The Problem With Soulmarks Is

На следующее утро Гарри проснулся еще до того, как на улице стало светло. Он тихо спустился по винтовой лестнице на второй этаж, а затем так же тихо спустился по главной лестнице. С собой у него была небольшая сумка, которую ему дала Юфимия, в которой лежали готовые задания, и тяжелая мантия, обозначавшая его принадлежность к Отделу тайн. Когда Гарри добрался до камина, он первым делом достал плащ и надел его, а затем бросил немного зеленого порошка в большой камин. — Министерство магии! — как можно тише позвал он. Его закружило в зеленом пламени, и он, спотыкаясь, вышел в атриум Министерства. В это раннее утро здесь было почти пусто, лишь один или два человека с заспанными лицами заходили сюда каждые несколько минут. Гарри уверенно прошел к золотым лифтам и зашел в один из них, в котором находился один Невыразимец. Невыразимец посмотрел на него. — Доброе утро, — сказал он. Гарри лишь кивнул в ответ. Лифт доставил их в каменный коридор, в дальнем конце которого находилась дверь в Отдел тайн. Гарри вошел туда вместе с Невыразимцем. Он пропустил мужчину, работавшего там, к месту назначения - в Комнату разума. Гарри задался вопросом, не был ли он коллегой Ровены. Затем Гарри, как обычно, направился в кабинет Бродерика. Невыразимца, которому поручили его дело, еще не было на месте, зато был Сол Кроакер. Мужчина выслушал решение Гарри и Юфимии, о том, как ему завершить стажировку до конца весны и лета, и согласился, что их планы выглядят разумными. После этого Гарри отправили заниматься окклюменцией с Ровеной. День, казалось, пролетел быстро. Окклюменция с Ровеной, затем перерыв на завтрак. После еды Гарри отправили готовиться к СОВ, отрабатывая все заклинания невербально, как того требовал его псевдоним. После перекуса он снова вернулся к работе над историями и манерами, чтобы придать новую индивидуальность, а также еще немного поработал над подготовкой к СОВам, прежде чем уйти на день. Это было утомительно, и к тому времени, как он вернулся в Годрикову Впадину на поздний обед, у него были усталые глаза. Юфимия отправила его вздремнуть после обеда. Гарри не собирался спать - он планировал приступить к выполнению домашнего задания, - но, не дождавшись ответа, задремал и проспал три часа. После обеда Генри Поттер показал Гарри все владения и научил его помогать с овцами и садом для зелий. Ужин снова стал большим семейным праздником, после которого состоялась игра в квиддич с жителями деревни. С Гарри в роли ловца Поттеров снова выиграл, а вечером перед сном Гарри сделал несколько домашних заданий. Он делал их в гостиной, и Флимонт с Генри охотно помогали ему. Когда он проснулся на следующее утро, процесс повторился снова. Дни проходили по схеме "Окклюменция-СОВы-время-путешествие-учеба-сон-семья-домашняя работа". Это было весело и легко, несмотря на изнурительную работу. Гарри многому научился в Министерстве и узнал много нового вместе с Поттерами. Гарри обнаружил, что постепенно начинает любить всех Поттеров, которые умерли до его первого дня рождения. Каждый из них был яркой личностью, и Гарри иногда с тоской представлял, как он будет расти, когда все они будут рядом с ним. Старый Генри, его возможный тезка, был жутким стариком, но Джеймс явно перенял от деда его проказливые наклонности. Генри был проницательным человеком и любил поговорить о политике и зельях, иногда вместе. Гарри обнаружил, что когда он варил с прадедом, то не только получал удовольствие, но и узнавал много нового, чему Снейп не удосужился научить никого на уроках зельеварения. Иногда Генри раздражал его, так как старик был непоколебим и мог довольно фанатично относиться к нелюдям и магглорожденным, несмотря на то,что в молодости политически поддерживал и тех, и других. Бабушка и дедушка Гарри были просто замечательными. Юфимия старалась баловать его как можно чаще, а Флимонт всегда был готов помочь Гарри с заданиями. Пожилая пара также постоянно советовала Гарри, что надеть, а дедушка убедил его пользоваться Просто Блеск- зельем для волос, которое изобрел Флимонт, - чтобы укротить непокорную шевелюру. Флимонт и Гарри вместе готовили за столом, и Гарри так покраснел, что ему показалось, будто он стал такого же цвета, как телефонная будка, когда семья с восторгом похвалила первое блюдо, которое он помог им приготовить. Чарлз и Дорея были еще одной парой персонажей. Чарлз был из той же ткани, что и Генри с Флимонтом, - до крайности одержимый зельями, но в остальном спокойный человек. Он разделял интерес Генри к политике и Флимонта к моде, а поздно вечером, когда луна была высоко в небе, брал Гарри с собой, чтобы показать ему стадо лунных коллов, которых держали Поттеры. Дорея была нетрадиционной Блэк, презирающей магглов, но удивительно терпимой к полукровкам и магглорожденным. Она анализировала всё, что говорил Гарри, но при этом любила подшучивать над Генри, вовлекая Гарри в свои забавы, потому что настаивала натом, что ему нужно "расслабиться". Ей также нравилось переводить его все разговоры. По ее словам, она научилась этому благодаря однокурснице, которая навсегда замолчала на дуэли на четвертом курсе, которая вышла из-под контроля, и в последнее время она не практиковалась, потому что подруга была за границей. Перевод для Гарри помог ей вспомнить, поэтому Гарри при каждой возможности старался, чтобы она переводила для него. Гарри не терпелось познакомиться со своим кузеном Каэлумом и его отцом, которому, что удивительно, совсем недавно исполнилось двенадцать лет. Гарри ошибся, когда узнал, что Сириусу исполнилось двенадцать, еще в марте, и решил, что все Мародеры -второгодники. Оказалось, что у Сириуса был ранний день рождения, так что на самом деле Мародеры заканчивали первый год обучения в Хогвартсе, а не второй, как предполагал Гарри. Юфимия даже познакомила его в течение двух званых обедов со своей ветвью семьи Трэверс, и они тоже оказались довольно милыми. Бабушка и дедушка Гарри умерли, но брат Юфимии Джордж был еще жив. Сам Джордж напоминал Гарри Малфоя или, возможно, Захария Смита с его самодовольным видом, но тетя Гарри Диана была дружелюбной и забавной, а их дочери Пандора, Аталанта и Селена были потрясающими в безумной манере Рейвенкло, что очень напоминало Гарри Луну Лавгуд. Кузина Пандора тоже немного похожа на Полумну, понял Гарри после того первого совместного ужина. Глаза у нее были голубовато-зеленые цвета морской волны, а не темно-зеленые или лесные, как у всех остальных девочек Трэверс, а волосы - более светлого оттенка, чем у всех остальных членов семьи. Ее лицо было очень похоже на лицо Полумны, хотя были и существенные отличия. Глаза Пандоры не были такими выпуклыми, как у подруги Гарри, а волосы Полумны были скорее грязно-блондинистыми, чем светло-коричневыми. Тем не менее, это заставило его задуматься... Пандору очень интересовали "заочные" курсы Гарри. Она хотела узнать все о программе знаменитой, но таинственной греческой школы и о том, чем она отличается от Хогвартса. Пандора считала себя в некотором роде экспертом по Хогвартсу, ведь она окончила его несколько лет назад. Гарри потакал ей, и это было весьма занимательно. Он получал массу удовольствия, адаптируя свои собственные уроки Хогвартса из будущего в нечто правдоподобное. И,несмотря на то, что Пандора была очень сообразительной, она, к счастью, ничего не уловила. Если в чем-то Пандора напоминала ему Полумну, то в чем-то- Гермиону. Это... облегчало боль в его сердце от того, что он подружился с кем-то таким живым, замечательным и блестящим, как Пандора. Они с Аталантой были похожи как две капли воды, хотя Аталанта была более зациклена на фактах и менее взбалмошна, чем Пандора. Гарри познакомился с двумя младшими кузенами только потому, что предыдущим летом все семейство Трэверсов заболело Исчезающей болезнью. Все они пролежали в больнице Святого Мунго несколько месяцев, и только сейчас их выписали с положительным заключением о состоянии здоровья. Аталанта и Селена занимались на заочных курсах и с репетиторами, чтобы не отстать от своих школьных заданий в Хогвартсе, и Аталанта переживала из-за того, что ей придется сдавать все свои СОВ в июле, а не вместе с одноклассниками. Пандора просто сокрушалась, что из-за болезни дата ее свадьбы отодвинулась на несколько месяцев. Бедному жениху даже не разрешили навестить ее до Рождества, горевала она. Гарри иногда задавался вопросом, что случилось с Пандорой и ее сестрами в свое время. Неужели они все умерли? Неужели никто из них не захотел или не смог получить опеку над сыном своего кузена Джеймса? Честно говоря, Гарри предпочел бы, чтобы его опекуном стал кто-нибудь из кузенов Трэверсов, а не тетя Петуния. Но сейчас был 1972 год, и единственный человек, который мог бы дать ответы на эти вопросы, никогда не встречался с Гарри, поэтому он как можно скорее выбросил подобные мысли из головы, когда они появились. Что касается его обучения, то Пандора и Аталанта были рады услышать, что Гарри планирует начать посещать Хогвартс осенью. Они узнали, что если ему удастся поступить на шестой курс, как он планировал, то он окажется на одном курсе с Аталантой. Маленькая Селена сейчас училась на третьем курсе, но тоже с нетерпением ждала, когда ее новый кузен окажется в Хогвартсе вместе с ней. — О, может, ты будешь в Рейвенкло, как все девочки и как я! — пискнула Пандора, визжала она, хлопая в ладоши. — Это было бы просто чудесно! Аталанта кивнула. — И ты познакомишься со всеми моими друзьями, и мы все так весело проведем время! Гарри усмехнулся. — Ну, я уверен, что мы будем веселиться независимо от того, в какой дом Хогвартса меня запишут. Кузина Ди, кажется, думает, что я буду слизеринцом. — Он подписывался, когда говорил, поскольку три рейвенкловца выразили желание выучить как язык жестов, так и гоблинские знаки, которые Гарри обычно использовал, "чтобы облегчить ему жизнь". Гарри уже решил не сопротивляться Шляпе, куда бы она ни хотела его отправить. Конечно, он любил Гриффиндор и очень хотел снова оказаться в нем, просто чтобы наблюдать за общением своих родителей, но из разговоров с Невыразимцами он знал, что будет выглядеть гораздо менее подозрительно, если его определят в Рейвенкло или Слизерин, поскольку большинство членов семей Трэверс и Блэк были туда отсортированы. А так как он не считал себя достаточно умным для Рейвенкло, то... по крайней мере, он был уверен, что всем самым несносным людям, которые сейчас должны быть в Слизерине, скорее всего, всего двенадцать или тринадцать лет. Он мог игнорировать их сколько угодно. Пандора задумчиво кивнула. — Да, я могу это понять, — медленно произнесла она. — Ну, я думаю, это не имеет значения. В любом случае, ты пробудешь в Хогвартсе всего два года - вряд ли этого времени хватит, чтобы твой Дом действительно определил тебя, как это обычно бывает в Хогвартсе. Гарри согласился, а затем порадовал Пандору своей заимствованной (опять же у Ровены) речью о том, как глупо было затевать всю эту историю с Сортировкой. Следующие час или два они оживленно обсуждали плюсы и минусы присвоения одиннадцатилетним детям таких определяющих ярлыков, а Аталанта вступала в дискуссию всякий раз, когда соглашалась с тем или иным мнением. Гарри действительно начинал радоваться, что подружился с кузинами Пандорой и Аталантой. Вечера по выходным он проводил с Арктуром. Каждую субботу перед обедом Гарри пользовался портключом в Шато Нуар во Франции. Вечер и все воскресенье он проводил в гостях у старого и дотошного Блэка и его жены. Мелания была удивительно обаятельна для Блэка и, судя по всему, приходилась родственницей Эрни из времен Гарри, поскольку родилась Макмиллианом. С другими членами семьи Блэков Гарри пока не знакомили. Арктур хотел, чтобы Гарри сначала познакомился с магией и обычаями семьи, поэтому после ужина они провели время, изучая семейные предания Блэков. Семья произошла от слияния двух разных линий волшебников - одного клана кельтских колдунов, следовавших путем Морриган, и группы римских магов, считавших себя потомками многих римских богов, связанных с подземным миром, таких как Плутон, Морс или Тривия. Семья хранила многовековые знания по различным магиям - от просто устаревших до самых темных и отвратительных ритуалов. В то время как более простые или широко распространенные магии семьи хранились в одной из трех библиотек Блэков в их крупнейших владениях, заклинания и ритуалы, которые были созданы древними Блэками и передавались им по наследству, хранились в наборе томов, известных как Гримуары Блэк. Эти гримуары всегда находились во владении либо лорда, либо наследника семьи, и считалось, что если они когда-нибудь будут утеряны, то погибнет и сама семья. Блэки особенно славились религиозными ритуалами и заклинаниями, и Гарри пришлось читать гримуары Блэков, чтобы изучить их все. Как Наследник, Гарри должен был овладеть магией своей семьи, хотя он также должен был хорошо знать историю семьи и другие виды магии, которые хранили Блэки. Все это было очень увлекательно, и, несмотря на то, что Гарри был настроен резко про чистокровно, он полюбил и "дядю Арктура". Старик был фантастическим рассказчиком. В некоторые дни появлялся и Орион. Его "кузен" охотно рассказывал Гарри истории, о юном Сириусе, и с ним было достаточно приятно общаться даже вне рассказов о двенадцатилетнем крестном отце Гарри. Каждый разговор с ним укреплял его прежнее впечатление об Орионе как о более замкнутом, богатом Слизеринском варианте мистера Уизли, что только усиливало его симпатию к Гарри. В конце концов, он всегда мог поспорить о том, в чем они не соглашались. Орион всегда спорил в отсутствующей, но вежливой манере и сдавался, когда его в чем-то убеждали или когда у него больше не оставалось аргументов. Это резко контрастировало с Арктуром, который в некоторых вопросах был похож на собаку с костью. Поскольку с двумя Блэками Гарри не нужно было притворяться, было гораздо проще перейти к делу. Он все еще использовал свой фальшивый акцент, чтобы продолжать развивать привычку, но в остальном вел себя почти как обычно, пока они учили его всему - от поклонов в разных ситуациях до обеденного этикета и разрешенных тем для разговора на различных вечеринках. От своих "дяди" и "кузена" Гарри получил краткий курс обучения политике - как принципам чистокровных, так и политике Визенгамота. У них с дядей Арктурусом было несколько фантастических споров о чистокровных убеждениях, но, к своему удивлению, Гарри обнаружил, что некоторые из них не так уж плохи. В них было много морали "чти семью" и "сохраняй полезные традиции", и с ними Гарри был согласен. Гарри спорил с обоими Блэками именно по поводу убеждений, касающихся превосходства чистокровных над маглами и магглорожденными. Он использовал свои знания о будущих достижениях маглов, а также свои личные воспоминания о магглорожденных, которых он встречал или о которых слышал, чтобы тщательно опровергнуть каждый аргумент превосходства, который приводили ему Арктур или Орион. Затем Арктур совершил ошибку, затронув тему политических фракций в Министерстве - в частности, рыцарей Вальпургии и их красноречивого лидера Волдеморта, прибывшего с континента всего два года назад. — Он полукровка, знаешь ли, — отрывисто сказал Гарри, когда Арктурус рассказывал о том, как хорошо Волдеморт поддерживал Тёмное дело - а именно, дело ослабления ограничений Министерства на различные области магии и пропаганды полного отделения от маггловского мира, вплоть до используемых продуктов и средств. Его "дядя" сделал паузу. — Я...прошу прощения, — произнёс он таким тоном, который он привык делать каждый раз, когда Гарри прерывал старика на очередной аргумент. Гарри ухмыльнулся. — Волдеморт. Он полукровка по имени Том Реддл. Арктурус возмущенно нахмурился. — Он наследник Слизерина! — Никогда не говорил, что он не такой, — пожал плечами Гарри. — Его мать была ведьмой из рода Слизерин, она умерла, когда он был совсем маленьким, поэтому он вырос в приюте. Его отец был маггловским дворянином из Литтл-Хэнглтона. Брови старого Блэка сошлись вместе. — И какие у тебя доказательства? — спросил он хрипловато. Гарри закатил глаза. — Ты имеешь в виду, кроме того, что он сам мне рассказал? Или расскажет в 1993 году. — Зачем Лорду Волдеморту связываться со школьником? — запротестовал Арктур. — Он очень важная политическая фигура. — Орион, как обычно, внимательно наблюдал за спором, но его бровь нахмурилась, когда он посмотрел на Гарри. Гарри резко отвернулся, навязчиво проводя пальцами по своей метке и сдвигая серебряный браслет набок. — Ну, все меняется, знаешь ли, — резко сказал Гарри. — Он всегда очень беспокоился обо мне, но не всегда понимал, почему. Слишком поздно Гарри понял, что и Арктур, и Орион заметили его странное движение, чтобы прикрыть свой знак души, заметили кроваво-красный ордер на смерть, впечатанный в его кожу. Мужчины отступили назад: на лице Арктура появилось задумчивое выражение, а на лице Ориона - зарождающееся осознание. Ни тот, ни другой больше ничего не говорили ни о Волдеморте, ни о Вальпургиевых рыцарях и, к удивлению Гарри, начали уступать в некоторых своих аргументах о чистоте крови. Гарри не знал, что именно понял или думал, что понял кто-то из них, но Гарри был доволен тем, что не обращал на это внимания, пока Арктур и Орион молчали. Гарри изо всех сил старался перестать возиться со своей серебряной лентой при каждом упоминании Волдеморта или Вальпургиевых рыцарей и делал вид, что два его родственника-бога не бросают на него задумчивых взглядов. Оставалось надеяться, что старый Блэк и его сын не совершат ничего катастрофического. Он не хотел, чтобы его родственная душа узнала, кто он такой. Волдеморт, скорее всего, уже лишился метки.

*                   *                   *

По мере того как пролетали апрель и май, а зубрежка начала сказываться на тестах, которые Гарри приходилось сдавать еженедельно, Невыразимцы, отвечавшие за его подготовку, заговорили о том, чтобы разрешить ему сдать СОВ по Защите на несколько месяцев раньше. Все остальные экзамены должны были состояться в конце июля, но Гас был уверен, что Гарри сможет сдать СОВ по Защите в конце мая, примерно в то же время, когда его будут сдавать студенты Хогвартса. Конечно, все экзамены Гарри будут приниматься в Отделе тайн квалифицированными Невыразимцами, чтобы сохранить тайну о несуществовании Хроники Академии, но все же. Досрочное завершение Защиты освободит одно место для дополнительных занятий в последние два месяца перед сдачей экзаменов, чтобы Гарри смог учиться в Хогвартсе на шестом курсе. Учиться у Невыразимцев было интересно. Большинство его преподавателей по основным предметам были людьми, которые по тем или иным причинам находились в отпуске и были приставлены к Гарри как к своему новому "проекту". Никто из них, похоже, не знал, как учить пятнадцатилетнего мальчика, путешествующего во времени, поэтому они часто уходили в сторону и учили его другим вещам. Разрушители проклятий, одолженные у Гринготтса и поклявшиеся хранить тайну, помогали с такими предметами, как "Уход за магическими существами", которые было довольно сложно преподавать в стенах факультета, были такими же. Они находили время, чтобы объяснить самые странные вещи, или давали ему краткий курс по чему-то важному, но совершенно не связанному с обсуждаемой темой. Гарри уже начал сомневаться, сможет ли он в конце июля сдать СОВ по Древним рунам и Арифмантике, потому что все считали, что он должен знать столько всего. Очевидно, эти два предмета были основой любой исследовательской работы в Волшебном мире. Однажды днем он решил попросить Боуда устроить ему пробный тест. Боуд пообещал, что устроит его, возможно, после СОВ по Защите Гарри. Кроме того, он с умом пользовался часовыми механизмами ДоМ, чтобы впихнуть в свой мозг еще больше знаний. Из-за ограничений на обращение времени вспять с помощью чар Часового реверса в Департаменте были выделены специальные кабинеты и комнаты, которые использовались для дополнительной учебы или исследований в условиях дефицита времени. У разрушителей проклятий тоже имелись свои маховики устройства времени, обычно используемые для помощи в работе, и они использовали их, чтобы растянуть время обучения Гарри. Половина причины, по которой он начал дремать после обеда, заключалась в том, что, хотя официально он проводил с шести до семи часов в день за подготовкой к СОВам, использование хроновота времени превращало это время в двойное или тройное. Гарри также отказался от идеи СОВ по прорицанию вскоре после переезда к Поттерам. Все, что он узнал от Невыразимцев, изучавших время и пророчества, говорило о том, что Прорицание очень субъективно, и им трудно управлять. Гарри прошелся по воспоминаниям о занятиях по Прорицанию, где ему показали, как каждое пророчество или предсказание, имевшее хоть какой-то смысл, сбывалось, несмотря на его собственный скептицизм. Очевидно, очень часто люди, обладающие даром пророчества, не осознают своей истинной проницательности. Так что Трелони на самом деле не была мошенницей, просто ее грандиозное положение мешало уловить настоящие проблески будущего. Они даже провели Гарри по воспоминаниям нескольких его однокурсников, объяснив, что об их способностях к Прорицанию можно судить как по тому, что они говорили, не задумываясь, так и по тому, что они видели на уроках. Самым ярким примером, который привели Гарри Невыразимцы, работавшие в Зале Пророчеств, был Рон. Да, это было странное откровение. Гарри познакомился с Уизли, работавшим в Зале пророчеств, и тот с некоторым весельем поведал ему, что вся их семья обладает прорицательскими способностями. Всё ещё было невероятно странно, что Рон мог предсказывать будущее, даже не пытаясь этого делать, но Невыразимцы Уизли показали Гарри, насколько тонким на самом деле может быть Провидение. На первом занятии по прорицанию Рон увидел в кружке Гарри неожиданное золото, которое он получил год спустя на Турнире Трех Волшебников. На втором курсе Рон вскользь заметил, что Том Реддл, возможно, получит награду за убийство Миртл- технически это было правдой, хотя и окольным путём. То, что Фред и Джордж так удачно угадали исход чемпионата мира по квиддичу, тоже не было чистой случайностью. Тем не менее, Гарри понял, что, несмотря на скрытые способности к Провидению в семье Уизли, сам Гарри был далек от прорицания, поэтому он решил бросить ее и сосредоточиться на других предметах СОВ. Когда май подошел к концу, Невыразимцы устроили последнюю практическую оценку для Защиты, прежде чем Гарри сдал настоящий СОВ. Гарри обожал практические задания, которые проводили Невыразимцы. Это были либо лабиринты с нарастающей сложностью, либо дуэли, которые могли быть как один на один, так и несколько против одного. Ему нравилось получать адреналин, сражаясь и дуэлируя каждый день. Самое приятное, что все Невыразимцы были готовы научить его незнакомой магии, если он попросит после урока. Это было похоже на армию Дамблдора, только в роли ученика выступал он сам. Всем Невыразимцам нравилось слушать о том,как Гарри обучал ОД. Не один из них заметил, что неудивительно, что Гарри хочет стать учителем, ведь у него это, скорее всего, отлично получается. Другие советовали ему создать дуэльный или защитный клуб, пока он учится в Хогвартсе последние два года, чтобы понять, действительно ли он хочет быть учителем. Кроме Барти и профессора Люпина, у Гарри никогда не интересовались другие взрослые, чем он хочет заниматься в жизни. Теперь же он был центром внимания для доброй дюжины различных Невыразимцев и разрушителей проклятий, и он процветал под положительными отзывами. Его любимыми Невыразимцами были Гас, Боуд и Ровена, но ему удивительно нравилась группа, которая с энтузиазмом помогала ему готовиться к СОВ по Защите, которую он сдавал в конце этой недели. В группе было две женщины и трое мужчин, и он не знал их имен - только то, в каких отделах каждый из них работает. Среди них было двое Невыразимцев, занимающихся магией родственных душ, мужчина, работавший в комнате разума вместе с Ровеной, еще один мужчина, работавший в Зале забытой магии, и женщина Невыразимец, работавшая в безымянном исследовательском зале за кафетерием. Она была единственной Невыразимой, с которой Гарри чувствовал себя не в своей тарелке, потому что Гас рассказал ему, что в зале, прозванном Невыразимцами "Пищевой комнатой", исследователи изучают яды, зелья и всевозможные виды магии, связанные с едой. Невыразимец из Пищевого зала очень любил заклинания, которые отравляли его, вызывали рвоту или исчезали из желудка после последнего съеденного блюда, и он чувствовал себя абсолютно голодным. Он ненавидел дуэли с ней. Сегодня Гарри предстояло сразиться со всеми ними сразу, и он нервно покачивался на месте, ожидая, пока остальные закончат готовить помост для дуэли. В зале присутствовало незнакомое трио людей в мантиях, которые, хотя и явно обозначали какой-то отдел Министерства, столь же явно не были мантиями Невыразимцев. Гарри стало интересно, для чего они здесь присутствуют. Невыразимцы, как обычно, бродили туда-сюда, явно проявляя любопытство. Практически все в Министерстве знали о Гарри, хотя были и те, кто еще не встречался с ним лично. О мальчике, путешествующем во времени, который был очень талантлив в Защите, ходило много слухов. Но никогда прежде за ним не наблюдали люди из других частей Министерства. Он почувствовал, что нервы его напряжены. Когда приготовления были закончены, Гарри вывели на дуэльный помост. Он стоял напротив пяти Невыразимцев и невыразимо нервничал. Его палочка была вынута и держалась небрежно, но так, чтобы Гарри мог легко привлечь к ней внимание. Самое сложное, по мнению Гарри, заключалось в том, что все свои заклинания он должен был делать невербальные, если это было возможно. И сейчас, и в пятницу, когда он будет сдавать СОВ по Защите. Первым, как обычно, выступал человек, работавший в Зале забытого волшебства. Его заклинания всегда были впечатляющими - как правило, либо без палочки, либо без слов, либо и то и другое. На этот раз он послал в сторону Гарри ледяное копье. Подросток уклонился и успел прикрыться щитом, как один из других Невыразимцев, воспользовавшись этим, послал в Гарри еще одно заклинание. Гарри оказался в полной обороне, не в силах послать ни одного заклинания, так как остальные Невыразимцы представляли собой хорошо отлаженную команду после нескольких недель совместной работы над обучением Гарри. Невыразимое из комнаты разума заставило Гарри уклоняться от того, что он распознал как неприятный вариант Легилименции, намеренно вызывающий самые постыдные воспоминания. На днях он уже сталкивался с этой проблемой, и она ему совсем не понравилась. Гарри не смог сделать ничего по-настоящему опасного, но ему удалось послать беззвучный Глиссео на пол в сторону Невыразимцев, заставив двух противников попятиться, прежде чем кто-то отменил его заклинание. Они начали рассредоточиваться по комнате. Это еще больше усложнило Гарри задачу защиты от них, поскольку он пытался уследить за всеми пятью Невыразимцами одновременно. Он уклонялся и закрывался щитами так быстро, как только мог, избегая заклинаний на волосок от смерти. В Гарри попало одно заклинание, от которого его волосы стали ярко-зелёными, но ему удалось вернуть рвотное проклятие от Невыразимца с помощью специальных защитных чар, которым его научил Гас. Она рухнула на землю, задыхаясь. Когда один из пяти противников был выведен из строя, можно было переходить в наступление. Гарри как можно быстрее выбросил множество заклинаний, чтобы застать врасплох оставшихся четверых Невыразимцев, а затем снова начал уклоняться и прикрываться щитами. На Невыразимца из комнаты разума было наложено сонное проклятие, которое продлится до недели, если его не накормить противоядием "Живой Смерти", и второй из противников Гарри вышел из боя. Теперь перед ним было всего три противника, и прежний односторонний бой превратился в настоящую дуэль. В течение нескольких долгих минут они обменивались заклинаниями. Трио Невыразимцев несколько раз пыталось рассредоточиться вокруг него, окружить Гарри, чтобы легче было его подчинить, но он не попадался на этот трюк уже больше недели. Гарри уклонялся и бежал, накладывая заклинания, чтобы заставить их сгруппироваться. Он ухмылялся, уклоняясь от заклинаний, и кровь бурлила в его ушах. Это было весело! Невыразимец из забытой Магии послал в Гарри какое-то режущее заклинание. Он едва успел увернуться, но острие рассекло ему лоб. Гарри не успел заметить, как оно рассекло шрам от молнии на его лбу. Кровь сочилась из пореза, пока Гарри продолжал уклоняться, и незаметно для всех края проклятого шрама мерцали. Гарри смахнул кровь с глаз, оставив красное пятно на словах, вырезанных на тыльной стороне ладони. В ответ он выпустил дюжину зачарованных змей, которые набросились на мужчину. Невыразимец был на время выведен из строя, исчезнув из поля зрения кобр, несущихся к нему. Гарри воспользовался его отвлечением и обезоружил человека, работавшего с магией родственных душ, который с помощью Невыразимца из забытой магии натравливал на Гарри. Он выхватил палочку, которая с ловкостью ловца пронеслась по воздуху, и вырубил обезоруженного волшебника тем же сонным проклятием, которое использовал ранее. Но Гарри отвлёкся на свою ловлю, и другой Невыразимец, обладающий магией души, послал в Гарри кроваво-красный свет. Он с шипением пронесся по воздуху и услышал его приближение. Гарри повернулся, чтобы уклониться, но не успел. Заклинание попало прямо в него, но не причинило никакого вреда. Гарри замер на мгновение, но заклинание не произвело никакого заметного эффекта, только заставило его шрам запульсировать, как это было на первом курсе, когда рядом был Волдеморт. Но Гарри было уже не одиннадцать, и он, преодолевая нарастающую головную боль, поднял щит из воды, чтобы защититься от огненного кнута, который теперь колдовал Невыразимец из забытой Магии. Он продолжал бороться и уклоняться еще минуту или две, пока очередное заклинание не пробило его защиту. Само заклинание было не слишком вредным - всего лишь Таранталлегра, сглаз Танцующих ног, - но Гарри не услышал заклинания. Он лишь краем глаза увидел зеленый свет и запаниковал. Прошло всего несколько секунд, прежде чем окружающие поняли, что что-то очень и очень не так. В этот короткий миг паники шрам на его лбу словно разорвался. Гарри закричал, его руки поднялись, чтобы закрыть шрам от молнии. Светящаяся золотая и кроваво-красная магия, казалось, вырвалась из его кожи, образовав щит, который при ударе сглаза издал звук, похожий на звон колокольчика. Светящаяся магия превратилась в две неясные гуманоидные фигуры и бросилась на двух оставшихся противников Гарри. Оба упали на землю без сознания. Гарри тем временем опустился на колени. Шрам уже не болел, но магия гудела на его коже, и он чувствовал ее, как поцелуй на лбу. Она была тёплой. Он задыхался, широко раскрыв глаза. Когда магический всплеск закончился, он что-то почувствовал. Как будто кто-то провел рукой по его волосам, прижал поцелуй к виску. Он услышал голос, такой слабый, что его невозможно было узнать, шепчущий: — Теперь ты в безопасности. А потом все закончилось. Золотисто-красная магия снова погрузилась под кожу Гарри. Он ощущал слабую боль в иголках, но даже она постепенно проходила. Гарри сел и, моргая, понял, что кровь больше не стекает по его лбу. Поднятая рука провела по его лбу, и у Гарри перехватило дыхание. Что... — Гарри! Гас, внезапно оказался рядом с ним и громко выкрикнул его имя. — Гарри, ты в порядке? Гарри кивнул, все еще чувствуя слабое онемение и дрожь от... что бы это ни было... что только что произошло. Его рука медленно опустилась и легла на колени. Гарри не знал,что он сейчас чувствует. Подавленность?Смущенные? Необъяснимо любимым? Как будто ему только что дали все, что он хотел, а потом это снова исчезло, да еще в придачу к тому, что произошло на самом деле. Он глубоко, с содроганием вздохнул, как будто его тело еще не решило, хочет ли оно плакать или нет. Странно и еще более странно, если учесть, что Гарри вообще мало плакал. — ...Гарри? — осторожно спросил Гас. — Разве... разве у тебя раньше не было рунного шрама вот здесь? — Палец коснулся его лба, и Гарри вскинул голову, его глаза снова расширились. — Да! — воскликнул он. — Он... он действительно исчез!? Но... Его рот захлопнулся. Все это время ему удавалось не рассказывать Невыразимцам о том, что он пережил Убийственное проклятие в младенчестве, и он не был уверен, что захочет говорить им об этом даже сейчас. Он доверял Невыразимцам, чтобы они помогли ему интегрироваться в этот период времени, даже немного доверял им, чтобы предотвратить такие вещи, как Амбридж и Локхарт. Но он не был уверен, что не сойдет с ума, узнав, что он пережил Убийственное проклятие, потому что его суженый был тем, кто бросил его в него. К счастью, Гас, похоже, не обратил внимания на его внезапное молчание. — Это шрам от проклятия, я знаю. Боуд пришлось потратить четыре часа на то, чтобы отговорить Руну Невыразимых от просьбы изучить его. Мы можем сказать, что тебе не нравится привлекать к нему внимание. Гарри слабо кивнул. — Что... что только что произошло? — наконец кротко спросил он. — Я надеялся, что вы сможете дать нам некоторое представление об этом, мистер Треверс. Гарри поднял голову и вздохнул. Над ним стояла троица чиновников Министерства в незнакомых мантиях, Ровена, Боуд и Невыразимец в капюшоне, которого Гарри смутно узнал как главу всего Департамента тайн. Он и не подозревал, что этот человек придёт посмотреть на дуэль Гарри! Он даже не знал, какого пола был Невыразимец, а ведь он всегда был в капюшоне и носил чары, скрывающие лицо и меняющие голос, даже в пределах департамента. — Я...я не знаю, что случилось, — заикаясь, произнес Гарри. — Поэтому я и спросил. — Ты никогда не испытывал ничего подобного раньше? — настойчиво спросил Глава Невыразимцев. Гарри молча покачал головой. — Не то чтобы магия. Мой шрам болел... когда я был рядом с тем, кто его создал... но ничего похожего на магию раньше не было. Боде вздохнул. На его лице появилась тоска, и Гарри понял, что ему не понравится то, что он скажет. — Гарри, я знаю, что мы позволяли тебе не объяснять твой шрам, но я думаю, что сейчас ты должен это сделать. Гарри вздрогнул. — Я...ну... — Просто расскажи нам, как ты его получил, хорошо, Гарри? — ободряюще сказал Гас. Это противоречило всем желаниям Гарри, но он знал, что у него нет выбора. Если им срочно нужны были ответы, то это была всего лишь вежливость. Если же ДоМ захочет получить ответы достаточно сильно, они просто вколют ему Веритасерум, и он не сможет контролировать информацию, которую из него вытянут. Он застрял, и Гарри понятия не имел, что делать.