Не здесь и не сейчас

1

       Гедеон не знал, что Люмьер сегодня пришел на учебу. Того снова отправляли в школу с рассказом об Академии. Он и не думал, что тот так быстро вернется, поэтому их встреча в коридоре не просто смутила, она насторожила. ― Ты почему здесь? ― конечно, Гедеон понимал, что Люмьер легко мог вернуться, просто быстро расправиться, однако девчонки и не только постоянно висли на нем, засыпали вопросами, отчего справиться с рассказом за пару минут невозможно. ― Сегодня учителя были благосклонны, они смогли утихомирить класс, поэтому я пришел, рассказал и ушел. А у другой группы была контрольная, так что меня попросили ускориться. Третьи вообще не заинтересовались. Четвертые почти все спали. Я считаю, что мне очень даже повезло, ― Люмьер уверенно идет в уборную, Гедеон, не задумываясь, следует. ― Впервые такое. Обычно же учителя хотят отдохнуть, а ребята сорвать урок, ― что-то не верится ему в такие совпадения. ― Ну, ― Люмьер хитро улыбается, подзывая Гедеона к себе. ― Может, все было немного не так, ― он кладет руки на его талию. ― Может, я просто очень быстро удрал оттуда, ― Люмьер наклоняется и касается губами его уха. ― Может, я торопился к тебе, ― а после поцелуй. Страстный, неожиданный. Гедеон отвечает. И неожиданно руки Люмьера забираются под рубашку.        Он так не может. Нет. Отсутствие гигиены и удобств. Он не может согласиться на простой и быстрый перепихон в туалете академии. А если их заметят? Их же выгонят с позором. И разве вообще может хотеться этого так? Секс не про скорость. Нет. Не для него. Он так не может. К тому же, пары ещё идут. И из-за этого он не собирается впервые пропускать, не собирается нарушать идеальную посещаемость. Гедеон упирается ладонями в грудь того, отталкивая. ― Нет, ― Люмьер хмурится, но кивает. ― «Нет» вообще? Или не здесь? Или не сейчас? ― Гедеон тяжело выдыхает. Проще без этого, проще не открывать душу и не объяснять, проще не говорить, что ты не можешь и не хочешь таким образом. ― Не здесь и не сейчас, ― подтверждает он, не уходя в размышления и пояснения, что значит секс для него. ― Скоро начнется занятие, нам нельзя опаздывать.

2

― Ты словно улитка, ― Гедеон делает очередной выпад, укалывает Люмьера и отступает. Он побеждает с отрывом в один. ― Знаешь, я могу быть неулиткой, просто немного в иных обстоятельствах, ― тот наверняка подмигнул, пусть за маской и не видно. Гедеон слишком хорошо знает парня, он чувствует мимику. Угадывает наперед.        И эти слова… они отвлекают. Конечно, он понимает намек. Гедеон не тупой, однако… однако не делается это так. Не должно быть ради скорости и просто разрядки. Это не оно. Это не действия. Это не только физическое. Нет. Не для него. К тому же после них зал забронирован, значит, скоро явится замена, значит, их могут увидеть или услышать. ― А надо бы здесь, ― парирует он и слова, и нападение. Отбивает и отходит. Нельзя уноситься мыслями. Нельзя теряться из-за слов Люмьера и собственных размышлений. ― Могу и здесь, нам никто не помешает, ― а вот здесь он все же пропускает укол, тяжело выдыхает. Нет. Люмьер сведет его с ума. Просто достанет из-под земли. ― Ну, что, ничья? ― Да, ― он кивает, время вышло. Они проиграли. Оба. ― Так что, хочешь меня? ― снова руки на талии, снова шепот и поцелуй, снова он отталкивает. ― Не здесь и не сейчас, ― наверное, это станет просто его лозунгом. ― Расскажешь, почему так? ― и Гедеон понимает, что Люмьер очень любопытный, наверняка будет строить догадки, может, даже поймет, но он подсказку не даст. Не сейчас. Слишком рано. Слишком не вовремя. ― Нет, пойдем. Скоро придут следующие.

3

       Он не хотел сюда приходить. Гедеон не фанат шумных вечеринок с оглушающей музыкой, сотней пьяных студентов, веществ, переходящих от человек к человеку. Куда больше ему нравились их тихие посиделки дома, где можно говорить, не повышая голос, где царят тишина и спокойствие. Однако Люмьер попросил. Тот уговаривал его больше недели, поэтому Гедеон не мог не поддаться, лишь бы просто перестать выслушивать, почему пойти сюда ― хорошая идея.        Он отсиживался на диване с газировкой, пока Люмьер плясал на танцпол. Сквозь толпу его почти не разглядеть, но изредка проглядывалась фигура парня, так что Гедеон был спокоен. Он обещал прийти, а не участвовать в этом безумстве. Все честно. Каждый отдыхает так, как хочет. ― Гедеон! Давай со мной! ― к нему подсаживается Люмьер. Как тот успел так быстро оказаться рядом? ― Не хочу, там много народу, ― он допивает и оглядывает парня. ― Пойдем, тебе хватит. ― Ну! Гедеон! Не хочешь в толпу, пойдем наверх! Там есть комнаты, можем запереться, ― он кладет ладонь на бедро Гедеона, слегка сжимая. ― Ты пьян. Мы в гостях. Не здесь и не сейчас, ― он скидывает с себя руку, поднимается и тащит Люмьера за собой. ― Зануда, ― бурчит тот. И это лишь сбивает. Разве он зануда, если просто для него секс и первый раз значат больше? Наверное, для других он зануда. Но плевать. Кому-то и что-то не нравится? Он не держит и не заставляет.

4

       Домашка просто съедала весь мозг. Гедеон уже не мог думать. Они сидят четвертый час, пытаясь разобраться, когда Люмьер откатывается на стуле и поднимает руку. ― Нет, на сегодня все. Я уже не соображаю, ― Гедеон пожимает плечами, забирает тетрадь парня к себе, всматриваясь. ― Отдохни, я скоро закончу. ― Гедеон, ты тоже отдохни. У нас еще есть время, можем закончить завтра. Нельзя же всегда только об учебе думать. ― Люмьер, не мешай. Тут немного, ― он слышит шаги, руки опускаются на плечи, начиная разминать. ― Неужели тебе не хочется отвлечься? Тут я красивый и готовый. Тут тишина. Никого нет, ― он вздрагивает.        Да. Они в доме у Люмьера. Но это не его дом. Он не знает распорядка слуг, он не знает, могут ли они сейчас резко появиться в доме и зайти. Несмотря на все их многолетние общение, он не знает, когда могут вернуться другие. Он ничего не знает. Он не контролирует ситуацию от слова совсем. И ему это не нравится. ― Не здесь и… ― Не сейчас, да, я понял, ― он слышит, что Люмьер не понимает его. Но это сейчас и не так важно. ― Ладно, давай продолжим, чем быстрее закончим с заданием, тем быстрее сможем отдохнуть. ― Ты же не хотел, ― пытается остановить он. ― Замолчи и давай разбираться.

5

       Отец, брат и сестра ушли. Они же снова спорят. Снова не сходятся во мнениях и не хотят слышать друг друга. Они снова уперлись рогами и не могут успокоиться. Снова, снова и снова. Так происходит почти каждый раз. ― Да что ты так зациклился на этом? ― он вспылил. ― Хочешь, зациклюсь на тебе? ― отбивает Люмьер в своей привычной манере. Снова прикосновения, снова поцелуи, которые остужают пыл, но приносят лишние мысли.        Уже ближе. Уже лучше. Они в его комнате. В безопасной зоне. Он знает здесь все. Он знает, когда прислуги не будет вообще. Он знает, что домашних нет. У них полно времени, но… но он не знает, не знает точно, не вернется ли отец раньше с работы. ― Люмьер, ― он мягко пытается снова оттолкнуть. ― Что? Не здесь и не сейчас? ― тот словно обречен. ― Здесь, ― признает он. ― Здесь, но не сейчас. ― Может, ты уже объяснишь, почему нет? Я могу подождать, если ты не готов, но ты лишь молча каждый раз отшиваешь. Может, ты просто не хочешь именно меня? ― идиотское заверение, но Гедеон понимает, почему могло сложиться такое впечатление. ― Потому что я не могу так. Мне не нужно быстро и забыть. Я не могу спать направо и налево с кем угодно и где угодно, ― отрезает он. Гедеон знает, что Люмьер встречался с парнями на ночь, но он не Люмьер. ― Но ты хочешь этого? ― тоже важный вопрос. ― Да. ― Со мной? ― Да, я доверяю тебе, ― улыбка появляется на губах парня. ― Хорошо. Тогда придется ждать, когда вы, милорд, созреете, ну, и обстоятельства окажутся на нашей стороне, ― тот с разбега запрыгивает на кровать и складывает руки за головой.

+1

       Они одни. Домашние все ушли. Причем только что ушли на представление. У них в запасе около четырех часов. Предостаточно. Прислуга закончила с уборкой и готовкой. Они придут не раньше чем через три часа. И они ни за что не сунутся в его комнату без стука. Они даже на второй этаж не поднимутся, не предупредив. ― Люмьер? ― тот поворачивается. Они снова делали задание, когда Гедеон спустился проверить свою догадку и принести им перекус. ― Да? ― они пересекаются взглядами. ― Самое время для твоих идиотских шуточек, ― и он наблюдает презабавную картину: Люмьер хмурится, прокручивает в голове сотни вариантов, потом хмурится сильнее, поняв намек, но явно не веря, а потом широко улыбается. ― О, так вы, наконец-то, соизволите завалить вас, ― и в этот раз сердце Гедеона не заходится в бешеном ритме от волнения, когда Люмьер целует и держит за талию. В этот раз он спокойно отвечает. ― Медленно… ― И спокойно. Да. Мы никуда не торопимся, ― подтверждает Люмьер. ― Не переживай, малыш, я запомнил с первого раза. ― Никогда не называй меня так, ― скалится он. ― Детка? ― Люмьер! ― тот лишь смеется и поднимает руки в знак капитуляции. ― Гедеон. Хорошо, Гедеон, ― и они снова целуются. Целуются и целуются. Стоя, сидя на кровати, лежа, обнимаясь, касаясь друг друга.        И это то, что ему было нужно. Гедеон не мог прыгнуть в омут. Ему нужны были простые касания. Он не отталкивает руку Люмьера, когда тот забирается под рубашку, когда аккуратно проходит по торсу и оглаживает грудь, когда играет с ней.        Гедеон то напрягается, то расслабляется. Он готов и хочет. Он может и контролирует. Но это не значит, что сейчас с первой секунды сорвется. Нет. Он не считает минуты, но все это время, пока они снимают рубашки, пока остаются в одних джинсах, он просто позволяет себе отпустить мысли. Это Люмьер. Он знает и любит его. Он верит, что ему не причинят боль. Он может отпустить этот контроль совсем слегка, чтобы прикрыть глаза и расслабиться. Чтобы лечь на спину, позволяя тому нависать и целовать.        Гедеон зарывается руками в волосы Люмьера, когда тот покрывает торс поцелуями, когда расстегивает ремень. Он не думает, он точно знает, что им не помешают, поэтому мысль о посторонних отходит на второй план. ― Ты красивый, ― кидает Люмьер, стаскивая уже белье. ― Ага, заткнись и действуй, ― он слышит раскатистый смех. ― О нет, я не буду торопиться, ― и он не думал, что в какое-то момент это даже станет мучительным. Не думал, что это будет так хорошо.        Люмьер не торопился, когда растягивал, когда использовал один, два, три пальца, уделяя каждому этапу слишком много времени. Гедеон, может, и не имел опыта, но явно понимал, что тот издевается. Очень натурально, но… но ему нравилось, что Люмьер уважал его границы и просьбы, не торопился и не бежал.        Он почти не заметил, как Люмьер подтянул его, сам откинулся, усадил Гедеона себе на колени. ― Давай, действуй, ― он позволяет ему вести. Сделать все на его условиях. ― Так уж и быть, разок побудешь сверху, но не думай, что такая блажь повторится, ― он сам усаживает Гедеона, помогает сделать все аккуратно и медленно. Непривычно. Натяжение, жжение… все это не то, о чем он хотел думать, но контроль, который был ему так необходим, контроль, который Люмьер вручил ему, возможность самому все решать помогли.        И он также не торопился, мучая уже и себя, и Люмьера. Он медленно поднимался и опускался. Он пробовал и наслаждался. Он старался, упираясь ладонями в грудь парня, откидывая голову и поджимая пальцы на ногах. Это было то, что ему нужно. Секс ― это доверие, это единение и полная отдача себя другому. Это возможность понять, что в мире ты не один, что с тобой есть близкий, очень близкий человек.        Он знал, что доверяет Люмьеру от и до. Тот не заставлял его, ждал и получил больше, чем мог. Они оба получили. Оба поняли, кто разделит с ними всю жизнь.