Предвещает погоню

Селина, исполняя своё обещание, со следующего дня начала обучение Ротгера и Лионеля новому для них языку. Вице-адмирал Талига и Проэмперадор оказались способными учениками. Они старались как могли повторять неизвестные слова за Селиной. Иногда у них это выходило плохо и неумело, но иногда соратники выговаривали выражения чужого языка без акцента. С каждым днём прогресс становился всё больше. Время от времени к ним заходила Мэллит, чтобы убедиться в умении Селины обучать языкам. Лионель и Ротгер были неизменно вежливы, и приветствовали её каждый раз, когда она приходила поговорить с ними. Через несколько недель обучения, они уже смогли отвечать на самые простые вопросы, которые им задавала глава астер. Любопытные подчинённые Мэллит каждый раз при её визите, толпились за спиной своего генерала. Они улыбались, шептались между собой, подмигивали Ротгеру. Некоторые из астер даже пытались поговорить с вице-адмиралом Талига, но Вальдес ещё не настолько хорошо понимал их язык, чтобы отвечать на каверзные вопросы девочек или перешучиваться с ними. Лионель видел, что Ротгер весьма усердствует в изучении языка. Сначала Проэмперадор думал, что в Вальдесе говорит страсть ко всему неизведанному, но, заметив его взгляды и улыбки, которыми он то и дело перебрасывался с девушками, Савиньяк всё понял. Ротгер был неисправим! Если не горные ведьмы, то хотя бы астеры. Интересно, а что вице-адмирал Талига станет дарить этим девочкам? И есть ли на Катари жемчуг? Заинтересовавшись этим вопросом, Лионель на следующий день задал его Селине. Девушка со смехом ответила, что на Катари есть моря и океаны, её климат наиболее приближен к климату Кэртинаны, поэтому жемчуга здесь хоть отбавляй. Савиньяк, усмехаясь про себя, решил подать идею насчёт жемчуга Ротгеру, а потом понаблюдать за его неумелыми попытками ухаживания. Через месяц Селина принесла пленным детские книги. Она объяснила, что по ним дети Катари учатся читать. Лионелю такие методы обучения не понравились, но представитель рода Савиньяк ничем не выразил своего неудовольствия, чтобы не обижать их учителя. Ротгер же сразу стал разглядывать иллюстрации, и долго смеялся над неправильными пропорциями тела новорождённого ребёнка; странными геометрическими фигурами, помещёнными одна в другую; и чёрными шлемами, под которыми горели красные глаза пришельцев. Однако Селина так строго посмотрела на него, что он прекратил своё веселье. Алфавит давался Ротгеру и Лионелю достаточно легко. Некоторые буквы были схожи с буквами из языков Кэртианы. Видимо, речь планеты Катари была результатом заимствования. Она являлась смесью дриксенского, талигойского и какого-то совершенно дикого наречия. Но Ротгер и Лионель не сдавались. Потихоньку они начали читать по слогам, время от времени делая неправильные ударения. Селина, стараясь сдерживать смех, терпеливо объясняла им фонетические законы нового языка. Сначала пленным казалось, что он вовсе не сложен, но постепенно они начали узнавать его лучше, и поняли, что трудностей объяснения на нём не избежать в первое время. Селина, для тренировки, предложила им разговаривать с ней на катарийском (так правильно в их городе называли этот язык). Лионель и Ротгер с радостью согласились на такой эксперимент, и перешли с ней на новый язык. Было сложно выразить свои мысли и чувства с помощью чужой речи, но пленные старались донести смысл, помогая себе жестами. Писать Лионель и Ротгер стали учиться, когда они освоили алфавит и смогли без запинки читать книги для детей девяти лет. Пальцы не хотели слушаться, когда пленные пытались выводить буквы на бумаге самопишущим пером. Такая роскошь была непривычна для тех, кто родился и вырос в Кэртиане. Чернил здесь вовсе не было. Их заменяли штукой под названием «стержень», которую нужно было менять каждый раз, когда голубой гель в ней заканчивался. Пока они учились таким образом, Лионель успел великое множество раз упомянуть закатных тварей и Леворукого. Когда обучение подходило к концу, Селина вошла в камеру, где держали Ротгера и Савиньяка. Вальдес в это время находился на обеде и, как подозревал Лионель, оттачивал навыки светской беседы на стайке смешливых астер (что, к слову, очень нервировало Мэллит, не любившую мужчин). — Мне нужно поговорить с вами, — сказала Селина, присаживаясь на край кушетки Савиньяка. — Но здесь нет Ротгера, — возразил Лионель, перелистывая страницу очередного философского бреда, написанного после уничтожения Кэртианы. — Я хотела поговорить именно с вами, Лионель, — смутившись, проговорила Селина. — У вас есть ко мне какая-то просьба или вы пришли по поручению генерала астер? — спросил Савиньяк, с громким хлопком закрывая книгу. — Я пришла по собственной инициативе, — ответила Селина, осмелившись посмотреть в глаза представителю Дома Молний. — Я слушаю вас, — учтиво произнёс Лионель. — И постараюсь не отказать в вашей просьбе. Я в долгу перед вами за обучение, и постараюсь его отдать. Не привык быть должником! — Вы читали про эмбрионоголовых. Я знаю, потому что сама подбирала книги для вас. Из того, что мне известно из истории Кэртианы, я заключила, что вы всегда интересовались своими врагами, чтобы понять их и победить. Я хочу, чтобы вы помогли мне с эмбрионоголовыми. Мэллит не слушает меня, а мне… Я — учёный, как вы уже успели убедиться. И мне крайне важно изучить их. — Какая помощь от меня потребуется? — уточнил Лионель, внимательно разглядывая белые стены, словно на них был написан ответ на вопрос Селины. — Я…_ девушка опустила глаза в пол, сжимая колени пальцами. — Сейчас не могу вам об этом сказать. Но вы должны пообещать… пообещать мне помощь в любой момент, когда я за ней к вам обращусь. Лионель положил свою горячую руку на холодную руку девушки и, загадочно улыбнувшись, произнёс громким шёпотом: — Я обещаю! Селина отчаянно покраснела, вырвала свою ладонь из ладони Савиньяка и убежала, хлопнув дверью. Лионель лишь усмехнулся, глядя ей вслед, взял брошенную на кровати книгу, и снова погрузился в чтение.