По ту сторону жизни

Д. — Да, — протянул Джисон, уютно устроившись в объятиях Сынмина на диване в их гостиной, — было бы славно, чтобы он умер пораньше, тогда можно было бы съездить в отпуск в мае, когда еще не сезон. — Хочешь на мне сэкономить? — злобно прищурился Сынмин. Джисон хохотнул: — Нет, конечно! Просто было бы меньше ебучих детей, школьники эти… — Ну это никак не ускорить, — вздохнул Сынмин, — даже если передоз лекарствами устроить, кроме рвоты вряд ли что-то получится спровоцировать. Джисон почесал подбородок: — Ты же дружишь с Чонином, можно его уговорить дать что-то эдакое… Сынмин рассеянно погладил Джисона по плечу и зевнул: — А смысл? Всего полгода же… — Если ты продолжишь меня так к нему ревновать, всю жопу мне порвешь, я полгода не вынесу, — заныл Джисон, страдальчески притворно хныкая. Сынмин перекатился на бок, опирая голову на согнутую руку и приподнял одну бровь: — Во-первых, ты ебанутый и тебе нравится боль. — Виновен, — улыбнулся Джисон. — Во-вторых, по-настоящему я тебе никогда больно не делаю. — Ой ли? — ухмыльнулся Джисон. — В-третьих, ты специально меня бесишь, — Сынмин проигнорировал реплику Джисона и принялся передразнивать его, понизив голос, — Минхо так круто двигается. Минхо такой забавный. Минхо такой красивый. Мы тут с Минхо недавно пересматривали аниме… — Возможно, — Джисон улыбнулся, — немного? Ты сексуально злишься. Сынмин нырнул рукой под футболку Джисона, поглаживая его по плоскому животу. — Ты лучше скажи, только ты в восторге от Минхо или он от тебя тоже? Потому что бабки нам реально нужны, даже не на отпуск, — встретившись со взглядом Джисона, который выражал замешательство, он пояснил, — за квартиру нужно платить. За всем «серьезным» в их совместной жизни отвечал Сынмин. Он следил за счетами, за наличием еды в холодильнике и понимал, что за цифры показывают счетчики. Джисон просто переводил половину своей зарплаты на общий бытовой счет и больше ни о чем не думал. Туалетная бумага, гели для душа и даже чистая одежда появлялись, как по волшебству, а убирались они вместе, по графику, который установил Сынмин. — Я понял, — Джисон закусил губу и немного подумал, — я думаю, мне нужно будет с ним пофлиртовать немного. Есть подозрения, что он… во мне заинтересован. Он всмотрелся в помрачневшее лицо Сынмина, ожидая, что его парень ни за что не даст ему прямое разрешение на подобное. — Флиртуй, — сказал он, поморщившись, — пофлиртуй, пококетничай. У тебя это хорошо получается. У парня полгода осталось, пусть порадуется. Только… — Сынмин вдруг часто заморгал и отвернулся, вставая с дивана, — не заигрывайся, — закончил он тихо, удаляясь в сторону кухни. М. Джисон зашел в комнату и выглядел как-то по-особенному волшебно. Он сделал себе легкий макияж и, вопреки правилам хосписа, в его ушах блестели сережки, которые бросали радужные блики, когда на них падал свет. — Добрый день, — с улыбкой произнес он своим глубоким голосом, заставляя Минхо невольно расплыться в улыбке, — как спалось? — Без вас — не очень, — они рассмеялись от этой неловкой шутки, и Минхо пояснил, — на самом деле, вчера ночью был приступ, но медсестра успела поставить укол, так что… — он развел руки в стороны, — отделался легким испугом. — О, мне очень жаль, — сочувственно произнес Джисон, нахмурившись, — возможно, я бы мог оставаться на ночь… иногда. Минхо представил на секунду, каково это было бы — обнимать Джисона не при просмотре ужастиков и не при приступах агонической боли, а просто перед сном, лежа с ним на одной кровати, совсем как пара, и не смог сдержать мечтательную улыбку. — Я бы вам доплатил за ночные смены, — произнес он и добавил намного тише, — по любому тарифу. Джисон вдруг просиял, как будто бы сама идея остаться ночью с Минхо, нравилась ему даже больше, чем деньги. — Тройной тариф, — сказал он, — я пойму, если это слишком дорого… — Сколько ночей в неделю было бы вам удобно? — Минхо сглотнул, чувствуя, как от предвкушения кружится голова. В стенах хосписа медовый смешливый Джисон казался тем солнцем, около которого хотелось греться, — у меня своя душевая, вы можете ею пользоваться, и я освобожу вам полки в шкафу… Джисон ухмыльнулся и осмотрел комнату. — Три ночи в неделю. Правда, придется переехать в номер побольше, где есть две кровати. Минхо мысленно рассмеялся, спускаясь с небес на землю. — Разумеется, — улыбнулся он. Д. Сынмин мрачно оформлял документы. — Ну перестань, — Джисон погладил его по руке и тут же получил по ней достаточно ощутимый шлепок, — ай! Ну Сынмин-и, я же для дела, — он мстительно добавил, — и ты сам это предложил, так что… Сынмин поднял голову от бумаг, всматриваясь в Джисона потемневшим взглядом. По спине пробежались мурашки, а сердце забилось чуть быстрее, стоило Джисону представить, как именно Сынмин мог бы выместить на нем свою злость. Но вместо того, чтобы утянуть Джисона в комнату для персонала или приказать ему ждать его в туалете (о, Джисон бы ждал!), он вдруг несколько раз медленно вдохнул и выдохнул, кивнув: — Да, это… моя ответственность. В конце концов, пару ночей в неделю ты просто поспишь с ним в одной комнате, а потом мы будем тратить денежки, — он всмотрелся в лицо Джисона, — не проеби возможность. — Ты же знаешь, это только ради денег, — Джисон аккуратно погладил своим указательным пальцем Сынмина по руке, — я хочу только тебя, а Минхо — не самая противная работа, поэтому я доволен, но это не имеет ничего общего с… — он окинул своего парня мягким взглядом, — с нами. — Крутишь мной, засранец, — фыркнул Сынмин, перехватывая Джисона за запястье, быстро оставляя слабый поцелуй на его ладони, — иди работай. Джисон, развернувшись, пошел в комнату Минхо, мысленно прикидывая, в каком из отелей на Чеджу он бы хотел трахнуть Сынмина. Он еще пару недель назад сделал себе подборку самых дорогих и теперь мониторил отзывы, прикидывая, в каком именно будет лучше отдохнуть. Минхо уже перевели в комнату повышенного комфорта: баснословные для хосписа двадцать пять метров с плазмой, диваном, большим шкафом и собственной душевой. Когда он вошел, Минхо сидел на подоконнике, читая книгу. Этот пациент не хотел умирать нормально и каждый день совершал глупости, пытаясь жить, как обычный человек: танцевал, заказывал в хоспис еду из дорогих ресторанов и скупал слишком много книг. Джисон, передавая доставку, каждый раз морщился: он не успеет их прочитать, даже если перестанет спать совсем. — О! — Минхо радостно спрыгнул с подоконника и встал, неловко приглаживая свои волосы, — сиделец мой пришел, с подарками! От этого слова у Джисона иногда сводило зубы. Сидельцем он сам себя называть не хотел, но богатый подопечный — это богатый подопечный. Главное, не показывать, что излишняя угодливость Джисона уходила корнями в банковский счет Минхо. — Я надеюсь, вы не берете кредиты на все эти книги, — он поставил коробку с посылкой из книжного на стул у стены. Минхо прыснул: — При желании я мог бы купить книжный, но боюсь, не успею все там прочитать. Джисон вложил в удивление всю свою актерскую игру, невинно округляя глаза и выдыхая изумленное: «О!». — Так вы богач? Тогда почему вы не взяли себе сразу такую роскошную комнату? — Да мне хватало, — Минхо пожал плечами и игриво улыбнулся, вдруг смотря на Джисона в упор, — пока вы не появились… От пристального взгляда стало не по себе, Джисон почувствовал, как щеки стали горячими, а парень перед ним медленно моргнул, шумно сглатывая. От этого нуждающегося поведения на мгновение стало противно: ощущать себя желанным вариантом для умирающего парня, было не по себе. На весь хоспис больше почти не было молодых симпатичных парней, кроме, пожалуй, Сынмина и молодого доктора Чонина, поэтому интерес Минхо Джисону был понятен. Но, хоть этот интерес и был полезен для его аферы, он не становился от этого приятнее. — Ясно, — протянул Джисон, — я завтра впервые останусь на ночь, надеюсь, вы не думаете, что сможете мне доплатить за какие-то… — он покосился на вторую кровать, — дополнительные услуги. Я таким не занимаюсь. Минхо быстро помотал головой, прикрывая лицо руками. — Боже, нет! — Простонал он, — простите, если я вас оскорбил, я… — Все в порядке, — Джисон натянул на себя кокетливую улыбку, — мне даже льстит. Ему не льстило. — Но, если у вас есть потребность знаете… в каких-то дополнительных услугах, я мог бы вам организовать специального человека, который… — Проститутку? — Минхо раздраженно фыркнул, — мне не нужна проститутка, Джисон. — Значит, я что-то неправильно понял, — равнодушно произнес Джисон и положил на полку в шкафу свою пижаму и косметичку с зубным набором, — в любом случае, с вашей внешностью вам нужно лишь на десять метров отойти от хосписа, и вы сможете склеить практически любого. Ну или можете не отходить, если вам интересны смертельно больные старики, — хихикнул он. Минхо накинул на плечи кардиган поверх голубой флисовой пижамы с рисунком облаков и вышел из комнаты, бросив почти зло: — Я никогда не довольствовался «любым». М. Он ужасно обидел Джисона. Тот решил, что Минхо относится к нему, как к проститутке. Мысль об этом удручала и самоедство приказывало Минхо откусить от себя кусок побольше, в попытке сожрать себя до последней крошки. К счастью, его болезнь справлялась с его уничтожением получше, чем внутренние терзания. Думать о том, что расплата придет совсем скоро, было даже приятно в такие моменты, когда хотелось дать себе по голове за то, что имел неосторожность быть грубым с приятными ему людьми. Ноги сами привели его к стойке администрации, и он уставился на высокого парня, которого уже почти полюбил. Тот усиленно делал вид, что ненавидит его, но у них была хорошая химия, и Минхо казалось, что за месяц они почти подружились. — Привет Мини-бикини! — Со смешком поприветствовал он. — Я даже не буду опускаться до этих примитивных дразнилок, — Сынмин закатил глаза, — попрошу медсестру не разводить тебе уколы обезболом, и все. Ты правда хочешь со мной войны? Минхо рассмеялся в голос: — Как же тебе будет скучно, когда я умру! — Я закачу вечеринку и включу на ней Бибера. — Джисон любит Бибера, — Минхо вдруг вспомнил, как в плейлисте заиграла какая-то из его песен, а Джисон принялся ей подпевать, не фальшивя даже на высоких нотах, и вздохнул. — Да, — согласился Сынмин, — он любит. Минхо оглянулся по сторонам и почти лег на стойку, чтобы быть ближе к администратору. — А что он еще любит? Сынмин ответил слишком резко, и Минхо отшатнулся: — В каком смысле? — Ну… я его, кажется, обидел. И хотелось бы как-то загладить вину. В глазах Сынмина отразилась странная мука, не свойственная обычно его саркастически-равнодушному настроению, и он негромко произнес: — Любит пить молочный улун, любит букеты пахучих цветов, гитары, любит петь, любит аттракционы, хоть и боится высоты. Любит есть омлет на завтрак и носить старые футболки с дырками. Любит смотреть дебильные аниме, и чем неправдоподобнее сюжет, тем лучше. Любит… Сынмин явно хотел добавить что-то еще, но замолчал и уставился на бумаги, которые заполнял. — Всякое он любит, — зло пробурчал он, — иди отсюда, не мешай работать. — Ого, — протянул Минхо уважительно, — а ты правда хороший друг… — Вали уже, — Сынмин отвернулся, раскладывая какие-то препараты на столике за стойкой. Д. На стойке регистрации стоял огромный букет. — О, еще одна бабушка скопытилась? - указал на букет Джисон. Сынмин повел плечом, не глядя на него. — Если ты — скопытившаяся бабушка — возможно. — Не в настроении? — Джисон быстро оглянулся и, убедившись, что никого нет, понюхал букет, — как же замечательно пахнет! Сынмин молча вытащил из букета открытку и кинул ее на стойку, внимательно наблюдая за лицом Джисона, пока тот читал содержимое. — Дорогому сидельцу Джисону. Приношу свои извинения за то, что обидел тебя. Надеюсь, ты не откажешься от меня, и мы досмотрим «Башню Бога», — дочитав, Джисон улыбнулся, но, переведя взгляд на Сынмина, поежился, — я же не буду нести их домой… Сынмин наклонил голову на бок. — Ты бы хотел? Джисон пожал плечами: — Цветы же не виноваты… и пахнут вкусно. — Значит, заберем домой, — Сынмин ехидно улыбнулся, — будешь на них смотреть, пока я буду тебя трахать, — произнес он, понижая голос. У Джисона перехватило дыхание. — Блять я… — он облизал губы, — можно я отсосу тебе в туалете? Прямо сейчас. Пожалуйста. Сынмин молча вышел из-за стойки и, хитро улыбаясь, пошел в сторону туалета для инвалидов. Джисон шел следом, радуясь, что халат скрывает вставший член. Они дошли до двери, Сынмин открыл ее, поворачиваясь в сторону Джисона, и усмехнулся. — Нет, нельзя, — твердо сказал он, закрывая дверь перед лицом Джисона. Тот тихо заскулил, ударяя кулаком в дверь. — Сука, — протянул он обиженно. * Джисон переоделся в домашнюю пижаму с длинными штанами. — Вы не против, если я не буду в рабочем халате? — спросил он. Вместо ответа Минхо покачал головой, стараясь не пялиться слишком сильно. Сексуальное напряжение от него продолжало исходить, но он сдерживал его, и будто стыдился: у него пиздецки краснели уши. Они сдвинули кровати, чтобы с комфортом смотреть телевизор, не касаясь друг друга: кровать Минхо была полуторная, и они спокойно обитали на ней весь январь, но то было днем. Профиль его пациента освещали всполохи света от телевизора, и Джисон невольно засмотрелся на красоту его четких линий лица. Он искренне считал своего парня, Сынмина, красивым, но Минхо был красивый не со стороны любящего его человека, а со стороны вообще всех понятий о красоте, заставляя засматриваться на него даже тогда, когда он раздражал. Если бы ему не было суждено умереть через пять месяцев, он мог бы стать айдолом или актером. Да кем угодно, в общем-то, с его деньгами вход в любую профессию не стал бы проблемой. — Насколько точны прогнозы? — негромко спросил Джисон, когда серия кончилась. Минхо обернулся к нему, вопросительно мурлыкнув, и где-то внутри разлилось тепло умиления этим звуком. — Прогнозы, — повторил Джисон громче, — пять месяцев. Насколько точны? — Мне сделали все исследования мозга, какие только есть, — Минхо подтянул к себе колени, положив на них подбородок, и уставился в экран, испещренный субтитрами, — я умру в июне, — он усмехнулся, — интригу вносит то, что я не знаю наверняка, будет это в начале или в конце, но я никогда не любил спойлеры. Джисон рассматривал его сгорбленную фигуру и вдруг остро ощутил давно забытое чувство, которое ненавидел. Перед ним сидел красивый, молодой и богатый парень, перед которым лежал если не весь мир, то точно добрая его часть. И ему было суждено умереть. Жалость заставила губы поджаться. Заставила отвести взгляд. Шмыгнуть носом. Жалость заморозила руки и ступни, не смотря на теплую пижаму и пушистые носки. Покрыла мурашками икры. Отвернула голову в сторону, подняло тело, хлопнув руками Джисона по бедрам. Жалость открыла Джисону рот и хрипло произнесла: — Может, прогуляемся до автомата, возьмем немного какао? М. Джисон невероятно сопереживающий. Минхо думал, что после той шутки про покупку книжного, он будет более заинтересован в его доходах, но Джисону это было совсем не важно. Минхо не дурак, он слышал множество историй о том, как люди ухаживают за больными, чтобы получить наследство. Он даже не считал это действительно чем-то плохим, будь это по предварительной договоренности. Но не с Джисоном. Хоть бы только не с Джисоном. Минхо он нравился так сильно, и ему так хотелось, чтобы это было взаимно. — Может, прогуляемся до автомата, возьмем немного какао? — спросил Джисон, вскакивая с кровати и надевая тапочки. Он стоял к нему спиной, и Минхо невольно представил: каким он бывает, если его обнять? По-настоящему, а не когда корчишься от боли в его руках, даже не в состоянии мысленно умолять, чтобы это поскорее закончилось. Будет ли Джисон держать его руки своими, холодными, греясь в объятиях? Откинет ли он голову Минхо на плечо в поисках большей близости? Или прогнется в спине, чуть подаваясь назад, потрется о его пах своей задницей, намекая на что-то большее? Похоть и нежность смешивались в Минхо во что-то отвратительно живучее, что-то, что он не мог задушить уговорами о том, что это нечестно — мечтать, чтобы тебя полюбил кто-то по ту сторону жизни. Если умирающий имеет право на последнее желание, его желанием стал Джисон. — Пойдем, — сказал он чуть громче, чем нужно разговаривать в темной комнате в два часа ночи. Он поднялся с кровати и схватил с тумбочки банковскую карту, — я тебя угощу. — Да ладно тебе, — отмахнулся Джисон. Он поднял вверх руку: между указательным и средним пальцем была зажата его собственная карта, — ты мне хорошо платишь, я могу это себе позволить! «Нет, — с улыбкой подумал Минхо, — кто угодно, но Джисон — не охотник за деньгами». Они рассеянно обсуждали просмотренную серию, облокотившись на стену у автомата и помешивая какао в стаканчиках. — Не знаю, — задумчиво протянул Джисон, облизывая палочку с двух сторон, и Минхо так внимательно следил за движением его языка, что перестал слушать. Он сам периодически прикладывался к стаканчику, пожевывая его пластиковый ободок. На уголке губы Джисона осталось коричневое пятнышко, и Минхо уже приблизился к нему, чтобы об этом сообщить. Но что-то внутри него заставило, совсем как в фильмах, упереть руку в стену, стоя прямо перед Джисоном. Тот шумно задышал, и его глаза вдруг забегали по сторонам, стараясь не останавливаться на Минхо. Были ли это признаки дискомфорта или желания — Минхо не знал, он никогда не умел читать людей. Поэтому он просто наклонился и оставил легкий поцелуй в уголке губ Джисона, ровно там, где коричневая капелька какао, высохнув, превратилась в маленькую крошку. Вдруг он почувствовал, как Джисон с силой оттолкнул его от себя. Оба недопитых стаканчика упали на пол, заливая пол содержимым. Джисон почти бежал от него по коридору, и Минхо улыбнулся, наблюдая за тем, как он отдаляется от него. Конечно, Джисон, как хороший работник, не должен иметь отношения с подопечными, подумал Минхо. Наверняка это прописано в его трудовом договоре, а весь коридор напичкан камерами. Минхо покачал головой, с улыбкой вспоминая ощущение теплых губ Джисона на своих губах, и с усмешкой перевел взгляд на грязный пол. Нужно будет убрать за собой, уборщицы не виноваты, что он насмотрелся романтических фильмов. В туалете в открытой кладовке лежала швабра, и Минхо шел обратно до автомата, еле сдерживая звук своих шагов: настолько сильно его переполняло приятное возбуждение, что хотелось шумно подпрыгивать. Проходя мимо поста охраны, он уже было хотел поздороваться с Убином — пожилым мужчиной, который дежурил сегодня ночью, но не стал его беспокоить, увидев, что тот глубоко спит, опустив голову на сложенные на столе руки. После первого движения шваброй на место приятного возбуждения пришла боль, заставившая его ничком упасть на пол, ударившись о деревянную ручку. Все, на что ему хватило сил и сознания: закрыть рот рукой, чтобы не разбудить охранника и других жителей хосписа. Они не виноваты в том, что он скоро умрет. Они имеют свое право на сон. Даже если сейчас все тело Минхо пронзают иглы. Даже если он до крови успел прокусить свою руку, которой зажимал себе рот. Д. — Ебаное все! — Джисон ворвался в комнату отдыха, запыхавшийся и тяжело дышащий. Сынмин положил в книгу закладку и громко захлопнул ее, строго смотря на Джисона поверх очков. Вместо вопроса он просто приподнял бровь. Джисон испуганно закрыл рот, для верности еще втянув в себя губы, превращая рот в полоску. Вторая бровь Сынмина плавно поднялась вверх, и он медленно моргнул. Он поздно понял, что рассказывать правду о поцелуе — слишком рискованно. Сынмин и так безумно ревнует его к Минхо, уже пожалев об их авантюре. Если история с поцелуем сейчас всплывет, он может потребовать, чтобы Джисон отказался от своего подопечного, и будет в своем праве. Вот только… Когда Минхо приблизился к нему, Джисон почувствовал не только испуг и привычную неловкость от внезапного подката. Не только панику и тепло его тела. Джисон чувствовал на себе этот взгляд, охваченный желанием на грани дурмана, и почувствовал ебаное возбуждение. Сам факт легкого «чмока» был не так страшен: Сынмин мог бы посмотреть камеры и увидел бы, что Джисон оттолкнул Минхо. Было страшно, что проницательный Сынмин может и вправду увидеть в Джисоне какую-то взаимность. Была ли это вообще взаимность? В конце концов, Джисону выгодно, чтобы Минхо его хотел, Джисон мог бы выжать из такого Минхо столько, что хватит даже на аренду новой квартиры — круче, чем их нынешняя. — У меня недотрах! — Выпалил Джисон, вытирая со лба пот. Сынмин нахмурился, его тон стал угрожающим: — И ты бросил пациента одного, потому что решил мне об этом сообщить? — он вдруг подозрительно прищурился, — и что вы делали такого, чтобы ты явственно ощутил недотрах, Джисони? — Смотрели аниме, там парень с девушкой начали целоваться, и у меня встал, а я решил, что это твоя вина! — Зачастил Джисон, пытаясь вспомнить что-то сексуальное, чтобы у него и вправду встал. — И ты просто сбежал из-за того, что у тебя встал? — Сынмин фыркнул, — тебе пятнадцать или что? Подрочи в туалете и иди работай, — он отвернулся от Джисона, вновь беря в руки книгу. Эротичные картинки в голове Джисона все, как одна, сменялись нависающим над ним Минхо. Все образы голых тел превращались в сильные руки Минхо, покрытые венами. Все томные вздохи издавались ртом Минхо, с его пухлой верхней губой. И у него и вправду встал. Блядство. Джисон вместо ответа закрыл дверь комнаты отдыха на замок и встал на колени. — Пожалуйста, — прошептал он тем тоном, который так любил Сынмин. Нуждающимся. — Сэр, накажите меня, — произнес он низко, как любил Сынмин. И умоляюще. Чтобы не встречаться со взглядом своего парня, он опустил голову, рассматривая бежевую плитку на полу. Он услышал усталый вздох. — Ты отвратительный, — произнес Сынмин, так презрительно, что Джисон покрылся мурашками возбуждения. — Я согласен! Я… — Заткнись, — Сынмин произнес это медленно и так зло, что у Джисона поджались пальцы ног, — я не разрешал тебе говорить, ведь так? Он стоял на коленях, нервно облизывая губы, как будто бы это может смыть поцелуй Минхо. Замаскировать его от Сынмина. Он молчал, зная, что, если будет еще более непослушным, он может получить реальное наказание: его просто выставят за дверь, и придется и вправду дрочить в туалете. — Ползи ко мне, — приказал Сынмин таким тихим шепотом, что, если бы Джисон не был с ним достаточно долго, он бы точно переспросил. Плитка неприятно холодила колени, но сам факт того, что ему неудобно, некомфортно и неприятно, приносило удовлетворение. Лишь потому, что так хотел Сынмин, а Джисона здесь никто не спрашивал. Он устроился прямо между ног Сынмина, все еще не решаясь взглянуть на него. Отчасти — хотелось побыть дерзким, отчасти — было страшно, что Сынмин все прочтет по его лицу. Увидит его мысли прямо через глаза, как будто читал книгу. Заметит ожог на его губах от прикосновения губ Минхо. То, что там точно был ожог, Джисон не сомневался: уголок губ горел до сих пор. Сынмин молча взял его за подбородок и поднял его голову, заставляя посмотреть на себя. — Я хочу, — произнес он серьезно, — чтобы ты полностью осознал свое положение сейчас. Где ты находишься? — В хосписе, — произнес Джисон негромко, но четко. — В хосписе, — повторил Сынмин, кивая, — что ты тут делаешь? Вопрос не был легким: на ум пришло множество вариантов, и Джисон нахмурился. — Что ты делаешь в хосписе, Джисони? — уточнил Сынмин. — Работаю, — ответил Джисон, с надеждой всматриваясь в лицо своего парня. Он тут же получил легкую пощечину, и мысли о том, чтобы подразнить Сынмина еще, снова полезли в голову. — Тупая ты дырка, ты должен работать, но ты стоишь передо мной на коленях, умоляя тебя трахнуть. Голос Сынмина срывался на рычание, а на своем члене Джисон почувствовал его ногу, ощутимо надавливающую на него. — Да, сэр, я тупая дырка и стою перед вами на коленях вместо того, чтобы работать, — быстро повторил Джисон, резко выдыхая. Он попытался двинуть бедрами вперед-назад, чтобы получить трение от ноги Сынмина, но вместо этого получил еще одну пощечину. В этот раз, отлетев от ее силы на пол. Сынмин наступил Джисону на грудь, наблюдая за тем, как он задыхается, и наклонил голову. — А аниме ли причина того, что ты сейчас здесь? — он с нажимом провел ногой, надавливая на пах Джисона, — или случилось что-то еще? — Аниме, — прохрипел Джисон, стараясь не шевелиться, — просто аниме и то, что вы не разрешили мне отсосать у себя днем. Весь день об этом думаю. Сынмин медленно осмотрел его. — У меня нет смазки, — с видимым сожалением покачал он головой, — я не хочу потом оттирать кровь из-за твоей рваной жопы и моей порванной уздечки. Он резко убрал ногу с Джисона и лег на диван, открывая книгу на том месте, где остановился. — Иди работай, Джисон, — произнес он строго. «Иди, посмотри в глаза Минхо, который только что поцеловал тебя в коридоре», — перефразировал Джисон у себя в голове. Он подошел к своему шкафчику и вытащил оттуда бутылек смазки. Вернувшись к дивану, он повернулся к Сынмину спиной и снял свои пижамные штаны вместе с трусами. Сынмин сзади молчал, и Джисон не знал, смотрит ли он на него. Зная его — мог и не смотреть. Он выдавил смазку на руку и, заведя ее за спину, принялся поглаживать свой анус, стараясь расслабиться. Первый палец вошел легко, два двигались внутри уже плотно, хотя и хотелось большего. — Ты самая наглая шлюха, какую только можно представить, — услышал он за своей спиной возбужденный голос. Сынмин забрал у него смазку и через пару мгновений заломил руки Джисона за спиной, нагибая его вперед, а тугие мышцы почувствовали головку смазанного члена. — Расслабься, сука, и только попробуй не принять с первого раза, — прошипел Сынмин. Джисону было больно от члена, который вошел в него сразу во всю длину. Больно от того, что Сынмин, отпустив его руки, пару раз больно шлепнул его по заднице и переместил руки на его шею, перекрывая воздух. Было больно, когда он загонял член на всю длину, не давая привыкнуть. Больно, когда Сынмин продолжал его трахать, после того как Джисон кончил, не обращая внимание на гиперстимуляцию. И было так хорошо, когда, кончив внутрь, Сынмин прошипел: — Ты только мой, Джисони, хорошенько это запомни. — Я — твой, — отозвался он устало, — только твой… М. Джисон, когда бежал от него по коридору, явно подвернул ногу: его выдавала хромота. Он лег на свою кровать, которую Минхо отодвинул к стене, и укрывшись одеялом, отвернулся к стене. — Спокойной ночи, — прошептал Минхо. — Больше никогда так не делай, — сказал Джисон недовольно и добавил чуть позже, — и тебе спокойной ночи. Минхо не стал расстраивать его рассказом об очередном приступе, который, к счастью, кончился достаточно быстро — пятиминутная агония ничто по сравнению с той, которая могла длиться до получаса, давая пару минут перерыва для того, чтобы он, отдохнув, смог заново переживать боль. Его собственный мозг как будто бы был искусным мучителем. — Прости, — прошептал он в ответ, смотря в потолок. Он не мог обещать, что не сделает это снова. Потому что, если бы можно было покупать поцелуи Джисона за собственную агонию, он бы уже давно горел в аду, поцеловав каждый сантиметр его тела.