему у этой любви не может быть иного описания, кроме «платоническая».  Не прекращая вертит в своих мыслях доказательства невозможности самого возникновения внутри себя тех чувств, которые казались самыми реальными на полу в слабо освещенной комнате. Он любит своего друга, и готов отпустить его и свое чувство, развеять свои ожидания как пепел от любовного письма, которое так и не дошло до адресата. В старшой школе Сынкван был до безумия романтичен, несмотря на негативную обстановку вокруг себя. Тогда он думал, что любви в нём столько, что хватит укутать целый мир. Несколько месяцев назад Сынквану казалось, что в его сердце просто не останется места на кого-то другого, потому что так, как своего друга, он, наверное, никого и никогда не сможет полюбить. Сейчас Сынкван заканчивает первый курс. У него отличная успеваемость, потрясающие друзья и бесконечные возможности. Он уверен, что дружбу стоит ставить выше любви, ведь она прочнее и долговечнее. А любовь он пока отставит в сторонку, чтобы не тревожила выстраиваемую тяжким трудом стабильность. Но калитку в сердце он держит приоткрытой. Отгораживаться от чего-то на совсем - удел трусов и отчаявшихся. А он себя никогда не относил к первым и не хочет приближаться ко вторым. Мама никогда не заставляла его вести себя как «мужчина», но всегда воспитывала в нём сильного человека Сынкван найдет в себе силы перешагнуть через кажущуюся сейчас уже такой далекой любовь, но не оставит её на совсем ради дружбы. Тем более, любовь бывает разной и не всегда явной.  Однако особенно трудно её заметить у себя под носом.

***

Кажется, ещё с самой первой встречи нужно было понять, что именно его ждёт в общении с этим человеком. Мингю должен был выйти ещё двадцать минут назад, но на горизонте его пока не видно.  Сынквана сейчас раздражает абсолютно всё, начиная с места, откуда выйдет его друг, заканчивая плакатом в честь дня открытых дверей с изображением Кима. Сейчас он снова снимается для университетского сайта, соцсетей и ещё чего-то для рекламы фитнес-зала на территории института. Сто процентов всё это время стоит и красуется, прося переснять его в тысячный раз ради идеального кадра. А эти подобострастные девочки помощницы только и рады посмотреть на того самого Ким Мингю подольше. Вы посмотрите, какая звезда. Потом пускай сам объясняет Джонхану, почему Сынкван, после времяпрепровождения с Мингю опоздает на их с Юном традиционный субботний просмотр фильмов.  — Хэй, Сынкван! Разве ты сильный, Сынкван, если услышав родной голос, уже стоишь в руинах своей разрушенной защитной оболочки? — Вернон! — он поворачивается к подошедшему другу. Почему дрожащий голос нельзя спрятать в карманах, как дрожащие руки, — А ты что тут делаешь? Видимо, придётся ещё множество раз проплакать свои чувства в жилетке Джонхана, чтобы тело начало слушаться мозг, а что уж говорить о сердце. — Меня Мингю позвал на съемки. Им вроде как новые модели нужны были, — всё чётко и по делу, с нейтральным выражением лица и отчего-то гуляющими глазами. Милый Сынкван, не только ты здесь испытываешь неловкость и пустоту от отсутствия общения с лучшим другом. Кажется, пришло время заканчивать с мораторием на дружбу. Мир не стоит на месте, после ледникового периода следует потепление. Его пора пришла. — Оу, он мне не говорил, — Сынкван обдумывает что-то в голове, — Как и ты! — он легко толкает Вернона в плечо, не сдерживая короткого смешка, — Вечно я обо всём узнаю последним, — он по-привычке дует губы так очаровательно. На родном лице на секунды появляется улыбка, но после скрывается за наигранно недовольной гримасой. — Эй, Бу Сынкван! — он хотел продолжить придуманное возмущение, но… — Чхве Хансоль! Улыбки вырываются из заточения обид и недомолвок. Безлюдный коридор заливается оглушительным смехом. Сынкван надеется, что они своей громкостью помешают съемкам за стеной. Друзья стоят так ещё несколько минут, обмениваясь некоторыми новостями. Сынкван рассказывает про вымученную справку с маминого места работы. Он сам так и не понял, чем мама умаслила начальство, но вопрос был решен, предварительно потрепав нервы всем. Вернон упоминает, что их общий школьный друг Джису предложил ему подработку в ресторане вместе с ним, и он согласился. К работе приступит со дня на день, и зарплату обещают больше, чем на предыдущем месте работы. Сынкван как всегда не представляет, что творится в голове у Хансоля во время их разговора, но как же он рад говорить снова, будто ничего не случилось. Как он счастлив стоять в этом университетском коридоре и в сотый раз менять тему из-за рандомных смешных воспоминаний, на которые они перешли сами не знают когда.  Сейчас Сынквану уже плевать, что друг не писал первым так долго до сих пор.  Бу сам предлагает встретиться, окрыленный своей жадностью до восполнения упущенного общения.  Сейчас бы выдохнуть наконец-то в такой простой, но счастливый момент. Чего ещё он ждал? Вот они совершенно неожиданно и не запланированно встречаются в коридоре с лучшим другом и болтают обо всём без неловкости и препятствий. Но что-то будто не дает покоя. Интуиция шепчет не пропустить её сигналы. На телефон приходит смс от Мингю о том, что он уже переодевается и скоро выйдет.  — Это Мингю? — А? Да, — Сынкван не замечает ничего странного в этом вопросе, ведь Вернону идти на съемки после Кима, — тебе уже тоже надо в раздевалку? — Да, но, нет, — Хансоль хмурится, Бу тоже. Интуиция повысила тон. В момент неловкость вернулась и утроилась, — В общем, я тут думал кое о чем. Нет. У Сынквана уже триггер на такое начало разговора. Почему нельзя было разойтись на хорошей ноте? — Так… — Сынкван, прости. Нет. Что? У Бу все мысли в конце декабря на полу его комнаты. Не может же быть так, что Вернон извинится за… Он же не знает? — Мне кажется, я как-то нагло вклинился в твою дружбу с Мингю. Это было не очень красиво с моей стороны, — он не поднимает глаза, — Мне жаль. Нет. Он не знает. Конечно, его мысли заняты какой-то глупостью. — Ох, Вернон, — Сынкван берет двумя руками большую и теплую ладонь друга, — О чем ты вообще? — он устало выдыхает, но виноватый вид Чхве так и напрашивается на улыбку, — Всё в порядке, слышишь? — Вернон смотрит на их руки, но по-прежнему молчит, — Ты что, плохо меня знаешь?  Наконец-то он ловит всегда близкий сердцу самый глубокий взгляд в мире. — Я Бу  Сынкван, — спасибо вокалу за умение убрать дрожь из голоса, — Неужели ты думаешь, что помешаешь мне общаться с кем-то? — Хансоль усмехается краешком губ, — Если ты даже не смог помешать мне общаться с тобой. На него смотрят как-то странно, но очень проникновенно. В любимых глазах Сынкван видит облегчение и ощущение, что тебя поняли. А ещё что-то новое, с необъяснимой подосновой, но сейчас не время и не место для изучения. На фоне слышится кашель, по своему назначению привлекающий внимание. Вернон разъединяет их руки, как только Мингю подходит, весло здороваясь, а после почти сразу же прощается, ссылаясь на необходимость торопиться. Сынкван игриво щелкает Хансоля по носу, обнимает как обычно, но совсем легко, а после разворачивается, вслед за Кимом, сразу же начиная отчитывать его за что-то. Вернон смотрит им вслед, кажется, не моргая. Почему так сложно отделаться от ощущения, что прямо сейчас у него из под носа уводят что-то его. Он сотни тысяч раз корит себя за эти мысли, но частично он понимает свое подсознание, руководившее действиями по отдалению Бу от Кима. И как-то даже не так противно от себя самого. Но как минимум, сейчас Сынкван выглядит живым и бодрым, и это стоило усилий над внезапно возникшей и теперь не покидающей его ревностью. Это стоило того, чтобы передать простые слова Мингю: «Я переживаю и скучаю». За других говорить проще, это всегда будто не по-настоящему. А от себя сказать такое - подобно смерти и воскрешению через боль и смысл, который они могли бы нести для своего человека. Сейчас его удел - быть переводчиком чужих чувств. Он со своей работой справился, но лучше бы он промолчал, как делает это часто рядом с лучшим другом, чем выполнил тогда, пару недель назад, просьбу приятеля, на которого теперь направлено всё внимание его Бу.

***

Фильм назывался «Маленькие женщины». Они обсуждали события и героев на протяжении всего просмотра. Но в конце в голову пришла одна простая истина. Если человек не знает, какой ты на самом деле, то он просто не хочет знать, а значит, не любит. Ведь когда ты любишь, тебе важно проникнуть в струны души возлюбленного, не упустив ни единой детали. Нужно обращать внимание на тех, кто в разных твоих проявлениях видит тебя, а не оставшуюся обществу оболочку. А ещё хорошо бы запомнить интересную мысль одной из героинь фильма: «Только твоя любовь - это лишь половина любви. Если любовь односторонняя, то её нет вовсе.» Любовь всегда приравнивается к взаимности. Друг без друга они не существуют. — Но если ты уверен в своих чувствах, значит ли это, что любовь, на самом деле, взаимная, но ты просто об этом не знаешь? — шепотом рассуждал Джонхан, поглаживая по голове Сынквана, задремавшего у него на коленях.