Кости судьбы

      "Недотёпы в масках" — это цирк, сбежавший с афиши, веселый сон на грани кошмара. Повсюду кричащие ленты, флажки и нелепо перекошенные маски. Драпировки болтаются, как попало, с безнадёжной претензией на стиль. Здесь одно правило — никто не парится.       Авантюрин открывает глаза и первым делом видит перед собой пальцы ноги с химозно-красными ногтями и серыми от пыли подушечками. Бессовестная нога валяется поперёк его торса, как живописная инсталляция. Он тянет руку, чтобы нащупать следующее "произведение искусства" — может, юбку. Или трусы.       Ни юбки, ни трусов он не находит. Вместо этого босая ступня раздражённо упирается ему в лицо. — Отвали, — доносится голос из груды одеял, на удивление знакомый и чуть хрипловатый. — Хотя нет… Постой. Принеси мне пива.       Пиво, судя по стойкому запаху перегара, иссякло ещё вчера. Вместе с вином, виски и остатками чего-то вроде самоуважения.       Авантюрин смахивает с себя злосчастную ногу и садится, озираясь по сторонам. Он пытается осознать, где оказался, но голову ведёт. Всё слишком расплывчато для ясных выводов.       Комната вокруг пестрит тошнотворным хаосом. Подушек навалено, как в гнезде, и среди них — бокал с остатками давно выдохшегося вина. На тумбочке валяются бусы, пластиковая маска и несколько пуговиц, оторванных, судя по всему, от его собственной рубашки. Стол у окна устлан битым стеклом и комками бумаги, на некоторых можно разобрать дерзкий, размашистый почерк. — Вчера было весело? — Авантюрин лениво кривит бровь. — Вечер групповой терапии, павлинчик. Ты два часа распинался, что твоя начальница — ледяная стерва. И, конечно, что тебе плевать. — Могло быть и хуже. — Ты делал это... пока мы, собственно, трахались. — Ладно, беру свои слова обратно. — Лучше за пивом сходи.       Авантюрин нехотя выбирается из постели. Оглядывается. Где, черт побери, штаны? Тащиться за выпивкой не хочется. Как и жить в целом. Но Искорка просто так не отстанет.       Где-то глубоко внутри, из мутной жижи похмельного сознания, лениво машет ручкой чувство стыда. Как будто он его ещё вчера забыл, а оно с тех пор сидело, дожидалось. Пришло поприветствовать.       Нет, ему не стыдно за очередной раз с очередной женщиной. В этом — ничего нового. А вот страдальческое нытьё о Яшме, которое он зачем-то успел вплести в процесс, отчаянно не клеится с образом ловеласа, который он тут старательно выстраивает. Понты и подлая самоирония — это его крепость, а не все эти истерики о несбыточной любви. Конечно, Искорка всё знает и понимает, но подколы от этого будут только жёстче. Ладно, пусть. Он заслужил.       Какому идиоту вообще может прийти в голову употребить слово "любовь" и имя Яшмы в одном предложении?       Задаваясь этим философским вопросом, он натягивает штаны. Набрасывает на плечи рубашку. Находит единственную уцелевшую пуговицу и с царственным видом застёгивает её, будто на ней держатся остатки его самоуважения. — Я за пивом, — бросает с оттенком благородного презрения и вываливается наружу. То ли в ночь, то ли в сумрак, то ли в черт-те что. Оно ему особенно не интересно. Главное, что этот бардак — в отличие от его личной жизни — не требует объяснений.

...

      Яркие фургоны и обшарпанные трейлеры громоздятся вокруг, как идиотская декорация к фильму про свободу. Авантюрин тащится к бару, лениво разглядывая этот пёстрый цирк, думая, что мог бы вписаться сюда. Лёгкая жизнь. Беззаботная.       Он любит эту мысль. Лелеет её, как последнюю иллюзию. Хотя давно знает — всё это чушь. И дело не в Яшме. Ну, или не только в ней. Сколько бы он ни пытался изображать из себя свободного авантюриста, которому наплевать, он понимает: Яшма — права. Он сам всё выбрал. Сам залез в это змеиное гнездо под названием КММ. Он обожает выигрывать. Любит роскошь, блеск золота на пальцах и то, как слово "власть" перекатывается на языке.       На Пенаконии он играл в бога. Держал нити так крепко, что целый мир казался марионеткой. Обманул всех, даже тех, кто думал, что обманывает его. И ему понравилось. Он соврал бы, если бы сказал иначе.       У него и Яшмы всё больше общего. И это чертовски пугает.       Он покупает пиво. Берёт с запасом — шесть бутылок, на всякий случай, а заодно и местную настойку покрепче. Сбегать от своих проблем — это же почти искусство. А он, без сомнений, мастер своего дела. Виртуоз.       Когда возвращается, Искорка всё так же валяется в своём плюшевом гнезде. Подушки в хаотичном беспорядке, нога с химозно-красными ногтями свешивается с края кровати, побрякивает дурацким анклетом с медными монетками. — Тебя только за смертью посылать, — лениво замечает Искорка, закатывая глаза. — Хотя и от этого толку будет, как от того козла...       Авантюрин кривит губы, бросает ей короткую усмешку. Намёк понят. Без обид. Заваливается рядом, протягивает ей холодную, запотевшую бутылку. Вторую открывает сам. Пьёт прямо из горлышка, быстро, будто пытается утопить что-то внутри. — Как думаешь… у неё есть кто-то ещё?       Искорка почти давится пивом. Ржёт громко, заразительно, минуты три, не меньше. — Ты это серьёзно? — выдыхает она, вытирая глаза. — Ревнуешь, павлинчик? — Чушь какая, — бурчит он, хмурясь. — Просто интересно. Я вообще о ней нихрена не знаю. Ну, кроме цифр на её банковском счёте. И то — на том, который я видел.       Искорка качает головой, прихлёбывает пиво, изучает его взглядом с ленивым интересом. Её это, похоже, искренне забавляет. — Я думаю, она спит с Алмазом, — наконец говорит она, утирая глаза после очередного приступа смеха. — Моё, так сказать, авторитетное женское мнение.       Авантюрин хмурится ещё сильнее. Мысль, конечно, не новая. Но слышать её вслух от другого человека — будто получить пощёчину на трезвую голову. — И с чего ты взяла? — Из твоих же сказок, павлинчик. Вот смотри, — Искорка напускает на себя вид детектива с тремя высшими образованиями. — Ты говорил, что Яшма приходила к тебе в тюремный лазарет и спрашивала, хочешь ли ты умереть. Так? — Было дело… — А неделю спустя, на суде, она оправдала тебя за убийство. Хотя в одиночку у неё такой власти не было. Она ведь не глава Каменных Сердец. Ну… как минимум пока что, — Искорка делает паузу, прихлёбывает пиво. — К тому же, ты сам говорил про синяки на её запястьях, которых в лазарете ещё не было. — А синяки тут при чём? — Не строй из себя идиота, павлинчик. Деньгами она может купить кого угодно, но не эманатора Сохранения. Так что подумай: что ещё гордая и независимая стерва могла предложить старому дружку, м? — Ты… — Авантюрин делает паузу, как будто от слов у него болит голова. — Ты хочешь сказать, что она с ним… чтобы меня…       Он встряхивает головой, будто пытаясь выбить из неё все эти мысли. Но легче не становится. Кажется, череп вот-вот треснет. — Я хочу сказать, что она с ним и не только с ним, когда ей это выгодно, — Искорка пожимает плечами, равнодушно щёлкая ногтем по горлышку своей бутылки. — Такие, как твоя Снежная Королева, просто так не размениваются. У неё вместо сердца бизнес-план. — А я в этом бизнес-плане кто? Статья под названием «непредвиденные расходы»? — огрызается Авантюрин. — Знаешь, не самый плохой вариант, учитывая обстоятельства, — Искорка закидывает босую ногу ему на плечо, пытаясь поймать пальцами мочку уха. — А кем ты хочешь быть?       Авантюрин вздыхает, качает головой, вертит в руках бутылку, изучая её, как будто там спрятан ответ.       Честно сказать, он и сам не знает. Жить долго и счастливо? Ха! Бред. У него в списке тайных заветных желаний — превратить мир в труху, у неё — возглавить КММ. Как тут вообще можно что-то планировать? — Не знаю... — выдаёт он наконец и добивает остатки пива. — Просто хочу, чтобы было не так сложно. — Тогда тебе станет скучно, павлинчик, — заключает Искорка. — Я просто хочу знать о ней хоть что-то. Ну и... — он задумчиво открывает новую бутылку, пристально глядя на шипучую пену. — Знать, что ей не совсем плевать. — Пфф, даже я это знаю. — Это ещё откуда? Снова эта твоя женская интуиция? — Вроде того, — Искорка хохочет, наконец ловя его за мочку уха и слегка дёргая. — Помнишь тот раз, когда ты так нажрался, что чуть весь мой трейлер не затопил? — Не напоминай, — Авантюрин закатывает глаза, тяжело вздыхая.       Он прекрасно помнит, хотя предпочёл бы забыть. Тот случай был далеко не первым и, скорее всего, не последним. Но тогда он действительно вышел за пределы. Шуму наделал так, что Искорка грозилась сбагрить его прямо в ближайшую пустыню без права возвращения.       Она, конечно, этого не сделала. Но, устав смотреть как он блюёт без передышки, вызвонила Яшму. А через пару часов за ним припёрся целый отряд КММ. Во главе — «госпожа генеральша» собственной персоной. Разгневанная, но с таким хладнокровием, что окружающие Недотёпы чуть было не решили, что КММ объявила им войну. — Ты ещё орал, какая она сука, — продолжает Искорка, её голос дрожит от смеха. — А потом чуть не полез на неё с кулаками, но передумал, как только тебя вывернуло ей на платье.       Авантюрин прикрывает глаза рукой, чувствуя, как стыд накрывает его волной. — Эоны, зачем я вообще родился... — Чтобы веселиться, павлинчик, — отвечает она, разливая настойку по дешёвым пластиковым стаканчикам. — Я её не заслуживаю! — Авантюрин прикрывает лицо ладонью, стараясь скрыть румянец стыда. — Так ты ненавидишь её или не заслуживаешь? Определись уже, — Искорка хитро прищуривается, наблюдая за ним. — Это сложно, понимаешь? — Он тяжело выдыхает. — Иногда она просто бесит! Обращается со мной, как с ребёнком. Говорит, что мне делать, дарит золото, а через пять минут ей вообще плевать, жив я или нет!       Он выхватывает стаканчик с настойкой из её руки и опустошает его залпом. — Типичный Авантюрин, — усмехается Искорка. — Любишь всё то, что тебя убивает.       Авантюрин вздрагивает. Слишком знакомо звучат её слова. — Ты в курсе, что иногда ты говоришь совсем как она? — он ворчит, упираясь лицом в ладони. — Почему я всегда влюбляюсь в самых сложных людей? — Потому что ты идиот, — поддевает его Искорка, потягивая алкоголь. — Но самый красивый идиот из всех, которых я встречала.       Авантюрин слабо усмехается, когда её ступня скользит с его плеча на грудь. Он откидывается назад, дерзко ухмыляясь. — Ну хотя бы красивый. Даже ты знаешь, что не можешь устоять передо мной. — Да... Но, слава эонам, мне двадцать один, и я не богатая милфа из КММ, так что ты в меня не влюбишься, — Искорка смеётся и ловко переворачивается, чтобы чмокнуть его в подбородок. — Кто знает... — ухмыляется он. — Может, однажды всё брошу и сбегу к тебе. — Спасибо, конечно, но в этом случае я отправлю тебя твоей драгоценной Госпоже Яшме. Посылкой. По почте. — От меня так просто не избавишься, — заявляет он, потягиваясь. — Я как таракан: всегда возвращаюсь. Может, тебе даже понравится? — Ага. Ты за два дня умудрился выпить и сожрать всё, что было в холодильнике. — Эй, я вообще-то пиво купил! — Какой джентльмен, — фыркает она.       Смеясь, Искорка толкает его на постель и, победно ухмыльнувшись, забирается сверху. Он делает вид, что пытается встать, но Искорка тут же прижимает его обратно. — Лежи, павлинчик, — велит она с ухмылкой. — Ты ещё не расплатился за всё, что я для тебя сделала. — Это что, счёт? — он драматично закатывает глаза, но не сопротивляется, когда её руки скользят под ремень брюк. — Конечно, — серьёзно кивает Искорка, хотя глаза блестят от смеха. — А ты думал я тут бесплатно в психолога играю? Если бы не я, кто бы ещё терпел твои выходки? Кто-нибудь из твоих друзей? А, подожди... Точно, у тебя же их нет.       Он хватает её за талию, легко поднимая и переворачивая так, что уже сам оказывается сверху. — А ты, значит, решила взвалить на себя эту роль? — Ну а кто ещё? Я же твоя утешительная жилетка, павлинчик. На все случаи жизни.       Искорка заливисто хохочет. Всё ей весело, всё нипочём. Её гибкие ноги ловко обвивают его талию. Анклеты и браслеты позвякивают. И он почти завидует этой лёгкости.       Это смешно. Одна из его женщин работает личным психологом в постели, а вторая цитирует великих политиков и дипломатов галактики. Чёрт знает что... — А если... — выдыхает он прикрывая глаза. — А если я всё-таки не смогу? Ни с ней, ни без неё. Что, если она — это мой конец? — Тогда я куплю шампанского, чтобы отметить твои похороны. И давай честно, павлинчик, — Искорка выгибается, опираясь локтями о постель, — она для тебя не конец, а начало. Ты просто не понимаешь, чего именно... — Оптимистка, блин, — он закатывает глаза, но в уголках губ мелькает слабая улыбка.       Искорка смеется, качая головой: — Больной ты, Авантюрин. — А ты только заметила? — Он усмехается. — Всегда замечала, — Искорка тянется за своим стаканом. — Но удивлять не перестаёт. — К чёрту всё! — говорит он. — Давай пить за тех, кто с нами не пьёт. — И за тех, кто с нами спит, — подхватывает Искорка. — Это ты про Яшму? — Нет, это я про тебя, красавчик.       Авантюрин усмехается, проводя пальцами по её щиколотке, там, где звенят браслеты. — Ну, кто бы говорил. Ты тоже не особо отказываешься от моего общества. — Конечно, нет. Ты же мой любимый токсик. Кто ещё будет ныть, пить моё пиво, трахать меня и мои мозги и засыпать поперёк моей постели? — Ах вот как? — усмехается Авантюрин, приподнимая бровь. — Естественно, — Искорка подмигивает, вытягивая руку, чтобы коснуться его подбородка. — Ты же нарцисс до мозга костей. Ещё и поехавший. — Зато весело, — парирует он, чуть наклоняясь ближе. — Весело, — соглашается она, смотря ему прямо в глаза.       Авантюрин делает ещё несколько глотков прямо из бутылки и закидывает её ноги повыше. Что-то опрокидывается. По постели расползается мокрое пятно. Остатки пива. Ну и хрен с ним. Этот праздник жизни точно должен продолжаться. Все всё равно однажды умрут. От этой мысли почему-то особенно тепло. И весело. Как в последний раз.

...

      Искорка потягивается, разминая затёкшие суставы. Лунный свет, пробивающийся сквозь окно, выхватывает из темноты расслабленное лицо Авантюрина. В этом холодном серебре он кажется почти хрупким. Смешно, конечно. Хрупким этот идиот не был никогда. Она позволяет себе пару секунд полюбоваться, прежде чем дотянуться до телефона. «У меня есть кое-что ваше. Угадаете с первой попытки?» — она набирает сообщение. Уголки губ приподнимаются в хитрой улыбке.       Ответ приходит так быстро, что Искорка невольно приподнимает бровь. Ну да, кто бы сомневался. «Мне забрать его лично? Или отправить кого-то?»       Искорка фыркает. Классика. Холодный и лаконичный тон даже в текстах.       Она уважает Яшму. Возможно, даже больше, чем уважает Авантюрина. Хотя, как человек, тот определённо милее. Смешнее. Живее. «Думаю, он будет рад, если это сделаете вы.»       Пауза. Не больше двадцати секунд. «Сам идти сможет?» «Куда он денется?» «Поняла. Скоро буду.»       Искорка пытается прикинуть, что до космопорта ей как минимум час. Если воспользоваться квантовым скачком, то на частном корабле, который может позволить себе правая рука главы отдела стратегических инвестиций КММ, ещё часа полтора. Плюс надо пришвартоваться в местном порту... А там с утра — ни одной трезвой рожи.        Да уж, не завидует она Яшме. Учитывая, что сейчас на Пир-Пойнте глубокая ночь.       Искорка откладывает телефон. — Ну и дурень ты, павлинчик, — она заправляет за ухо светлую прядь, упавшую на его лоб.       Авантюрин во сне хмурится, что-то невнятно бормочет, переворачивается на другой бок.       Бестолковый, гордый, с этими его вечными ставками на всё и сразу. Глупец с картами в рукавах и мечтой, которая, как и всё в его жизни, стоит слишком дорого. — Ты с ней — как в плохом кино, — шепчет она, чтобы не разбудить. — Но, знаешь, это как раз делает вас идеальной парой.       Они оба такие разные, такие нелепо несовместимые, но всё равно притягиваются, как будто какой-то злой режиссёр специально их свёл для своего нуарного фильма. Искорке это всё кажется забавным. Как плохо у них обоих выходит притворяться. Яшма — будто равнодушная. Авантюрину— будто бы плевать.       А она? Она всего лишь смотрит на это, как на мелодраму, которой совершенно не хочется мешать...