Ангел Дьявола

Ее рот слегка приоткрыт. Просто от небольшого шока. Она закрывает его, а потом открывает, все еще не веря тому, что видит. Она никогда не видела столько еды, а по сравнению с тем, что было в холодильнике еще вчера так это вообще похоже на приход чего-то сверхъестественного. Он полный. Нет, действительно полный. Она даже задумывается, а не упадет ли что-то с полностью забитых продуктами полок. Внутри просто какое-то разнообразие красок, что яркими пятнами бросаются в глаза. Она слышит смешок возле себя и медленно поворачивается, встречаясь взглядом с Валери, которая к ее удивлению уже не спит. Ее щеки немного розовые, а со лба стекает капелька пота. Она глубоко дышит, наливая себе стакан воды, а затем жадно выпивает его. Убирает капли с губ тыльной стороной руки. — Доброе утро, — с усмешкой произносит она, и Миа лишь кивает. Она не знала, что Валери бегает? Занимается спортом? Она никогда этого не видела. Валери наливает себе еще один стакан, но этот пьет уже намного медленнее. Ее грудная клетка поднимается уже не так часто, обтянутая тонкой тканью какой-то кофты, что закачивается на ладонях, пропуская большие пальцы в смешные отверстия.

***

Она сидит за барной стойкой, смотря на то, как Валери что-то готовит. Она уже успела переодеться и, судя по слегка влажным волосам, сходить в душ. И теперь она почти порхает по кухне, что-то перемешивая в разных мисках. Миа наблюдает за ней. Смотрит. Присматривается, пытаясь уловить суть действия, чтобы потом можно было повторить самой. Потому что бутерброды — это конечно вкусно, но черт. Чтобы она там сейчас ни готовила, пахнет просто замечательно. И внутри все сжимается, напоминая о голоде. Валери ставит перед ней чашку с зеленым чаем, потому что сама попросила именно его. С ромашкой. Себе же она наливает кофе, разбавляя огромной порцией молока. Это кажется смешным. Будто хоть в чем-то у нее нет привычной холодности и черноты. В капле молока в черном крепком кофе без сахара. Вал перекладывает на тарелку какие-то кругляшки и кладет тарелку на столешницу, разворачиваясь и кладя что-то другое на другую тарелку. Она действительно любит готовить. — Это называется сырники, — произносит она, ставя рядом открытую банку с джемом. Миа хмурится. Внимательно смотрит на тарелку, наполненную светлыми, обжаренными, пухлыми почти оладушками. Сырники? — Это божественно, Миа. Поверь мне. Один раз попробуешь и забудешь о типичном английском завтраке из яичницы и бобов. Вал обходит кухонный остров и садится рядом, сразу накладывая пару сырников себе. Берет малиновый джем и зачерпывает тот чайной ложкой, выкладывая небольшой горкой на тарелке. Миа осматривает другую тарелку, на которой лежат какие-то бутерброды. Кажется они с сыром и колбасой. Но она не уверена. Где ты научилась так готовить? Она смотрит, как Валери проглатывает то, что было во рту. Облизывает губу, смазывая внутрь остатки джема, что остались на них. Она не смотрит на нее, когда начинает говорить, слегка усмехаясь: — Опыт, Миа. Опыт. Было время, когда я жила в квартире, где никто не мог мне готовить и мне пришлось научиться. К тому же… — она на секунду останавливается, опуская взгляд вниз, прежде чем встретится с ней. Заглянуть своими зелеными глазами в самую душу, заставляя Миа нервно сглотнуть от силы этого взгляда. — Моя мать любила готовить. Она всегда говорила, что ее это успокаивало. Она брала меня с собой на кухню, хотя отцу это не нравилось. То, что мы делаем. Но он… Он не… Мы продолжали. Так что, можно сказать, что я готовлю с самого детства. Сначала для себя, потом для этих идиотов, которые и омлет приготовить не могли. От этого они обе тихо посмеиваются, будто какая-то внутренняя шутка проходит сквозь них в этот самый момент. Это так похоже на Драко, что действительно приготовил подгоревшую яичницу. — Хотя, Блейз достаточно хорошо готовит все, что связано с Италией. Пиццу к примеру. Там правда испортить что-то достаточно сложно, но да, — Вал облизывает губы и замолкает. Готовка не сильная их сторона, да? Она улыбается, смотря на Вал, задавая вопрос в своей голове. — Нет, но, твою мать, мужики, которые умеют готовить и готовят — это слишком сексуально. Она приподнимает брови, и Миа слегка краснеет, прикусывая нижнюю губу. В ее подсознании совсем не должна появляться картинка того, как полуголый Драко готовит на этой кухне. Нет. Определенно, не нужно. Но Валери права — готовящие мужчины чертовски сексуальны.

***

Она ждет его, сидя за деревянным уличным столиком, что стоит около правой стены дома в тени очередного дерева. Теплый ветер продувает ее летнее платье с широкими рукавами, что заканчиваются на запястьях. Оно ей безумно нравится. В нем она почти похожа на облако. На пушинку. Или самый сладкий зефир, что она успела найти в одном из шкафчиков, которые тоже оказались наполнены разной едой. Начиная крупами и заканчивая десятками шоколадок. Миа шевелит большими пальцами на ногах, смотря на них сверху. На то, как кожаные коричневые ленты оплетают ее ноги и заканчиваются бантиками на лодыжках. Ей определённо нравится все, что заказала ей Джинни. Джеймс приходит на пять минут позже обговоренного заранее времени, но она и не переживает. Он почти тут же кладет небольшую корзинку на стол. Из нее торчат множество ниток, разных цветов и размеров. — Привет, — с улыбкой говорит он, отодвигая стул рядом с ее и садясь на него. Он выглядит слишком серьезным. Будто всю неделю готовился к тому, чтобы научить ее плести эти фенечки. Краем глаза она замечает, что справа от нее подходит Зевс и ложится прямо под дерево, смотря на них какое-то время, прежде чем опустить голову на мощные лапы. — При-вет, — ее голос хрипит. Он почти не слышен, но даже это заставляет ее улыбаться, а Джеймса вместе с ней. Вал сказала, что она может начать снова говорить. Немного. Потихонечку. Не сильно напрягая связки, чтобы избежать внезапных болей и чрезмерного натяжения. Она все еще ложится каждую ночь с компрессом на шее. И от этого лучше. Она чувствует это внутри. Мягкость, что раньше ощущалась натяжением цепей. — Ты говоришь! — Джеймс делает большие глаза, продолжая улыбаться во весь рот. — Круто! — Да, — с хрипом на выдохе. Он смеется. Тихо посмеивается над ней, пока ветер проходит волнами по его волосам, почти растрепывая черные кудри, что спадают на лоб. Миа ласково проводит левой рукой по темным кудрям, убирая пряди с лица мальчика, и Джеймс смущенно улыбается. На темноватой коже почти не виден появившийся румянец. — Ч-то бу-дем де-лать? — спрашивает она через время, смотря на корзинку, из которой торчат разные нитки. — Я научу тебя плести фенечки. Это просто. Смотри, — он достает несколько цветов ниток, что скреплены посередине черной наклейкой. — Давай я буду плести тебе. Какие цвета тебе нравятся? Миа внимательно изучает разные цвета. От ярких до пастельных и темных. Она останавливает свой взгляд на темно-красном. Гранатовым, что почти уходит в бордовый. А второй… Ее рука сама тянется к серовато-зеленому, что лежит под кислотно-лимонным. И она кладет эти два набора ниток вместе, внимательно смотря на них, пытаясь понять, нравится ли ей сочетание или нет. Нравится. — Эти, — она протягивает два набора ниток Джеймса. Он берет их к себе, а затем внимательно, почти по-учительски, смотрит на нее. — А теперь выбери те, что будешь плести сама. Но бери пока один, чтобы было проще. Миа прикусывает нижнюю губу, кивая. Она не знает для кого это будет. Может навсегда останется рядом с ней, но она берет сине-зеленые нитки. И Джеймс аккуратно собирает остальные, кладя их обратно в корзинку поверх других клубков нитей и прядей. Он достает ножницы и скотч. Кладет те на стол, так, чтобы ножницы не упали в щели между деревянных досок, из которых состоит уличный стол. — Теперь нужно отмерить нужную длину, — Джеймс достает кончик гранатового цвета нитки и начинает тянуть. Он вытягивает ее длиннее своего предплечья. Отмеряет девять одинаковых по длине ниток, пока Миа делает то же самое со своей, но отмеряет десять, потому что Джеймс десятым берет серовато-зеленый. Они обрезают концы, что соединяли нитки, и Джеймс внимательно следит за тем, чтобы у нее все получалось. Это греет сердце так же, как и само солнце ощущается теплом на коже. Джеймс показывает, как аккуратно связать нитки вместе, оставляя хвостики, чтобы потом можно было за них завязать фенечку на запястье. И Миа повторяет за ним. Затем Джеймс берет скотч, немного мучаясь, чтобы найти, где тот заканчивается. Он пару раз проходит по кругу ногтем, пытаясь найти кончик и наконец находит. Они прикрепляют хвостики к столу, чтобы было удобно, а потом выпрямляют нитки, и те спадают Миа на платье. Темные нитки выделяются на светлой ткани ее почти летнего платья. — Сначала нужно сделать узелок с краю, а потом ты делаешь вот так, — он берет вторую темную нитку и делает узелок, тяня гранатовую наверх, — и смотри, цвет остается гранатовым. А потом я сменю его на зеленый и смогу сделать надпись. Или что угодно. Миа кивает, понимая принцип. Она делает первый ряд неуверенно. Кое-где нитки затянуты слишком слабо, но она старается. Они работают в тишине. Лишь шелест листьев, что уже давно расцвели на деревьях, нарушают их покой, оставляя в спокойствие приближающегося лета. Она знает, что Джеймс периодически подсматривает за ее работой, и лишь улыбается. Миа понимает, что ей нравится плести фенечки. Когда они заканчивают, Джеймс с гордостью протягивает ей свою фенечку, на которой написано простое MIA, а рядом с ним полое сердечко, и она прикусывает щеку изнутри от умиления. — Спасибо, — шепчет. Протягивает ему левое запястье, давая возможность самому завязать свое творение. Оно подходит идеально, потому что он порой замерял и прикладывал еще не готовую фенечку к ее руке, чтобы все было по размеру и подошло. — Что ты будешь делать со своей? — спрашивает он, смотря на сине-зеленую фенечку в ее правой руке, что она отлепила от стола. Миа пожимает плечами. Возможно, она просто оставит ее на память. Запечатает этот момент где-то в глубине подсознания, чтобы никогда не забыть. Она надеется, что сможет это сделать. Не забыть.

***

Горячая вода обжигает кожу, когда она погружается в наполненную раствором ванну. Ей уже не страшно. Не так как в первый раз, когда она почти вцеплялась в Валери, как в спасательный круг, боясь уйти с поверхности. Но та еще здесь. Валери садится рядом на пол, поворачиваясь, лишь когда она почти полностью скрывается в мерцающем голубом растворе. Он обжигает. Начинает покалывать, проходясь тысячами иголками по телу. — Все было в порядке, пока меня не было? Миа кивает. Потому что все действительно было в порядке. Никаких внезапных вспышек воспоминаний, о которых та предупреждала. Ничего. Совершенно ничего. Будто ее организм все еще борется либо боится. Боится того, что может открыться в ее сознании. Какие врата Ада могут открыть свои двери, выпуская наружу дьявола. Ей одновременно страшно и волнительно. От осознания. Понимания, что когда-то это произойдет. Но она не живет в ожидании. Это кажется неправильным. Она живет каждым днем. Каждым чертовым мгновением, потому что оно замечательное. Волшебное. Миа проводит рукой по поверхности воды, посылая ту мерцающей рябью. — Смотрю, Джеймс взял тебя в свой клуб любителей плетения фенечек, — с усмешкой говорит она, смотря на браслет, что теперь сильно выделяется на голом теле. — Мгм. — Знаешь, некоторые браслеты хранят в себе магию. Даже такие, как эти. Некоторые люди прикрепляют себе на запястья красные нитки, чтобы их желания осуществились. — Как это работает? Валери пожимает плечами, откидываясь спиной о шкафчики под раковинами. Складывает руки на согнутых коленях, смотря на нее своими темными глазами. — По идее, когда желание исполняется, то красная нитка самостоятельно развязывается. Вуаля… Магия. Это что-то из разряда магии веры и судьбы. Сложная, но в тоже время легкая в применении магия. Люди часто ей пользуются в отличие от нас. — Почему? Горячий воздух в ванной помогает ей не так сильно хрипеть, оставаясь осадком тепла на горле. — Ты не поверишь, сколько видов магии отвергают волшебники по той или иной причине. Это безумно глупо. Но люди глупы. Миа понимающе улыбается. Люди действительно глупы. Она устраивается в ванне поудобнее, окунаясь ниже и откидываясь спиной на край под внимательным взглядом Валери, которая следит за всем этим. 25.05.2004 — Можно? Миа кивает. Блейз подходит ближе, прикладывая ладони к ее шее, начиная прощупывать. Она чувствует исходящее от них тепло. Легкое покалывание, что разливается внутри словно патока. Он слегка улыбается, приподнимая уголки своих пухлых губ, и опускает руки. — Вал права, все в порядке. Но я бы порекомендовал тебе продолжить делать компрессы, но можно не каждую ночь. Просто для профилактики. — Спасибо, — голос все равно изменился. Он не звонкий. С легкой хрипотцой. Никто не знает, изменится это когда-нибудь, но ей на самом деле плевать. Главное, что она может спокойно разговаривать, а не тихо сходить с ума от разговоров самой с собой в собственной голове. — Как она? Она быстро переводит взгляд Блейзу за плечо, замечая Драко, что проходит внутрь кухни. — В полном порядке. — Ты что, врач? — с интересом спрашивает она, переключая внимание на Блейза. Он поджимает губы. — Что-то типа того. Миа хмурится, пока Блейз откашливается, отходя от нее. Он говорит, что-то Драко на ухо, прежде чем выйти через французские двери кухни. Его собака, Дита, выходит за ним, оставляя их с Драко наедине. — Я рад, что все в порядке, — произносит он, смотря на нее своими серыми глазами. — Не хочешь, — он мнется. — Не хочешь прогуляться по окрестностям. Кажется, ты так и не покидала далеко пределов дома. Она думает лишь мгновение, прежде чем согласиться.

***

Он почти чувствует тепло от ее тела, пока она идет рядом. Он старается идти медленно, размеренно. Не шагая слишком большими шагами, чтобы ей было спокойнее. Он знает, что она выходила на улицу, но не так далеко. И только с ним. Это он вынес завтрак однажды на улицу, когда стояла хорошая погода. Это он сидел с ней под тенью дерева, пока солнце пробивалось сквозь ветки поросшие листьями, порой играя бликами на их лицах. Ткань ее платья почти касается его руки. Белый воздушный рукав лишь иногда цепляется за его белую кофту, которая обтягивает тело. Сегодня прохладно. Солнце почти все время скрывается за бегущими по небу сероватыми облаками. А ветер бьет прохладными порывами. Они идут по зеленой траве. Он смотрит, как ее кеды в красно-белый квадратик почти скрываются в новой высокой траве. Драко приводит ее к озеру, что расположено недалеко от дома. И они вместе заходят на небольшой пирс, с которого летом они порой прыгают вниз. Она ступает на него неуверенно, и он берет ее маленькую ладонь в свою. И это почти тут же проходится мягким теплом по телу, расслабляя. Ее плечи опускаются, и она перестает терзать нижнюю губу зубами, которой и так много от нее достается. Она подходит почти к самому концу и встает на край, смотря вниз. Ему кажется, что она что-то там высматривает. И он тоже делает шаг вперед, смотря вниз. Но в темном отражении озера видно лишь их. Серые волосы, что легкими волнами спадают вниз, закрывая лицо. Миа отрывается первой. Смотрит на него, пока Драко отвечает ей тем же. И так просто. Почти как всегда. С легкой искринкой в сердце и биением пульса в вене на запястье. Серо-карие в серо-голубые. Серые. Серые. Серые… — Пойдем дальше? — наконец спрашивает он, и Миа кивает. Драко сглатывает, разворачивается, отпуская ее руку, и они вместе выходят с небольшого деревянного пирса, опять ступая на траву. Он решает показать ей лес. Он повсюду, но есть места, где он предпочитает бывать больше всего. Например, на порогах реки, что вытекает с их озера, где летом цветут полевые цветы. Или множество троп, по которым они порой любят гулять. Они проходят мимо Блейза, который играет с Джеймсом в футбол на одни ворота. Джин сидит за уличным столом в тени, пока Афродита и Зевс лежат в разных местах недалеко от своих хозяев. — Куда мы идем? — тихо спрашивает она, идя на полшага позади. — Подожди и узнаешь. Пускай это будет сюрпризом. — Ладно, — в ее голосе слышно неуверенность, а сам он просто пропитан внутренней тревогой. И Драко выдыхает. Сжимает мышцы на шее левой рукой, прикрывая глаза, чувствуя, как Миа врезается в его тело. Замирает. — Прости. — Ничего. Драко поворачивает голову, смотря на нее сверху вниз. На эти наполненные паникой большие глаза. Она смешивается внутри мутных глаз с небольшой искрой интереса, и Драко опять берет ее за руку, позволяя маленькой ладошке утонуть в своей. Ее хватка становится намного сильнее, стоит им зайти на одну из лесных троп. Он сваливает это на прошлый стресс. Она наверняка помнит именно лес. Последнее, что запечатлелось в ее короткой памяти. Он старается передать собственное спокойствие и уверенность, сквозь касания их рук. Надеется, что это хоть немного успокаивает ее. Под ногами хрустят старые ветки, местами проминается тропа из-за дождя вчера. Внутри леса свежо. Пахнет сосной и мягким мхом, которым покрыта болотистая часть участка слева от них. Наконец лес начинает редеть и впереди становится слышно журчание небольшого ручья, что бьется о камни, несясь дальше, вниз. Редкое солнце проникает сюда, пока облака вновь не скрывают его за собой. Он чувствует, как Миа немного ускоряется, идя вперед, видимо, заметив пункт их назначения, потому что тот начинает хорошо виднеться из-за все редеющих деревьев и кустов. Драко приводит ее на свою поляну. Всего в минутах десяти от дома. Туда, куда он любит приходить один. Он не знает, почему захотел привести и ее сюда. Он не думает, что из этого что-то может получиться. Это похоже на какую-то игру в его собственном мире. Будто все внутри противоречит само себе. Ты не можешь… И… У тебя есть шанс. Чаще всего он цепляется за второе. Прерывает все мысли блоками окклюменции, не давая тем покинуть свои небольшие библиотеки, что он организовал внутри. Он слышит ее очаровательный вздох, который срывается с розоватых губ. Усмехается. Сейчас здесь не так красиво, как в августе, когда небольшие поляны вокруг полностью зарастают маленькими полевыми цветами, даря этому месту больше яркого цвета. Драко выходит из рощи последних деревьев, выходя на небольшую поляну, что спускается прямо к берегу ручья, где коричневого цвета вода омывает смешанный с землей песок, образуя мягкую полоску берега. — Пришли. Миа выпускает его руку, и он автоматически пару раз сжимает и разжимает кулак, пытаясь восстановить былое ощущение наполненности. Драко наблюдает за тем, как Миа медленно оглядывает вокруг. Подходит к воде, приседая и дотрагиваясь пальцами до еще холодной воды. Ее волосы развеваются от ветра, слегка путаясь. Попадают ей на лицо, заставляя каждый раз убирать их за уши. Белое, мягкое платье, что свободно сидит на ней, от порывов ветра прилепляется к половине тела. Она набрала в весе. Сейчас это намного заметнее. Ее щеки стали почти ровными, вместо старых впалых, и приобрели немного цвета. А ее тело под одеждой перестало быть похоже на почти обтянутый кожей скелет. Хотя кости все еще просвечиваются. Валери сказала. Да и он сам видит. Даже сейчас, когда она согнула спину, чтобы коснуться воды, видно очертания позвоночника. Драко предпочитает не трогать ее, оставляя изучать все здесь самостоятельно. Он садится на траву, вытягивая ноги вперед, сгибая те в коленях, и кладет на них руки. Он слышит ее визг, а потом ошарашенные глаза, что резко впиваются в него. — Там рыба! Он усмехается, позволяя тихому смешку слететь с губ. О, да. Там рыба… Кажется, Блейз даже как-то учил Джеймса ее ловить на удочку, которую тому подарили на третий день рождения. — Можно… — она встает, разглаживая платье влажными руками, оставляя мокрые пятна на белой ткани, — я намочу ноги? Она слегка наклоняет голову. Спрашивает его. Действительно спрашивает у него разрешения на то, что она может сделать. Это абсурдно. — Ты можешь делать все что угодно, Миа, — спокойно отвечает он. — Спасибо! Ей не за что благодарить его. Действительно не за что. Но он все равно улыбается, позволяя улыбке занять место на хмуром лице. Миа подходит к нему, оставляя свои красно-белые кеды и босиком идет обратно. Драко смотрит, как она приподнимает платье руками, стараясь не намочить то водой, и делает первый нерешительный шаг вперед. Эта почти речка метров пять в длину, а самая большая глубина около метра, да и то выше по течению. Он слышит ее глубокий вздох, когда она заходит в воду. Усмехается. Драко прикрывает глаза, начиная делать глубокий вдохи, слыша, как вода бьётся о ее тело и ее тихие смешки, что долетают до его слуха. Драко чувствует, когда из леса слева от него выходит Мида и подбегает к нему, утыкаясь головой в его плечо. Он открывает глаза, замечая взгляд Миа. Проводит левой рукой по голове Артемиды, и та довольная ложится рядом с ним, пока Миа продолжает изучать воды и берег. — Здесь красиво, — слышит он приближающийся голос Миа, которая подходит к нему. Он кивает головой на место рядом с собой, и та с улыбкой садится рядом, копируя его позу. Они сидят в тишине какое-то время, слыша лишь журчание воды в небольшой реке перед ними, крики птиц на другой стороне и периодический шелест деревьев за спиной. Мида рядом с ним громко зевает и поднимается, делая растяжку, выгибаясь в спине. Она утыкается носом почти в его висок, оставляя влажное пятнышко, а затем тихо скрывается за спиной. — Я прихожу сюда, когда хочу побыть один и подумать, — наконец говорит он, будто Мида сняла весь уровень тишины, что обволакивала их своим куполом. — Оу… Он видит, краем глаза, как Миа начинает хмуриться, нервно убирая прядь волос себе за ухо, и поджимает губы. Он почти чувствует, как в ее голове происходят слишком умные мыслительные процессы. И усмехается. — Ты мне кое-кого напоминаешь, — не думая, произносит он, и Миа поворачивает на него голову. И тогда он знает, что сказал лишнего. Знает, но продолжает. Блядь… — Кого? Облизывает губы, переводя взгляд куда-то поверх ее головы, на дальние деревья, что начинаются за рекой. На ее поворот, что скрывается за ними же. На что угодно, но не ее. — На одну мою давнюю знакомую, — хмуро говорит он. — Где она сейчас? Ее вопрос такой невинный. Простая любознательность, потому что она его совсем не знает. Не знает никого из них. Но от этого вопроса дыхание замедляется, делая резкий укол прямо в сердце. Потому что там насовсем. Эта боль, что копилась внутри все это время. Смелости хватает, чтобы заглянуть в глаза напротив. Увидеть, как Миа опять терзает нижнюю губу зубами, вспоминая, как она делала это, когда задумывалась о чем-то. — Она… Она умерла, Миа. Умерла, сражаясь за то, во что верила. — Прости, я не… — Знала. Ничего, я понимаю. Правда, просто… — Ты ее любил? Блядь… Выдох. Вдох. — Очень, — тихо и на выдохе. — Я очень ее любил. — Это… это, — она не знает, что сказать. Он видит это по ее глазам. Как она поджимает каждый раз губы и мнет ткань платья в руках. Драко тоже не знает. Это странно. — А как ее звали? — едва слышно, но… Нет! Нет! Нет. Он не назовет ее имя даже в своей голове. Нет. Он не будет вспоминать об этом. Нет. Он не будет открывать двери в свою тайную библиотеку, которая полностью посвящена ей. Нет. Он не выдержит. Это сломает его. Он знает это. То, что было… Это… Он не знает, как это вообще можно описать словами. Кем они были друг для друга. Что они делали. Как это… Нет! — Это неважно, Миа, — он чувствует, как внутри все обрастает коркой льда. Хрупкой и ненадёжной. Шаг влево, шаг вправо и лед треснет, и провалишься под воду. — Уже неважно. Драко резко поднимается, протягивая ей руку. Видит, как та дергается от его резкой смены настроения. Она быстро натягивает свои кеды на уже высохшие ноги и вкладывает свою руку в ее. Легкий рывок, и он поднимает ее на ноги. — Скоро ужин, нам пора. — Хорошо. Всю дорогу до дома они не разговаривают. И стоит им прийти, как он тут же уходит в музыкальную гостиную, хлопая дверью с большей, чем нужно силой, и накладывает заглушающие чары. Он резко садится за клавиши, позволяя боли музыки пройти сквозь него, не вспоминая. Лишь ощущения, прорываются сквозь него, через пальцы, что касаются клавиш. Это почти разрывает душу, то, что он играет. Быстро, сильно, больно. Он вкладывает в это душу, которая у него все-таки есть. Пока… Он должен был бы все это забыть. Должен был похоронить все это в тот день шесть лет назад, когда видел, как Долохов несет ее мертвое тело в крови в общую кучу тел. Он должен был быть вместе с ней. Там. Лежать рядом, держась за ее руку. И он бы сделал это. Сделал бы, не положи отец руку на его плечо, когда он начал делать первый шаг, а мать не вцепилась в другую. Он бы был рядом с ней. Они клялись. Всегда и навечно. Пройдя через невозможное, еще тогда, в самом начале, а потом все закончилось. Ее криком, что разнесся по Мэнору, а потом их встреча спустя неделю, когда он не выпускал ее из рук. У него все было готово. На случай если что-то пойдет не так. Портключ в его кармане, который бы перенес их в безопасное место. Он не успел. Не успел найти ее до того, как Поттер пришел в лес и умер. Громкое и при этом обрывочное «мертв» голосом его матери, что разнесся на, казалось, километры вокруг, а потом крик ликования. Не его. Остальных. И лишь полные печали голубые глаза, а потом бег. Бег из-за всех сил. Чтобы найти ее, чтобы вернуть. Спасти. Уберечь. Не успел. Прошло шесть лет. Целых шесть лет, а он помнит все, как тогда. Громкое и ликующие заклинание яркого пламени, что поглощает трупы тех, что нашли в замке и окрестностях. Помнит, как пламя быстро охватывало ее тело на ровне с другими. Он помнит, как умер в тот момент, развалившись на мельчайшие кусочки, что непонятным образом остались воедино. Потому что без нее невозможно. Она была его всем. Всем, начиная с ноября их первого курса…