Синтаксис

      Всю последнюю учебную неделю в школе было очень шумно. Школьники в панике метались от учителя к учителю, исправляя четвертные оценки и выпрашивая дополнительные задания. Лично сам Алфёдов не переживал, да особо и не спешил —оценки его никогда не волновали. Он с лёгким весельем наблюдал, как перед классной руководительницей выстраивается очередь из желающих поднять средний балл, а она лишь шипит на них, разгоняя прочь. Алфёдов делил это забавное зрелище с Сантосом и Джастом, наблюдавшими рядом — оба круглые отличники с табелем настолько идеальным, что Алфёдову приходилось щуриться, словно от божественного света, когда он заглядывал в дневник соседа по парте. Вот только счастье продолжалось недолго — ровно до вторника, пока Джаст не узнал, что у него выходит тройка по физике.              — Она у тебя единственная? — тот ещё и Сантосу растрепал, а Сантос оставаться равнодушным к подобным вещам просто не мог.              — Типа того, — отмахивался Алфёдов, увлечённо залипая в телефон.              — Так пошли исправлять! — заявил Джаст, пока Сантос поддерживающе кивал сбоку.              И Алфёдов тогда подумал, что парни просто так шутят, что все они взрослые люди и никто ни к чему никого принуждать не будет, вот только потом у него самым наглым образом отняли телефон и почти выпинали из кабинета. Сантос вёл его за руку, а Джаст страховал сзади, чтобы Алфёдов не пытался вырваться. Ситуация развернулась до жути странная и смущающая — к нему даже родная мать никогда так не цеплялась в вопросе оценок.              — Да что я ему скажу!? — возмутился Алфёдов, неохотно плетясь за Сантосом.              — Тебе ничего говорить не нужно, я сам всё объясню, — твёрдо сказал Сантос, видимо намереваясь воспользоваться своим положением старосты. — Тебе нужно просто состроить грустное выражение лица и сделать вид, что тебе просто жизненно необходимо исправить эту оценку.              — А Джаст тогда зачем с нами идёт? — не унимался Алфёдов.              — Я моральная поддержка, — подал голос Джаст и слегка пнул Алфёдова по голени, чтобы тот шевелился быстрее.              В итоге они практически ввалились в кабинет физики, прервав чаепитие учителя. Пока тот не успел опомниться, Сантос начал что-то рвано ему объяснять, а Джаст вцепился в пиджак Алфёдова в районе поясницы и навязчиво стал подталкивать его к доске.              — Так, ладно, а от меня-то вы что хотите? — уточнил учитель, прерывая этот поток сумбурности.              — Спросите у него что-то! Или дайте задание, пусть оценку исправит, — ответил за Алфёдова Джаст. Первому оставалось только вяло закивать головой.              Учитель вздохнул и потёр переносицу. Отставил кружку, прокашлялся и сказал:              — Ну что же, бери маркер, выходи к доске, — обратился он к Алфёдову.              Джаст показал однокласснику палец вверх и отошёл к партам, туда, где уже стоял Сантос.              — Задам три вопроса. Если ответишь верно, то подумаю над оценкой.              Алфёдов тяжело сглотнул, но кивнул. Вот и почему он вообще на это подписался? У него и так с физикой плохо, а сейчас, под воздействием стресса, всё вообще напрочь вылетело из головы. А если он, наоборот, оценку не улучшит, а ухудшит? Да и Бог с ним, честное слово, со средним баллом, но позориться-то ему всё равно не хочется!              Мысленно прокляв Сантоса и Джаста на чём свет стоит, Алфёдов вздохнул и взял в руки маркер. Прозвучал первый вопрос:              — Третий закон Ньютона?              Алфёдов задумался. Они учили и рассказывали все эти дурацкие законы, но его мозг, как всегда казалось самому Алфёдову, работал по принципу: в одно ухо влетело — из другого вылетело. Тем не менее, до того, как он успел до конца сформулировать хотя бы половину ответа, его губы, словно отдельно от него самого, уже начали произносить:              — Силы, с которыми тела действуют друг на друга, равны по модулю и направлены по одной прямой в противоположные стороны.              — Предположим, — ответил учитель. — А формула?              Пф, это было даже смешно.              Даже не раздумывая, Алфёдов открыл маркер и без заминки написал формулу, даже озвучив её:              — Вектор силы «А» равен отрицательному вектору силы «Б».              Учитель физики сощурил глаза и на пару секунд замолчал. Алфёдов даже успел начать сомневаться, нервно поглядывая на Сантоса с Джастом, но вскоре учитель заговорил:              — Сойдёт. А формула закона, по которому изменяется координата при равноускоренном движении?              А вот это уже было сложно. Алфёдов постарался вспомнить формулу, но в голове всплывали лишь неполные обрывки какой-то выборочной информации из прошлых уроков. Он постарался не паниковать и взять логикой. Координата берётся за x, ведь так? А движение — это v0xt. Шумно выдохнув сквозь зубы, он медленно начал писать. x=x0 + v0xt + axt^2. И вроде написал-то правильно, но что-то в этой формуле не давало ему покоя. Он неуверенно отошёл от доски, позволяя учителю увидеть его запись, и закусил щёку изнутри.              — Ты уверен? — спросил учитель, будто издеваясь.              Вот после таких вопросиков он уже ни в чём не уверен! Алфёдов посмотрел сначала на учителя, потом на свою запись, и уже собирался ответить «да», как краем глаза успел заметить, что Сантос с Джастом что-то активно ему показывают. Сантос изображал пальцами букву «А», Джаст одной рукой имитировал под «А» ровную черту, под чертой — двойку. Алфёдов задержал на них взгляд дольше положенного, на что учитель обратил внимание и тоже обернулся, но те успели быстро рассесться, словно ничего и не было.              — Подсказываем, молодые люди? — с насмешкой спросил учитель, но взгляд его был строг.              — Нет, я просто думаю, — ответил Алфёдов.              Теперь учитель не сводил взгляда с Сантоса и Джаста, так что они больше не могли ему подсказать. Алфёдов снова обернулся на формулу, всматриваясь в неё так, словно она одна была причиной всех его страданий и проблем. «А», делённая на два… Ну конечно! Господи, какой же он болван! Едва удержавшись, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу, он снова открыл маркер и под последней частью формулы дописал дробную черту, деля её на два. Вот теперь эта формула точно была верной.              — Уверен, — твёрдо заявил Алфёдов, закрыл маркер и отошёл от доски.              — Ладно, выкрутился, — признал учитель. — Что бы ещё у тебя спросить…              — Эй, вы говорили, что будет только три вопроса! — вступился за приятеля Джаст. Учитель фыркнул.              — Да разве ж это считается? Второй вопрос вообще ни о чём, — беззлобно заворчал он. — Ладно, давай так: на следующем уроке мы пишем самостоятельную, если напишешь хорошо — подойдёшь ко мне, я поставлю оценку. А теперь свободны, звонок через три минуты.              Поблагодарив учителя, троица покинула кабинет. Алфёдов выдохнул и провёл рукой по вспотевшему лбу.              — Фух! Я думал, помру там от страха! — воскликнул он, вытирая вспотевшие ладони об ткань брюк.              — Кто вообще самостоятельные на последний урок перед каникулами даёт? — возмутился шедший рядом Джаст.              — Ну ничего, Алф, ты всё равно молодец, что сделал это, — похвалил Сантос, довольствуясь чувством выполненного долга старосты.              — Я тебе дам списать следующую самостоятельную, не боись, — подхватил Джаст. — Будет у тебя четвёрка.              — Того гляди до отличника вытянем, — хохотнул Сантос и коротко подмигнул Джасту.              — Спасибо, ребята, — искренне поблагодарил Алфёдов. — Но от роли отличника я, пожалуй, откажусь, — добавил он уже насмешливо.              Сантос и Джаст синхронно фыркнули.              — О, кстати, пока не забыл, — оживился Сантос и полез в рюкзак, увлечённо пытаясь что-то в нём найти. Когда же это у него получилось, он резко вздёрнул руку и продемонстрировал ребятам свою находку — то был знакомый Алфёдову брелок в виде ящерицы. — Я заметил его на остановке, когда вы все уже уехали. Думаю, нужно вернуть владельцу.              Джаст с Алфёдовым переглянулись.              — Давайте на следующей перемене к Секби спустимся? — предложил Джаст, беря брелок в свои руки.              — Подожди, Секби в нашей школе учится? — удивился Алфёдов.              — Ну а откуда ему ещё знать про твой альбинизм? — ответил Джаст вопросом на вопрос.              — Я думал, ты рассказал, — признался Алфёдов. — И в каком он классе?              — А вот этого я, кстати, не знаю, — честно сознался Джаст. — Он не называл мне букву.              — Напишем ему и спросим? — предложил Сантос.              — Да ну, — сказал Джаст, — зачем сюрприз портить? Можем глянуть в расписании, три кабинета обойти не так уж и сложно.              Алфёдова этот челлендж вдохновил не особо, но возмущаться он не стал. Зато в голову пришёл другой, более интересующий его вопрос:              — Джаст, а как вы с Секби познакомились-то? — спросил он, удивлённый тем, что Джаст даже букву класса своего приятеля не знал.              — Секрет, — пожал плечами Джаст и заискивающе улыбнулся. — Пойдёмте быстрее, опоздаем.              Ну конечно, чего Алфёдов вообще ожидал?                     

***

      На следующей перемене, как и было обговорено, сразу со звонком Сантос, Алфёдов и Джаст направились на первый этаж, туда, где было вывешено расписание для всех трёх классов. Ближе прочего оказался 9 «В», у которого сейчас как раз должна была быть химия, так что, не став долго размышлять, они первым делом двинулись туда. И, кажется, удача была на их стороне — в толпе действительно маячила знакомая тёмная макушка, уткнувшаяся в учебник по химии. Секби не видел их, и Джаст решил, что этим грех не воспользоваться — жестом руки показал Алфёдову и Сантосу быть потише, замедлил шаг и начал осторожно подкрадываться к девятикласснику с намерением слегка напугать.              — Бу! — резко сказал Джаст прямо Секби в ухо, остановившись за его спиной в полушаге.              — Блять! — от страха вскрикнул Секби и резко дернулся назад, чуть не упав — в последний момент Джаст перехватил его за предплечье.              Он не ожидал, что эффект получится настолько ярким — Секби, кажется, перепугался не на шутку, уставившись на Джаста дикими глазами. Зато уже через пару мгновений его лицо озарилось осознанием, перемешанным с неподдельным удивлением: он неверяще уставился на Джаста, а после поочерёдно перевёл взгляд сначала на Алфёдова, а затем на Сантоса. Брови Секби поползли вверх, а лицо исказилось забавной гримасой приятного изумления.              — Вы чего тут делаете? — выпалил он, уставившись на них.              — Ну конечно, — наигранно вздохнул Сантос, улыбаясь кончиками губ. — Ни привета…              — Ни м- — заикнулся Алфёдов, но не успел договорить.              — Алфёдов! — воскликнули одновременно Джаст и Сантос, вынуждая горе-шутника замолчать. Алфёдов закатил глаза.              — Мы пришли кое-что тебе отдать, — заговорил вместо него Джаст, доставая из кармана брюк брелок. — Не узнаёшь?              Стоило Секби распознать вещь, как его глаза мгновенно просияли светом неподдельной радости.              — А я думал, что потерял… — пролепетал он, осторожно принимая брелок в руки. — Откуда у вас...?              — Я нашёл на остановке, когда все уже уехали, — ответил Сантос.              — Мужи-ик, — протянул Секби. — Я тебе так благодарен, не поверишь!              Секби выглядел так, словно с трудом сдерживал порыв наброситься на Сантоса с объятиями, и от созерцания этой очаровательной картины губы Алфёдова невольно тронула улыбка — чужая радость словно передавалась воздушно-капельным путём и оседала на нём в том числе. Алфёдов было собирался тоже вклеиться в разговор и поболтать с Секби, как заметил, что тот неожиданно напрягся, впившись взглядом во что-то, что было у Алфёдова за спиной.              — Хей, Секби, приятель… Опять ты!              Алфёдов в непонимании обернулся. Перед ним предстала следующая картина: какие-то два мальчугана, позвавшие Секби по имени, прямо сейчас почему-то злобно пялились на Джаста. Тот, в свою очередь, сложил руки на груди и свёл брови к переносице, грубо отрезав:              — Проблемы? — голос его был полон скрытой угрозы, а обычно и без того низкий бас сейчас звучал ещё более сухо.              Джаст сделал небольшой шаг вперёд, обходя при этом Секби, а те двое тут же шагнули назад, не позволяя Джасту сократить дистанцию. В тот же момент Сантос и Алфёдов, уловив суть происходящего, синхронно обступили Секби, словно два стражника. В итоге тот оказался сокрытым за спиной трёх десятиклассников, настроенных явно не самым дружелюбным образом. Джаст наклонил голову вперёд, не спуская с мальчишек взгляда, и вновь произнёс:              — Я повторяю ещё раз: у вас какие-то проблемы? — и если прошлый раз звучал угрожающе, то в этот раз голос Джаста уже сочился горькими ядом. Настолько злым Алфёдов не видел его ещё никогда.              — Да мы просто поговорить пришли! — начал оправдываться один из парней.              — Неужели? — продолжал язвить Джаст. — Может тогда вы хотя бы в этот раз расскажете мне, кто вы и из какого класса?              И без пояснений было очевидно, зачем Джасту это нужно было, так что второй парень, тот, что был слегка покрупнее, в итоге не выдержал и несдержанно воскликнул:              — Блять, да съёбываем нахуй! — грязно выругался тот, схватил своего дружка под локоть и потащил по направлению коридора, не забыв уходя показать Джасту средний палец.              Как только они скрылись из виду, Джаст шумно выдохнул сквозь сжатые зубы и обернулся лицом к Секби. Тот же представлял из себя абсолютно разбитое нечто — буравил взглядом пол и поджимал губы.              — Они пристают к тебе? — первым нарушил тишину Алфёдов.              От этого вопроса Секби будто сжался ещё сильнее, и Алфёдову всё мгновенно стало понятно — ему было просто стыдно. Стыдно, что друзья стали невольными свидетелями этой сцены, так ещё и заступились за него, словно тот был маленьким и беспомощным. Алфёдов, хоть и понимал его чувства, а такого подхода категорически не разделял — в его картине мира друзья должны стоять друг за друга горой в любой ситуации, и то, что Секби испытывает за это чувство стыда, его определённо не устраивало.              — Я их уже видел, — резко подал голос Сантос, тоже звуча мрачно. — Из 9 «Б», если память мне не изменяет. Они на внутришкольном учёте стоят.              Глаза Джаста, до этого молчавшего, вдруг загорелись. Он развернулся к Сантосу, намереваясь разузнать побольше, как их вновь прервал уже новый голос:              — Секби! — послышался визгливый крик. — Я только что видел этих уродцев! Они опять к тебе лезли, да!?              К их небольшой компании спешным шагом приближался ещё один парень, что тут же заставило Алфёдова напрячься. То был невысокий, но очень громкий мальчишка, ростом сантиметров на десять ниже самого Алфёдова, с растрёпанными русыми волосами и острым взглядом. Несмотря на бойкость его выражений, общее впечатление портила одна деталь: буква «р» из уст этого парня выходила мягкой и гулкой, больше походя на «л» — было ясно, что он весьма сильно картавит.              — А вы ещё кто? — нагло спросил этот самый парень, остановившись перед ними. Несмотря на то, что он был ниже и заметно меньше всех присутствующих, звучал тот достаточно смело, чтобы Алфёдов сумел выразить ему мысленный респект.              — А ты кто? — тут же ответил вопросом на вопрос Джаст, но был мгновенно прерван раздосадованным шипением Секби:              — Слушай, Джаст, ты всё вообще не так…              — Я Клэш, лучший друг этого балбеса, — Клэш недвусмысленно указал на Секби. — Но вот вы мне так и не ответили.              И пока балаган не продолжился с новой силой, Секби, наконец, вставил своё слово, вынуждая всех остальных замолчать:              — Так, всё, хватит, прекратили, — громко сказал он, переключая внимание на себя. — Господи, ну и ситуация… В общем, ребята, знакомьтесь, это Клэш — мой одноклассник и лучший друг, — на фразе про «лучшего друга» Клэш самодовольно ухмыльнулся. — Клэш, знакомься, это Джаст, Алфёдов и Сантос, мои… приятели из десятого класса.              Клэш удивлённо похлопал глазами, словно услышал то, во что невозможно было поверить, но ничего против говорить не стал, лишь сдержанно кивнув знакомым своего друга.              — Так а что до тех придурков? — снова вспомнил он, обращаясь к Секби. Остальные тоже заинтересовались.              — Я могу сходить к классному руководителю или директору… — начал предлагать Сантос, но был перебит Секби:              — Мне кажется, что после этого они больше ко мне не полезут, — неуверенно предположил он, желая скорее просто замять ситуацию, как показалось Алфёдову.              — Уверен? — уточнил Клэш.              — Не уверен, — признался Секби, — но я всё еще не хочу, чтобы вы что-то делали с этим.              Краем глаза Алфёдов успел заметить, что Джаст намеревался возразить, вот только Сантос успел сказать своё слово быстрее:              — Не будем, — заверил он, одновременно покосившись в сторону своих одноклассников.              — Спасибо, — выдохнул Секби. — Там звонок скоро, мы с Клэшем пойдём… До встречи, получается, — и потянул за собой ничего не понимающего Клэша в сторону кабинета.              Сантос, Джаст и Алфёдов остались стоять втроём в сконфуженном молчании.              — Идите в кабинет без меня, — нарушил молчание Сантос. — Я всё равно должен зайти к классной руководительнице. И предупредите учителя, что я задержусь, пожалуйста.              — Окей, — кивнул ему Алфёдов, и Сантос, удовлетворённый, ушёл в противоположную сторону. Джаст и Алфёдов остались одни.              Недовольство продолжало распространяться от угрюмого Джаста волнами. Алфёдов и сам быстро перенял его настроение — пусть и знал он, очевидно, меньше, догадаться о сути произошедшего было не сложно, и это одновременно волновало в нём что обострённое чувство справедливости, что и верность пацанскому кодексу чести.              — Мы должны что-то с этим сделать, — твёрдо заявил Джаст, и эти слова, пусть приглушенные шумом детских визгов на этаже, прозвучали для Алфёдова неожиданно громко.              — Ну не предлагаешь же ты навалять им за гаражами? — полушутливо спросил он и тут же насупился, когда вместо шутки в ответ получил лишь напряжённое молчание. — Нет, не то, чтобы я был против, но…              — Мы придумаем что-нибудь получше, — заверил Джаст, и воодушевлённый Алфёдов даже не заметил, что вместо «я» тот использовал «мы». — Просто дай мне время.                     

***

             Помимо прочего, наступающий на пятки бал всё так же оставался причиной всеобщей суматохи. За актовый зал была не то, что борьба — бойня ни на жизнь, а на смерть. Время порепетировать пришлось выбивать заранее и с точностью до минуты, а потом ещё и устраивать разборки с теми классами, кто отказывался придерживаться расписания. Алфёдов сто раз успел пожалеть, что вообще на это подписался и ещё больше раз порадоваться тому, что является «персонажем второго плана», и разборками в основном занимаются кто угодно, кроме него.              В четверг все были уже в шаге от критической точки напряжения — одна за другой шли генеральные репетиции и контрольные прогоны. Куркума как с цепи сорвалась: гавкала на всех, кто даже дышал неправильно, чего уж говорить о запинках в тексте — по шапке пока не прилетало одному только Джасту, и то Алфёдов придерживался мнения, что пока ещё не вечер.              — Клайд, мы две недели с этой сценкой возимся, а ты три строчки запомнить не можешь! У тебя в голове что-то помимо ветра есть или нет?! — вот и сейчас её звонкий голос эхом разносился по залу.              Крики Куркумы могли бы показаться даже забавными, если бы всё это не продолжалось уже добрые десять минут. Клайд был взят под прицел чужого праведного гнева, пока Сантос с Алфёдовым, порядком уставшие это слушать, вдвоём уселись на ступеньках возле сцены, смиренно ожидая, пока это, наконец, закончится.              — Да что ты такая бешенная сегодня! — не выдержал Клайд, хотя, стоит отдать должное, держался он достаточно неплохо. — Гормоны шалят?              А вот это уже было ошибкой. В следующую секунду в Клайда с размаху полетела алфёдовская шапка — лучше не задавать вопросов, откуда она вообще была у Куркумы — и, пролетев мимо увернувшегося Клайда, врезалась в стоящую за ширмой декорацию, повалив её и вместе с ней ещё и другие эффектом домино.              — Э-эй! — встряла Лили. — Разборки разборками, но декорации-то нам не разносите!              Куркума, поняв, что сделала, быстро сдулась, словно проткнутый иголкой шар с воздухом. Сантос и Алфёдов тоже перепугались не на шутку, первыми бросившись проверять, всё ли осталось в сохранности.              — Ну правда, принцесса, — примирительно сказал Клайд, осторожно приближаясь к Куркуме. — Я понимаю, что ты волнуешься, но у нас всё схвачено! Поверь, мы не облажаемся.              — Очень на это надеюсь, — буркнула она, но улыбнулась и, беззлобно закатив глаза, поправила воротник на рубашке Клайда и пригладила складки на его плечах.              Даже издалека Алфёдов мог видеть, что от этого действия Клайд буквально поплыл.              И не ошибся — в конце дня, когда все уже собирались по домам, Клайд утянул его и Сантоса в поход до магазина. Алфёдов с приятным удивлением отметил, что общение его друзей, кажется, вернулось в нормальное русло — они много шутили и легко общались на самые разнообразные темы. Купив себе всяких вредностей на перекус после тяжёлого учебного дня, троица перекочевала на какую-то лавочку в одном из дворов.              — Помните же, что завтра день свободной формы? — сказал Сантос, не прекращая оставаться старостой даже за пределами школы.              — Сан, объясни ещё раз, что там завтра по расписанию, я ничего не понял, — попросил Алфёдов, скорчив несчастное выражение лица. На самом деле он просто не слушал, а сейчас спохватился. Сантос вздохнул.              — Завтра приходим в свободной форме на пять уроков и расходимся по домам. Через два часа начало бала: в первой части сценки, во второй — дискотека.              — Фу-у, ну почему сразу нельзя было всё друг за другом поставить, — заканючил Клайд.              — Этого мне знать не дано, — пожал плечами Сантос. — Планируете остаться на дискотеку?              И до того, как Алфёдов успел придумать ответ, за него сказал Клайд:              — Вы обязаны остаться на дискотеке! — категорично заявил он, ловя вопросительные взгляды друзей. — Вы оба мне там нужны.              Сантос и Алфёдов переглянулись, а после снова уставились на Клайда. Тот ждал, что до них волшебным образом дойдет истина, но чуда не случилось, так что ему со вздохом пришлось всё объяснять:              — Вы будете моей поддержкой, потому что на дискотеке я собираюсь позвать Куркуму на медляк, а потом признаться ей в любви! — заявил он с до того гордым видом, что Сантос и Алфёдов опешили.              Пока они пытались подобрать слова, Клайда пронзило другое осознание, и он обратился уже к Алфёдову:              — Ой, блин, я же не рассказывал тебе об этом, да? — спросил он, хотя вопрос был скорее риторический.              — Я… — Алфёдов незаметно скосил глаза на Сантоса. — Я догадывался о чём-то подобном, — неуверенно сказал он, почесав затылок.              — Вот и отлично! — обрадовался Клайд. — Она мне нравится уже очень давно, и я решил, что бал — отличная возможность наконец ей во всём признаться.              — Клайд, ты точно уверен? — спросил Сантос, и его безрадостный, отчего-то даже странно-серьёзный голос очень контрастировал с весёлым тоном Клайда.              — Абсолютно! — подтвердил Клайд. — Сантос, ты ведь и сам прекрасно знаешь, что откладывать уже некуда. Либо сейчас, либо уже никогда. Так что, вы останетесь на дискотеку?              Он посмотрел на них самым щенячьим на свете взглядом. Алфёдов услышал, как тяжело вздохнул сидящий рядом Сантос.              — Я останусь, — кивнул Алфёдов, улыбнувшись уголками губ.              — А ты, Сантос? — не успокаивался Клайд.              — Да куда уж я денусь, — с мрачной улыбкой ответил Сантос.              До конца прогулки Алфёдова не отпускало ощущение, что что-то во всём этом было не так.                     

***

      

      Весь следующий день с головой потонул в суматохе. Уроки толком не велись, так как все оценки уже были выставлены, — и да, свою законную четвёрку по физике он всё же заработал — но и в актовый зал толком протиснуться не получилось. Они успели только разок заскочить на скорый контрольный прогон, а потом чуть ли не палками были прогнаны следующим классом. Из интересных событий разве что Джаст с Секби привычно порадовали аутфитами — Секби пришёл в длинной жёлтой накидке с белыми треугольниками и всё твердил про какой-то то ли мультик, то ли аниме — Алфёдов, честно говоря, вникал не особо; зато вот Джаст разоделся настолько стилёво, что Алфёдов вместо него весь день ловил взгляды девчонок, прикованные к одежде Джаста.              — Павлин, — заявил Сантос, комментируя внешний вид Джаста.              — От тебя ли мне выслушивать? — парировал тот, саркастичным взглядом оценивая Сантоса. — Ты бы ещё свитер в розовое сердечко надел.              Сантос фыркнул, сильнее кутаясь в свой голубой джемпер. Ко всякого рода свитерам, джемперам, пуловерам и всякими прочим он всегда неровно дышал, и большая часть его гардероба как раз и состояла из чего-то тёплого и вязанного. Клайд в шутку называл содержимое шкафа Сантоса «бабушкиным гардеробом», но зато вот Алфёдов не жаловался — на любой праздник Сантосу можно было просто подарить очередной свитер.              — Если ты так в школу вырядился, то в чём на дискотеке будешь? — Алфёдов не упустил возможности подсунуть свою шпильку, но прозвучало это больше восхищённо, чем издевательски.              — Да так и буду, — пожал плечами Джаст. — Я, скорее всего, домой не пойду.              — Почему? — уточнил Алфёдов.              — Смысла не вижу. Во-первых, мне нужно будет ещё раз задержаться, чтобы точно всё обсудить со своим соведущим. Во-вторых, для основной части мне всё равно придётся переодеваться, так что бегать туда-сюда просто ради прикида на дискотеку мне не хочется. И, наконец, в-третьих, я больше времени потрачу только на дорогу туда и обратно. Логика ясна?              — Ясна, — кивнул Алфёдов.              Дальше разговор утёк в другое русло. Подобным образом пронеслась и первая учебная половина дня. Попрощавшись с последним учителем и пожелав ему хороших каникул, класс разошёлся преимущественно по домам. Дома Алфёдов успел сходить в душ, перекусить, позалипать в телефон и выбрать себе прикид на дискотеку. Проблема в том, что и выбора как такового у него не было — для сценки всё равно нужно было явиться в стиле тотал-вайт, так что единственным приемлемым вариантом оставалось просто взять с собой какую-нибудь свободную футболку, чтобы переодеться, а потом в этой же футболке и остаться на танцы. Так он, впрочем, и поступил.              Два часа пролетели в мгновение ока, и вот Алфёдов уже вновь прикладывал пропуск к турникету, заходя обратно в школу. Приятным удивлением было прямо возле входа столкнуться с Джастом — тот сдержано махнул рукой в знак приветствия.              — Если тебе нужно где-то оставить вещи — иди в кабинет английского, он открыт, — сказал он, не отрываясь от чтения сценария.              Только сейчас Алфёдов действительно его рассмотрел. За это время Джаст успел переодеться — теперь он был в строгих коричневых штанах на высокой посадке и белой ажурной рубашке, расшитой нейлоновыми нитками в осенние листья. Помимо прочего, на его шее висело какое-то подобие венка из тех же искусственных листьев. Алфёдов прыснул.              — Не смотри на меня так, — сказал Джаст, закатывая глаза. — Я в образе.              — Не сомневаюсь, — хихикнул Алфёдов и всё же оставил приятеля в покое, направившись в кабинет.              Мало-помалу в класс начали стекаться и другие участники сегодняшнего мероприятия. Тактично выйдя за дверь, пока Куркума и Лили переодевались, Алфёдов практически в лоб столкнулся с подошедшими Сантосом и Клайдом.              — Алфёдов! — просиял Клайд при виде друга и приветственно приобнял его за плечо.              — Привет Клайд, Сантос, — поздоровался Алфёдов.              — Виделись уже, — беззлобно хмыкнул Сантос.              Клайд протянул руку, чтобы открыть кабинет, как был тут же прерван Алфёдовым.              — Туда нельзя, там Куркума, — предупредил он.              — Так это же хоро-              — Переодевается, — уточнил Алфёдов. Клайд послушно отступил.              До начала бала оставалось в районе пятнадцати минут. За этот промежуток времени уже успели подойти практически все, кто собирался остаться на дискотеку или просто посмотреть на выступление класса. От Джаста они узнали, что их сценка идёт пятой по счету и успели заскочить за кулисы, проверить свои декорации. Алфёдов бросил там куртку с шарфом и шапкой, и пакет с обувью — заставили же тащить чистые зимние ботинки, не разрешив быть в кроссовках. К началу мероприятия они распрощались с Джастом — тот ушёл за сцену к своему соведущему — и прибились к своему классу, заняв места в зале. Пора было начинать.                     

***

      Дело шло, говоря честно, тухловато. Возможно, Алфёдов просто был критичен к потенциальным конкурентам, но пока что ни один из номеров, за редким исключением, его не зацепил. На скромное мнение Алфёдова — всё происходящее вытягивал на себе один только Джаст, сверкающий на сцене. Там он выглядел действительно органично, что удивительно, ведь впечатление оратора он не создавал. И, как и было ожидаемо, чарующий голос Джаста делал своё дело — чего греха таить, порой и сам Алфёдов заслушивался бубнежом соседа по парте, что уж говорить о буквально расплавившихся девчонках в зале.              Наконец подошла их очередь, и если всё время до Алфёдов был абсолютно спокоен, будучи уверенным что в себе, что в своих «партнерах» по сценке, то сейчас даже у него вспотели ладони, когда он зашёл за кулисы, спешно переодеваясь. Стоявший с противоположной стороны сцены, за правыми кулисами, Джаст послал ему короткую одобрительную улыбку. Дрогнувшие руки Алфёдова, сорвавшись, резко застегнули замок на куртке.                     

***

      Алфёдов сидел в своем углу сцены, спрятавшись за декорациями, и профессионально изображал ханжу. Из своих немногочисленных реплик ему осталось произнести всего лишь одну, и тогда он, наконец, сможет уползти за кулисы и снять к чёртовой матери эти куртку и ботинки, в которых он уже насквозь вымок. От делать нечего он внимательно следил за происходящим в центре сцены, и вот чего он точно не мог не заметить, так это того, как сияли глаза Клайда, когда он смотрел на Куркуму. Они сияли предвкушением, нетерпением, словно он был готов прямо здесь, на глазах десятков учеников, наброситься на неё и во всём сознаться. Его глаза, как казалось романтичной натуре Алфёдова, сияли чистой, искренней любовью.              Алфёдов отстранённо задумался — и почему Сантос вообще думал, что Клайд в действительности не влюблён в неё? Конечно, мнению своего друга он доверял, но Клайд в целом для Алфёдова не выглядел как человек, способный на ложь и притворство. Клайд весь из себя был такой откровенный, что временами походил на щенка — ему только хвостика не хватало, чтобы махать им при виде Алфёдова.              Практически утонув в своих мыслях, он чуть не упустил момент, когда ему нужно было говорить свои слова, но быстро среагировал, весьма естественно озвучив последнюю реплику своей эпизодической роли. Вместе с ним закончила и Лили, так что они вдвоём направились за кулисы. Алфёдов, счастливый, уже собирался сбежать со сцены и направиться в кабинет, чтобы наконец-то переодеться и в целом «остыть», как был пойман за запястье Лили.              — Ты куда намылился? — шёпотом возмутилась она. — Сиди здесь, нам ещё на поклон выходить!              Он чуть не взвыл от досады.              — Ну а снять всё это я могу? — так же тихо спросил он и, встречая скептический взгляд, добавил. — До поклона! Я не могу уже в этом сидеть!              Лили поджала губы и на секунду в её взгляде промелькнуло нечто, схожее с сочувствием, но в итоге она кивнула и дала своё согласие, не забыв предупредить Алфёдова быть тише и особо не шуршать одеждой.              Следующие минут семь тянулись как вечность, но выступление наконец-то подошло к концу, и все они, дружно поклонившись под бурные аплодисменты зала, сошли со сцены и поспешили на выход, не став досматривать номера других классов.              — Господи, ну наконец-то! — взвыл Алфёдов, на ходу стаскивая с себя куртку и шапку.              — Ты прям здесь-то хоть не раздевайся, — усмехнулся Сантос, но Алфёдов юмора не оценил.              Добравшись до класса, Алфёдов первым делом метнулся к своему рюкзаку, — Лили и Куркума, пожалев Алфёдова, пропустили парней и дали им возможность переодеться первыми — одной рукой пытаясь достать вторую футболку, а второй стягивая с себя уже промокшую.              — У меня бутылка с водой есть, будешь? — предложил стоящий сзади Сантос.              — Пожалуйста! — почти простонал Алфёдов, наконец выпутавшись из футболки и тут же схватил предложенную бутылку.              — Да хоть всю выпей, — кивнул Сантос.              Первый глоток был настоящим блаженством, раем на земле, и в голову даже приходили эти идиотские метафоры с путником, наткнувшимся на оазис в пустыне. Он залпом выпил практически половину бутылки, чувствуя, как прохладная вода будто бы остужает его перегретое тело изнутри, и только после этого оторвался от воды, тут же натыкаясь на пристальный взгляд Клайда, которым тот сверлил его с другого конца кабинета.              — Что? — спросил Алфёдов, оставляя бутылку, как до него дошло, что он всё ещё стоит без футболки.              Лицо Клайда исказила двусмысленная ухмылочка.              — Да ну тебя, — буркнул Алфёдов, сдержав ухмылку, и всё-таки переоделся в другую футболку.              Теперь он даже выглядеть стал лучше — объемные белые штаны неплохо сочетались с чёрной оверсайз футболкой в какой-то странный принт, и вот этот образ уже подходил для дискотеки.              Ещё минут через пятнадцать сам бал подошёл к концу. Ухайдаканный Джаст, ковылявший к кабинету, вяло бросил, что им лучше вернуться в зал — там будет награждение. Алфёдов заметил, как глаза некоторых загорелись — проснулся соревновательный дух, но вот сам он отреагировал без особого энтузиазма. Ему, по большей части, было всё равно.              — Останешься на дискотеку, Джаст? Выглядишь уставшим, — поинтересовался Алфёдов, словно заколдованный наблюдая, как Джаст мерно надевает на тонкие пальцы снятые ранее кольца.              — Останусь, — кивнул он, — но вряд ли танцевать буду.              — Так зачем тогда остаёшься? — прыснул Алфёдов. Вот он точно собирался оторваться по полной программе.              — А вот это уже не твоё дело, — Джаст произнёс это нейтрально, но голос его сквозил скрытым предупреждением. — Пойдём обратно.              Как в итоге оказалось — никакого соревнования не было и подавно. Учителя просто придумали семь разных «номинаций» и раздали каждому классу по грамоте, мол, вот в этом вы лучшие. В некотором смысле Алфёдова это разочаровало — всё-таки было интересно, какое место гипотетически могло бы занять их выступление, но, так или иначе, он быстро отвлёкся, стоило в зале погаснуть свету и включиться музыке.              Танцы он искренне любил, потому что было в них что-то такое, что заземляло его. В полумраке, когда в глаза бьёт неоновый свет прожекторов, в ушах набатом гремит музыка, а тело горько-сладко болит — ты остаёшься один на один с моментом, словно за пределами этого зала мира не существует, не существует тяжелых мыслей и проблем. Ведомому музыкой, Алфёдову казалось, словно здесь и сейчас он именно что живёт, без всяких приставок и приписок к этому слову. Это чувство освободительной лёгкости стоит того, чтобы сорвать голос и танцевать до тех пор, пока тело не начнёт отказывать.              Вот только одно всё не давало ему покоя — Джаст так и стоял в углу зала, оперевшись на стену, и каким-то странным взглядом смотрел на всё происходящее. Не то, чтобы он выглядел грустным, но сам его силуэт создавал впечатление, что Джаст находился в глубокой задумчивости. Алфёдов искренне полагал, что это его не касается — Джаст сам велел ему не лезть. Не в его зоне ответственности развлекать кого-то, особенно когда у него самого отличный вечер.              Он убеждал себя, из раза в раз в голове прокручивая эту мысль, когда стремительно приближался — ладно, практически падал — к Джасту: на очередной песне его утащили в большой хоровод, выпутавшись из которого его по инерции повело в бок и приложило об стену прямо рядом с Джастом.              Даже не поворачивая лицо, Алфёдов мог с уверенностью сказать, что Джаст выгнул бровь.              — Следующий танец ты танцуешь со мной, — в лоб заявил он, всё ещё упираясь щекой в холодную стену, и если до этого Джаст приподнял только одну бровь, то сейчас к ней присоединилась и вторая.              — Ты на медляк меня зовёшь что ли? — попытался отшутиться Джаст.              — Ну, если следующим медляк — то, так уж и быть, живи. Но если любая другая песня — ты танцуешь со мной. Не обсуждается.              Казалось, словно Джаст хотел возразить что-то ещё, но то ли не подобрал слов, то ли посчитал, что Алфёдов шутит. Песня подходила к концу и на несколько мгновений музыка замолкла, заставляя что Алфёдова, что Джаста замереть в томительном ожидании, но уже в следующее мгновение заиграли хорошо знакомые Алфёдову ноты.              И это был не медляк.              Не успевая рассмотреть, как на лице Джаста расцветает ужас, Алфёдов быстро схватил его за руку и потащил ближе к центру, остановившись чуть поодаль от общего скопления. Музыка становилась всё громче, и оттого всё более испуганным становился Джаст.              — Я не умею танцевать! — нервно прокричал он так, чтобы Алфёдов его услышал.              — Я знаю! — крикнул в ответ Алфёдов. — Тут и не надо уметь! Просто двигайся. Если хочешь — повторяй за мной.              Джаст нервно сглотнул, но, к удивлению Алфёдова, вырываться не стал. Прозвучали первые слова песни, и он снова утонул в музыке, не забывая следить за тем, чтобы Джаст всё-таки двигался, а не просто стоял истуканом. Тот действительно пытался танцевать, хоть и выходило у него скомкано и сковано, но, на скромное мнение Алфёдова, это всё равно было хорошо — лучше уж танцевать плохо, чем не танцевать вообще. Он всячески пытался помочь Джасту в процессе, из-за чего танец становился больше партнёрским, и пусть они даже не прикасались друг к другу — Алфёдову казалось, будто между ними не было и миллиметра свободного пространства. Словно этот спёртый, раскалённый воздух между ними сжался и исчез, и всё слилось воедино, перемешавшись.              А потом общий круг начал расширяться, и они оба сами не заметили, как их утянули танцевать вместе со всеми. На припеве несколько парней и девушек вышли в центр круга на манер «соло», а другим оставалось лишь поддерживать их.              Музыка стала стихать. Алфёдов напряжённо замер, уставившись на пытавшегося отдышаться Джаста, думая, что как только начнётся следующая песня — тот сбежит назад в свой угол и больше участия принимать не будет, но всё оказалось ещё более забавным — следующей песней был медленный танец.              Переглянувшись, Алфёдов и Джаст вместе отошли к стене, уступая основное пространства зала парочкам. Прислонившись к бетону, Алфёдов прикрыл глаза и усмехнулся от пришедшей в голову мысли:              — А ведь ты почти угадал с медляком, — сказал Алфёдов и обернулся на Джаста. Он едва заметно улыбался.              — А что, пригласить собираешься? — не упустил возможности подколоть Джаст.              — Много хочешь, — фыркнул Алфёдов, не сдерживая улыбки.              Посмотрев на зал, он заметил приближающегося к ним Сантоса, который тоже остановился возле стены, тяжело дыша.              — Не танцуешь? — уточнил Алфёдов.              — Да куда уж там, — ответил Сантос. — Гляньте-ка.              Алфёдов и Джаст синхронно повернулись по направлению головы Сантоса, чтобы стать свидетелями следующей очаровательной картины: в противоположном углу зала Клайд приглашал Куркуму на медленный танец.              — У-у-у, — протянул Джаст, приподняв брови.              Куркума приняла приглашение, и уже в следующую секунду они вышли в центр зала. Она припала к груди Клайда, обняв его за шею, а он уложил руки ей на талию, мерно покачиваясь в такт музыке. Сантос и Алфёдов мимолётно переглянулись.              Пары медленно кружили по залу, словно лебеди в озере, и когда Клайд с Куркумой чуть приблизились к ним, Клайд незаметно показал Сантосу и Алфёдову палец вверх. Они быстренько ответили тем же, поддерживая товарища.              Ещё какое-то время Джаст, Алфёдов и Сантос втроём наблюдали за танцем, но в какой-то момент Джаст повернулся, сказав:              — Это, конечно, очень умилительное зрелище, но может выйдем ненадолго? Дышать уже нечем.              Алфёдов обернулся на Сантоса. Тот отрицательно покачал головой.              — Вы идите, я тут останусь, — сказал он, слегка склоняя голову в сторону Клайда и Куркумы. Алфёдов кивнул. Они с Джастом покинули зал.              Стоило выйти за дверь, как он понял, насколько же шумно было в зале — эхо от музыки было слышно на всём первом этаже. Джаст предложил сходить до кабинета — ему очень хотелось пить, а Алфёдов не был против. И когда они уже стояли в кабинете, а Джаст залпом осушал свою бутылку воды, Алфёдов бросил взгляд на окно и замер, не веря своим глазам.              — Джаст! — резко воскликнул он, метнувшись к окну. — Джаст, ты видишь?! Там снег! Первый снег!              От такого энтузиазма Джаст чуть не подавился и, отложив бутылку, прокашлялся, тоже обращая свой взор на окно.              — И правда, снег, — согласился он.              — Первый снег, Джаст! Мы должны выйти и посмотреть! — заявил Алфёдов, радуясь, как маленький ребёнок. Джаст беззлобно закатил глаза.              — Если я выйду, то обратно уже не вернусь: ты как хочешь, а мне лень, — меланхолично заявил Джаст, надеясь, что это остудит запал друга тащить его сейчас на холод. Но Алфёдова данный аргумент, кажется, ничуть не убедил.              — Ну и ладно! Я тоже не вернусь, натанцевался уже, — не то, чтобы это было абсолютной правдой, устать Алфёдов пока не успел, но и оставаться до самого конца в его планы не входило.              Джаст замолчал, скептически оглядывая Алфёдова, но в итоге сдался, тяжело вздохнув — его щенячьи голубые глаза и младенческий восторг были слишком убедительны.              — Тогда пошли, — только и кивнул Джаст.              Алфёдов тут же подорвался на скорую руку собирать свои вещи, словно боялся, что снег может закончиться, хотя на улице разошёлся целый снегопад — крупные мокрые снежинки валили на землю, определённо не собираясь заканчиваться. Одевался Алфёдов тоже максимально быстро, в процессе чуть не порвав себе куртку — Джаст еле удерживал в себе порыв рассмеяться. В некотором смысле это было даже мило — приятно, что в мире ещё не перевелись люди, которых искренне радуют такие мелочи, как первый снег.              Стоило им выйти на улицу, как Алфёдов засиял ещё ярче, блаженно подставляя лицо под снег. На его белые ресницы тут же стали налипать снежинки, и он забавно морщился, промаргиваясь, не отводя взгляд от фонарного столба, свет которого падал на искрящийся в воздухе снег.              — Красота… — прошептал Алфёдов, очарованный. — Согласись, Джуст?              Джаст хмыкнул, но тут же замер, осознав услышанное.              — Как ты меня назвал? — переспросил он. Это был не первый раз, когда Алфёдов так коверкал имя Джаста, но первый, когда Джаст это заметил.              — Тебе не нравится? — спросил Алфёдов голосом, оттенённым каким-то странным огорчением, и Джаст поспешил возразить:              — Нет, я просто… — он прокашлялся. — И правда красиво, ты прав.              Неподалёку снова завыл ветер, и снег устремился в их сторону. Джаст прикрыл лицо ладонями, защищаясь от холода, зато вот Алфёдов увидел в этому иную возможность: он, высунув язык, отчаянно пытался поймать на него снежинку.              — Ты как ребёнок малый, ей-Богу, — буркнул Джаст, наблюдая за этой картиной.              — Нужно уметь радоваться мелочам, Джуст, — промямлил Алфёдов, отвлекаясь от своего занятия. — Зима — моё любимое время года, и поэтому я сейчас рад.              Джаст ничего не ответил, только поправил шарф и продолжил отстранённо наблюдать за своим другом. Несмотря на его ворчания, Джасту действительно казалось это… трогательным, что ли? Алфёдов, в его понимании, всегда был таким — чистым и мягким, как первый снег, и этим они и отличались. Может поэтому Джаста к нему так тянуло? Было что-то захватывающее в том, чтобы всё лучше узнавать человека, который настолько сильно от тебя отличается, который смотрит на мир совершенно по-другому и у которого ты сам невольно учишься видеть привычные вещи под другим углом. Это была интересная мысль, и Джаст решил запомнить её, отложив в ящик «для размышления», потому что сейчас, несмотря на то что отвлекать своего приятеля от столь важного занятия ему не хотелось, Джаст всё равно невольно начал замерзать.              — Может, до аллеи прогуляемся? — предложил он, поведя плечом.              — Поймаю снежинку — и прогуляемся, — не думая заявил Алфёдов и в следующий же момент снежинка всё же приземлилась ему на язык, мгновенно растаяв. — Оп! А теперь пошли!              Джаст приподнял кончик губ в подобии ухмылки. Они неспешно шли по школьному двору, болтая о всяком-разном — преимущественно, конечно, о предстоящих каникулах. Алфёдов закинул мульку ещё раз собраться с «геюгами», а потом они обсуждали, что от этого названия всё-таки стоит отказаться — слишком сомнительно звучит. И этот вечер, вероятно, был бы идеальным, если бы в какой-то момент Алфёдов не остановился посреди дороги, отвлекаясь на уведомления.              — Подожди, тут Сантос что-то пишет, — весело сказал Алфёдов, разблокировав телефон, и тут же замер. Лицо его мгновенно потеряло все краски прошлой радости, а с губ сорвалось весьма выразительное: «Вот блять…»              Джаст, стоящий сзади, тоже замер и сжал руку на плече Алфёдова, так сильно, что даже сквозь куртку его прикосновение оставалось очень ощутимым. Его взгляд невольно упал на экран телефона с открытой там перепиской, в которой было простое, но пугающее: сосантос: Блять Куркума отказала Клайду       Так они вдвоём и стояли, полностью потерянные. Джасту ничего дополнительно объяснять не нужно было — не глупый, и так всё понял, вот только проще от этого не становилось. Попытавшись отойти от оцепенения, Алфёдов подрагивающим полушёпотом всё-таки спросил:       — Что нам делать?       Джаст попытался начать рассуждать — что они вообще могут сделать в такой ситуации? Сантос же не зря Алфёдову написал, верно? Да и тот, в отличие от Джаста, выглядел слишком потерянным, чтобы эта новость вдруг оказалась для него случайной.              — Спроси… — Джаст пытался сформулировать свои мысли. — Спроси, где Клайд и нужно ли нам прийти?              Алфёдов коротко кивнул, точно следуя указаниям. Сантос прочитал сообщение, но ничего не ответил.              — Господи, я совсем забыл… — прошептал Алфёдов, и его лицо окрасила вина. — Я ведь пообещал ему!              Джаст, хоть и догадывался, но не был до конца уверен, о чём именно шла речь, поэтому и не знал, как его поддержать. Только и стоял рядом, сконфуженный, пока его мозг судорожно перебирал наихудшие варианты. Эти три несчастные минуты, пока они в тишине ждали ответа Сантоса, тянулись практически вечность, и оба синхронно вздрогнули, когда экран телефона снова загорелся в заледеневших руках Алфёдова. сосантос: Нет, возвращаться не нужно. Он ушел Я не знаю куда. В школе его нет Он просто написал, что хочет побыть один       Алфёдов выдохнул сквозь зубы, поднимая глаза на Джаста. Тот лишь сочувственно поджал губы. От Сантоса пришло последнее: сосантос: Не пиши ему пока, если вдруг надумал. Пусть отойдет немного Я тоже иду домой       Снежинки опускались на экран, мгновенно тая и заливая его водой. Через считанные секунды телефон, слишком долго находившийся на холоде, отключился из-за разряженной батареи. Воющий где-то вдалеке ветер затих. Казалось, во всём мире сейчас было оглушающе тихо.