«Улыбнись, детка!», или Неиронично о титаничном в миниатюрах

      Нью-Йорк. Зал суда.       Судья Дуллард потирает свой длинный крючковатый нос, а затем снимает заляпанные очки и начинает протирать их мантией.       Косплеер Томаса Эндрюса, весь в поту от долгого стояния, пошатывается, а затем прикладывает ладонь тыльной стороной ко лбу и восклицает:       — Не виноватая я! Он сам пришёл! — убирает руку и возводит очи горе. — Айсберг!       — Что за пассажир — Айсберг? — уточняет Дуллард, всё ещё безуспешно борющийся с жирными пятнами на линзах, а потому просто пару раз на них плюёт.       — Айсберг! Просто айсберг! — с придыханием возражает косплеер.       — То есть, — судья поднимает на него подёрнутые дымкой глаза (нельзя было вчера курить столько опиума), — вы считаете, что в гибели «Титаника» виноваты евреи?       — Какие ещё евреи? — ошарашено уточняет косплеер.       — Лоцман, Боцман и Штурман, — судья завёлся не на шутку, а потому даже стучит молотком. — А больше всех — Айсберг!       — Какие нах… К-хм! Лоцман, боцман, штурман?       — Вы — антисемит! — провозглашает Дуллард. — Я — еврей! Вы ущемляете мою нацию и веру!       — Я… — косплеер открывает рот и хлопает ресницами, а после приглаживает волосы. — Я ничего не имею против евреев!       — Но вы утверждаете, что они виноваты в том, что «Титаник» затонул! — чеканит Дуллард каждый свой слог молотком прямо по столу и случайно припечатывает что есть дури им пальцы своего помощника, который взвизгивает и начинает метаться по залу под изумлённые взгляды толпы.       — То есть, вы подговорили евреев потопить «Титаник» и пытаетесь выставить их виноватыми?! — скрипит судья, совершенно не обращая внимания на хнычущего помощника.       — Не было никакого заговора! — косплеер обливается потом и сбрасывает с себя пиджак. — Нет моей вины!       — Натурой правосудие не подкупить, так и знайте! Вы виновны, чёртов антисемит! У вас презумпция виновности!       Косплеер озирается по сторонам и вдруг раздирает на себе рубашку.       — Я ТАК И ЗНАЛ! — принимается он орать и рвать волосы на груди.       Тем временем помощник судьи всё ещё снуёт по залу, стонет и дует на ушибленные пальцы, но уже никто не обращает на него внимания.       — Не смейте отрицать свои поганые проступки! — голос Дулларда срывается. — Вы собственноручно угробили всех тех людей! Вы ненавидите евреев!       Косплеер оставляет в покое свою грудь.       — Я ВИНОВЕН! ВИНОВЕН! Я ГОТОВ К ЛЮБОМУ ПРИГОВОРУ!       — УРА! — судья вновь отбивает молотком: на сей раз ритм танго. — ВИНОВЕН И ПРИГОВАРИВАЕТСЯ К 100500 ПЛЕТЕЙ ПО ЖОПЕ!       Судя по тому, что пальцы помощника уже посинели и, кажется, готовятся отпасть, рука судьи, несмотря на всю его скрюченность, крепкая. Косплеер радуется, что не он будет исполнять…       — Я САМ ИСПОЛНЮ ПРИГОВОР! — заявляет судья, плотоядно облизывается.       И про себя добавляет: «М… сладкий».