Стыд, Война и Завершение.

— Есть информация? — он навалился плечом на хлипкую иссохшую стену, разглядывая Юджина с таким напором, что торговец неоднозначно повёл плечами, лишь бы не отвечать. Он смотрел в пыльную землю и тыкал в КПК с такой силой, что экран расплывался от его пальцев. Дышать. Не забывать дышать, убрать руку с кобуры, не делать лишних движений. В голове заманчивая картинка приобретала новые обороты: вот он берёт Юджина, этого гнусного пидарюгу, за волосы, бьёт в асфальт за Баром, пинает его до синевы, а затем просто перекачивает все переписки. Дышать. Дышать. Дышать. Никого не калечить. Не бить. Просто спросить — и заплатить, если будет, за что. — Нет ничего… — наконец-то выпалил парень, не на шутку перепуганный. Тиран был готов поклясться, что услышал предсмертный хрип из будущего. Не свой, конечно, а этого засранца — Скифа, который посмел исчезнуть окончательно и сделать его жизнь похожей на песни какой-нибудь ссаной певички из-за бугра. Одной из тех, что поют про ноющее от влюблённости сердечко! Тьфу, блять. — Совсем ничего? — выторговав из себя ещё немного терпения, переспросил он. Благо, надежда в голосе не прорезалась, иначе Юджин полюбому поднял бы взгляд, проверить, точно ли с чемпионом арены он разговаривает. — Нет. Последнее сообщение от него было ещё с Затона. А потом он пеленговался… — Где? — уже жёстче спросил Тиран. — На Болотах. — Сукин сын. — Что? — перепуганно выдохнул Юджин. — Перешли мне переписку. — Не могу, брат. — Можешь, я жду. — тон стал настолько несдержанным, что торговец повиновался, пусть и с наморщенным носом. Конечно, сливать чужие сообщения — гадко, но у него и в правду нет выбора. Спустя секунд двадцать КПК у Тирана пискнул. Великолепно. Он бросил на Юджина один лишь взгляд, даже не поблагодарив. Найти Скифа, он же Евгений — главная цель следующей вылазки. А ещё нужно узнать, кто последний с ним общался. И это точно не Юджин, а кто-то другой. Ну, впрочем, это и без того было известно Тирану. Одиночка этот часто появлялся на Дикой Территории, а сейчас оказался прямо там, где нужно — у стойки Бармена, поглощающий водку. Шрам от ожога тут же его сдал. Тиран наклонился рядом, заговорил раньше, чем парень успел повернуться. — Я ищу Скифа. Рихтер медленно перевёл пьяный взгляд на прибившегося рядом высокого Тирана. По глазам было видно — узнал. Узнал, а потом тяжело, глубоко вдохнул. — Ты вовремя. — Неужели… — тщательно отфильтровывая засевшую неуверенность, Тиран выпрямился. Казалось, что руки зачесались. — Но сначала скажи, зачем он тебе? — Рихтер прижал руку к подбородку и смотрел почти мимо. Вероятно, в его взгляде сейчас сразу несколько силуэтов. Тиран промолчал. Если скажет честно, то придётся всех тут перестрелять к чёртовой матери. Одному пулю в голову, другому — под ребро, пусть помучается. Третьему сломать шею, четвёртый останется с переломанными ногами. Пусть кто попробует заискивающе свистнуть, тут же получит лбом в нос и… — Извини, но я не смогу сказать тебе правду, если не ответишь. — смелость в голосе Рихтера добавляла ему уважения. Тиран снял перчатки с рук и похрустел пальцами. Испарилась последняя капля жестокости. Он готов был поговорить с Рихтером с глазу на глаз, он ему… доверял? Никому доверять нельзя, но только вот Скиф с ним… дружит. Обожгло. Горло обожгло от… Тиран поднял голову к потолку. Мелькающая старая лампочка успокаивала надрывающийся хрип. Он его переломал. Этот молодой пиздюк, самоуверенный, сильный, бесстыдная сволочь. Что же он с ним сделал? — Мне нужно с ним увидеться. — только и сказал Тиран. Рихтер кивнул. Неизвестно, что было верным ответом, но одиночка так и продолжил медленно кивать, доставая КПК. В переписках Юджина был только Рихтер и Скиф. До сих пор жгло. — Уви-и-деться… — Так и есть. — скорее для себя выдал в ответ Тиран. Странно, что некоторые люди имеют в жизни куда большую роль, нежели планировалось. Он даже не планировал. Просто Скиф победил, затем у них было несколько дней вместе. Потом момент на крыше на Свалке. Очередной похабный секс, ничем не наполненный. Только вот глаза Скифа покрывала плёнка опрометчиво правдивых слёз. Тиран видел такой взгляд единожды до этого — ещё на Большой, когда расставался с изменившей ему девчонкой. Любила она его, да только деньги важнее оказались. И у Скифа он то же самое увидел, разве что о купонах ни секунды. А когда тот вместо того, чтобы запротивиться очевидно смазливому поцелую, поддался, то крышу прорвало. Прорвало так, что сейчас Тиран, полный ожидания, навис над Рихтером, который даже под градусом управлялся с КПК быстро и точно. — А тема какая? Для чего он тебе? От вопроса Тиран изнутри дёрнулся, хотя снаружи не сменил выражения лица. Он спокойно выказал то, что много раз говорил самому себе: — Я его спас на Свалке. Пристрелил одного человека, лишь бы вытащить его задницу. Вот и всё. — А, он задолжал. — Да, дохуя задолжал. Но думая о спасении, Тиран видел перед собой только те глаза. Такие неоднозначные, мутные из-за наступающего оргазма, полные неприкрытой… страсти. Ни капли боли. Только самоотдача. И потом нырял поглубже, в себя. В те углы сознания, где человечность уже проигрывала в карты разумному ходу событий. — Не люблю я разборок. — пробормотал Рихтер, — Да и Скиф не сказал, что ты появишься для того, чтобы долги взыскать. Это по секрету, если что. — А что же он сказал? — Он не думал, что ты снова явишься. Либо… захочешь его убить. Я бы этого не делал. Лучше стряси с него денег. — Я сделаю то, что посчитаю нужным. — отрезал Тиран, и тогда Рихтер вопросительно осмотрел его, с головы и до ног. Тирану не показалось. Это был именно тот взгляд, говорящий: «Ты, конечно, тот ещё убийца, однако голос у тебя надломился». И Рихтер был прав. Тиран не то, что не выявил в себе силу и уверенность, но не смог даже повысить тона. Его голос звучал задавленно и жёстко, как у человека, который ищет спасение в оправданиях. Он не хочет убивать Скифа. Он просто хочет Скифа. Хочет увидеть его в последний раз, чтобы выяснить для самого себя, что за хуйня с ним творится. Почему в руках всё ещё воспоминаниями фантомно мелькают его волосы, почему, слыша его имя, Тиран поворачивается на всякого, с чьего поганого рта оно слетит. — У тебя к нему… что? — спросил Рихтер уже на улице, где под покровом ночи мало кого интересовало твоё ебучее сердце. Или его остатки, кому уж как повезло. У Тирана, кажется, только оболочка, да и та механическая. — Я не знаю. — честно ответил мужчина. — А мне кажется, что если бы вы вдруг решили повторить подвиг Стрелка и его команды, то у вас бы получилось. Вы бы всю Зону перекрошили ради достижения цели. Это даже пугает. И тогда, впервые за пару недель, Тиран улыбнулся. *** Называть это «любовью» — стыдно. Стыд этот насмешливый, вероломный, выискивающий последние остатки мужских начал и жаждущий их растоптать. Но Тиран не мог упустить Скифа из головы, он одержимо вынюхивал всё, что могло о Скифе напоминать. Любые ебаные уловки. И нашёл. Благодаря Рихтеру, подойдя поближе со спины, вытащив пистолет, Тиран дотронулся дулом до тёмного растрёпанного затылка молодого сталкера-одиночки. Тот стоял возле горящей бочки с тряпьём, вытянув руки над пламенем. Оно почти облизывало длинные раненые пальцы, и всё это действо было похоже на обеззараживание. — Привет. — слабый голос Скифа раздался громким эхо по всей территории бывшей базы «Полудня», сейчас опустошённой, как и то, что раньше у Тирана называлось сердцем. Больно. Стало немыслимо больно, будто в грудь ударили сразу несколько кулаков. Скиф его не боялся. Он, вопреки правилам безопасности, был в одной футболке и штанах. Ботинки плотно перевязаны шнурками. Куртка и бронежилет валялись на сложенных в ряд металлических ящиках. Одиночество возымело эффект. Пистолет в руке всё ещё не дрогнул, Тиран не думал его убирать. Он был уверен, что выстрелит, даже несмотря на собственные обещания. Он что угодно вынесет, любой бой, только не тот, что нужно выиграть у себя же. Скиф не должен получить его. Его. Его самого. — Стреляй уже. — снова сказал Скиф, но так и не повернулся, — Ты же за этим пришёл? Наконец-то отомстить за то, что было? Говорить не выходило. Тиран так и стоял, упирая ствол сильнее, больнее. Ощущая, как вымышленное дуло толкается и в его стриженный затылок. Как сталь обжигает снова. Как во рту горькими воспоминаниями мелькает их чёртов лучший в жизни секс. Как секс перерабатывается в чувства. А те — в нужду. А нужда заставляет воздух в груди вылететь с озадаченным «блять». Когда Скиф поворачивается, оружие опускается. Тиран смотрит на него, но видит бледные радужки и растерянный вид. На шее у Скифа чужие жетоны. — Я сейчас — лёгкая добыча. После Болота мозги… будто не мои… — спокойный, почти убаюкивающий тон Скифа пугал не до шуток. — Ты ходил к пси-полю? — он наконец-то заговорил, удивившись непроницаемости голоса, хотя сначала казалось, что от первого же слова он зарычит. — Мне было нужно. Скиф посмотрел на него, вглядываясь так, будто хотел пройти сквозь. Решимость приобрела другой оттенок, так что Тиран, убрав пистолет, сдался. Не сегодня. — Ты меня искал, для чего? — Скиф присел на низкие ящики и потёр ладони. Холод в этих стенах словно пропитал здание. Пришло время признаваться. Тиран двинул один из ящиков так, чтобы сесть и оказаться почти на одном уровне. Скиф, плотный, но всё ещё не такой крупный, выглядел измотанным. — Знаешь, пацан, я не верю в превратности судьбы. Я верю только в пулю. В то, что каждый получит по заслугам. Но то, что ты со мной сотворил — непростительно. Я хотел бы выдавить тебе глаза, глотку вскрыть, может даже закопать в безымянной могиле. Только бы ты мне сердце, уебок, не разрывал. Последнее предложение утонуло в затухающем голосе. Тиран смотрел прямо, не прятал взгляда. Не пытался извернуться, ему даже легко давались эти слова. Не «я тебя люблю», ни в коем случае. Он сказал то, о чём думал. То, что чувствовал, как бы не было похуй на его мнение! Похуй, что подумает Скиф. Всего одно движение, и он упадёт бесценным грузом. Его глаза потухнут навсегда. Тиран будет прощён самим собой же. Сердце и в правду разрывается, только от ярости и… зависти. И от сожалений о том, что Зона не отдаст Скифа так просто. А отдала бы, так на своих условиях. Она уже отыгрывается тем, что причиняет Тирану такие страдания. — О чём ты? — парень заговорил растеряннее прежнего. Ещё немного, и глаза его побелеют — Тиран был уверен, и от этого жуткие мурашки пробежались по спине. — Ты душу из меня вытащил, мудак. Вытащил и разъебал её. Да с таким удовольствием, что корёжит. Я должен был пристрелить тебя в той казарме на Ростке, после того, как тебя выебал. Я должен был тебя уничтожить. Скиф поник. Он сжал кулаки, позволив широким венам напрячься, затем разжал. Чёрные волоски будто поднялись от… ужаса? Волнения? Холода? — У тебя есть все шансы. Я не бегу. Я заебался настолько, что… не буду тебя останавливать. Тиран заметил, как в Скифе говорит уже не он. В нём тянется усталость и боль, старые и новые раны. Под его ногами — таблетки от пси-излучения и использованные шприцы с блокаторами. Не сегодня. Теперь говорить никому не хочется. Скиф смотрит на свои ладони, он гладит пальцами синеватые костяшки. Тиран хочет двинуться поближе. И он это делает. Он опускает голову на колени Скифа и жмурится. Руки обхватывают холодное тело молодого сталкера, жмут грубо и бесцеремонно. В моменте становится проще. Становится легче. Удивительно, но очищение было так близко все эти тягучие минуты. Тиран вздрагивает лишь раз, когда кончики пальцев Скифа трогают его затылок; следят вниз, пронося за собой дорожки мурашек, потом обнимают подбородок. Прикосновения разжигают всё, что было сжато, убито, умерщвлено. Восстанавливают. Тиран поднимает голову и смотрит на Скифа. Тот прикрывает веки и спокойно выдыхает. Его руки теперь ужасно дрожат, а панический выдох, с которым парень схватывается с мужчиной в поцелуе, перерастает в болезненный стон. Теперь больно уже обоим. Скиф поднимается на ноги, подходит, садясь чуть ли не на колени. Он дрожит в огромной хватке так, что это похоже на припадок. — Тише, малой… — подавленно отвечает Тиран, пусть и агония сильного тела возле самой груди немыслимо пугает. — Я устал их слышать. Слышать их… — Здесь никого кроме нас нет. — Они в голове. Тиран не заметил, как уже стоит на ногах и просто держит сталкера в объятиях. Не заметил даже, что ногти Скифа, кое-где треснутые, впиваются в куртку так, что он чувствует их даже сквозь плотную ткань костюма. — Давай ты успокоишься, а? — он опускает Скифа на какую-то койку в единственной комнате, где горит лампа. Там всё ещё пылится старый ящик. И, судя по всему, тут Скиф и устроил себе привал. В одиноком здании бывших фанатиков, где всё будет напоминать об ужасах, словленных на Болотах? — Я стараюсь, поверь… — чуть больше жизни в голосе, уже лучше, чем ничего. Тиран садится прямо на ящик и, постукивая пальцами по колену, ждёт, пока Скиф заговорит вновь. Черту они уже давно перешли. При рождении, наверное, раз так вляпались. — Ты правда пришёл меня грохнуть? — Да. — А Рихтер… — Я знал, что он тебе передаст. Вы же закадычные кореша, да? Скиф отмолчался. Тиран потёр затылок и стащил бронежилет, расстёгивая и отщелкивая ремни. Без него дышалось куда проще, только вот грудь до сих пор саднило неизвестно из-за чего. Давление в ней нарастало в такт тому, как Скиф щёлкал ногтем по металлическому корпусу лампы. — Я рад, что ты здесь. — сказал парень, чуть погодя. Тиран поджал губы. — Правда рад. — Заебись. — Ты можешь сделать мне одолжение? — Если только пристрелить. Да и этого, блять, не могу! — Я хочу, чтобы ты побыл со мной. Хотя бы минут пять. Этого хватит. Иначе я сейчас отключусь и станет хуже. Если меня найдут солдаты «Искры», то… — То что? — Тиран поднялся на ноги, но не подошёл. — Я предал всех. Я пошёл с человеком, с которым не должен был идти. — И что это значит, позволь поинтересоваться? Ни секунды позитива. Учли и выучили. Не надеяться, не искать, не рыскать по территориям и не выпытывать. Вот, почему Скиф выглядит таким… нулевым. Он похож на начинающего фанатика. — Это тяжело объяснить. «Полдень» пропали, а всё из-за одного человека. И тот… лишь наполовину… человек. — Я не хочу это слышать. — обрезал Тиран, — Просто скажи, что мне сделать. Скиф не сказал. Он поднялся, потянул его за руку к себе и просто лёг на кровать. Тиран принял любимое положение; упёр руки по обеим сторонам, ограничивая Скифа в передвижении, и, опустившись к губам, выдохнул: — Ты в полной пизде, да, пацан? — Да. Я в полной пизде. Скиф на этот раз начал первым. Он оставил обе ладони на его лице, но теперь мягко, боязно, либо бессильно — думать не пришлось. Он прижался губами, и когда Тиран тронул его язык своим, всё схлопнулось. Настолько приятно оказалось это прикосновение, что сдерживаться оказалось слишком подло. Руки вжались в кожу с диким, непростительным рвением. Они пробежались по груди, сжали горло, левая протянулась к чёрным волосам. Скиф продолжал налегать, приподнимаясь на кровати так, чтобы губы никогда не покидали губ Тирана. Поцелуй стал беспорядочным и слишком мокрым. Прокатившийся по горлу стон в этот раз Тиран не удержал. Он простонал прямо в рот парня, когда, поддавшись эмоциям, сразу в него вошёл, удивившись тому, что одной лишь естественной смазки, покрывшей член уже давно, хватило. Скифа растерзало. Он, убитый излучением, отдавался полноценно. Скулил громко, отчаянно, пока Тиран, обнимая его так, словно оберегал от разрушения, вколачивался в разгоряченное донельзя тело. Он говорил себе нет, но всё остальное молило «да», и это «да», яркое и цепкое, прорывающееся в каждом движении, не покидало. Оно втесалось между ними липким окончанием Скифа, мокрым, покрытым шрамами телом, рычанием, болью, кровью и всем, что связывало. И развязывало — тоже. Глаза Скифа, вновь обретшие естественный живой цвет, вновь стали мокрыми, звали, просили. Голос ломался, трещал, необратимо и призывно. Тиран продолжал целовать, проникать и отдавать. Но никогда не говорил вслух. От разорванной души до надломанной психики — доли секунды. От мысли до выстрела — тоже. Тиран закончил позднее, громко выдохнув из груди всё, что собиралось несколько мигов. Тело пронзила ужаснейшая боль, но тут же отпустила, уступив удовольствию. От растерянности он свалился прямо на голую грудь парня, забыв, когда успел разорвать его футболку. Скиф обнял его обеими руками. Втянул воздух, захлебнулся в дыхании и всхлипнул. Всхлипнул так, что стало ещё тяжелее. Его грудь устрашающе задрожала. — Пойдём со мной. Со мной. — попросил он с надрывом, размазывая пот по напряженной мускулистой спине. — Куда, Скиф? — К ним. — К кому? — снова выдохнул Тиран. — Я покажу тебе. Только… потом. — Как скажешь. Он, в принципе, уже готов. Готов всё изменить, лишь бы только не оставаться в стороне. Отклонившись к стене, Тиран снова увидел его глаза. Мокрые от неожиданных слёз, полные стыда и уверенности одновременно. Сильное молодое тело под ним всё ещё подрагивало, только теперь уничтожать его не хотелось. А с ним — с радостью. С ним он уничтожит кого угодно. Пусть только Скиф попросит. Пусть покажет пальцем. Раздастся выстрел. Упадёт тело. Он будет с ним. Будет. Потому что любит, наверное. Пусть и слово это до тошноты ненавидит.