Ангел Дьявола

       ../10/2004       Свист пронзает воздух. Он наполняет все пространство вокруг, пока его источник не касается ее оголенной кожи. Кнут прожигает слои эпидермиса, раскраивая ткани.       Стон от боли срывается с губ, перекрываемым лишь кляпом. От удара, тело опускается немного вниз, отчего внутри плеч пронзает болью мышцы. Ей приходится вновь встать на носочки, чтобы снять напряжение.       Он подвесил ее.       Прямо напротив своей кровати       Он уже делал так пару раз: подвешивал ее за руки в самом центре комнаты. Порой он просто делал так, продолжая лежать на кровати и смотря на нее. Порой он играл с хлыстом или стеком. Просто так. Ради своего удовольствия.       Миа сбилась со счета, сколько раз он все это делал.       Очередной свист. Ее качает. Глаза прикрываются от боли, выдавливая остатки слез. Она даже не представляет откуда они каждый раз берутся. Кажется, что те должны были давно исчезнуть.       Это невыносимо.       Она стонет в кляп, когда кончик хлыста задевает мягкую кожу живота, оставляя за собой жженую полосу. Вздрагивает, когда Он оказывается перед ней, смотря своими темными от собственного наслаждения глазами. Он касается пальцем ее щеки, стирая дорожку слез, а затем облизывает этот палец языком с самым довольным выражением лица.       Потому что ему нравится это.       Потому что он Монстр и садист.       Его рука опускается вниз, к ее промежности. Он обхватывает ее внизу, кладя руку поверх лобка, проталкивая пальцы внутрь. Они скользят от выделений.       — Я всегда знал, что тебе такое нравится, — произносит Он, входя в нее двумя пальцами. Миа прикрывает глаза, пытаясь подняться на носочки, чтобы только соскочить. Он уже говорил так.       Но она знает…       Знает, что это не имеет ничего общего с удовольствием.       Это просто защитная реакция ее механизма, чтобы не допустить еще больше повреждений внутри. Он и так измазывает ее кровью почти каждый чертов раз.       Организм пытается спасти сам себя, подталкивая смазку наружу.       Это не имеет ничего общего с наслаждением. Не для нее.       Руки безвольно падают вниз, видимо, когда он освобождает ее от оков, что держали ее в вертикальном положении. Она даже не хочет представлять, как сейчас выглядит. Все тело саднит и жжет, хоть он использовал в основном лишь заднюю часть ее кожи: спину, руки и ноги.       — Тш-ш-ш, — шепчет он куда-то в висок, удерживая ее левой рукой, продолжая входить правой во влагалище. — Ты прекрасна. — Ты самая красивая женщина на Земле, Миа. Зубы сильнее впиваются в кляп, а с глаз вновь начинают капать слезы, когда его голос раздается внутри. Его… Только на меня. — Посмотри на меня! — угрожающе добавляет Хозяин, заставляя Миа открыть свои глаза. Смотри на меня, Миа, слышишь? Только на меня!       И она смотрит.       Голубые глаза расплываются, сменяясь серыми, почти пасмурными, с черными расширенными зрачками. Рыжие волосы окрашиваются в платино-белые, становясь короче. И, кажется, жить в момент становиться проще.       Он улыбается ей своей улыбкой. Подсознание рисует нужную картинку, находясь на границе сумасшествия, заменяя действительность своей защитой. Драко. Он всегда будет оберегать и защищать ее.       Ее Драко…       — Тебе нравится это, — его голос теперь будто под несколькими метрами темной воды. Его усмешка, что раздается, когда Он продолжает сильнее толкаться пальцами внутрь нее, пытаясь довести до оргазма. — Так и знал, что моя шлюха такое любит. Я слишком хорошо тебя знаю, питомец. — Дыхание учащается. Теплые руки почти невидимо касаются ее лица, а в нос ударяет знакомый аромат. Ты моя, Миа. Слышишь? Ты моя, Ангел.       Я твоя, Драко. Только твоя…       Перед глазами только его образ. Только Драко.       А затем холодный громкий смех раздается в комнате, и ее глаза с силой закрываются, оставляя образ Драко запертым внутри, когда тело разносится пульсациями.       — Моя шлюшка, — доносится до нее, как из-под толщи воды, а затем ее тело оказывается на мягкой, как облако, кровати, и она стонет от пронзающей боли, стоит искалеченной коже дотронуться до жестких простыней.       Со рта спускаются слюни, когда Хозяин вытаскивает из нее кляп, оставляя влажную полоску на ее щеке. Она прикрывает глаза, зная, что за всем этим последует. Ошейник на ее шее вновь напоминает о своем присутствие, когда он слегка тянет за него, продев указательный палец сквозь кольцо.       Миа по наитию открывает рот. Она не успевает ничего сделать, как он плюет в него, заставляя ее проглатывать его мерзкую слюну.       — Лежи, — приказывает он, вставляя два пальца ей в рот.       Почти с ужасом она понимает, что он только что был ими в ней. На них остались следы ее смазки и крови. Откуда последняя она не знает. Мастер надавливает пальцами на язык, почти вызывая рвотный рефлекс, а затем в один быстрый толчок входит в нее своим членом.       Он насилует ее, получая собственное странной наслаждение, пока Миа лежит, не шевелясь, с закрытыми глазами.       С тобой можно заниматься лишь любовью, Миа. Ничем другим. Слышишь меня? Только любовью.       Только ты мог заниматься этим со мной. Сможешь ли после этого…       Она слишком отчетливо ощущает, как слезы скатываются с уголков глаз. Они текут вниз, слегка щекоча кожу рядом с ушами, и прячутся в волосах.       Остаться в живых, Миа. Тебе лишь нужно остаться в живых.       Хозяин кончает внутрь нее, наваливаясь всем телом сверху, вдавливая ее в мягкий матрас. Он убирает пальцы из ее рта, тяжело дыша, а затем дает ей легкую пощёчину и переваливается на бок.       Она спускается с кровати прежде, чем он успевает столкнуть ее вниз. Она больше не будет повторять прежней ошибки. Золотая цепь сразу же прицепляется к ее ошейнику. Она подползает к ней, как самая настоящая змея, прикрепляя своей поводок после игр с Хозяином.       В комнате относительно светло из-за нескольких работающих ламп, но она не знает сколько точно времени. Она даже не знает, какой сегодня день. Уже не знает. Она пробовала отсчитывать, но сбилась где-то в районе второй недели.       Миа ложится на ковер и подтягивает ноги к груди, обхватывая их руками. Тело ноет и болит, но она старается не издавать ни звука. Он не любит этого. Не сейчас.       Не после.       Перед тем, как она засыпает, она мечтает. Мечтает о серых глазах, как небо в период сильной метели. Об улыбке, что грела ее тело. Она мечтает о всех их разговорах и солнце, что почему-то раньше светило намного ярче.              ../../2004       — Нет, нет, нет, — безвольно повторяет она. Слова почти шепотом слетают с губ. Его хватка становится крепче. Сильные пальцы сжимают ее челюсть, кожа вокруг них белеет.       Он заставляет ее открыть рот. Заставляет принять внутрь то, что он держит в руке. И чтобы это ни было, Миа знает, что не должна. Не это…       Не тогда, когда он почти радостно улыбается, смотря на нее. Она знала, что сегодня будет плохой вечер сразу, как Хозяин перешел порог спальни со слишком широкой улыбкой на лице.       Его улыбка это всегда плохо.       Лучше бы он не улыбался и просто изнасиловал ее, как почти каждый вечер. Лучше что-угодно кроме его чертовой улыбки, от которой волосы на затылке встают дыбом.       Все. Что. Угодно. Лишь бы он не улыбался.       — Пей! — приказывает он.       Миа пытается вертеть головой. Пытается спастись от возможной участи того, что хранит в себе небольшой сосуд с золотой мерцающей жидкостью. Но ее сила ничто по сравнению с ним.       — Не порти мое настроение, — проговаривает он, сквозь зубы.       — Не… не надо… не…       — Сука! — выкрикивает он, отталкивая ее от себя.       Миа падает на пол, приземляясь на руки, но не успевает ничего сделать, как в комнате раздается щелчок его пальцев. И разум вмиг прекращает сопротивляться, оставляя за собой лишь пустоту и подчинение. Это как чертово напоминание, что несмотря ни на что она принадлежит ему. И уже давно.       В остановленном для самой себя времени, Миа поднимается в позу подчинения. Она садится на колени, опускаясь попой на пятки ног, слегка раздвигая колени. Кладет руки ладонями вверх на свои бедра и закрывает глаза, откидывая голову назад, открыв рот.       Холодная, сладкая жидкость почти сразу же попадает на язык.       — Глотай.       Миа глотает жидкость, чувствуя, как та проходит мягким теплом по коже, отдавая рябью в кончиках пальцев.       — Вот так, — произносит голос, за которым следует тихий смех.       В момент все перестает существовать. Кажется, что тело начинает плыть в странном розовом мире. Глаза расширяются от тепла в организме, губы растягиваются в улыбке, и она облизывает их, смотря на своего любимого Хозяина. Он улыбается ей.       — Вот она моя любимая шлюха, — ласково произносит он.       Миа улыбается, чувствуя вибрацию в теле. Она отходит от мозга по нервам, образуя комок напряжения в клиторе, и опускается до кончиков пальцев на ногах.       Неутолимое желание заволакивает разум. Ей хочется лишь одного — доставить удовольствие своему прекрасному Мастеру. Ее Хозяину.       Он подходит, останавливаясь перед ней в черных брюках и такой же рубашке, рукава которой заканчиваются золотыми запонками. Его рука касается ее светлых волос, зарываясь внутрь, и Миа прикрывает глаза от удовольствия. Она ластится к нему, не понимая, что делает.       — Снимай, — мягкой командой доносится до ее мыслей.       И она подчиняется.       Миа расстёгивает его черные ботинки, помогая ему снять их с ног. Следом идут такого же цвета носки. Она делает все с нежностью и аккуратностью, как сделала бы для самого дорого себе человека.       — Дальше.       Пальцы не трясутся, когда она расстегивает кожаный ремень, что неоднократно оставлял раны на ее спине и задних частях ног и рук. Она встречает его, как своего любимого друга, касаясь губами холодной пряжки и кожи под тихую усмешку Хозяина.       Когда она снимает с него штаны, его член в открытую стоит прямо перед лицом. Миа поднимает мимолетный взгляд на Хозяина, заглядывая в голубые глаза, ища разрешения, и только после его кивка, принимается сосать член своего Мастера.       Она действует уверенно, доставляя ему удовольствие. Высшую благу. Язык интенсивно обводит головку, задевая уздечку. Хозяин удовлетворительно стонет, пока она продолжает со всем энтузиазмом насасывать его член.       — А мне даже нравится, — слышит она его голос, — надо будет взять небольшой запас этой прелести в следующий раз. Ты ведь настоящая шлюха, да, Гермиона?       Гермиона? Кто такая Гермиона? Плевать…       Она улыбается вокруг мягкой плоти, начиная играть пальцами с его яичками, зная, что Хозяину это понравится. Он подается бедрами навстречу ее движениям, проскальзывая руками в волосы, беря весь контроль на себя.       Он трахает ее в рот, и она ловит себя на том, что внутри становится слишком горячо и влажно. Клитор неприятно пульсирует от недостатка движений и фрикций.       Мягкий смех наполняет комнату. Миа пытается ускориться, чтобы довести Хозяина до нужного ему наслаждения, но он отталкивает ее голову раньше, чем она успевает это сделать.       Она пытается вновь дотянуться до его члена в паре сантиметрах от ее рта, но его руки слишком хорошо ее удерживают.       — На кровать.       Миа радостно залезает на мягкую кровать и почти стонет, когда невольно трется клитором об одеяло.       — Моя шлюшка хочет кончить? — спрашивает Хозяин, замечая ее проблему.       Миа быстро кивает.       — Пожалуйста, Хозяин. Пожалуйста, пожалуйста, — слова покидают рот быстрее, чем разум может о них подумать.       Хозяин цыкает на ее попытки, но продолжает улыбаться.       — Ты кончишь, только сидя на моем члене. Поняла меня?       — Да, Мастер.       — Молодец.       Она широкими глазами наблюдает за тем, как Хозяин снимает с себя черную рубашку. Ее взгляд становится почти хищным от вида подтянутого мужского тела.       — Двигайся.       Миа быстро отодвигается на середину кровати, позволяя своему Мастеру занять свое место. Он располагается на серых подушках и подзывает ее к себе пальцем.       Движения лихорадочны от возбуждения и будущего удовольствия, когда она забирается на него сверху и направляет его член во влагалище. Миа опускается вниз.       Стон удовольствия пронзает воздух. Она прикусывает нижнюю губу зубами, врезаясь ими в мягкую кожу почти до крови. Его руки обхватывают ее за задницу, помогая двигаться вверх и вниз.       Он лишь на мгновение убирает левую руку, и Миа смотрит за тем, как в открытую ладонь прилетает что-то небольшое темное и на цепочках. Вторая рука покидает ее тело, и она стонет от разочарования, вызывая у своего Хозяину усмешку.       — Не терпеливая сучка. Не двигайся, — тихо рычит он, и Миа прекращает какие-либо движения, чувствуя его член внутри себя. Мышцы влагалища сжимают его, и Он шипит на это. — Веди себя хорошо.       Миа улыбается, расслабляясь.       Она похожа на живую похотливую куклу, в голове которой запрограммирована программа удовлетворения своего Хозяина. Она выглядит, как марионетка не собственных желаний.       Но она не понимает этого.       Миа шипит, когда Хозяин надевает зажим ей на сосок. Почти хнычет. Но приятная боль распространяется по телу, перенося все наслаждение к клитору. Хозяин немного играет с левым соском, оттягивая и покручивая его, и лишь затем застегивает на нем зажим.       Он просовывает мизинец под цепочку, что соединяет два зажима, и тянет на себя вместе с ее грудью. Мягкая боль разносится пульсациями.       — Продолжай, — почти мурчит он, удерживая ее грудь.       Миа с радостью вновь продолжает подниматься и опускаться на его члене, ища собственное удовольствие.       — Кто бы мог подумать, что ты с таким удовольствием будешь скакать на моем члене. Ты только посмотри, как он прекрасно входит в тебя. Ты моя. И эта пизда, — он больно щипает ее за клитор, вырывая тихий вскрик, — тоже моя. Это действительно интересно, — произносит он уже больше сам себе. Пока это не касается ее, Миа безразлично.       Внутри все сжимается, дыхание учащается, и она чувствует скопившееся тепло внизу живота, которое просится вырваться наружу. Ее хватает ненадолго.       Его член внутри, палец на ее клиторе и эта прекрасная боль в сосках доносят ее до оргазма, и она почти опадает вниз, стоит мышцам напрячься в небольших конвульсиях. Тепло разносится по организму, захватывая разум.       Хозяин ускоряет свои толчки, вдалбливаясь в нее снизу, и спустя пару секунд его семя извергается внутри нее. Мастер улыбается ей, когда она почти лениво смотрит на него с небольшой улыбкой на собственных губах.       — Моя хорошая шлюха, — почти с лаской произносит он, сдергивая зажимы с ее сосков. Миа приоткрывает рот в немом крике от резкой боли внутри, а затем шипит, когда Хозяин обхватывает ее бедные соски пальцами и скручивает.       Он тихо смеется, делая это, и Миа улыбается, зная, что доставляет удовольствие и радость своему Хозяину. Нет ничего, чтобы она не сделала для него.       Ради него.       Мастер разрешает разделить вместе с ним кровать, и Миа с радостью остается на мягких простынях. Он даже позволяет ей отведать фруктов вместе с ним, скармливая с рук клубнику и виноград, и даже дает разрешение ей сделать то же самое для него.       После еды он вновь позволяет ей воспользоваться десертом. И Миа с неподдельной радостью отсасывает ему член, показывая сперму внутри, прежде чем проглатывает.       Спустя еще немного времени Хозяин жестко трахает ее, поставив на своей кровати на четвереньки, вдавливая ее голову в матрас, вызывая один оргазм за другим.       Настоящий мир восстанавливается только под утро.       Она просыпается от не сильной головной боли в его кровати и пульсации в висках. За окном еще темно, но виднеются далекие, но уже заметные признаки наступающего рассвета.       И вот тогда мир обрушается.       Воспоминания прошлого вечера и ночи накрывают ее сильнее любой волны цунами, и Миа почти в страхе поднимается на мягкой кровати, смотря на Мастера, который продолжает спать. Его рыжие волосы разбросаны по подушке, а грудь приподнимается в размеренном дыхании.       И вот так, за одну секунду, ей становится противно от самой себя. От того, что она делала. От того, что наслаждалась каждой минутой. От того, что ее собственное тело предало ее, хоть и не виновато.       И впервые за все время, она не хочет, чтобы Драко нашел ее. Не хочет, чтобы Драко знал об этом. Не хочет сделать ему еще больнее, чем сейчас.       Она прикрывает ладонью рот, пытаясь сделать так, чтобы всхлипы не проникли дальше ее кожи, пока она медленно, стараясь не разбудить Его, слезает с кровати на свое законное место на ковре.       Миа ложится лицом к темному бархатному подрезу кровати, касаясь пальцами буквы «М» на своей шее. Ведь она не больше, чем эта буква. Все ее существование и значение.       Впервые за все время она не смотрит на небо, поворачиваясь к нему спиной, даже зная, что все равно не увидит на нем нужного созвездия…                     ../../2004       Пальцы на руках дрожат. Она стонет, сквозь сильно сжатые зубы, разгибая их и вцепляясь в деревянные подставки, в которых находятся ее руки, когда Хозяин вновь протыкает иголкой кожу, оставляя ее в нужном месте у лопатки.       Он что-то напевает себе под нос. Какую-то тихую мелодию, почти насвистывание. Миа не понимает о чем она.       Очередная иголка входит под кожу, протыкая ее с натяжением и легким жжением. Она бы дала этому пятерку по шкале боли из десяти, но это измучивает.       Миа не может сказать, сколько прошло времени, но по ощущениям прошло несколько часов, пока она лежит в позе на деревянной подставке, а он продолжает вставлять в нее свои иголки.       На самом деле прошло намного меньше. Она почти уверена в этом. Просто время в такой момент перестает существовать, как правильная единица, ускоряя минуты в десятки раз.       Тяжелый выдох покидает легкие. Глаза прикрываются.       Она ненавидит иголки. Но, кажется, они приносят безумное удовольствие ее Хозяину. А кто она такая, чтобы лишать своего Хозяина удовольствия.       Она никто.       Она его рабыня. Его шлюха. И его самый любимый питомец.       Хозяин сам так говорит.       — Как думаешь? Если я приглашу к нам своих друзей, ты же будешь хорошей шлюхой? Разве не так, питомец? — Он опускается на уровень ее глаз и проводит пальцем по щеке.       — Да, Хозяин, — методично, на вздохе отвечает она.       Мастер улыбается.       — Знаешь, на что похоже мое творение на твоей спине?       — Нет, Хо… Хозяин.       — На остатки крыльев, — шепчет он ей на ухо, будто говорит самую большую тайну в мире.       Но он не знает. Не знает, что это значит для нее.       Миа с болью сжимает глаза.       Ночь. Запах магии в воздухе и дикий смех, что наполняет поляну у озера. И его почти тихое: — Вот теперь ты действительно ангел. День. Солнечные лучи, что играют на коже, заставляя жмуриться. Никогда не переставай верить в меня, ангел, хорошо? Темный вечер на крыше какого-то здания, где внизу расположился лес, а за ним вновь восстают звезды, и голос Драко, что разрезает тишину. Ты мой ангел.       Но никакой она не Ангел.       Больше нет.       Ни для него.       Ни для мира.              ../../2004       Снег.       Миа наблюдает за ним, сидя на своем коврике, упираясь о кровать спиной. В комнате пахнет огнем, в камине горят дрова, наполняя комнату теплом.       В животе неприятно урчит, но она знает, что до ужина еще не скоро, поэтому просто прикладывает к нему руку, начиная слегка поглаживать. Глаза прикрываются, и она откидывается головой о матрас.       Она наблюдает за тем, как идет снег из-под опущенных ресниц, смотря сквозь эту небольшую щелочку. Он спускается с серого, неприступного неба воздушными хлопьями, ударяясь об окна.       Снег…       Миа медленно сглатывает.       Она думала, что за ней придут. Она была уверена, что ее найдут и заберут из Ада. Она была уверена, что ее не оставят.       Но шли дни, недели и, кажется, месяцы, но никто так и не приходил. Никто кроме него. Никто кроме ее Хозяина.       Глаза закрываются. Проходит несколько минут, когда она вновь их открывает и опускает взгляд вниз. Она проводит большим пальцем по запястью, где хранится один из многих шрамов. Сглатывает, скручивая затем безымянный палец на левой руке, где виднеются тонкие линии.       Где ты, Драко?                     ../../2004       Надежда — единственное, что способно сломать и уничтожить человека. Поэтому очень часто говорят ни на что не надеяться, потому что разочарование в разы хуже.       Потому что падать больнее, чем неожиданно подниматься.       Потому что надежда единственный уголок спасения и единственная погибель. И никто не знает, повезет тебе или нет. Оправдается ли твоя надежда или рухнет как карточный домик, повалив тебя под своими картами.       Надежда всегда умирает последней. Даже в самых слабых душах.       И этот вечер стал вечером ее смерти.       — Вставай. Давай.       Кто-то толкает ее в плечо, но Миа слишком глубоко спит. День это почти единственное время, когда она может спокойно уйти в глубокий сон, зная, что Мастер не придет к ней. Зная, что у нее есть несколько часов спокойствия и тишины.       Миа с трудом открывает глаза и слегка поворачивает голову, откидывая ее назад. Дыхание на мгновение прекращается, и она в шоке распахивает глаза. Потому что не может поверить в это.       В то, что это действительно происходит.       — Драко? — его имя срывается неким надрывом с ее губ.       Но он мягко улыбается ей, и Миа быстро садится на попу, а затем обнимает его, со всей силы сжимая родную шею. Его крепкие руки обволакивают ее тело, прижимая к себе.       Она чувствует, как слезы скатываются с глаз, и делает глубокий вдох. Она все еще не верит. Это правда? Правда, а не очередной глюк галлюцинаций или сон?       — Ты пришел? Ты пришел. Пришел. Пришел, — шепчет она ему в ткань пиджака, прижимаясь к ней носом.       — Давай. Нам нужно уходить отсюда.       Его слова заставляют ее немного отстраниться. Пальцы трясутся, когда она дотрагивается ошейника на своей шеи, опустив взгляд вниз, чтобы не смотреть на него.       Она не может.       Не сейчас.       — Сейчас.       Драко что-то делает, и спустя пару минут цепь спадает с кольца ошейника на пол. Туда, где она лежала еще недавно.       — Это правда ты, — шепчет она, набираясь смелости посмотреть в его серые глаза. Пальцы касаются его щек, проходясь по щетине, а затем левая рука обводит его шрам.       — Я же сказал, что всегда буду приходить за тобой, — тихо произносит он, обхватывая ее запястья пальцами.       — А где? — Миа облизывает губы. — Где остальные? Они тоже здесь?       Драко едва заметно хмурится.       — Остальные? Кто еще должен быть здесь, Гермиона?       — Вале… — и вот тогда ее голос обрывается, и она медленно сглатывает. Карие глаза начинают бегать по его лицу, ищя что-то. Что-то...       — Валери? — повторяет Драко, называя имя за нее. — Ты ее имела в виду, да, Гермиона?       Судорожный вздох, и она вздрагивает. Холодок проносится по телу, а сердце с болью сжимается в груди.       — Ты не Драко, — едва слышно произносит она, качая головой и чувствуя, как любая надежда рушится внутри, опускаясь вниз. — Ты не он… — земля уходит из-под ног, стоит ей сказать это.       А затем — тишина.       И громкий смех, что раздается голосом Драко спустя несколько мгновений, от которого холод разносит по венам, потому что, как бы он не пытался быть похожим на него. Это не он.       — И что меня выдало?       — Имя, — единственное, что она может произнести едва слышным голосом. Потому что это имя — Гермиона. Оно не принадлежит ей. Это не она. Драко бы никогда не назвал ее этим именем.       — Имя? Он что, даже не смог называть тебя по имени? Даже для него ты была не больше, чем шлюха! — выплевывает Он голосом Драко, и Миа прикрывает глаза и вздрагивает. Ее сердце и душа давно прикрыты, но менее больнее от этого не становится.       А ведь когда-то она была для него всем.       Миа не сопротивляется тому, что происходит дальше. Не сопротивляется, когда Хозяин поднимает ее тело на кровать, а затем вставляет в нее свой член, который все еще принадлежит Мастеру, хоть он и прикрывается чужой внешностью.       Она не сопротивляется, когда Он заставляет ее смотреть ему в глаза. В слишком знакомые и родные. Серо-голубые, как вода в горной реке над камнями.       Сознание пытается блокировать все это, не заменять новыми воспоминаниями одно единственное старое, но картинки, как назло, все равно перемешиваются.       И для нее не остается ничего кроме того факта, что Драко насилует ее, а она ничего не может сделать. Член Хозяина продолжает входить в нее с силой, опять раня влагалище. Он злится на нее. Его глаза пылают темным огнем, навевая ужас.       — Он никогда не найдет тебя. Ты моя! — рычит он голосом Драко ей на ухо. — Ты моя собственность и принадлежишь мне. На тебе, — толчок, — мой, — толчок, — ошейник, — толчок.       Миа пытается абстрагироваться от всего этого, прикрывая глаза, но он сжимает ее горло, заставляя вновь смотреть на себя. А затем кончик его палочки касается мягкой кожи над ее грудью, и он слегка отодвигается, на мгновение замедляясь.       — Вот так будет лучше. Все будут знать кому ты принадлежишь.       Стоит ему закончить, как адская боль, как от огня, распространяется по коже. Миа кричит. Вопит, пока Он водит палочкой по ее груди, все еще находясь внутри.       Спина выгибается от боли. Она пытается выбраться. Пытается спастись, но оказывается в его смирительных капканах. Дыхание учащается, а крик не перестает терзать глотку.       Миа задыхается, когда Хозяин с улыбкой отстраняется. Пот проступает на коже. Грудная клетка адски болит, и она чувствует, как по груди во многих местах что-то скатывается. Что-то тягучее, горячее и жидкое.       — Вот теперь красота, — слышит она его отдаленный голос, не опуская взгляда вниз. Боль проходит почти под самыми ключицами и спускается вниз до груди.       Она плачет. Горло рвет от всхлипов.       Миа задыхается, не справляясь с потоком слез и соплей, что перекрывают дыхательные пути. Она не знает, что он сделал. Не хочет знать.       Его язык касается кожи, слизывая дорожки крови. Ее трясет от боли. Зубы почти стучат друг об друга и скрипят, когда она пытается закрыть челюсти.       Но Хозяин не обращает внимания на ее мучения. Он вновь набирает темп, входя в ее изможденное тело, а затем кончает прямо внутрь, нависая над ней.       — Ты моя, — произносит он ей на ухо, пока его семя наполняет ее изнутри.       Твоя…       Именно в этот вечер ее надежда решила умереть.