Грязь чистой крови на его руках

Второе мая 1 9 9 8

       Пожиратели раскидывались вспышками, будто они не уносят одну жизнь за другой. Заклинания полетели со всех сторон, когда студенты поняли, что Лорд наблюдает и лучше им проявить себя сейчас. Большая часть слизеринцев, которым позволяли знания, бросились кидать проклятья, некоторые Когтерванцы. Меньше всего были Пуффендуйцев и Гриффиндорцев, но они были. Гермиона точно помнит, что кто-то в красном галстуке почти попал ей в ногу. От осознания, что она с этим кем-то делила гостиную, ком в горле поднялся еще выше. Это было везением, чудом или чем-то ещё, над чем у неё не было времени задуматься, но режущее пересеклось с синий вспышкой, и врезалось куда-то в развалины. Если бы оно попало, то восстанавливать ногу пришлось бы пару месяцев. Если бы пришлось. Во всем этом хаосе Грейнджер пыталась найти Рона. Она не думала, что он уже мог попасть под одно из сотен проклятий. Только не Рон. Кто угодно, но не Уизли. Где-то мелькнуло что-то рыжее, но это был кто-то из Пуффендуя. Они сражались. Все, кто ещё мог держать палочку, но это было обречённо на провал. Пожирателей было больше, то и дело проклятья летели в спину, где, как оказалось, тоже были их последователи.       Вера в победу расстаяла, когда Хагрид вынес тело Гарри. Зато Тёмный Лорд сразу почувствовал её. Возможно, никто уже и не рассчитывал выйти живым, но умирать стоя на коленях перед Волан-де-Мортом было унизительно, потому они предпочли пасть в бою. Гермиона не была уверена, что пожиратели убивают всех подряд, но задумываться над тем, прикончат её здесь или в темнице, времени не было. Наконец-то она нашла Рона. У неё не было плана, а лишь желание выжить. — Рон! — отбивая проклятье одного из бывших однокурсников, крикнула девушка. — Рон! — Уизли будто не слышал, отражая одно заклинание за другим.       Гермиона откинула одного в сторону, радуясь, что он был достаточно глуп, чтобы стоять спиной к полю боя. Когда Уизли все же справился со вторым, девушка побежала. Грейнджер не чувствовала ничего, кроме всеобъемлющего страха, хотя точно запомнила как в плечо прилетело режущее. — Рон, нужно уходить. — лёгкие горели. Собранные в хвост волосы вылезли, прилипая к, мокрому от пота, лицу. — О чем ты? Куда уходить, это ещё не конец. — бросая заклинание ей за спину, говорил парень.       Его глаза продолжали гореть, хотя Гермиона не понимала почему. Она знала — это крах. Оставаясь здесь, их ждёт только смерть. В лучшем случае на поле боя, ибо времени поиздеваться ни у кого нет, в худшем — в темнице, после долгих пыток. Ни один из вариантов Грейнджер не радовал. — Конец, Рон. Это дело времени. — он не дослушав, рухнул на неё.        Крик. Последнее, что она слышала. Чей это, крик она не в силах разобрать. Её, Джинни или ещё кого-то? Где-то точно было слышно Хагрида. Где-то, как потом окажется, слышалось последнее заклание Макгонагалл. Становилось все тише. Кричать было уже некому.        Всего несколько секунд и красный луч врезался в то место, где только что стояла пара. Почти никто не обратил внимание, ведь студенты постепенно трансгресировали, понимая, что лежать в братской могиле им не хочется. Через два часа воевать было уже некому. Большинство тех, кто боролся, были тяжело ранены, либо уже отправлялись в Азкабан.

***

       Гермиона уложила Рона на кровать. То, что в него попало безобидное Остолбеней, сомнений не было. Разве, может Остолбеней Дуо. Грейнджер тихо вышла из комнаты, накладывая защитные чары на окна и двери. Тишина казалось неприличной, после всего шума битвы.       Девушка даже не заметила, когда слезы на лице проделали несколько дорожек, впитываясь во влажные волосы. Сейчас появилось время понять, что Гарри мёртв. Мёртв. Это слово даже в мыслях оставляло после себя эхо. Стало плохо. Он был слишком большой частью её жизни, чтобы можно было просто смириться с потерей. Ноги не держали, а уши заложило, будто она резко нырнула на глубину. Грейнджер спозла по стене, стараясь быть как можно тише. Слезы продолжали падать с подбородка, оставляя мокрые пятна на кофте. Она чувствовала, что дышать становится нечем. Вокруг будто высосали весь кислород и ей приходилось делать глубокие вдохи ртом, собирая крохи воздуха. Палочка выпала из рук, которые тряслись не хуже чем после Круцио. Гермиона пыталась вытереть слезы, но итак мокрые рукава никак не хотели собирать влагу, размазывая слезы по лицу. Девушка поджала колени, зарываясь руками в растрепаные волосы. Резинка потерялась ещё в Хогвартсе. В руинах Хогвартса.        В груди защемило.        Она пришла маленькой девочкой в этот огромный замок. Она пришла, чтобы научиться магии, делать с её помощью мир лучше, найти друзей и воплотить мечты. А в итоге оказалась втянута в войну, на которой потеряла самого близкого друга. С победой Волан-де-Морта её мечты превратились в самые невозможные желания, которые просто не могут существовать в новом мире.        Послышались всхлипы. Тихие, будто в углу плачет ребёнок, которому сказали, что Санты нет. Будто сказали, что им уже не победить.       Гермиона не слышала, что происходит за окном, как люди спокойно идут на работу, болтая о скором лете. Она вообще ничего не слышала, кроме голоса Волан-де-Морта, победно кричащего: — Гарри Поттер мёртв.        В это не хотелось верить, но она своими глазами видела тело друга, так спокойно лежашее на руках лесничего. Будто он просто спит. Ещё пару секунд, и он соскочет, кинет свой любимый Экспелиармус и сила опять будет на их стороне. Но нет. Секунды шли, а Гарри так и не двигался. И тогда Минерва первая выступила против Пожирателей, начиная эту бойню, в которой бывшие однокурсники стали бросаться не такими безобидными, как на школьных дуэлях, проклятьями. Люди, делившие столько лет гостиные, превратились в шакалов, калечащих бывших друзей.       Гермиона не слышала, как в комнате встал Рон. Уизли медленно зашёл в зал, не понимая, где он находится. Заметив у стены девушку, Уизли убрал палочку. — Где мы? — парень знал где они, но не хотел принимать этот факт.        Гермиона вернулась в настоящее. Лицо щипало от ссадин и попавших туда слез. Девушка, ещё раз попытавшись вытереть лицо, поднялась с пола, не спеша отошла от стены. — В Лондоне. — В Лондоне?! Какого черта? Где все, почему тут только мы? — вопросы сыпались один за другим. — Гермиона, почему мы сбежали? Почему ты сбежала? — Сбежала? — убирая волосы с лица, воскликнула шатенка. — Я спасла нас обоих. У нас не было шансов. — Шансы есть всегда, а ты просто решила пойти безопасным путем. Там Джинни, Джордж, родители. Мы их там бросили. Всех их. На верную смерть! Почему ты взяла меня? Не кого-то из них? — Рон, Джинни…        Уизли покачал головой. В глазах рос страх. Он закивал головой, отрицая собственные догадки. — Нет, нет. Она не могла. Кто? — Паркинсон. — Я убью эту суку. — хватая со стола палочку, хриплым голосом крикнул парень. — Нет, Рон. Слышишь? Туда нельзя возвращаться. Не сейчас. — кладя руку на палочку, начала Грейнджер. — А когда? Когда они сделают это с Джорджем? Или с мамой? — сбрасывая руку девушки, рявкнул Уизли. Он стоял у двери, готовый вот вот покинуть квартиру.        Гермиона схватила свою палочку, указывая на дверь. Он не может. Не должен оставлять её одну. То, что Рон не выживет, если вернётся в Хогвартс было сразу понятно. У него не было бы шанса. Грейнджер уверена, Пожиратели ещё несколько дней будут искать всех на территории замка, и только потом оставят руины в покое. — Рон, ты не выйдешь. — пытаясь унять дрожь, прошептала девушка. — Ты не посмеешь закрыть меня здесь. — смотря исподлобья, качал головой рыжий. — Ты понимаешь, что мы ничем не можем помочь? Нас двое, их в разы больше. Если мы там появимся хоть на секунду, они сделают все, чтобы достать нас. Наши головы станут мишенью номер один. Сейчас у нас есть шанс спастись. Или ты собрался бороться с ним один? Ты просто сдашься ему прямо в руки. — Хочешь такой жизни — хорошо. Но я лучше умру там, чем буду бегать всю жизнь. — Это ничего не изменит, Рон! Этого бы хотела Джинни для брата? Или может об этом мечтал Гарри?! Нет же! То, что мы живы — чудо. — Гермиона махнула палочкой, запирая дверь. — Я не хочу терять и тебя. Ты слышишь?        Уизли откинул палочку и ушел в спальню, не желая слушать девушку. Гермиона смотрела на древко, остановившееся возле её ног. Было тяжело. Она надеялась, что Рон поймёт, поддержит, а не будет называть её крысой, сбежавшей с тонущего корабля. Разве можно судить того, кто хочет остаться в живых? Грейнджер не поступила бы так, если это хоть что-то значило. Но нет. Рано или поздно, они бы проиграли. Час, два. Они бы не смогли сражаться вечно, а на стороне тёмного лорда простое числинное преимущество, которое в этой ситуации решает все. К тому же, их смерти уже ничего не исправят. Разве, сделают победу Волан-де-Морта ещё слаще. А радовать этого ублюдка — последнее, чего хотела девушка.        Гермиона села на диван, стараясь успокоиться, но лёгкие отказывались работать, а сердца наоборот билось так, будто ещё немного и сломает рёбра. В квартире была полная тишина, но звон в ушах постепенно усиливался, будто источник звука приближался. Руки крепко сжимали подушку, в то время как глаза смотрели за секундной стрелкой, пытаясь поймать фокус больше, чем на пять секунд. Минута за минутой. Она начала считать. После тридцати кровь перестала нестись по венам со скоростью молнии. После сотни лёгкие позволили сделать нормальный вдох. Шатенка отпустила подушку, когда звон был почти неразличим. Хоть стало легче, но вставать она не торопилась. Грейнджер не знала, что теперь делать.        Девушка просидела на диване не меньше часа, прежде чем решила сделать хоть что то. Она знала, что еды в квартире нет, но направилась первым делом в ванную. Хотелось смыть с себя всю эту пыль, которая местами смешалось с кровью. Грейнджер только сейчас почувствовала жжение на лопатке, где определено была рана.        Гермиона не стала умываться, а сразу скинула грязные вещи на пол, залезая в ванную. Она села, обхватив себя руками. Тёплая вода падала на колени, заставляя все мелкие ссадины на ногах щипать. В канализацию попадала уже мутная жидкость, в которой пыль смешалось с кровью. Грейнджер подставила лицо, смывая разводы от грязи и слез. Понимая, что такими темпами отмоется только к завтрашнему дню, она выпрямилась и включила душ. По телу пробежала адская боль. Казалось, что на левой лопатке вообще нет кожи, а только одно оголенное мясо. Девушка сделала вдох, ещё раз поливая на место раны. Жгло ужасно. Она держала душ, чувствуя, как боль постепенно притупляется. Нервы не выдерживали посылать такие импульсы постоянно. Шатенка потянулась к сумке, оставленный на полу. Внутри все ещё было полно вещей, которые она собрала в самом начале охоты за крестражами. Мыло почти закончилось, как и средство для чистых волос. Это зелье она использовала без воды, хотя по инструкции оно применялось как обычный магловский шампунь. Свободная рука оттирала грязь от ног, не трогая пока спину. Джинсы были изорваны, так что вообще не выполняли своей функции. Она скользнула тыльной стороной ладони по пояснице, хотя там кожу закрывала одежда. Гермиона опять включила кран. Она села на колени, склонила голову и ждала, когда волосы намокнут. Так они хотя-бы не будут лезть в рану на спине. Грейнджер открыла зелье, немного вылила на корни волос и принялась растягивать средство по всей длине. Когда волосы стали более менее чистыми, она смыла зелье и заколола мокрые пряди на макушке. Шатенка продолжала сидеть, не зная, что делать дальше. Вода все также текла по ногам. Слезы опять лились по лицу. Мозг не хотел принимать события, произошедшие за последние сутки. Была надежда, что это очередной ночной кошмар. Сейчас она проснётся в палатке с Гарри и Роном, они опять будут искать крестражи и найдут их. И Гарри не умрет. Они смогут победить. Но она уже поняла, что это не сон. Слишком реально. Слишком долго.        Гермиона вылезла из ванной. Сидеть дольше смысла не было, хоть и в чем-то другом она его не видела. Шатенка собрала вещи, брошенные на полу, и закинула их в ванную. Она постирает их позже, если в этом вообще есть смысл. Грейнджер достала их сумки заживляющее зелье, которого почти не осталось. Она стянула лямку, приспустила сорочку и подошла к зеркалу, но это не помогло. Рана находилась так, что её не было видно через зеркало, потому девушки села на пол. Гермиона достала бинты, вату и смочила ее остатками зелья. Грейнджер скрутила маленькое полотенце, лежавшее у раковину, и сжала его зубами. Будет определено больно. Она начала наматывать бинт с плеча, остановилась и выдохнула через нос. Накладывать пропитанную зельем вату пришлось вслепую. Казалось, до костей совсем немного, ибо жгло сильнее, чем в момент попадания заклатья. Зубы вцепились в полотенце. Она зажмурилась и продолжила заматывать бинт. Его хватило, чтобы протянуть несколько раз справа от шеи, трижды вокруг груди и зафиксировать возле ключицы. Шатенка с трудом разжала челюсти и бросила полотенце к остальным грязным вещам.        В гостиной было все также пусто. Рон не выходил из спальни и не говорил с ней. Грейнджер не стала заходить к нему. Ему тоже нужно время. Им всем нужно время.        Гермиона так и уснула на диване, обнимая подушку. Ей не снились кошмары. Ей вообще ничего не снилось. После всего произошедшего мозг не был способен хоть на какое-то сновидение. Грейнджер подскочила, когда услышала звуки с кухни. Свет горел. Она взяла палочку и пошла на звук. — Рон, это ты. — облегчение.        Уизли выглядел так себе: ссадина на лице, синяки под глазами и растрепанные в беспорядке волосы. Он жадно пил воду, опираясь рукой о стол, будто ноги могли не выдержать. — Кошмар? — опуская палочку, спросила Грейнджер.        Рон проигнорировал вопрос, уходя с кухни. Шатенка осталась стоять в проходе, пытаясь не реагировать на такое поведение парня. Но у неё не получалось. Это было больно. Гермиона выключила свет и вернулась на диван. Она могла бы пойти в спальню, но сил не было. А после ночевок посреди леса, диван казался просто райским местом.

***

       Так прошла неделя. Они не разговаривали. Гермиона слышала каждую ночь, как Уизли просыпается и ходит от стены к стене. Девушка пыталась с ним поговорить, но Рон из раза в раз игнорировал. — Прошу, поговори со мной. Я же вижу, тебя что-то тревожит, Рон. Мы не можем всю жизнь провести в молчание. — зайдя на кухню, начала Грейнджер. — Просто разговор. Мы ведь не чужие люди. — О чем? О том, что всю мою семью сейчас пытают? Каждую ночь я вижу это. Каждую. Ночь. — поставив пустой стакан на стол, выпалил парень. — Рон, это просто кошмары. Я понимаю, что тебе тяжело, но у Тёмного Лорда нет надобности пытать их. — она пыталась мыслить логически. — Пытка — способ достать информацию. Что может быть нужно от них, если он уже победил?        Гермиона была уверена, что сейчас Волан-де-Морт успокоится. Он достиг своего. Все, что ему теперь нужно — устаканить общество. Война окончена в его пользу. Очень маловероятно, что новая глава государства будет мучать пленных, а не разгребать весь бардак, который творится в стране. Скорее всего, все кто выжил сидят в Азкабане, как неугодные власти. — Мы. Мы ему нужны, Гермиона. Я вижу от лица Джорджа все это. Или от лица отца. Будто они пытаются связаться со мной. Конечно, Волан-де-Морт не сам этим занимается. У него полно тварей на побегушках. — яростно жестикулируя, объяснил Рон. — Ты считаешь, они шлют тебе эти кошмары? — тон был скпетичен. — Это вообще возможно? — Я ухожу. Мне надоело сидеть здесь. Даже если я их не спасу, то их оставят в покое. Ему нужен я, а не они. Это тебе терять нечего. Мне есть что.        Гермиона молчала. Она устала пытаться его облагоразумить. Рон вёл себя, будто находился с ней плену, а не в безопасности. — Уходи. — садясь на скрипучий стул, прошептала девушка. — Именно это я сделаю. А ты дальше прячься. Мне нужно было сделать это сразу же, а не сидеть здесь. Но нет, ты уверена что только твоё мнение правильное, да? — доставая палочку, бросил Рон.        Гермиона вздрогнула, когда послышался звук трансгресии. Солнце только поднималось из-за домов, но ей казалось, что для неё оно уже никогда не будет светить как прежде.       Шатенка откинулась на спинку стула, глотая слёзы. Она одна. Даже до ухода Рона она была одна, а его присутствие — лишь жалкая иллюзия в ее жизни. Только Гарри был с ней. Ее Гарри. Он всегда понимал ее, а если и нет, то просто слушал, зная, что в этом она и нуждается. Друг всегда знал, что ей нужно. Он был чем-то большим, чем друг. Если бы ей дали выбор, она бы сама погибла, но спасла его. И дело тут было не в спасении всего мира. В спасении ее мира, которым был Поттер. Это была самая чистая платоническая любовь, какую она знала. Гарри, ее милый Гарри больше не улыбнется этому миру, больше не вскочит на метлу, больше не скажет, что все обязательно будет хорошо. С ним умерла часть Гермионы, будто это ее осколок души он носил в себе.

***

       Гермиона привычно завтракала в тишине, смотря как люди за окном спешат по своим делам, когда раздался хлопок. Шатенка тихо положила вилку и схватилась за палочку, судорожно думая, куда можно трансгрессировать. Варианты один за одним отсекались. — Гермиона!        Грейнджер быстро пошла на звук. Конечно, Рон. Только выглядел он в разы хуже, чем когда уходил. Рассеченная бровь, местами синеющие гематомы. — Я убил ее. — в глазах плясали черти, а на лице была довольная улыбка. — Я убил Паркинсон.        Шатенка скептично посмотрела на парня и ушла обратно. Она устала ловить крохи любви, которые ей давал Рон. За эти три дня что парня не было, Гермиона поняла, что он ей и не нужен. Даже дружеские чувства таяли, стоило вспомнить его «благодарность» за спасение. Грейнджер осознала, что все эти годы их связывал лишь Гарри. Только он. Больше у них не было ничего общего. В конце своих размышлений шатенка пришла к выводу, что вовсе не общалась бы с таким человеком как Рон, если бы не сложившиеся в тот год обстоятельства. Грейнджер претило мировоззрение парня, для которого мир будто был в разы проще. — И все? — крикнул вслед Уизли. — Я убил эту суку. Я отомстил за… — Рон осекся, все ещё не сумев принять потерю Джинни.        Гермиона вздохнула. Не слизеринка убила Джинни. Это сделала война, которую развязал Волан-де-Морт. Только вот убить его сложнее. Но она обязательно сделает это. Гермиона отомстит за свои пролитые слезы, за память родителей и за Гарри. За ее милого Гарри.