Сквозь щель в платяном шкафу

      Арсалан — неизменная столица Империи — представлял собой причудливый город, поражающий воображение даже местных жителей. Он делился на слишком разношерстные районы, и хаотичная застройка привела к тому, что современные высотки из стекла и бетона возвышались сразу за древним каменным храмом Создателя, а богатые районы для зажиточной аристократии начинали подпирать однотипные серые дома социального жилья. Две жемчужины Арсалана — Императорский дворец и Императорские сады занимали огромные территории, но попасть за ограждения было почти невозможно. Сады расположились с восточной стороны города на небольших холмах. Вокруг было много смотровых площадок, отелей и торговых центров, а на закрытой территории ровно сто лет назад старый дворец отдали под здание парламента. Дворец, в котором жил последний Император, построили с западного края города на удаленном мысе Элзе. Обычный человек не мог попасть не только в сам дворец, но и на дорогу, ведущую к мысу. Оставалось только наблюдать издалека с набережной района Мантуй — любимого района столичных богачей. Именно в нем и предстояло жить Ханде.              С аэропорта они ехали на черных тонированных машинах, из окна которых почти невозможно было разглядеть город. С шестилетнего возраста, когда его родители погибли, а его самого Дилан привез в Сеин, Ханде был в Арсалане только несколько раз и не более пары дней. Он почти забыл и красоты центральных фонтанов, и переулки Старого города. Знал только, что здание театра, где играл его Оми, снесли в прошлом году, расчищая место для строительства гостиничного комплекса.              Муж после встречи с братом остался доволен, все дни до отъезда почти не замечал Ханде и даже за общим завтраком не выпускал из рук телефона. Выглядел он при этом и уставшим, и, одновременно, горевшим какой-то идеей, что Ханде верил, что супруг целыми сутками занят своим проектом, а не ходит по шлюхам или пьянкам. В ночь перед отъездом Ханде попробовал зажечь за общим столом палочку с успокаивающими благовониями, и Филипп чуть было не заснул с куском печеного цуккини прямо во рту.              Арсалан встретил их теплой летней погодой, яркими фестивалями на центральных площадях и полным штилем на море. Пока автомобили летели вдоль набережной, Ханде заметил целые толпы отдыхающих горожан и туристов, фотографирующих Императорский дворец, стоящий вдалеке на скалистом мысе Элзе. Ханде тоже приник к окну и долго вглядывался в далекие величественные стены, омываемые волнами.              — Мне говорили, ты раньше жил в Арсалане, — заметил муж, оторвавшись от очередного важного разговора по телефону, — что ты родился здесь.              Ханде обернулся и посмотрел на альфу. Из-за того, что последнюю неделю он почти отсутствовал дома и не обращал на него внимания, Ханде стал относиться к Филиппу чуть мягче и даже перестал плести поминальные косы. Но и волосы не срезал, как полагалось выданному омеге. Много было чести!              — Жил в Мантуй? — не отставал муж.              — Нет, — Ханде поправил прядку волос, — мой Оми снимал квартиру в Старом городе.              — Я вырос в пригороде, — Филипп вернулся к телефону, — папенька считал, что свежий воздух необыкновенно полезен.              Новый дом почти ничем не отличался от остальных богатых особняков этого квартала и располагался в первой линии от моря на небольшом холме. Машина проехала сквозь широкие распахнутые ворота и по гравийной дорожке добралась до высокого полукруглого крыльца, выполненного в классическом стиле. Двухэтажный особняк походил на малый дом в поместье Кайял. Ханде порадовала обычная классическая архитектура, теплые белые тона дома и его симметричность. Высокие окна обрамляли треугольные фронтоны, центральный вход прятался за колоннадой, а оба крыла дома уходили в большой сад, казавшийся немного запущенным.              Дверь с его стороны галантно открыли, и Ханде медленно выбрался из салона на нагретую дорожку. Солнце ослепило глаза, а в легкие вторгся воздух, наполненный запахами моря и цветов. Это место выглядело идеальным для жизни, и Ханде был бы рад переезду, если бы рядом не было мужа. Этот муж тоже вышел из автомобиля, но на созерцания время не тратил.              — Феликс, — крикнул он, взбегая по ступенькам, — устрой этого омегу в доме! Я буду позже!              — Вашего супруга? — уточнил Феликс.              Именно он открыл дверцу автомобиля и стоял рядом. Ханде мял в руках сумочку, косился на бету и не понимал, как он умудрился раньше своих хозяев оказаться в столице. Ведь еще вчера за ужином Ханде видел его в апартаментах башни Сеин.              Супруг не ответил и скрылся за высокими колоннами. В небе неприятно прокричала чайка, а Ханде отмер, перестал мучить сумочку и повернулся в сторону беты. В честь аномальной для умеренного климата жары Феликс был в белой майке и бежевых брюках капри. От него немного пахло потом и морской солью.              — Хорошо выглядите. — Похвалил Ханде. — Теперь мне не кажется, что вам пятьдесят лет.              — Мне всего лишь тридцать четыре. — Феликс улыбнулся ему. — Не стоит стоять на солнце без шляпки, пройдемте в дом.              Оказалось, что особняк был придирчиво выбран из десятка других вариантов лично Ассилем Атешем — папенькой его супруга — и куплен Рудольфусом в честь свадьбы сына. До этого дом пустовал два года и постепенно терял обжитой вид. Феликс воодушевленно описывал Ханде какой же здесь потрясающий сад, и летний, и зимний, какие виды на морское побережье и Императорский дворец открываются из окна супружеской спальни, и какие здесь прекрасные детские комнаты — три спальни для троих милых малышей.              — Здесь хотя бы нет этой вопиющей безвкусицы. — Пробормотал Ханде, когда Феликс замолк.              — Вам не нравятся современные стили. Ассиль Атеш сразу это угадал.              — Настоящее качество не нуждается в чем-то новом.              — Звучит так, как будто вы против прогресса.              Ханде обернулся на Феликса.              — Не я один. — Ответил он, не желая дальше обсуждать эту тему. От омег и не требовалось говорить на такие темы.              Ханде прошелся по уютной гостиной с настоящим огромным камином. Комната утопала в свежих цветах и солнечном свете. Темный паркет был натерт до блеска, пахло моющими средствами — к их приезду готовились, но недостаточно тщательно.              — Дальше находится малая столовая и выход к зимнему саду. Налево большая столовая с приемной и библиотека. Справа кухня и комнаты для прислуги. Второй этаж отведен под личные комнаты и кабинет хозяина.              Ханде взглянул на полукруглую лестницу с резными столбиками ограждения. Она шла вдоль одной из стен гостиной и вела на галерею второго этажа. Где-то там скрылся его дорогой супруг, вот уже неделю занятый своими очень важными делами.              Ханде перевел взгляд на Феликса. Бета ждал его комментариев, готовый выполнять то, что Ханде попросит. Хотелось попросить вернуть его в Сеин и оставить в покое, но на это надеяться не приходилось. Поэтому Ханде попросил первым делом приготовить ему теплую ванну и выделить отдельную спальню. Спать с супругом в одной кровати он не собирался. И даже прекрасные виды из окна не соблазняли.              Ванну приготовил ему низкий омега с толстой белой косой и с запахом талого снега. Феликс шепнул на ушко, что омегу звали Эскалем и он был выходцем из северных коренных народов, которые жили во фьордах Динийской республики. Эскаль уже несколько лет проживал во флигеле и присматривал за домом и садом.              — Он очень умелый эконом. — Похвалил его Феликс. — Легко найдет хорошее место даже здесь, на Мантуй. Тяжело будет нанять такого же профессионала.              Ханде осмотрел две светлые и просторные спальни, так похожие друг на друга и выбрал ту, которая была дальше от лестницы. Жестом указал Феликсу на дверь, надеясь, что услужливый бета его поймет.              — Вы планируете его уволить? — спросил Ханде.              — Я? Хозяин-омега должен заниматься хозяйством и прислугой в доме, а не я.              — Делать мне больше нечего.              Ханде прислушался к болтовне своего дрожащего супруга за дверьми кабинета в противоположном конце коридора и толкнул большие белые створки, выделяющиеся своими размерами среди других. Они легко распахнулись, явив взору Ханде супружескую спальню. Кровать с балдахином была огромна, стены покрывали бледные бежевые узоры, изображающие гроздья винограда и огромные светлые окна открывали шикарный вид: на Императорский дворец, раскинувшийся на мысе прямо посреди моря. На его фоне даже огромные белые корабли казались маленькими лодочками. Ханде немного постоял у окна, полюбовался видом и только потом отправился в ванную, взмахом руки попросив Феликса уйти куда-нибудь подальше и оставить его в одиночестве.              Переезд сильно утомил.              Ханде волновался всю неделю и боялся остаться без поддержки Семьи за спиной в городе, который стал ему почти чужим. Ханде плохо помнил детство, потерял почти все воспоминания до своих шести лет, и Арсалан не казался ему давно забытым домом. Это был чужой город. Даже огромное бескрайнее море пугало своей первобытной силой. Морской воздух, чайки, величественный дворец и громкий голос мужа за дверьми — все настораживало.              Ханде прошел в просторную ванную комнату с небольшим скромным окном, выходящим в сад. Разделся, бросив легкую летнюю рубаху и брюки прямо на выложенный мозаикой пол, и подошел к ванне, стоящей на невысоком пьедестале. Она была наполнена чудесно пахнущей водой, а на столике рядом Ханде обнаружил несколько темных бутылочек с чем-то ароматным внутри. В багаже оставался чемоданчик с маслами и благовониями, которые бы помогли расслабиться и вернуть силы, но Ханде не хотел сейчас искать их. Он устроился в просторной удобной ванной, спрятал под пеной нагое тело и с удовольствием откинул голову на бортик. Сквозь окно ему виднелось светлое небо и верхушки кустов в саду. Чужой дом неохотно принимал новых хозяев. Ханде закрывал глаза и чувствовал страх и настороженность, витающие в воздухе. Знакомство проходило с трудом, а злой и нервный муж портил все мнимое спокойствие.              В последние дни начали шалить гормоны, предвещая течку. Филипп чувствовал это и кидал в сторону Ханде насмешливые выжидающие взгляды. Он хотел секса, но терпеливо ждал. Кто-то ему, явно, насоветовал меньше лезть к Ханде, поэтому муж удовлетворялся только грубыми односторонними ласками и попытками заставить Ханде снова потрогать его член.              Ханде почти задремал, успокоенный теплой водой и тишиной, и почти пропустил мягкие шаги и движение воздуха, когда дверь приоткрылась. Он повернулся, ожидая увидеть Эскаля или какого-то другого омегу, но это был его супруг. Тот уже успел переодеться из костюма в домашние штаны и теперь светил голым торсом. Муж очень гордился своим телом и всюду пытался его продемонстрировать.              — Я принес винишко! — сказал он, показывая уже открытую бутылку.              — Это неприлично. — Ханде отвернулся.              — Что? Вино?              — Альфы и беты не могут входить к омеге, когда он принимает ванную. Я могу быть обнажен.              Пена вся уже исчезла, и муж, подобравшись ближе, мог разглядеть почти все. Он точно видел острые колени Ханде, голые ноги и живот.              — Я же твой муж!              Филипп удушил мускатным запахом сильного альфы, перемешавшимся с ароматом отдушек. Хлебнул из бутылки так, что кадык дернулся. Ханде посмотрел на него снизу вверх, ожидая продолжения. Супруг не был оригинален: приходил, смущал его, устраивал сцены и покушался на тело. И сейчас сквозь тонкую ткань домашних штанов Ханде видел большое привставшее богатство своего мужа.              — Как тебе дом? — светски поинтересовался Филипп.              — Не успел оценить.              Он обошел вокруг, поставил бутылку на столик. Ханде, не отрываясь, следил за альфой. Судя по запаху, он был в приподнятом и азартном настроении. Это был недостаток всех альф: они легко заводились, начинали чувствовать себя охотниками и искали добычу. Конечно, метка и предтечный запах привели Филиппа сюда.              — В субботу будут скачки на ипподроме. Начнем оттуда, а потом все прознают про нас, повалят приглашения. Нужно до осенних сессий в парламенте и Совете завести нужные связи.              — Зачем? — равнодушно поинтересовался Ханде.              — У меня есть поддержка Семьи Кайял и финансирование, но нужно разрешение парламента и Совета на испытания и производство. В следующем году выборы. Они сейчас очень осторожны.              — И разве твой отец не рвется туда?              Ханде протянул мокрую руку и взял со столика бутылку. Будучи в академии или в доме Семьи, он почти не пробовал алкоголь. Только когда Матте или Луиссиан давали ему сделать глоток травяных настоек или подогретого вина во время ритуалов или праздников. Чтобы пить просто так, Ханде никогда не мог подумать. Но что ему оставалось в такой ситуации? Только пытаться искать хоть какие-то радости в жизни.              Муж сделал еще один круг, вышел из-за левого плеча Ханде и присел на бортик, снова сверкнув своим прессом рядом с ним. Попытался пощупать голое бедро под водой, но Ханде отбился, ударив мужа по руке бутылкой. Потом закинул голову и выпил за раз почти четверть содержимого — крепкого красного вина. Филипп смеялся, потому что думал, что Ханде почти сдался перед ним.              Под водой и остатками пены рука Филиппа ощупала внутреннюю сторону бедра Ханде, явно подбираясь к промежности и члену. Ханде почти привык к этим приставаниям. Отвращения меньше не стало, но и уже не так все это пугало. Даже то, что альфа сейчас видел его голым, Ханде почти не смущало. Тем более ароматная ванная и вино помогли хорошо расслабиться. Снова наваливалась слабость и сонливость. Короткий перелет дался Ханде тяжело, и всю дорогу его тошнило.              — Если у тебя не получится заполучить контракт и поддержку в Совете, твоему отцу закроется дорога в политику навсегда. С чего бы мне стараться тогда ради тебя, веселя всех этих столичных снобов?              Муж тихо посмеялся и погладил его живот, но Ханде даже не открыл глаз.              — Снобы? Ты разве никогда не видел себя в зеркале, мой дорогой муж?              — Имею право. — Тут же отозвался Ханде.              — Ха! Люблю наглых омег!              Ханде вовремя понял, что сейчас что-то будет, поэтому успел открыть глаза и приподнять голову, прежде чем альфа предпринял очень наглую попытку засосать его в поцелуе. Ханде почувствовал холодные и чуть огрубевшие губы и не смог закрыть рот, когда в нем оказался язык альфы. Поцелуй был очень сладким из-за вина, но совсем недолгим из-за того, что Ханде совсем не хотел целоваться.              Он оттолкнул мужа мокрыми руками, в которых все еще была бутылка, но добился того, что альфа почти завалился в воду и еще очень больно сжал бедро в пальцах. Метку снова неприятно кольнуло.              — Эй, — Филипп надавил Ханде на живот, пока пытался удержать равновесие, — я пытаюсь начать все с начала, вообще-то!              — Зачем?              Ханде попытался выбраться из воды, но альфа не пустил. Бутылка мешала, и Ханде растерянно пытался поставить ее на столик, но промахнулся. Несколько секунд временной тишины завершились пронзительным звоном, когда вино упало на пол.              Они немного побарахтались вместе с альфой в воде. Филипп все равно был уже весь мокрым, поэтому бесстыдно залез в ванную, замочив штаны. Ханде хотел снова его оттолкнуть, но лишь получилось потрогать голую грудь альфы, случайно надавить пальцем ему на сосок и даже чуть царапнуть не заживающий уже целый месяц укус на плече.              — Успокойся! — прикрикнул Филипп и вцепился Ханде в бока, придавив его к бортику. — Хватит!              Они замерли. Ханде тяжело дышал, чувствовал, как колено альфы трется о его член, и как пальцы сжимают выступавшие ребра — за последний месяц Ханде сильно похудел. В ванне убавилось воды, а вот на полу вокруг их должны были быть лужи. И Филипп тоже весь вымок. Его лицо, нависшее над Ханде, закрывала мокрая прядка темных волос.              — У тебя сильный запах, — тихо сказал альфа как только они перестали драться, — очень сильный. Редко таких омег встречал. Давай разок, а?              Ханде отрицательно качнул головой. Почти месяц удавалось избегать секса, и была надежда, что до течки все так и останется. Еще примерно неделя нормальной жизни без члена супруга в заднице. Уж по поводу того, что произойдет в его течку, Ханде иллюзий не строил. И уже учился делать настойку против зачатия.              — Не трогай меня. — Все-таки сказал он.              Но альфа не послушал и заерзал прямо на нем, спуская штаны. Вода немного облегчала его вес и смягчала все прикосновения, но она была не лучшей смазкой. Ханде часто встречал такие сцены в романах и фильмах, но не был уверен, что хотел попробовать. Да и всего четверть бутылки вина не сравнились бы с безумной горячкой течки.              Альфа все-таки избавился от штанов, расплескал еще больше воды вокруг, и прямо на глазах у Ханде несколько раз провел кулаком по своему и так стоявшему и налитому кровью члену. Тело Ханде перед течкой уже становилось чувствительней, он так же чувствовал тяжелый возбуждающий запах альфы, чувствовал волю метки на своей шее и знал, что внизу сейчас достаточно смазки. Но не было ни грамма возбуждения или удовольствия.              — Я знаю, что ты стал готовиться, смазываться.              Альфа попытался сразу войти, но ничего не получилось. По воле Матте Ханде пользовался специальным кремом и аптечными свечами, готовясь к супружеским ночам, но он все еще оставался слишком тугим. Альфа же ему достался опытный, но очень нетерпеливый. Он не хотел долго растягивать Ханде и что-то там делать, поэтому повозился совсем немного. Ханде чувствовал, как его полуголое тело дрожало от нетерпения, и тоже дрожал. От страха и отвращения ко всему происходящему.              Ханде громко вскрикнул и дернул ногой, когда муж снова двинул бедрами. Он почувствовал жжение внизу и понимал, что альфа все-таки сумел засунуть свой член в него. Муж попытался найти удобную позу и протолкнуться дальше, а Ханде мог сосредоточиться только на огромном желании унять острую боль и убраться как можно дальше от альфы.              — Не зажимайся! — прорычал Филипп.              Ханде тоже порычал в ответ, но тихо и совсем не страшно. Из горла вместо угроз и рыка хотели вырваться жалостливые всхлипы. Было больно и неприятно, и Ханде совсем не понимал, где было то наслаждение, которое обещали ему книги и Луиссиан. Совсем не было похоже на то, что иногда ему снилось во снах.              Когда альфа резко задвигался, Ханде снова закричал и даже прикусил губу и ударился затылком о бортик. Вкус крови на какое-то время перебил сильный запах альфы. Метка начала слабо пульсировать, посылая по телу волны тока, несущие хоть какое-то избавление от боли. Ханде предпочел сосредоточиться на ней и просто пережить это. Это просто был очередной день его жизни. Альфа должен был удовлетворить свои потребности и уйти — он всегда уходил — и тогда Ханде смог бы снова нормально отмыть тело от его запаха и прикосновений, намазать опухшую дырочку кремом, чуть протолкнув пальцы внутрь, и зажечь успокаивающую палочку с дурманящими травами, дарящую сладкий и крепкий сон.              

***

             За прошедшую неделю они занимались сексом еще четыре раза. Ханде не ночевал в супружеской спальне, поэтому муж сам приходил к нему в гостевую спальню и постепенно притаскивал туда свои вещи. Вся постель провоняла его крепким запахом самца, и из-за этого течка приближалась все стремительней. Уже к субботе Ханде заметил, как у него набухли соски, и как любое прикосновение к ним вызывало отклик всего тела. Муж тоже заметил и согласился не пихать в него член, если Ханде разрешит ему с ними поиграться. Альфа даже был нежен с ним в ту ночь: мягко трогал, прикусывал и ласкал языком, поглаживая голые бока руками. Тогда Ханде впервые почувствовал что-то вроде удовольствия от близости с альфой.              В новом доме жизнь почти не отличалась от жизни в башне Сеин. Ханде не ходил дальше ворот, любил выбраться в густые заросли сада со стаканом свежего сока или крепкого кофе, любил погреться на солнце и поплавать в небольшом домашнем бассейне. По вечерам, пока его муж был занят делами и встречами, Ханде перебирал подарки Матте, расставлял по дому ароматные палочки, варил на кухне отвар по рецепту старого деда Хвори, в купальной комнате наносил на тело масла и сам готовил себя к ночи, посматривая нужные ролики на планшете. Результат был: муж тоже стал уделять внимание подготовке и перестал делать больно. Остальные неудобства приходилось терпеть, а в ночной темноте молиться Создателю, чтобы он послал ему хоть капельку любви к своему супругу.              На второй день после переезда Ханде поговорил с Эскалем. Они сели за маленький столик в открытой беседке, а Феликс, первым настоявший на разговоре, остался в стороне. Ханде немного нервничал, впервые примеряя на себя ответственную роль хозяина дома, а вот управляющий держался спокойно и даже как-то слишком равнодушно. Наверное, он и сам знал, что не останется без работы.              Ханде пригубил холодный чай со льдом и решился говорить прямо.              — Вы давно здесь работаете? — спросил он.              — Четыре года, молодой хозяин. — Эскаль на секунду прикрыл глаза. — Меня нанимал еще прежний владелец.              — Муж требует, чтобы дом был приведен в идеальное состояние. Он планирует дать пару громких приемов в ближайшие месяцы. Но вот беда, — Ханде поджал губы, — я пока совсем не хочу заниматься всем этим. Вы можете?              — Взять обязанности омеги-хозяина на себя?              За спиной громко вздохнул Феликс. В благородных домах ценность омеги определялась по его способности вести хозяйство и рожать детей. Ханде не знал, насколько Атешы рассчитывали получить в его лице настоящего благородного омегу, но он больше не принадлежал Семье и имел право на капризы.              — Подобрать штат прислуги, — Ханде кивнул, — пока я заметил здесь только одного омегу кроме вас. Нужно рассчитать бюджет, запустить кухню и привести сад в порядок. Заменить в доме все старое и сломанное, ежедневно поддерживать чистоту. Супруг должен быть всем доволен. Вы справитесь?              Эскаль только уверенно кивнул в ответ, не задавая лишних вопросов.              — Это моя работа, — сказал он с акцентом, — я отлично знаю свою работу. Мы весь последний год почти не получали денег на содержание, но сумели сохранить дом. Он может быть хорошим местом.              Ханде улыбнулся и допил чай.              — Это очень хорошо. Я плохо разбираюсь в управлении хозяйством, но думаю, что если что-то будет не так, мой супруг или Феликс быстро это заметят и расскажут мне.              — Я знаю свою работу. — Повторил Эскаль. — Мой народ верит, что у дома есть душа. Этот дом добрый, но он брошен и недоверчив к чужакам. Я помогу вам с ним подружиться, чтобы вашей семье жилось здесь легко. Ваши свечи и ароматы ему нравятся. Они как маленькие огоньки семейного огня, они прогонят тьму.              — Камин прочистят уже завтра. — Вставил Феликс совершенно ни к месту, но на этом Ханде решил, что разговор можно и окончить.              Через несколько дней Эскаль представил ему трех мочаливых бет-горничных с хорошими рекомендациями. Бет Ханде одобрил, порадовавшись, что в доме не будет посторонних запахов, а потом так же одобрил альфу-повара и бету-садовника. Одобрил, махнув рукой, и отправился в свою спальню, чтобы подготовиться к семейному ужину с Филиппом.              В последний день недели планировался выезд на скачки для знакомства с местными богачами.              У Ханде не было настроения, поэтому он подобрал простенькую голубую рубашку и светлые брюки, обтягивающие ноги. Волосы собрал в высокий хвост и не мог решить, стоит ли надевать на палец кольцо-печатку со знаком черной лилии. Он имел право носить символы Дома Кайял по крови, но уже не по фамилии.              Филлип с утра был необыкновенно серьезен и даже перестал приставать к Ханде и мерзко шутить над ним. Ночь тоже прошла нормально: муж не явился в гостевую спальню, и Ханде хорошо отдохнул.              — Ты так пойдешь? — спросил Филипп, нервно расхаживая за спиной.              — Да. — Ответил Ханде, надевая кольцо с лилией на средний палец.              — Нацепи хотя бы больше украшений, а то все подумают, что мы бедствуем.              — У меня только золото со свадьбы. Оно не сочетается с рубашкой.              Альфа громко запыхтел за спиной, снова распространяя свой запах по всей спальне. Ханде посмотрел в окно на близкую морскую гладь, прикрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Филипп нервничал перед их первым выходом в свет, а у Ханде с самого утра не получалось объяснить альфе, почему не стоило цеплять массивные золотые цацки вместе с элегантной и легкой голубой рубашкой.              — Так мог купить что-нибудь! Сидел здесь целую неделю и ничего не делал! Тебе Феликс дал кредитку?              — Дал.              — Так где нормальные брюлики?! Почему я их не вижу на тебе?!              Взбешенный альфа вышел вон, а Ханде лишь добавил на палец еще одно кольцо — обручальное, полученное от ювелира только прошлым утром. Разгладил воротничок шикарной шелковой рубашки и поправил брюки. Они выглядели прилично, но прекрасно обтягивали задницу. Так что мужу все еще было чем похвастаться перед своими друзьями.              В машине они не разговаривали. Ханде снова рассматривал улицы сквозь тонированное окно да с интересом поглядывал на переднее место рядом с водителем. Хотел бы проехаться там, но даже не было смысла просить об этом — не пустили бы. К тому моменту, как они добрались до ипподрома на южном выезде из города, Филипп немного успокоился, но не перестал давить запахом. Да и метка снова давала о себе знать.              — Будет мэр, — шепнул Филипп, пока они шли от парковки в сторону трибун, — я видел его машину. У него сын-омега в прошлом месяце окончил курсы в Императорском университете, теперь жених на выданье. Хорошо бы тебе с ним подружиться, его могут отдать….              — Какие курсы? — перебил Ханде.              Он послушно держался за локоть мужа и поглядывал по сторонам. Незнакомые альфы и омеги, обычно держащиеся парочками, уже обращали внимание на них, но пока никто не подошел. Впереди виднелся большой светлый навес и бар с напитками.              — Да какая разница? — поморщился Филипп. — Омега скоро выйдет за Луиса Хан-Фель, а он следующим летом тоже метит в парламент. И хайденские рудники принадлежат его семье. Нам нужно подружиться с ними.              Они прошлись вдоль ряда пустых палаток, защищающих от солнца. Беговые дорожки пока были свободны, но ставки на забеги уже принимались. Ханде видел большое табло рядом с навесом, но не мог издалека прочитать то, что там написано. Хотелось поговорить про Императорский университет, спросить про поступление. Но приходилось согласиться, что время было неподходящее. С этим вопросом к дорогому супругу следовало идти, когда тот был в хорошем настроении.              Сын мэра — довольно красивый, но недовольный омега — не хотел даже разговаривать с ними и быстро ушел в стороны палаток, стоило Ханде и Филиппу пожелать ему светлого дня. Зато сам мэр очень долго жал им руки. Заметил кольцо с печаткой и довольно кивнул, по-отечески похлопав Ханде по плечу.              — Знал я вашего Атэ, — сказал он, — и игру вашего папеньки видел. Очень вы на них похожи.              Мэра увел с собой другой старый и важный альфа, а его место заняли новые люди. Обязательно богатые и самые влиятельные в Арсалане. Ханде улыбался им так, как его учили с детства, терпел комплименты и фривольные прикосновения. Пытался запоминать имена и статусы, но сильно не вникал. Хоть какая-то прелесть положения омеги в этом обществе была в том, что от него многое не требовали.              На очередной семейной паре Филипп сунул Ханде в руки бокальчик игристого вина и шепнул тихо:              — Ильнез Маре, наследник Семьи Маре.              Знакомый запах забродивших апельсинов коснулся носа Ханде. Тоже благородные, родственники Матте, и, судя по сильному запаху, очень близкие родственники. Ханде знал глав и официальных наследников всех Семей и слышал про Ильназа, но почему-то никогда не задумывался о происхождении Матте и его месте в родной Семье.              Альфа почтительно поцеловал ладонь Ханде, в то время как омега лишь склонил голову. Филипп рядом явно нервничал и хотел избавиться от общества этих людей, поэтому Ханде решил перекинуться с альфой парой слов.              — Мой приемный Оми, — сказал он, напустив в голос побольше почтения, — по рождению из Семьи Маре, по мужу Матте Кайял.              Альфа довольно приосанился.              — Он мой родной дядя, — ответил он, — хотя у нас совсем небольшая разница в возрасте. Мой отец — Глава Семьи Маре — его родной старший брат.              — Я бы сказал, что Дом Кайял гордится им.              — Да, я знаю, он родил трех здоровых альф для Семьи. Дилан готовится вступить в наследство в следующем году? Ходят слухи….              — Я не могу знать точно.              — Понятно.              После Ханде позволили отдохнуть от бесконечных светских разговоров. Он уже познакомился с двумя членами парламента, с одним банкиром, с их мужьями или любовниками и с омегами из какого-то странного клуба по интересам, которые пригласили Ханде на вечерние прогулки по набережной Мантуй.              Солнечный день был в разгаре. Публика пряталась от солнца под навесами, пила холодное шампанское и обсуждала новые законы, банковские банкротства, чьих-то любовников и лошадей. Прошел один забег, в котором победил красивый белый жеребец, сильно понравившийся Ханде. Ускользнув от мужа, он постоял немного у самого ограждения и полюбовался на прекрасных животных, гарцующих на дорожках.              На второй забег Филипп поставил на черного жеребца, считающегося фаворитом, а Ханде ткнул наугад, сделав минимальную ставку. На столиках обновили запасы шампанского, и Ханде взял себе сразу два бокала.              — Ты спиваешься, милый. — Шепнул Филипп. — Давай, немедленно поставь это обратно.              — Я для тебя. — Ханде отдал ему один бокальчик, а второй сразу же ополовинил.              — Я видел, к тебе подходил Аллиль, он супруг начальника надзора над банковским сектором. Что хотел?              Ханде проследил за взглядом Филиппа и уперся в спину небольшого болтливого омеги лет тридцати на вид, который долго доставал его своими глупыми разговорами.              — Приглашал на вечеринку формата «только для омег». Мне кажется, он самую малость тупой.              — Тебе не кажется.              Филипп посмеялся, а Ханде состроил кислое лицо. Он бы порадовался тому, что сумел выполнить свою функцию и развлечь супруга, но голова начинала болеть от жары, запаха навоза и новых эмоций. А шампанское снова нагрелось и не освежало. Наоборот, Ханде уже немного вело, и он даже с радостью ухватился за предложенный локоть супруга, как за что-то стабильное в этом мире.              — Тебе, дорогой муж, — снова зашептал Филипп, — уже хватит пить. Все подумают, что ты у меня спиваешься.              — Они все пьют.              — Но следят за тобой. — Шикнул альфа. — Хватит меня позорить!              — Разведись со мной, и не буду позорить. — Отмахнулся Ханде, вызвав тихий злой рык от альфы и покалывание метки. К этому он настолько уже привык, что почти не обращал внимания.              Ханде огляделся и заметил еще несколько хищных взглядов, обращенных в его сторону. Но публику пока отвлек второй забег и появление новых гостей: старого альфы и молодого красивого омеги, облаченного в короткие шорты и черную рубашку. Среди богатой публики он выглядел просто и даже вульгарно, но волнистые темные волосы омеги убирала блестящая бриллиантовая заколка, стоявшая целое состояние.              Муж занервничал и повел Ханде в другую сторону.              — Хочу сделать еще пару ставок. — Объяснился он. — И прекращай уже пить и дерзить мне!              Ханде снова оглянулся на омегу, пытаясь разобраться в этих резких изменениях. А как же желание завести больше знакомств и похвастаться благородным мужем? Зачем сбегать, когда пришли очередные богачи, которых нужно было очаровывать? Филипп нервничал и вряд ли что-то собирался ему объяснять. Так же как и в вопросе с университетом стоило выжидать. Но Ханде не сомневался, что его дорогой супруг когда-то трахал этого омегу. Очень уж он походил на дорогого столичного эскортника.              — Многие довольны тобой. — Похвалил муж. — Наверное, они никогда раньше не слышали, чтобы благородный омега был так груб и огрызался со своим альфой. Ты забавный.              Ханде промолчал, но взглядом показал мужу все свои мысли. Быть просто забавным для этой публики было почти унизительно. А Филипп, говоря это, все понимал. У Ханде был умный супруг, стоило это уже признать.              — Когда мы поедем домой? — спросил он. — Здесь очень жарко и у меня кружится голова.              — Это от шампанского. — Легко отмахнулся Филипп. — Я хочу еще раз поговорить с мэром. Его сынок все время косится на тебя, не заметил?              — Они все на меня пялятся.              — Мы сможем уехать после третьего заезда. Сошлемся на твое здоровье. Это только подогреет интерес к нам.              Ханде не врал, потому что уже несколько дней он чувствовал слабость и недомогания. То голова кружилась, то клонило в сон, а запах менялся каждые несколько часов. Ханде знал, что гормоны кидали его из крайности в крайность. Тут и стресс, начавшаяся взрослая жизнь с мужем, переезд, подступающая течка, которая должна была начаться со дня на день. Жара, конский запах и алкоголь делали только хуже. Через полчаса блужданий между навесами и разговорами со всякими важными людьми столицы, Ханде почувствовал настоящее головокружение и подкатившую к горлу тошноту. Он цеплялся за руку мужа и думал, как хорошо все-таки было родиться омегой, от которого кроме улыбки ничего больше не требовалось. Муж сыпал комплиментами, лебезил перед нужными людьми и приглашал их в гости. Водил Ханде кругами, но избегал странного красивого омегу с заколкой.              Прошел третий забег, и ставка Ханде сыграла, принеся ему немного денег. Муж дернул его за руку, заставляя обратить на себя внимание.              — Смотри, тоже стал деньги в семью приносить. — Посмеялся альфа.              Ханде не разделял его веселья.              — Меня тошнит. — Сказал он.              — Нам надо поговорить с….              — Меня сейчас вырвет. — Более доходчиво объяснил Ханде. — Ты опозоришься перед всеми.              — Ну да, как тогда на свадьбе.              Ханде заглянул в его темные, но совсем не выразительные глаза. Прошел месяц их брака, а Ханде еще ни разу не обращал внимания на цвет глаз своего супруга.              — Наверное, течка начинается. — Шепнул Ханде, выкладывая последний козырь. — Чувствуешь запах?              Филипп втянул воздух в легкие, а потом быстро отвел Ханде на парковку, засунул на заднее сидение автомобиля и включил кондиционер. Без жары и смеси запахов Ханде сразу стало легче. Тошнота отступила от горла, позволив сделать небольшую передышку. Но разогретое тело продолжало гореть огнем, хотя прикосновения альфы все еще не вызывали ничего приятного. От поглаживаний с намеками Ханде все так же потряхивало от брезгливости.              — Мне надо попрощаться. — Сказал Филипп. — Скажу, что тебе стало плохо.              На несколько минут Ханде остался в салоне один. Он прикрыл глаза и подставил лицо прохладному воздуху из вентиляции. Пахло приятно. Никаких смешанных запахов людей и лошадей, никакого намека на тяжелый запах мужа. Пахло только дорогой новой тачкой. Больше ничем.              Тошнота пока отпустила, но не исчезла совсем. Обычно течка начиналась совсем не так, но раньше и в жизни Ханде все было по-другому. Сейчас рядом был молодой альфа, у них был секс и еще Ханде почти неделю готовил и пил настойку на травах, которая не дала бы ему забеременеть. Матте не обещал точного результата и советовал быстрее затяжелеть, но Ханде очень надеялся, что пока обойдется без детей.