Пелена | The Veil

Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу, Утратив правый путь во тьме долины.

Данте Алигьери, «Божественная комедия»

За 9 лет до событий, Хогвартс. В тихом, лишённом света подземелье слизеринских спален, Драко Малфой лежал один в своей постели. Его светлые волосы рассыпались по подушке, бледное лицо отражало бушующий внутри хаос. Спокойная тишина ночи резко контрастировала с бурей в сердце Драко — вихрем страха, амбиций и неуверенности. Это было смешано в прогорклый тревожный коктейль, сковавший его тело. Комната была тёмной, освещённой лишь слабым проблеском луны, просачивающимся через толщу Чёрного озера. Глаза Драко, обычно полные холодной решимости, теперь мерцали сомнением и ужасом. Он был один со своими мыслями, которые непрестанно вращались жуткими звуками в голове, как сломанная пластинка. Она не останавливалась, сводила с ума. Это была страшная мелодия задания Волдеморта, слишком тяжёлого для школьника: впустить в школу Пожирателей Смерти и убить Альбуса Дамблдора. Это не просто миссия, а скорее тест на верность, обряд посвящения в мир тьмы, в котором он был рождён и вскормлен, но только сейчас начал по-настоящему познавать. Драко постоянно казалось, что он смотрел на всё это со стороны, что это происходило не с ним. Будто он в Омуте памяти кого-то другого, незнакомого волшебника, и вот-вот всё кончится. Он ощущал это как иллюзию, игру, больную шутку его тётушки Беллатрисы — всё обернётся розыгрышем. Пожиратели не посмеют нанести вред Хогвартсу и его обитателям. Дамблдор не может умереть от его палочки. Всё это какая-то ошибка. Была ли у него другая судьба? Мог ли он иметь единственную роскошь, которую нельзя было купить и за всё состояние его семьи, — выбор? Конечно, нет. Только глупцы говорят, что выбор есть всегда. Вес ожиданий Тёмного Лорда тяжело давил на его плечи, как невидимый свинцовый плащ, сплетённый из многолетней гордости чистокровных волшебников и тёмных амбиций его семьи. Волдеморт обещал им новую, наполненную свободой и привилегиями жизнь, но очень скоро после его возвращения Драко понял, что это было ложью. Всё, чего касался Волдеморт, увядало, разлагалось и в конце концов умирало. Так должно было случиться и с Драко. Отец, конечно же, не вступился бы за него, а мать Волдеморт, наверное, не стал бы слушать, ведь она даже не принимала метку. За все ошибки Люциуса, за провальные операции с дневником-крестражем, позднее появление на кладбище при возрождении Тёмного Лорда, упущенное пророчество Поттера, — сейчас расплачивался Драко. Какая ирония. Он не видел в этом ничего неожиданного или трагичного. Он привык к идее о собственной скорой смерти задолго до шестнадцати лет и уже не очень-то её страшился. Но Драко боялся потерять маму, которой угрожал Волдеморт в случае невыполнения задания. Ему хотелось думать, что если он умрёт, то этого будет достаточно в качестве платы за то, чтобы она продолжала жить, и, может быть, даже счастливо. В этой извращённой логике торговли с жизнью через обязательные боль и лишения, привитую ему с детства, он находил успокоение. Но всё же там, в тишине ночи, вдали от эха коридоров и пристальных взглядов сверстников, Драко позволил себе момент уязвимости. В нём была часть — часть, что он едва признавал, которая дрожала при мысли о предстоящем преступлении. Та, что наполнена светом. Переворачиваясь с боку на бок, в метаниях сердца, он не заметил, как граница между бодрствованием и сном начала стираться. Его мысли, теперь освободившиеся от ограничений реальности, начали уходить в область снов — мир, где страхи и желания проявлялись самым неожиданным образом. Когда Драко погрузился в объятия сна, его сознание ушло в пейзаж, одновременно знакомый и чудовищно чужой. Хогвартс, в который он вступил в своём сне, был искажённым зеркалом: его коридоры растянуты и искривлены, тени цеплялись за углы с почти осязаемой мрачностью. Воздух был густым, наэлектризованным предвестником тишины, которая обещала: крики всего на один вздох отсюда. Драко осознавал, что спит, это был сон внутри сна. Он оглядел свои руки и попробовал управлять ими — получилось. За удлинёнными окнами шёл ливень, ветви деревьев бились о стёкла, оставаясь беззвучными, словно заглушённые чьим-то Силенцио. Драко из сна вёл его к полю для квиддича. Он потянулся за палочкой, но не нашёл её в своей мантии — осознав свою безоружность, он занервничал. «Это всего лишь сон. Это сон, это нереально». Когда он ступил на поле, дождь стих. В мгновение всё заволокло туманом, он перестал видеть свои ноги, трава была словно залита молочной пеной. Всмотревшись вдаль перед собой, Драко замер. К нему шёл лев. Он был чудовищной сущностью, его грива постоянно шла рябью и капала веществом темнее крови, глаза светились зловещим предзнаменованием. Лев подступал к нему, каждый шаг звучал как сердцебиение в давящей тишине сна. Драко напрягся всем телом, озираясь по сторонам. Когда он попробовал шагнуть назад, понял, что прирос к земле. Не мог пошевелиться. Словно увидев это в его глазах, лев угрожающе склонил голову и зарычал, приближаясь ещё на несколько шагов. Рык был какофонией всех страхов Малфоя, которые он когда-либо подавлял. Звук, казалось, раскалывал сам воздух вокруг него. Драко зажмурился. «Открой глаза. Это сон, он не убьёт тебя сейчас, время есть». Послушавшись внутреннего голоса, Драко открыл глаза и увидел руны над головой льва. Они складывались в одно слово: «Тщеславие». Осознание опалило его разум. Зверь не просто символизировал его жажду власти; он был хранителем царства, где такие желания вели только к проклятию. Кровь, капающая из его гривы, предвещала лишь смерти. И тут появилось ещё одно животное — рысь. Окружение тонко изменилось, воздух завибрировал от шёпота, который Драко скорее чувствовал, чем слышал. Эти звуки были пронизаны искушением, говорили о страстях, слишком опасных и потаённых, чтобы их признавать. Сама рысь была призрачным видением, её мех менял оттенки тьмы, глаза были пустотой, слепой поволокой, обещающей удовольствие и забытье от тайных, запретных желаний. В её взгляде, лишь на секунду окрасившимся теплом, Драко уловил мимолётный образ Гермионы Грейнджер, напоминание о страстях, которые он ото всех скрывал. Которые могли разрушить его. Или ему это показалось? Рысь приблизилась мягкими осторожными шагами и рыкнула, усевшись прямо перед ним. Руны над её головой сложили: «Сладострастие». Драко улыбнулся. Теперь он был уверен, что это не просто сон. Он присел на корточки, желая погладить рысь, преодолевая свой страх. Но она сверкнула белёсыми мёртвыми глазами, снова напугав его. Сбоку подступил новый зверь — волчица. Она вышла из разрыва в реальности сна, её мех был слипшимся от крови, а рычание, казалось, исходило из глубин бездны. Трава, по которой она шла, шипела и увядала, свидетельствуя о её разрушительной природе. Её алые глаза пристально смотрели на Драко с дикой яростью. Волчица неугомонно бродила из стороны в сторону, её движения были резкими и нервными. Воздух вокруг неё вибрировал от жара её дыхания, она хлопала челюстями по теням, мелькающим вокруг неё. Это существо было не просто воплощением страхов Драко. Это было воплощением его разрушительного поведения, угрожающего поглотить его изнутри. Он судорожно анализировал её образ, пытаясь понять, что оно олицетворяло, и справиться с собственным ужасом. Осознание настигло его одновременно со вспыхнувшей в воздухе руной: «Гнев». За спинами животных появился огненный круг. Драко напрягся всем телом и снова дёрнулся, пытаясь сделать шаг назад — тщетно. Из круга вышел старец в мантии и капюшоне. Он был не просто стариком, а фигурой, вырезанной из самой сущности темноты сна, его плащ развевался на несуществующем ветру. Его голос был звуком сдвигающихся в ночи надгробий, неузнаваемым, ни на что не похожим. Он будто звучал отовсюду: из глубин замка и с поля, из Запретного леса и с небес. — Драко, сын рода, пропитанного тьмой и амбициями, услышь мои слова, ибо они не произносятся вскользь. Ко мне ты можешь протянуть руку за помощью. Малфой застыл, вглядываясь в человека перед собой, но не мог ничего узнать в его облике. — Ты стоишь на краю пути, выкованного выборами, каждый шаг в котором это отголосок в залах твоей судьбы. Твоя дорога усеяна опасностями не только для плоти, но и для души. И не только для твоей, а для всех, кто тебя окружает. Он сделал паузу, позволяя своим словам проникнуть в сознание, прежде чем продолжить: — Звери, с которыми ты столкнулся этой ночью, являются лишь зеркалами твоего собственного сердца. Драко хотел ответить, но понял, что не мог произнести ни звука. — Будущее — это гобелен, сплетённый из нитей наших решений. Выбирай мудро, Драко. Каждый выбор ведёт через сердечную боль, а мир никогда нельзя сдержать угрозой. Но помни, даже в глубочайшей тьме одно последнее решение может стать маяком, ведущим тебя обратно к свету. С этими последними словами старец растворился в дымке, рукой уничтожая огненный портал позади себя, оставив Драко в глубоком размышлении. Звери, стоявшие перед ним, вдруг сделали одновременный бросок, кинувшись к его горлу. Он почувствовал, как они валят его на землю, разрывают его кожу, как тёплая кровь льётся по его шее... В агонии он закричал, и пейзаж сна внезапно растворился. — Эй, ты чего? Голос Блейза подействовал на него как самое ценное в мире лекарственное зелье. Тяжело дыша, он встряхнул головой и огляделся в поисках друга. — Ты что не спишь? — Ты не спишь, и я не сплю, — просто ответил Забини, потрепав Малфоя по волосам. — Макгонагалл голую увидел? Что такое? — Ты отвратителен. — Зато ты сразу взбодрился! — Блейз тихо засмеялся. — Так что ты видел? Кошмар? — Я не знаю, — серьёзно ответил Драко. — Мне кажется, я видел очень важный сон, вещий. Но чем больше я пытаюсь его вспомнить, тем сильнее он от меня ускользает. — А что ты всё ещё помнишь? — Старика в мантии. Но не было видно его лица, только узловатые руки. Думаю, это Дамблдор. — Ну да, в мире ведь больше нет стариков, — Блейз хмыкнул. — Ты в последнее время вообще ведёшь себя странно. Что ты скрываешь от меня? Я же чувствую . — Ничего, не выдумывай, — отрезал Драко. — Пойду умоюсь. Не оглядываясь на друга и испытывая укол вины, он пошёл к мужским ванным, всё ещё приходя в себя. Спустя несколько минут, глядя в зеркало, он судорожно хватался за осколки своего сна. Будто это могло спасти его от предстоящего испытания, помочь. Ему даже хотелось найти директора, хотя он совершенно не знал, что ему сказать. Внезапно за дверью раздались голоса. «Не может быть. Это что, шутка?» — пронеслось у него в голове. Он отчётливо слышал Альбуса Дамблдора. Подойдя к дверям, он наложил на себя обеззвучивающее заклинание. — Ну, на самом деле это лишь всё упрощает. Я имею в виду план Лорда Волдеморта с моим участием. По его плану бедный Драко должен будет убить меня. Драко обмер. Сердце застучало прямо в виски. Неужели он обо всём знал? Но откуда? — Разумеется, Тёмный Лорд не рассчитывает, что у мальчика это получится. Уверен, это всего лишь наказание за недавние ошибки Люциуса. Медленная пытка для его родителей. Им придётся смотреть на провал Драко, а после — наблюдать за его смертью. Снейп! Но он же работал на Волдеморта… Малфой тяжело задышал, прикрывая глаза в попытке успокоиться. Сам смысл сказанного его ничуть не удивил, но Снейп… Что это всё значило? Неужели его декан настолько жестоко играл в двойного агента? Знали ли об этом Пожиратели? — То есть мальчику вынесли смертельный приговор, так же как и мне, — сказал Дамблдор. — Я предполагаю, что в случае, если Драко не сможет это сделать, то это сделаешь ты? Наступила небольшая пауза. — В этом, я думаю, и состоит план Тёмного Лорда. — Предвидит ли Волдеморт, что в ближайшем будущем ему не понадобится шпион в Хогвартсе? — Да, он хочет захватить школу. Драко сжал переносицу, сильно зажмурившись. «Что это всё, чёрт побери, значит?» — И если ему это удастся, — сказал Дамблдор, — то ты, как обещал, сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы защитить учеников? Незаметно для самого себя Малфой вздохнул с облегчением. Меньше всего на свете он хотел навредить другим ребятам в школе. — Хорошо. В таком случае тебе прежде всего нужно узнать, что затевает Драко. Напуганный подросток опасен для окружающих так же, как и для самого себя. Предложи ему помощь и защиту; он позволит тебе помочь, ты ему нравишься. — Не меньше чем услуга, которую ему оказал отец. Драко винит меня, он думает, что я хотел занять место Люциуса. Малфой усмехнулся. Снейп, как и все остальные, нисколько не понимал его мотивов и реальных взглядов. — Тем не менее попробуй. Я меньше беспокоюсь за себя, чем за случайных жертв, которых вполне можно ожидать. В конце концов, мы можем сделать только одно, чтобы спасти его от гнева Лорда Волдеморта. Снейп язвительным тоном сказал: — Вы собираетесь позволить ему убить вас? — Конечно нет. Ты должен убить меня. Последовала долгая пауза, прерываемая лишь шорохом мантии. Кто-то из них нервно шагал по коридору. — Вы хотите, чтобы я сделал это сейчас? — спросил Снейп голосом, полным иронии. — Или вы хотите сначала сочинить эпитафию? — Не совсем. Полагаю, что момент представится с течением времени. Судя по произошедшему сегодня, с уверенностью можно сказать, что это произойдёт в течение года. — Если вы не против умереть, — небрежно предположил Снейп. — Почему не дать Драко сделать это? — Душа мальчика ещё не повреждена, — сказал Дамблдор. — Я бы не хотел, чтобы это случилось из-за меня. — Неужели вы настолько заботитесь о целостности его души? Почему? Драко, в отличие от большинства однокурсников, никогда не веривший в непогрешимое благородство своего директора, внутренне согласился со Снейпом, параллельно обмозговывая, что же такого могло случиться сегодня и почему Дамблдор самолично спустился в подземелья Слизерина. — Северус, от тебя трудно что-либо скрыть, — Дамблдор сделал паузу. — То, что я сейчас скажу, никогда не должно покинуть пределы твоего сознания, эта информация крайне опасна. Малфой вытянулся как струна, прислушиваясь. — Вы можете не сомневаться в моей способности держать язык за зубами, — холодно проговорил Снейп. — Драко Малфой не просто так получил это задание от Волдеморта. Дело не в наказании Люциуса. Всё гораздо серьёзнее. Если не уберечь Драко от убийства, есть шанс, что… Внезапно послышался страшный шум, как будто кто-то намеренно подбросил «Великолепную взрывчатку» из магазина братьев Уизли. Драко зажал уши, поморщившись, и стал воровато озираться по сторонам. Его заметили? Это магия Дамблдора? Чем же закончился разговор? «Спрошу у Снейпа позже», — раздражённо подумал он и, взмахнув полами чёрной мантии, шмыгнул во второй выход из туалетов, направившись обратно в сторону слизеринских спален. Пройдёт много лет, прежде чем он узнает истинное значение этого разговора и таинственного сна.