Место девочки — в политике

Орион Блэк

      Виктория долго не могла подступиться к самому главному — к истории, которая ещё в школе случилась у неё и Детлефа с таинственной клиенткой Регулуса. Вместо этого она то нервно поглаживала деревянный подлокотник кресла, то застревала взглядом в картине напротив.       Так и не отыскав в себе достаточно сил, Викки тяжело вздохнула и решила начать с того, как именно они угодили под проклятье.       Самое главное правило защиты от тёмных искусств — никогда и ничего не бери из рук человека, которому не доверяешь. Не принимай писем и подарков от незнакомцев, прежде хорошенько не проверив их. И ни под каким предлогом не бери чужого.       Лестрейндж прекрасно знал, что такое тёмные проклятья, и потому никогда не допускал ошибок… Но "никогда" — коварное слово.       С тех пор, как Виктория вышла замуж за Детлефа, у неё не было ничего своего. Она старалась сжигать даже безобидные записки от школьных подружек после прочтения, лишь бы не выяснять в сотый раз отношения с мужем. Но полгода назад на празднестве своего Дня Рождения она отвлеклась, не уничтожила открытку от Ориона сразу… И Детлеф, заметивший, как Викки улыбнулась при прочтении, моментально схватился за подозрительную записку, враз забыв обо всех возможных угрозах.       А к вечеру на его правой ладони вспыхнул знак, который боялся увидеть на себе любой чистокровный вне зависимости от силы и влияния рода… Золотое клеймо Регулуса. Символ того, что самый страшный тёмный маг Британии имеет к тебе некоторые личные вопросы и жаждет их решить как можно быстрее.       Но вместо того, чтобы сразу потребовать у Блэк-мэнора объяснений, Детлеф написал Риддлу — хотел попытаться снять проклятье до того, как оно войдёт в полную силу. Чтобы никто не узнал, как глупо лорд Лестрейндж подставился…       Однако Риддл явился не один. Он аппарировал в поместье Лестрейнджей с сияющим, словно новогодняя ёлка, Альфардом, который тут же восторженно воскликнул: "А я тебе говорил! Говорил, что рано или поздно она до тебя доберётся, а ты не верил! И как! Через дядю! Как ей удалось уговорить его? Так, я уже готов жениться на этой женщине! А тебе пора, наконец, склонить перед ней колено, ибо из этой передряги ты точно не выберешься! И Риддл тебе никак не поможет. Проклятье Регулуса может снять только Регулус!"       Детлеф, наивно думавший, что всё дело исключительно в Орионе, решившим залезть в его отношения с Викки, побледнел. Ведь вопросы Регулуса становились всё более личными, а шанс на дипломатическое урегулирование — всё более призрачным.       Альфард же был странным человеком. С одной стороны, он терпеть не мог несправедливости и таких неприятных её проявлений, как школьная травля, которой Детлеф развлекал себя в коридорах Хогвартса… А с другой — спокойно общался как с жертвами, помогая им время от времени, так и с их мучителями.       Знал Альфард и о том, что мстительная клиентка Регулуса старалась подловить Детлефа и проклясть его уже восьмой год… И совершенно не хотел портить "сюрприз" своему приятелю.       Когда Виктория попыталась произнести вслух её имя, то вдруг онемела и широко раскрытыми глазами посмотрела на Регулуса.       — Первое правило нахождения в доме тёмного мага... — он лениво потянулся. — Не прикасайся ни к чему, даже к полу. Вот, например, это кресло, — дядя махнул рукой в сторону Виктории. — Вроде бы просто мебель, а нет. Заклятье уже впилось в тебя, проросло… И теперь ты никому не сможешь рассказать о вашей ситуации с Детлефом. Ни письменно, ни словесно, ни мысленно. Как и назвать имя девушки, над которой посмеялся вначале он, а потом и ты. И, хочешь того или нет, заразишь им всех, кто причастен к этой ситуации.       Викки скривилась и с ненавистью посмотрела на кресло.       — И как мне называть её величество, если ты не позволяешь мне произносить даже имя? Мстительной сукой?       Регулус рассмеялся, оценив, наконец, дерзость Викки по достоинству.       — Заманчивое предложение… Но я предпочту, чтобы ты уважительно называла её миссис Блэк, пока она не решит раскрыть инкогнито перед моей семьёй.       Орион не сдержал удивлённого восклицания и новым взглядом посмотрел на бюстгальтер на картине. Ресницы Викки задрожали.       — Да, Виктория, — усмехнулся Регулус. — Когда ты говоришь другой девушке, что её мнение для тебя станет весомым, лишь если она отсосёт кому-нибудь более чистокровному и могущественному, может статься, что она прислушается к твоему совету.       Викки зло сжала подлокотники, но промолчала. Орион поморщился и вцепился пальцами в виски. Голова раскалывалась на две части — по одной на каждого из любимых им людей, схлестнувшихся в битве.       Ему резко захотелось выйти — выбежать! — из комнаты.       — Что-то ты совсем расклеился, золотце… — сквозь болезненный туман донёсся до него нежный голос Регулуса, и Орион почувствовал, как голова собирается в единое целое.       Он поднял глаза. Вокруг него кружились целительные золотые искры, а Регулус уже закладывал свою палочку-малышку — всего девять дюймов, — за ухо.       — А я предупреждал, — покачал головой он, чуть сощурившись. — Держи себя, пожалуйста, под контролем. Мне будет очень жаль мой новый ковёр.       Орион криво ухмыльнулся, несмотря на ситуацию.       — Спасибо, дядя… — он отхлебнул из протянутого ему Регулусом стакана воды. — А мне тебя поздравить, что ты обзавёлся супругой в обход Блэк-мэнора, или твоя дама сердца ещё не дала согласия? И ты в эдаком своеобразном ритуале ухаживания?..       Регулус заулыбался, как ребёнок.       — Ах, ухаживания тёмного мага… — протянул он многозначительно, теребя пальцами уголок одной из декоративных подушек. — Уговариваю её лет пять на брак, если честно — ужасно надоело прятаться. Уже всех её школьных обидчиков на колени поставил и извиняться заставил, но бесполезно! Надеюсь, — он снова повысил голос на потолок, — что хоть коленопреклонённый Детлеф умаслит твоё раздутое эго, сердце моё, душа моя! И мы станем самой чудесной парой, которую возненавидит вся Магическая Британия!       Молчаливый потолок не то закашлялся, не то рассмеялся. Викки, впечатлённая этой ремаркой гораздо больше Ориона, широко распахнула глаза.       — Всех? — её голос был полон неверия. — И Риддла?       Регулус пронзил её насмешливым взглядом.       — Ой, погоди! Сейчас только найду список, кто тут у меня на коленях ползал, они ведь так обрадуются, что я треплюсь об этом направо и налево… — он ухмыльнулся и многозначительно посмотрел на наручные часы. — Прекращай задавать глупые вопросы и пой свою песенку быстрее… Время исповеди не бесконечно.       Риддл и правда постарался снять проклятье — как умел. Он предложил стандартный способ: Детлеф и Виктория должны заняться любовью и ощутить, как сильно они ценят друг друга. В этом случае проклятие падёт само собой.       Вот только проклятие не просто устояло, оно ещё и проникло в Викки, и с тех пор она не могла даже прикасаться к Детлефу — настолько отвратителен он ей стал. Запах, голос, тепло тела… Всё это начало вызывать у неё лишь резкий приступ тошноты.       И кто же оказался виноват в этом, по мнению Лестрейнджа? Некомпетентный Риддл? Мастерство Регулуса? Конечно же, нет! Виктория! Ведь это она всю жизнь любила его недостаточно, а Детлеф, всё это время изводивший её придирками, совершенно не причём!       И вообще, если бы она всегда вела себя, как подобает леди Лестрейндж, то он на руках бы её носил! А она вместо этого скандалила, как рыночная торговка! Бесила бесконечными претензиями! А значит, и не любила никогда, лишь притворялась…       — Я ведь вначале и правда думала, что одна виновата во всём, — слёзы сами собой катились из её глаз. И совсем не хватало сил, чтобы продолжать держать маску лживого спокойствия. — Если бы я любила сильнее, я могла бы спасти нас обоих, но… — губы её злобно скривились. — Быть мерзким в школе с маглорождёнными и полукровками — это его выбор. Залезть в мою переписку и получить проклятье — его выбор. Изводить меня всё это время, а потом удивляться, что я люблю его недостаточно, — её голос задрожал. — Это тоже его выбор.       Кресло Ориона само собой скользнуло ближе к креслу Виктории. Его ладонь нежно легла на её руку.       Он здесь. Он рядом. Он не оставит её наедине с демоном.       — Всё верно, милая, — безжалостно улыбнулся Регулус, совершенно не замечая ни её слёз, ни действий Ориона. — Но есть один нюанс… В основу проклятия я заложил и твой выбор.       Викки резко вскинулась, будто снова хотела нагрубить, но, напоровшись на взгляд Регулуса, обмякла и отвела глаза. И Орион понял, что они, наконец, подобрались к самому главному.       Выпив стакан воды, Викки продолжила рассказывать.       Всё началось, когда Детлеф был на пятом курсе. Тогда у него появилось новое развлечение: выяснив, кто из маглорождённых и полукровок в него влюблён, он затаскивал несчастную в постель. А потом его прихвостни распускали по школе слухи самого скабрезного содержания, при любом удобном случае травили девушку и насмехались над ней. Дошло даже до того, что одна из жертв едва не сбросилась с Астрономической башни… Попала в эти силки и будущая миссис Блэк. Она, правда, оказалась особенной: чтобы её очаровать, Детлефу потребовалось почти полгода ходить за ней хвостиком. Но всё же он своего добился…       Прихвостни с радостью вцепились в новую жертву, а яростное сопротивление лишь раззадоривало их. Долгий год, лишь завидев её, они отпускали самые мерзкие шуточки и сальные комментарии, где "магловская шлюха" была одним из самых мягких. Зажимали её в коридорах и распускали руки. Подстраивали ловушки и пускали проклятья в спину.       А потом девушка познакомилась с Альфардом — тот очень любил подбирать под своё крыло всяких сирых и убогих, — прочитала парочку его книг… И внезапно выяснилось, что у неё немалый талант к проклятьям! Она научилась защищаться так эффективно, что распускать руки и вообще дышать в её сторону стало чревато путёвкой к колдомедику. И травля моментально сошла на нет.       Но грязные слухи, конечно же, никуда не делись. Репутация девушки была уничтожена: никто не желал общаться и дружить с отбитой на всю голову гриффиндоркой… И девушка привыкла жить в изоляции. Привыкла терпеть косые взгляды. И поклялась отомстить однажды — благо, в магическом обществе были способы гораздо более изощрённые, чем суды и дисциплинарные штрафы.       А Виктория… Она, в отличие от Ориона, предпочитала живых людей, а не книги, и потому ситуация с этой девушкой развивалась на её глазах. Но какое-то время ей было плевать на суматоху вокруг "очередной магловской шлюхи" — всё её внимание занимал квиддич…       Однако в середине третьего курса за ней начал ухаживать парень. Он слал цветы, конфеты и изумительные письма. Поначалу анонимно, и все подруги Викки молча лопались от зависти… А потом он назвал своё имя.       Полукровка.       Каждая съеденная конфета встала у неё комом в горле. Викки прекрасно знала, что последует за таким признанием со стороны чванливых чистокровных Слизерина. И потому она действовала наперёд.       Три долгих вечера Викки с издевательским выражением и уничижительными комментариями читала его письма вслух под одобрительный гогот слизеринской гостиной. Она постаралась втоптать дерзкого полукровку в грязь настолько сильно, насколько могла. Как он только мог подумать о том, что она ответит на его чувства чем-то иным, кроме плевка в лицо?..       Пальцы Ориона, всё ещё лежащие на руке Викки, онемели от этого признания. Он никогда бы не подумал, что она способна на столь низкий поступок. А ещё он не понимал, как умудрился пропустить нечто столь глобальное и важное, и почему все его слизеринские приятели восприняли это, как нечто само собой разумеющееся? Почему никто и никогда не упоминал, на что способна Виктория Найтингейл ради идеально белой, — как её одежда, — репутации?..       Тогда-то они и встретились: Виктория и девушка, которую Регулус нарёк будущей миссис Блэк. Парень оказался её братом, и всё, что она хотела — это остановить бессмысленную травлю.       Именно тогда были произнесены волшебные слова про "отсоси кому-нибудь более могущественному". А Виктория попала в список врагов будущей женщины Регулуса.       — Не знаю на счёт Детлефа, — Виктория снова уронила взгляд в пол. — Но я правда не хотела зла тому парню. Более того… кажется… он нравился мне.       Она облизнула губы.       — Я оттолкнула его, как могла, чтобы ни в коем случае не тешить себя и его надеждами… Он же полукровка, он мне не пара! И — о, Моргана! — мне было четырнадцать! Откуда мне было знать, как сделать это мягче, разумнее, человечнее? — она, наконец, перевела взгляд на Ориона. — А ты? Ты вообще был на два года старше, когда изменил своей ненаглядной девчонке со мной! Чем ты лучше, чтобы смотреть на меня с таким разочарованием?..       Орион прикусил губу. А Виктория подняла глаза на Регулуса. Ах, сколько же ненависти в ней было.       — И ты… — она покачала головой. — Мне правда жаль, что всё тогда произошло именно так. Но я не ответственна за Детлефа! А мои дети за наши глупые ошибки — тем более! Использовать их — это ещё более низко и отвратительно, чем то, что сделала я… Или даже Детлеф. Какое ты имеешь право судить нас?       Регулус развёл руками, откровенно наслаждаясь положением, в которое он загнал прежних надменных хозяев мира.       — Право сильного?.. То самое, каким пользовались и вы сами?       Викки поморщилась. А дядя… Орион уже видел в тёмных глазах призрак очередной лекции, которую он собирался прочесть неразумным созданиям — каковыми он считал большинство.       — Смотрите, детки, — ухмыльнулся Регулус, с шуршанием разворачивая конфету. — Если бы в вашу песочницу не пришёл разбираться злобный тёмный маг, не стал бы топтать ваши иллюзорные замки, всё бы так и продолжилось. Лестрейнджи, лишь завидев "маглорождённую шлюху" вблизи политики, кривили бы нос и бухтели: "Кто пустил эту грязь в Министерство, да ещё и на такой высокий пост? Что за нравы?"... А ей бы приходилось терпеть "ваши величества", скрипя зубами, ведь бросаться проклятиями в Атриуме Министерства уже как-то не по статусу… Пора переходить к игрушкам взрослых. И потому в итоге вы бы схлестнулись на политической арене, ведь амбиций у вас всех — предостаточно… И что бы вышло? — он пожал плечами. — Непримиримое соперничество? Политические убийства? Война? Кто знает!       Он покачал головой.       — Я хорошо знаю свою невесту, и я неплохо изучил семейство Лестрейнджей… Ваши полярные взгляды происходили бы в первую очередь из личной ненависти, а не из вашего реального желания изменить мироустройство. Вы бы отклоняли законы и мешали выборам хороших Министров просто потому, что ненавидите друг друга… А я, — дядя самодовольно улыбнулся, — а я сейчас пытаюсь сделать всё, чтобы вас помирить.       Викки выглядела так, будто хотела плюнуть Регулусу в лицо. Но тот, привычно это проигнорировав, продолжал:       — Да, тёмные маги играют на человеческих страстях. Кто-то кого-то обидел, кто-то хочет отомстить и платит за это огромную цену… Но мне скучно просто наживаться на этих безумцах, — он забросил конфету в рот, и блестящий фантик слевитировал куда-то на пол и послушно там испарился. — Мой смысл жизни, как тёмного мага, — показать людям скрывающуюся в них тьму. Не игнорировать её, а научить с ней жить. Научить людей не тявкать истерично на каждого, кто кажется угрозой их положению в обществе…       Регулус широко зевнул, даже не думая прикрываться. Но стоило только мысли о том, что он закончил, закрасться в голову Ориона, взгляд цепких дядиных глаз вновь упал на Викки.       — Признай, Виктория… Ты, как и Детлеф, очень любишь мучить людей… — Регулус чуть наклонился вперёд, и Викки испуганно вжалась в кресло, — Видишь, так оно и есть… Твоя тьма большая, не меньше, чем у любого из Блэков. И я могу научить тебя справляться с ней, находить компромиссы. Учить людей на их собственных ошибках — вот мой смысл жизни.       Викки облизнула губы.       — Хочешь заделаться вторым Дамблдором?..       Орион снова закатил глаза. Да кто ж её за язык-то вечно тянет?..       Но дяде её ремарка пришлась по душе.       — Нет, Виктория. У нас с ним совершенно разные подходы к проблеме, хотя его способы порой… интригуют.       Он нахально улыбнулся и закинул руки за голову.       — А я… Я хочу быть, как Регулус. Регулус Блэк, единственный и неповторимый. И чтобы каждый, от мала до велика, знал моё имя.       Выдержав театральную паузу, дядя резко вскинулся и снова взялся за монокль.       — Так что я не буду пока снимать проклятие ни с тебя, ни с твоего старшего сына, — деловым тоном продолжил он, рассматривая Викторию через мерцающее серебром стекло. — Не потому, что я изверг, которому нравится мучить женщин и маленьких детишек… В конце концов, когда ты далеко от мужа, ты не испытываешь никакого дискомфорта, да и у сына твоего оно запустится лишь в тот момент, когда он возляжет на брачное ложе… Но муж твой этого не знает, и потому я буду давить фактом вашего проклятия на Детлефа, чтобы посмотреть, каков он изнутри. И если не жена для него важна, так хотя бы сыновья?.. — дядя поднял глаза на недоверчиво смотревшую на него Викки. — Нам нужно поговорить с ним. Он должен признать свои ошибки и извиниться. Ты на путь исправления встала, а он — нет. И нам с этим что-то нужно сделать.       Викки поджала губы.       — Он никогда не встанет на колени перед ней, если ты об этом.       — Даже ради детей? — глаза Регулуса округлились. — Тогда, Виктория, он просто бешеная собака, опасная для общества. Таких только отстреливать… — он усмехнулся. — Но, так как мы в цивилизованном обществе, обычно мы оставляем подобных ему в полном одиночестве. Забираем имущество. И всё, что дорого. Так произошло с Флимонтами, так произошло с Мраксами… Так однажды, скорее всего, произойдёт и с Малфоями, хотя они упорно сопротивляются… И если Детлеф не одумается, Лестрейнджей ждёт та же судьба.       Регулус снова потянулся и, чуть отвернувшись, зевнул. Нос у него был острый, словно кинжал.       — А теперь иди наверх, Виктория, и поговори с будущей миссис Блэк, вам многое надо обсудить. Я же пообщаюсь с Орионом…       Он встал и подошёл к полукруглому бару, притаившемуся в углу. Опешившая Викки переводила взгляд то на Ориона, то на расслабленную спину тёмного мага.       — Ах да, — Регулус лениво махнул рукой. — Низзли, проводи гостью.       Эльфийка, то и дело вежливо кланяясь, указала Виктории в сторону неприметной двери в стене. Окон в гостиной не наблюдалось, лишь картины были пробоями в прошлые века.       Когда они ушли, Регулус вернулся с двумя бокалами и вином.       — Итак, — дядя, откупорив бутылку, подал Ориону наполненный бокал и сел напротив, — теперь тебе предстоит не жизнь, а былина какая-то, сладкий мой племянничек… — рассмеялся он. — Прямо пойдёшь — жизнь потеряешь, направо пойдёшь — женатым будешь, налево пойдёшь — богатым станешь…       Регулус поднял глаза к потолку, словно видел там что-то, недоступное взгляду. Орион сделал несмелый глоток.       — Вот только, возможно, за тебя всё уже решили, милый мой. Снова.