Нежданные метаморфозы

«Единственное, в чём я согласен с Мантеем, — твоя кандидатура является лучшей. Чужая для элиты и предательница для народа, ты либо захочешь уничтожить и тех, и тех, либо же сделаешь всё на благо этих людей».

***

      Сердце провалилось сквозь пол. Казалось, Ома просто пялился на первую страницу секунд тридцать. Его пальцы поколачивали корешок крифа, пока сам эхолокатик нервно усмехался. И чего он так испугался! Ведь не о нём же речь шла на заглавном листе. Совпадало лишь имя, подумаешь. Но всё же: это что-то должно значить… подобное нестандартно для документа с тайнами, уходящими в могилу. Возможно, кто-то ещё собирался выкрасть криф?.. Набрав воздух, Ома решил перевернуть лист, понадеясь, что во всей книге должно быть хоть немного полезной информации. Всё место занимала пустота! Буквально — ничего, кроме одного предложения, не было на весь криф! Перевернув обратно на титульный лист, Кокичи задумался: всё же фамилия казалась знакомой, будто совсем недавно он её где-то увидел, но не акцентировал на том внимания.       От мыслей эхолокатика отвлек шум рядом с переулком. Он, немного трясшимися руками, убрал документ в сумку, как можно глубже, и затаил дыхание. Примерно через минуту звуки прекратились, а к Кокичи, к его радости, никто не подошёл. Ома попытался стянуть с себя мешковатые белые кофту и штаны, под которыми была другая одежда. Ткань полетела в ту же сумку, скрыв криф. В конце концов, стыд — последнее, что могло сейчас побеспокоить парня. По договорённости, каппионы должны были "пошататься" по городу некоторое время, чтобы ненароком не привести слежку прямо в убежище «D.I.C.E.».       Постаравшись вернуть дыхание в норму, Кокичи вышел из переулка. На улицах всё ещё никого почти не было. А само Гнездо казалось уж до тошноты вычищенным и аккуратным, будто ребёнок излишне опекающих родителей. Ома нервно оборачивался время от времени, уверенный в паре глаз на себе. Но каждый раз никого не было позади. Нервы, должно быть. Наконец добравшись до поезда, парень вцепился в свои вещи максимально сильно, как только мог. В каждом взгляде немногих сидевших и стоявших он видел подозрения. Да что там, вероятно, сам Кокичи сейчас выглядел как человек, подозревающий всех по жизни.        Но куда он ехал? Можно было бы просто перескакивать с разных дорожных путей, чтобы запутать потенциального следящего. Однако перед отправкой к «D.I.C.E.» Кокичи хотел проверить одну свою догадку. Он совсем не верил в отсутствие какой-либо информации в крифе.       Из мыслей его вырвал голос диктора, озвучивавшего его станцию. Парень направлялся именно домой: собирался оставить там ненадолго документ. Подставлял ли он этим Сайхару? Вполне возможно, но, признаться честно, Ома не задумывался о подобном.        Он всё ещё был убежден в своей правоте: в книге будет нож для убийства Эклисии. Его мнение об этом никто не изменит!        Что же такого пропаторики сделали ему? Самому Оме, по факту, ничего. Но ведь он помнит слова няни, которая потом как сквозь землю провалилась. «От неё Эклисия избавилась, точно», — парень не знал, для чего могла понадобиться девушка, но не отрекался от доводов. А потом… появились одногруппники. Его терзала обида за друзей. Лояльность вынуждала людей заводить детей, даже тех, кто тех несильно-то и хотел. По догадке Омы, таким человеком была и мать Шуичи, а иначе какое объяснение подобному отношению к сыну?! Однако Сайхара убеждал мальчика в обратном: до выявления каппы его чуть ли не на руках носили. Но ведь тогда причина в навязанной ненависти к нечистым! Возможно, та была заслугой больше светской власти, однако именно пропаторики создали образ рабов в лице каппионов. «Мы вас оградили от массовых убийств подобных вам, так отблагодарите нас», — так видел тракт Верховного Хресмолога мальчик, читавший в детстве заветы Эклисии. Что насчёт Амами и Харукавы? Рантаро очутился в интернете уже сиротой, лишившимся почти всей семьи в аварии, а сам дендронаптик уже имел заведомый долг перед главой светской власти, в чем, по мнению Кокичи, не могла не быть задействована Эклисия. Мать Маки убили спустя несколько месяцев с прибытия эмпатки в группу. Возможно, неоправданно, Ома подозревал, что то, что за столько времени дело не сдвинулось с мёртвой точки, всё из-за тех же пропаториков. В конце концов, ненавидеть легче, чем любить, наверное, этим он также руководствовался.        Выйдя из относительно просматриваемого места, Кокичи сорвался на бег, посчитав, что камеры больше не следят. Заскочив в тихий подъезд, парень постарался успокоится, непринужденно поднялся в квартиру. К счастью, Сайхары дома не оказалось, по крайней мере на первый взгляд. Хотя это и беспокоило: Шуичи помогал с расследованием, но официально не числился в нём, значит, если с Акритом что-то случится на месте работы, Эревна не то что не понесет ответственность, а вероятно, сделает пирокинетику выговор. На всякий случай Ома постарался не шуметь, убрав книгу в самый дальний угол квартиры. А сам вновь переоделся. Преследуемый паранойей, он спустился по лестнице. Прям в доме была небольшая аптека. Было тихо, даже слишком. Белый свет бил по глазам, как в больнице, пока каппион пробирался к окошку с фармацевтом. Невнятно выдав: «Йод, пожалуйста», он подождал пару десятков секунд, прежде чем получить желаемое. Не став пересчитывать, Ома оставил несколько купюр драхм. Зажигалку эхолокатик смог отрыть в дальнем кармане. Парень надеялся, как ребёнок, что всё скрыто за такими чернилами! Разве это не инфантильно?..       Однако пробраться обратно домой он не смог: рядом со входном в подъезд стоял незнакомец, будто выжидавший кого-то. Кокичи подождал несколько минут, но парень всё стоял. Тогда эхолокатик решил: пора отправится в «D.I.C.E.», хотя без крифа.       Он двинулся в обратную сторону, всё ещё оборачиваясь по сторонам. В логове было шумно. "Главу" банды встретила следующая картина: многие участники сидели по разным углам комнаты, а младшая Чхве активно спорила со старшим. Девушка обернулась на звук, чуть не запустив в эхолокатика первой попавшейся под руку бутылкой.        — Какого чёрта!? Объяснись, Ома-сан, — со стуком Хаюн поставила воду обратно на шаткий стол, поправив выбившийся локон светлых волос.       — Хей-хей, успокойся, что за тон, и о чем ты? — он выставил руки вперед.       — Где Наоми и Кавасуми? — холодно спросил Доюн.        — Хм, мы ведь не договорились на определённое время, думаю, Наоми скоро будет здесь, а Кавасуми… причем здесь она? — Ома постарался сохранять беспристрастность.       Невысокая девушка оглядела присутствующих, спокойно произнесся:        — Оставьте нас ненадолго, — старший Чхве лишь упёрся красным взглядом в сестру, но ничего не ответил.        Постепенно меньше двух десятков людей, побрели ко входу в соседние помещения, сопровождаемые длинными безжизненными коридорами. В комнате осталось три человека, считая Ому. Облезлые стены давили со всех сторон, а мигающих свет подбешивал.       — Обе девушки не отвечают, в принципе не выходят на контакт, — речь была протяжная и невозмутимая, однако в глазах парня читалась нервозность.       — Только не говори, что не причастен, избавь, — Хаюн же не скрывала собственную неприязнь.       Слова просто застряли в глотке: он даже не осознал, что его обвиняют.        — Глава чудесно знает о том, что ты использовал Кавасуми и для слежки за своим знакомым, — выпалила молниеносно девушка-каппион.       — Хаюн!.. — Доюн осёк младшую.       — Мы хотя бы делимся своими тайными познаниями, ты же, Ома-сан, не посчитал нужным сделать то же самое.       Парень растерялся, лишь вымолвив:       — И много подобного ещё знает глава?.. — голос дрогнул.       Ответа не последовало, другой каппион лишь перевёл тему:       — Где криф?       — Я принесу его позже, — тело будто обдало ветром, которого не было.       — Вот как! Принесёшь, если не сдал его, например, Буатонгу, вот Кавасуми и нет: завербовал её в предатели? — девушка резко закрылась руками.       Какой-то стержень в Оме треснул. Его обвиняют в содействии чистым? Самого ярого ненавистника власти?!        — Enough! Ты вообще понимаешь, что говоришь, Чхве?! — слова вырвались из рта, как кислота, без раздумий.       — Не разговаривай так с моей сестрой, — взгляд парня стал более мрачным.       — Ах, кто бы говорил! Вы меня будто за лидера и не держите вовсе! — в глубине засела даже какая-то обида.       Да, возможно, он был не лучшим предводителем, но Ома старался! Как умел, так и старался, настолько сильно, насколько мог в своём мироощущении.       — Потому что ты им и не являешься. Ты — жалкая шестёрка, — кажется, она хотела ещё что-то добавить, но Кокичи уже не слушал.       — Вот как, вы тогда все десятки?! Скорее, все остальные, включая девятку, — эхолокатик вздохнул. — Насчёт Кавасуми: я сказал поступать так, как та сама решит! — лицо исказила усмешка.       — Весьма удобно, и никаких обязательств, такой ты лидер? — по сравнению с прошлой, речь старшего Чхве почти что убаюкивала.       Ома механически развернулся к двери. Неспешно пойдя к выходу, он услышал позади:       — Куда ты?       — За крифом.       — На кой чёрт ты вообще сюда приходил тогда?! — вновь разнеслись высокие нотки по комнате.       — Надеялся, расскажу, как всё прошло, но, похоже, это последнее, что вас интересует, — в конце фразы эхолокатик уже захлопывал дверь.        Он остановился. Сполз по стене. Дыхание страшно спирало, будто его душили. Только было непонятно: он или кто-то другой обвязывал петлю вокруг шеи.

***

Несколькими днями ранее

      Был вечер. Спускаясь с небоскрёба, Амами глядел по-над городом: виднелся переливающийся закат. От быстрой езды лифта голова кружилась, однако дендронаптик всё же глянул в телефон на пришедшее сообщение, потерев переносицу. «Я буду в дальней части, рядом с баром. Ты скоро?» — красовалось на экране. Рантаро успел несколько раз пожалеть, что дал свои контакты девушке, бравшей у него эвтаназин. Действительно, ведь человек, которому требуется средство для усыпления, вызывает такое доверие! Отказывать Амами почти не умел в силу какой-то природной привычки: знакомства лишними не бывают, да и тем более новая знакомая оказалась обучающимся медиком. В конце концов, дендронаптик понятия не имел, что он будет делать, когда выплатит долг Буатонгу, если этот "кредит" вообще способен изменяться. Да и беспокоило то, что сестра Рин так ни разу и не очнулась за столько лет. Казалось, этого в принципе никогда не произойдёт.        Услышав звон в лифте и раскрытие дверей, парень спешно напечатал: «Скоро, минут через семь».       Оставалось проскочить на поезд, который проезжал рядом с небоскрёбом. Людей в вагоне вечером была уйма, час пик всё же. Но путь недолгий, стерпится. Выходя со станции, через пару поворотов Амами встретил опрятно выглядевший клуб «Исихона». На удивление, внутри было спокойно. Неспешная электронная музыка, и люди, сидевшие по разным углам зала. От барной стойки отходила блондинка, завидевшая каппиона. Девушка помахала рукой, садясь за стол, в дальней стороне. Амами, который уже собирался подойти поздороваться, ощутил вибрацию в кармане. Писала коллега.  Сообщение ввело Рантаро в ступор: «Галоперидол, который вы делаете, предназначен не для госпожи Буатонга, а для вашей сестры». Вглядевшись в текст несколько раз, парень лишь наполовину осознал его смысл. Окаменевшими руками он убрал устройство обратно и на деревянных ногах двинулся к столу.        — Привет, — девушка смотрела непонимающим голубым взглядом на знакомого.       — Эм, Акамацу-сан, — Амами съел начало своего ответа, попытавшись измениться в лице. — Ты случаем не знаешь… что может случится при употреблении галоперидола без веских оснований? — голос дрогнул. Разумеется, вопрос звучал более чем не уместным.       Девушка задумалась, отвернувшись.       — У кого-то психозы?.. — поняв, что ответа не последует, Каэде продолжила: — Я думаю, это лекарство способно сильно подпортить здоровье без рецепта, — фраза прозвучала весьма чётко.       — Вот как, — парень сделал глоток воды, любезно принесённой к столу.

***

      Яркие вспышки красного и синего вместе с разнообразным гамом сильно выбивались из спящих улиц на краю медианы. Даже полусонный Момота чудесно осознавал, что находится как минимум рядом с местом преступления.       Поначалу  люди на обочине не пропускали парня; только показав удостоверение стажёра, тот смог пройти не без подозревающих взглядов. Глазами стал выискивать Патрона и заметил девушку за разговором с парнем, ужасно напоминающим «неудавшуюся жертву» телекинетика. Собеседник, завидев интерес Кайто, посмотрел за спину Харукавы, призывая ту обернуться.       — Я ожидала, что ты приедешь раньше, — обратив внимание на взгляд Кайто, девушка пояснила: — Вы уже заведомо знакомы, полагаю…          Сначала собеседник потупил глаза, а после, будто осознав, сказал:       — А, да, Сайхара Шуичи, — он протянул руку.        Вспомнив о том, что фактически испортил дело пирокинетику, Момота с некоторым извинением пожал руку, представившись в ответ.       — Мне жаль за произошедшее…  — каппион не успел договорить.       — Не стоит просить прощения, тем более сейчас известно много новой информации о деле, так что ситуация разрешена, — Сайхара примирительно помахал руками.        — Так что там насчёт осмотра места? На кой чёрт ты мне дал этот докатастрофический фотоаппарат? — с небольшим недовольством перевела тему Патрон.       — Чтобы фото делать, очевидно.       — До этого я и сама в состоянии додуматься: модели по примечательней не нашлось?        — Схватил первый попавшийся дома, дарёный, — задумавшись, Шуичи продолжил: — К слову, мне нужно обсудить с тобой кое-что, это связано с Омой…        — Что-то серьёзное? Давай позже, — с сомнением ответила эмпатка.        Не дав ничего сказать пирокинетику, Маки двинулась ко входу в здание, не оставив выбора и телекинетику.        Свет подъезда сразу слепил, но глаза быстро привыкли. Поднявшись несколькими этажами выше, Кайто почувствовал неимоверную вонь. И действительно, на пятом этажа, прямо у открытой квартирной двери, валялся мужчина лет сорока на вид (хотя опознать это было проблематично), приложенный к порогу, истекавший кровью и не подавший никаких признаков жизни. Даже от запаха было нехорошо, не то что от обличия жертвы: по груди будто прошлись несколько тысяч раз, она была больше похожа на рассеченный красный холст; на лице виднелись гематомы, а задняя часть головы и вовсе была сплошным месивом.       Тошнота подошла к горлу. Но, глубоко сглотнув, парень выдохнул и вновь взглянул на труп. Он в жизни не видел погибших настолько близко. Глаза мужчины были широко распахнуты, а рот разинут, видимо, от шока. Рядом с телом стояла девушка в белом комбинезоне.        — Ну что с ним? — поинтересовалась Патрон у вероятного эксперта.       — В целом, всё так и видно. Множество ножевых ранений, и, очевидно, жертву огромное количество раз били головой о дверной порог, очень много раз…         В этот момент Харукава наклонилась над мужчиной, делая снимки.       — Жертва — Хаяси Макото, — поднявшись, она взглянула в телефон, — работал педагогом средних классов в школе. Судя по словам жильцов, с не очень чистой репутацией. Их уже некоторых спрашивали, — обратилась вновь к медику: — Какая предположительно ситуация?       — Всё выглядит так, будто он собирался убежать, но ему не позволили.       — Однако удары нанесены спереди, возможно, его пытались остановить? Мужчина — каппион, нет смысла рисковать нападением не со спины без необходимости, — пояснила Патрон.       — Может, дело в каппа и ступени?.. — предположил телекинетик.       — Смекаешь: гидрокинетик с пятой, не очень опасный противник. Тем более нельзя отрицать того, что и убийца может быть нечистым.        — Ты сказала что-то насчёт репутации Хаяси, что с ней?       — Дело в том, что есть и пропавшая девочка, нестабильная второй группы, как раз ученица Макото, отец школьницы обвинял педагога в… излишним внимании к своей дочери.       — Тогда он является первым подозреваемым, у него был бы серьёзный мотив избавиться от этого «нечто», — парень кивнул на тело, уже меньше испытывая сочувствия.       — Это так, и Хаяси зафиксировали на камерах дома за несколько часов до смерти как раз с ученицей, однако… У отца девочки есть прочное алиби, с работы тот ушёл лишь через час после убийства, коллеги видели его всё время, — в голосе звучало расстройство.       — А ведь камеры… неужто преступник и в этот раз на них не попал? — с сомнением предположил Момота.       — Нет, лица нигде не видно, а почти сразу после выхода с места преступления неизвестный скрывается через слепые зоны. Все дела проворачивал, вероятно, один человек, максимум несколько, — девушка оглядела площадку этажа. Белый яркий и мигающий свет бодрил. — Полагаю, сейчас мало что отсюда можно узнать. Нужно выдвинуться на второе дело.        Из тихого подъезда на шумную, почти орущую улицу, выходить несильно хотелось, но есть «надо». Детектив стоял рядом с одной из серых машин.        — Дарю, Шерлок Холмс, снимки фотомодели, сделанные твоим дареным устройством, — Харукава протянула плёнку. — Что насчёт другой жертвы?       — Похоже, этот случай мало, что даст нам… — Сайхара рассматривал полученные фото. — Кое-что странное, хотя пока только одно тело осмотрели, рано говорить, но всё же: полицейский пистолет в этот раз не использовали, лишь нож.       — К чему ты ведёшь?       — Убийца — не случайный человек, он знает о точных положениях камер; о времени, в которое стоит приходить; о чистоте жертв и сожителей их; о том, что в деле уже почти выяснили, откуда оружие, — на лице парня изобразилось беспокойство.       — Ты думаешь, всё настолько плохо, что виновник прямо в Ордене?        — Необязательно, это может быть лишь информатор. В любом случае, насчёт второй жертвы: Беверли Томпсон — чистая с края центра, — он замялся.       — В чём дело? — с осторожностью поинтересовался телекинетик.       — Девушка была на большом сроке беременности… — в голове сразу всплыла неприятная лицу фантазия. — В общем, стоит отправится, я полагаю.       Место было в абсолютно другом районе, так что дорога заняла больше времени, чем хотелось. Заместо неприятного живого муравейника располагалась "опрятная" многоэтажка, хотя и не роскошная. И тут было множество служб. В этот раз пришлось пройти уже в саму квартиру. Запах стоял убийственный, сдержать отвращение от него одного уже было проблематично. Вещи в доме были разбросаны, что активно фиксировала Патрон «докатастрофическим» фотоаппаратом. Несло из спальни. С опаской открыли дверь. Посреди комнаты стоял мужчина в такой же форме, как сотрудница с медианы.       — Здравствуйте, — представился медик, глядя вниз.       — Здравствуйте, — с сомнением ответила девушка. — Что здесь? — кивнув на пол, спросила та.       — Я сам только прибыл. Пока только осматриваюсь.        Наконец и Момота решил удостоверится, что у ног медика было то, о чём он думал: тело. И действительно, но картина отчего-то ужасала больше, чем тело учителя-каппиона. Девушка, лет тридцати на вид, лежала лицом вверх, глаза почти полностью закрыты, а рот распахнут так, будто человек в принципе не способен настолько открыть тот. На шее виднелась тонкая красная полоса. А на белом платье вступало красное пятно ниже бёдер. Парень, на мгновение отвернувшись, облокотился на дверной проём.        — Она… родила? — высказался Кайто, основываясь как минимум на отсутствие крупного живота.        — Скорее всего, однако ребёнка, похоже, здесь нет.       Харукава наклонилась к телу, попросила у медика перчатки, после чего провела рукой по шее жертвы.        — Что это? — на пальцах Патрона была неизвестная белая жидкость.       — Пахнет почти ни чем, только будто пыльцой отдаёт… — ответила Маки, снимая перчатки.        — А пропавший нестабильный второй группы есть и в данном случае? — оглядев тёмную комнату, спросил каппион.       — Да, муж девушки, у него было отклонение, вроде позволяющее находится вне изоляции, как и у большинства остальных исчезнувших. Ребёнок не должен ничего иметь от генов второй группы, насколько я поняла, — в этот момент из угла комнаты, из-под завала вещей, послышался всхлип, весьма громкий и истеричный.        Мужчина мгновенно рванулся к горе одежды, вызволив оттуда дитя, которое выглядело чуть ли не хуже собственной матери: он весь был вымазан, и красовалось не отрезанная пуповина. Не обращая внимания на каппионов, медик вылетел из квартиры с ребёнком.        Сотрудники Ордена последовали также вниз. Глядя в след эксперта, стоял Детектив, видимо, ожидавший объяснений.       — Что это значит?       — Как видишь, жертва успела родить перед смертью, что же ещё.        — Ей определённо позволили родить, — отметил Сайхара, забирая сделанные фотографии. — Да, точно, — он глянул на снимки. — Вновь не использовался пистолет, жертву задушили, поскольку она чистая.       — Считаешь, что убийца — сам нечистый и презирает омикронов? Но почему тогда и каппионов он убивал? — уместно поинтересовалась Харукава.       — Он устранял их лишь как свидетелей, а первому чистому просто повезло, что виновный ещё мог пользоваться пистолетом. Педагог из медианы убит не столь жестоко: его зарезали, хотя тоже не рай, но не столь болезненно.        — К слову, на шее была странная белая жидкость с запахом пыльцы, — вспомнила та.       — Странная белая жидкость с запахом пыльцы? — девушка посмотрела на детектива с выражением «Не обязательно было всё это повторять» и кивнула. — Молочко что ли?..— в этот момент телекинетик потупил глаза, не поняв смысл. — Ромашки, — теперь же тяжело потёр переносицу, с мыслями: «Гений чёртов…» — Тогда моя теория подходит! — он как-то странно обрадовался, сжав край фото, отчего куча колец на одном из его пальцев чуть не свалилась. — Убийца — дендронпатик, это подтвердится, если окажется, что вещество сходно генетически домутационному, — парень остыл, собираясь с мыслями: — Кхм, сейчас стоит ждать новостей о поставщике оружия с полицейских складов, Широганэ-сан сказала, что уже скоро появится информация.        Этим сумбурная и пугающая ночь смертей кончилась. Так же быстро, как и началась.  Телекинетик ни о чём не думал, лишь хотел завалиться на постель уже под наступившее утро, однако прямо перед этим в дверь позвонили. На пороге стояла Тенко.       — Чабашира? — парень пропустил девушку внутрь. — В чём дело?        — Выглядишь так, будто только проснулся, — она глянула на часы: «11:23».        — Собирался ложится, я ночью не дома был, — пояснил Кайто.       Телекинечка расспрашивать не стала о подробностях, и на том спасибо.        — Скоро день весеннего единения… — начала Тенко. Этот праздник с интерната группа отмечала вместе. Обычное небольшое застолье, на котором предполагалось присутствие каждого. — Юмено сказала, что не собирается приходить.       — Это с чего бы? — он не задумался, почему девушка говорила об этом именно ему.       — В одном из храмов Сивилла собирает открытое празднество… Она сказала, что собирается пойти туда.        — Мы точно говорим о Юмено? С каких пор она стала прислушиваться к Эклисии? — засомневался парень.       — Ёнага-сама вызывает много доверия, с её слов… — казалось, Чабашира помрачнела. — Я, я стараюсь, возможно, у меня плохо выходит ей помочь, но я по крайней мере стараюсь… — она собралась: — Надеюсь, ты поможешь мне переубедить её?        — Почему бы ещё Акамацу не привлечь? Она, по-моему, впервую очередь будет рада всему, что связано с противостоянием пропаторикам, — разрядив обстановку, пошутил телекинетик.        — Можно, просто, тревожно как-то, — девушка глядела сквозь стену, сидя на помятом матрасе.        Через пару дней, как и обещала Филарх, прямо перед ними сидел поставщик оружием в помещении Ордена. Судя по лицу скукожившегося мужчины, тот не очень был доволен своим положением.        — Ну что, узнаёте? — ранее детектив описал девушку, встреченную им в переулке. Камеры, обычно фиксировавшие допрос, сейчас не работали, поскольку пирокинетик не был официальным участником расследования.        — Девушка?.. Неуверен, но похоже на одного парня, один в один, — сомневаясь, проговорил торговец.        — И что вы продали этому человеку? — всё-таки допрашиваемый выставлял не один вид оружия.       — Да вы что, ведь меня прибьют за нарушение конфиденциальности клиента…        — Тогда можем отправить на висельницу за нарушение генетической безопасности, — добавил детектив.       — Пистолет с полицейских складов, — в точку! Мужчина тяжело вздохнул. — Единожды ему продавал, он в отеле просил встретится.       — Название? — требовательно произнёс Сайхара.        Допрашиваемый поначалу заколебался, а после ответил:       — «Paradise vacation»…       — Больше клиент не изъявлял желание купить что-то?       — Нет, — он собрался: — Что со мной будет?        Детектив честно признался:        — Не знаю, — и покинул комнату. — Завтра тогда съездим проверить этот отель.       Кайто одновременно расслабился и напрягся: дело продвинулось и уже на пороге разгадки, но будто что-то плохое надвигалось. Хотя сейчас он ожидал лишь весеннего сбора, в этот раз договорились встретиться у Акамацу. Время близилось к вечеру.       Отворяя дверь, никто парня не встретил, а впереди слышалось бурное обсуждение.        — Сервис? Типа того, что будто до самой смерти припрятан? Мне же не семьдесят, Миу!        — Да ну, поищи, — Ирума подбивала сестру к кухонным ящикам.       — А хотя знаешь… Один коллега по старше как-то расхваливал один сервис по "выгодной цене" да так, что я и взяла его… — насупилась Каэде.       — Кто там говорил, что у пропаториков своего мнения нет? — на эти слова девушка развернулась и швырнула крупный апельсин прямо в телекинетика. — Я тебя тоже рад видеть, — парень умудрился схватить фрукт.       — Ты уже не в пятилетнем возрасте… и тебе определённо нельзя оставлять с деньгами наедине, — Миу оглядела помещение. — А где эта посудина?       — Не преувеличивай. Кажется, в верхнем шкафу должна быть, — девушка потянулась, облокотившись на столешницу. — Ай-ай! — Акамацу опустилась, так и не достав нужного, и схватилась за живот с сейчас видневшимся шрамом, напоминавшем о каппа-способностях.       — Симулянтка, — Момота подошёл к кухонному блоку, запросто начав доставать тарелки.        — Тебе самой бы к врачу, а не людей лечить, — добавила Миу.       — Это обидно звучит, к слову, — без какой-либо реальной обиды в голосе ответила хилерша. — Там всё готово, Идабаши? — крикнула в соседнюю комнату девушка.       В другом помещении стоял небольшой стол, который однако вмещал требуемое количество людей. За одним из стульев сидела Юмено, которую телекинетики притащили днём, так скажем, заранее, а рядом ходили оставшиеся два одногруппника. В целом поставить сервис не заняло много времени. Но стоило всем собраться за столом, как приятный желтоватый свет исчез на территории всей квартиры. Оставив группу в потёмках.       — Просто прелесть… — послышалось, видимо, от Ирумы. — Каэде, где очки, которые я тебе дарила?       — Определённо, не рядом… не помню, куда их положила, — голос звучал с соседнего места.       Начали спорить: сразу предложили зажечь свечи, однако тех дома не оказалось, а после сошлись лишь на ожидании почти в темноте (сопровождаемой фонариками от телефонов).       — Скоро день Возрождения, — начал кто-то за столом. Названный праздник был главным религиозным мероприятием, что не могло не привлечь хилершу.       — И что с того? Неужто многие пойдут на службу? — ответа напрямую на вопрос не последовало, встряла пирокинечка, молчавшая большую часть разговора.       — Неужто есть что-то настолько ужасное в Эклисии?        — С каких пор тебя стали интересовать эти узурпаторы? — добавила Акамацу.       — Так сложно не говорить об этом хотя бы сегодня? — попросил Момота, и без того угнетённый недавними происшествиями.       В комнате на мгновение воцарилась тишина, на мгновение, когда зазвонил телефон телекинетика, то была Патрон. Стоило взять трубку, как остальные вновь залепетали, а Кайто слушал речь из динамиков: «Привет, не хочу тебе расстраивать в день весеннего единения, но… в отеле, в который мы планировали отправится завтра, обнаружили труп девушки, подходящей под описание стрелявшей».

***

      Не помня как, Ома притащился обратно к дому в Медиане. Уже начало светать. Дверь постарался отворить негромко. В квартире стояла гробовая тишина. Кокичи пробрался к месту, где оставил криф. То был дальний шкаф, почти никогда не открываемый. Однако документа там не оказалось. Сердце ушло в пятки, а эхолокатик нервно активизировал поиски. Перестав церемонится, он откинул почти всё содержимое ящика, в котором по итогу стало пусто. Внезапно со спины послышались шаги.       — Ты случаем не это ищешь? — Ома весь окоченел, будто установил паузу на проигрывателе. А в горле застрял ком, который он всё не мог сглотнуть. Медленно обернувшись, Кокичи увидел пирокинетика, облокотившегося на дверной проём. Сайхара поколачивал корешок книги. А обе руки уже не были скованы в движении.       — Это… — мысли в голове разбежались, как мыши на кухни. — Я проходил собеседование на… на архивариуса, — он слегка заикался, звучал совсем не убедительно. — Попросили подкорректировать документ, во-о-от, — не в силах встать, Ома с корточек перевалился на колени.       — Здесь пустые листы, помимо первого, — будь Кокичи спокойнее, наверняка решился бы понять, о чем думал Шуичи.        — Ох, там просто нужно проявить… — договорить не дали.       — Я пробовал, — пирокинетик, подойдя ближе (что заставило Ому дрогнуть), демонстративно пролистал криф. Голос звучал вполне спокойно, но эхолокатику все равно стало не по себе.       Кокичи сел себе на пятки, ухватившись за кофту Сайхары и приложив к той голову. Кровь била в ушах. А мозг пытался придумать ответы, не противоречащие собственной морали и не оскорбляющие собеседника. Цель была не из простых, впрочем, как и в любом диалоге с Сайхарой, Ома ходил по этому тонкому лезвию. Соврёт он сейчас о документе, но что это даст?.. Шуичи ему не поверит, да и не хотел эхолокатик в конкретный момент лгать ему.       — Это… криф Эклисии… — выдавил из себя Кокичи.       Маска каппиона треснула. Он открылся в том виде, в каком, вероятно, сам себя никогда не представлял. Ома будто вовсе оказался вне сознания, бубня что-то под нос.       Сайхара, ожидавший много, но не этого, отложил книгу на верх комода. Наклонив голову, только сейчас, запустив руку в чужие волосы, заметил, что светлые волосы не были париком, как полагал ранее. Вздохнув, парень задумался.       Вероятно, много кто на его месте рассердился на Ому. И он злился, более — он едва ли не паниковал. Однако есть тот образ, который люди показывают другим людям. А каждый из нас исполняет свою роль, с разной успешностью, у каппиона она сильно проседала до интерната. Шуичи был брошен собственной матерью, потерял ценность в глазах общественности; слабый и немощный. Он никому не нужен. Был. Сайхара чудесно осознавал: для одногруппника он являлся первым близким товарищем. Симпатизируя кому-то, Сайхара старался принять наилучший вид, формировавший долгое время. Сам Шуичи осознавал желание произвести хорошое впечатление о себе перед эхолокатиком. А это определённо формировало приоритеты. В глазах Омы Шуичи был представлением о дружбе: о реальной, какой не было у эхолокатика до. Сайхара — надёжный, благонравный, умный! Любой бы захотел общаться с таким. Ведь одногруппник не знал Шуичи ранее, пирокинетик стал чистым листом: его поведение, трусость, робость и безответственность были далеки от стен интерната. Все хотят надёжного друга, однако же возможно создать фальшивую непоколебимость! стойкость! Ведь никого не волнует, насколько сложно взять настоящую ответственность за что либо! Большинство лишь не желает отвечать за собственные действия, чувства и даже мысли. Сайхара ни черта не был храбрецом или воплощением уверенности. Он страшился каждой трудности, возникавшей на пути, и временами пытался укрыться от неё. Ему приходилось пересиливать себя, чтобы делать мазки нового самопортрета, написанного плохими красками, слезавшими с полотна в считанные мгновение и требующими обновления. Он врал самому себе.       Сайхара убрал чужие дрожащие руки со своей кофты, присев на уровень Омы. Тот чуть не упал, ухватившись за собственную голову. Эхолокатик всё ещё произносил невнятные звуки, лишь напоминавшие обрывки слов на английском.        Он постарался придать голосу наиболее успокаивающий и доброжелательный тон и медленно начал:       — Послушай… — Сайхара положил руку на чужое плечо. — Тебе не стоит настолько беспокоиться. Это ведь, — в голове подбирал слова, — из-за имени в книге? Бывают разные совпадения, — в действительности и самого детектива сильно беспокоило единственное содержимое крифа. — Но знаешь, в любом случае тебя не бросят, ты всегда можешь попросить помощи… — слова вышли тяжелым грузом. На пирокинетика наконец взглянули остекленевшими глазами.        Вероятно, Сайхара не понимал реакции парня, но тот лишь ещё больше запаниковал.        Это низко — пользоваться защитой того, кто не вмешан во все это! Возможность ненамеренно подставить Шуичи пугала более, чем собственное раскрытие. Да что там, Кокичи считал, что жил ради идеи, что готов пожертвовать собой за идеалы; должна ли тогда его волновать собственная безопасность?       Ошарашенный, он мгновенно вскочил с пола, оттолкнув чужую ладонь.        — Не смей! — Ома осёк себя: Сайхара не член «D.I.C.E.».        Парень молниеносно ухватил криф, выбегая из помещения. Напоследок услышал лишь оборванное «Постой!»       В тот момент он был неимоверно доволен своей привычкой не сразу закрывать дверь. Резким толчком эхолокатик выбил ту, уже перелетая ступени, направлявшие вниз. А на спине всё ещё чувствовал тяжёлый взгляд, оставшийся у входа. Не медлив, он выскочил из подъезда.        Моментально сердце будто остановилось. Перед ним стоял мужчина в светлых длинных одеяниях.       — Прошу прощения, — эхолокатик чуть не врезался в явного пропаторика. Ома застыл на месте, словно и пальцем двинуть не мог. — Вы Ома-сан? — хотя мужчина обращался с доброжелательным видом, Кокичи ничего хорошего не предчувствовал.        — Да, — процедил сквозь зубы парень.       — С вами желает кое-кто поговорить, — пропаторик особенно выделил «кое-кто». Сам Кокичи, уже готовый сорваться с места, ожидал ответа. — Мантей, — пауза, — Натан Деррик, — уточнил тот.       Каппион остолбенел, охваченный единственным желанием — запустить пулю в лоб.