Пелена | The Veil

Её прибытие явно застало его врасплох — не только самим своим фактом, но и решимостью в её взгляде. Замешательство Драко на мгновение мелькнуло в его глазах, прежде чем выражение лица сгладилось в непроницаемую маску. Без слов он выбросил остаток сигареты в море, и искры растворились в волнах. Глаза Гермионы встретились с его, молчаливый вызов пронёсся между ними. Драко, скрыв своё первоначальное удивление, поприветствовал её прохладным кивком: — Грейнджер, чем обязан столь неожиданному удовольствию видеть тебя? Прежде чем она успела ответить, Драко без помощи палочки резким ударом проник в её мысли. Он был сильнейшим легилиментом и очень не любил сюрпризы. Её не должно было быть здесь. Малфой за секунды просеял поверхность её разума, раскрывая лишь её предвкушение и нервозность перед встречей безо всяких тайных намерений. Усмешка коснулась его губ, когда он увидел в воспоминании, что она лично запросила эту встречу, минуя Кингсли, чтобы поговорить с ним напрямую. Гермиона видела всё, что он успел вытащить, включая её беспокойство о своём внешнем виде — деталь, которая казалась пустяковой, но глубоко человечной и даже окрашенной во что-то личное. — Ты очень хотела встретиться со мной, не так ли? — спокойно прокомментировал Драко, его голос был пронизан ноткой насмешки. — Даже волновалась о своей одежде? Это всего лишь политика, Грейнджер, а не святочный бал. Щёки Гермионы окрасил румянец, смесь смущения и гнева вспыхнула в ней. Она поняла, что он сделал — проник в самое личное, самое частное — в её мысли. — Не следует так вторгаться в чужие разумы, Малфой, — резко сказала она. Её голос звучал стойко, несмотря на напряжение и страх внутри. Она осознавала, кто стоит перед ней, кем он стал. Улыбка Драко слегка расширилась. — Полезно знать, о чём думают люди, организующие против тебя целое Сопротивление, — эти слова окрасились явной издёвкой. — Но, пожалуйста, продолжай. Грейнджер ощетинилась, готовая ответить той же монетой. Она не намерена была это терпеть. Малфой не мог знать, что за три года, что они не виделись, Гермиона среди прочих сложных дисциплин кропотливо изучала и практиковала легилименцию. Сосредоточившись, она незаметной нитью протянула свой разум к нему и коснулась его мыслей. То было всего лишь мгновение, прежде чем он успел укрепить свою защиту, но достаточное для вспышки кадров перед её глазами, которые наверняка видел и Драко. В этих коротких секундах пронеслись образы: Пэнси Паркинсон, наносящая бордовую помаду, древний фолиант по магическим артефактам, вдумчивое лицо Кантанкеруса Нотта и наручные часы с тремя светящимися планетами. Драко резко повёл плечом, его ментальные барьеры захлопнулись с силой, которая заставила Гермиону покачнуться — она еле удержала равновесие. Его глаза сузились, в них мелькнула злость — или там было ещё и уважение? — Умно, Грейнджер, — холодно сказал он, — но не переоценивай свои способности. Баланс сил на мгновение качнулся, но сразу же вернулся на сторону Малфоя. Воздух между ними искрился от напряжения их молчаливой борьбы, задавая тон переговорам, которые казались столь же острыми, как рушащиеся утёсы Азкабана. — Ты выбрал мрачное место для встречи, Малфой, — окликнула его Гермиона. — Я нахожу, что это придаёт разговорам… остроту, — ответил он. Когда она приблизилась к Драко, мерцающее небо чуть ярче осветило его, наконец более чётко рисуя ей человека, преобразившегося из мальчика в мужчину. Исчезла юношеская провокация и аляповатый лоск школьника, слишком усердно старающегося произвести на всех впечатление. На лице залегли тени усталости и прожитой войны, скулы стали более заострёнными, плечи — шире, а в висках появились серебристые всполохи. Большие серые глаза, когда-то колкие и резкие, теперь были ледяными зеркалами, обладавшими глубиной его непростого опыта. Застёжка на его шее с гербом Малфоев была теперь более тонкой и скромной, меньше о символе семейной гордости, а больше о знаке наследия, которое он для себя, вероятно, переосмыслил как-то по-новому. Этот сложный человек был для Гермионы столь же многогранным и нечитаемым, как и тени, игравшие на его лице в лунном свете. Его преобразование было не только в одежде или манерах, но и в самой энергии, которую он излучал — мужчину, миновавшего лабиринты своего прошлого, и очищенного огнями, через которые он прошёл. И Тёмный Лорд… Этот титул ей казался одновременно неуместным и таким подходящим для него. Поза Малфоя была расслабленной, но вокруг него витала неоспоримая аура власти, ощутимая, как солёный запах морской воды, наполняющий воздух в тот день. Его присутствие было одновременно магнетическим и тревожным, напоминающим Грейнджер о том, как многое изменилось и сколько стоит на кону. Всё казалось Гермионе перевёртышем, несправедливостью, чем-то нелогичным: они выиграли войну, а страной правил Малфой. Они победили благодаря Дамблдору, а он справился один. Как он смог так быстро трансформироваться? И знала ли она его настоящего когда-нибудь? «Нет, не знала», — прозвучал в голове её собственный голос. — Малфой, — начала Гермиона, — мы благодарны, что ты избавил Хогвартс от давления коррумпированного Министерства, но влияние твоих людей, сплошь выходцев из Пожирателей, вредит детям. Драко слушал, его выражение лица оставалось непроницаемым. — Хогвартс священен для всех нас, — продолжила Гермиона, её голос был наполнен страстью, которая, должно быть, звучала узнаваемо для собеседника напротив. — Мы просим перемирия. Позволь школе оставаться независимой, восстанови старый учебный состав. Тех, кто учил нас не только магии, но и морали и храбрости. Драко слегка сместил взгляд, изучая её. Это было сбивающим с толку сочетанием знакомого и совершенно незнакомого в его манерах. — Грейнджер, ты говоришь о независимости как о чём-то простом, — наконец ответил Драко. — Ты знаешь не хуже меня, что Хогвартс никогда не был простым. Это узел силы, влияния… — Но он больше чем это, Драко, — перебила его Гермиона, умышленно используя его имя, напоминая о совместном прошлом и остатках уважения, которое всё ещё теплилось в них обоих. — Это дом. Место для обучения. Оно не должно быть ещё одной фигурой в гражданской войне. — Если бы не ты и твои друзья, не было бы никакой гражданской войны, — холодно отрезал он. Грейнджер поджала губы, обдумывая, как смягчить разговор. — Малфой, пожалуйста. Мы оба знаем, что на самом деле представляет собой Хогвартс. Не оружие или щит, а маяк. Разве это не то, чего ты хотел? Инновации, улучшение магического мира, усиление? Всё это можно реализовать, если вдохнуть в программу обучения что-то новое, но в безопасной среде! Драко задумался, и на мгновение в его глазах мелькнуло что-то более мягкое, остаток мальчика, который когда-то блуждал по одним и тем же залам с Гермионой. — И ты веришь, что старый состав сможет справиться с этим? После всего, что произошло? — Да, — твёрдо ответила она. — Потому что они любят школу, и у них чистые мотивы. — Ты всегда умела обращаться с идеалами, Грейнджер. Признаю это. — Драко немного отвернулся, вглядываясь в беспокойные волны. — Но Хогвартс — это не просто дети и их учителя, это будущие взрослые волшебники — налогоплательщики, учёные, армия, которыми управляю я. А мне не нужны люди, воспитанные в теплице. И слово «независимый» ты употребила неудачно — это просто зависимость от вас, а не от меня. Я не вижу ни единой причины, почему мне это должно быть выгодно. Гермиона нервно сжала полы своей мантии. Этот разговор не мог быть лёгким. И вся её подготовка летела к чертям под натиском Драко. — Пойми, детей пугают эти люди. Родители не забирают их из школы из-за страха перед тобой и твоим режимом. Пожиратели превращают Хогвартс в место, неподходящее для развития молодых волшебников. Программа теперь с огромным перевесом в тёмную магию, это имеет свои последствия и плохо отражается на детях. По нашему мнению… Драко слушал, его выражение лица не менялось, но в его глазах мелькнуло раздумье. Он всё же перебил её, спокойным, но твёрдым голосом, фокусируя на ней пронзительный взгляд: — Я знал все эти аргументы заранее, — устало сказал он, — но, честно говоря, Грейнджер, тот факт, что атмосфера в школе стала более суровой, меня совершенно не волнует. Мне не жаль, что детей по утрам не окружают розовые пони. Гермиона поморщилась, но не стала спорить с формулировками. — Мне нужен чистый практический результат. Хогвартс — это будущее магической Британии, и он останется под моим контролем. Малфой, казалось, поставил жирную точку в разговоре. — Но так как я уважаю тебя, Кингсли и Люпина, я пойду на уступку, — внезапно продолжил он. — Что ты имеешь в виду? — встрепенулась Гермиона. — Как там говорят у магглов? Хочешь сделать хорошо — сделай сам? — В его глазах блеснул озорной огонёк. — Э-эм… — Гермиона не успела вставить и слово, поражённая тем, что Малфой что-то подобное знает о магглах, и тем, как он развернул диалог. — В качестве исключения именно ты можешь войти в преподавательский состав. Займёшь бывшее место Макгонагалл. А ещё ты вместе со мной составишь новую программу обучения, чтобы она меня устраивала и базировалась на реальном опыте. Встречаться будем раз в пару недель. За тобой придут завтра. Гермиона стояла, ошеломлённая предложением и внезапным поворотом в их дискуссии. Это не была победа, на которую она надеялась, но это была значительная возможность. Лунный свет угасал за пеленой облаков, всё вокруг потемнело, и фигура Драко превратилась в силуэт на фоне бушующих волн. Он щёлкнул крышкой портсигара и закурил, прошептав тихое Инсендио. — Мир изменился, Грейнджер. Хватит цепляться за прошлое. — Но… — Нам всем придётся приспосабливаться. Лучше начинать сейчас. Гермиона смотрела на него, в её животе смешались надежда и тревога. Она ощутила тяжесть их общей истории и неопределённого будущего, давившую на неё. Резкий порыв ветра с брызгами воды всколыхнул мантию Драко, вихрем закружившуюся вокруг него. Он улыбнулся промокшей сигарете, покрутив её между пальцев. — Пока, Грейнджер, — крикнул он, отвернувшись к разбушевавшемуся морю. — До встречи, Малфой, — тихо пробормотала она. Драко взметнул полами мантии в считанное мгновенье и превратился в чёрный дым, уносящийся прочь.