Место девочки — в политике

Вальбурга Блэк

      В кресле Арктуруса Вальбурге и правда сиделось очень хорошо — немудрено и привыкнуть. Лорд Блэк второй раз за месяц сорвался в деловую поездку за границу, оставив её вести дела рода.       Вообще Вальбурга надеялась, что в этот раз Поллукс избавит её от сей ноши, — в конце концов, она в Визенгамоте не в игрушки играет, — но увы: погоня за редкой безделушкой для отца, как всегда, оказалась важнее, чем помощь дочери.       Не сказать, что для Вал это было в новинку: она давным-давно привыкла, что в их семье лишь она да Сигнус относились к делам рода с должной степенью ответственности. В принципе, она прекрасно понимала и Альфарда, и Поллукса: бухучёт, управление землёй и семейный бизнес — не самые интересные занятия для волшебника.       Но совесть-то иметь надо!       Впрочем, Поллукса Арктурусу всё-таки иногда удавалось посадить за управление делами — если он успевал его поймать. А вот Альфард избегал кабинета Блэк-мэнора с гораздо большим успехом: он настолько профессионально отмахивался от дяди мешками с галеонами, приносимыми его тёмным искусством, что в обиде на него не была даже Вал.       Но высшего пилотажа в искусстве избегания Арктуруса достигли Орион и Кассиопея-старшая. Они просто стали невыразимцами. А так уж вышло, что привлекать невыразимцев к управлению семейными делами было чревато: они имели доступ к столь сокровенным тайнам, что могли как возвеличить свой род, так и обратить его в прах. И как бы велико ни было разочарование прежнего и нынешнего лордов Блэк, самоубийственными наклонностями они не страдали.       Ещё оставались Мелания и Ирма… Но им Вальбурга доверила бы семейный бизнес только находясь под Империо. Вершиной способностей этих двух куриц была организация приёмов или очередных свадеб. В этом, по правде, они и видели своё предназначение, и им никто не мешал.       Вот бы ещё и они другим жить не мешали…       Так что полагаться Вал обычно приходилось лишь на Сигнуса. Но, к несчастью, в этот раз Арктурус прихватил своего ненаглядного наследничка с собой, разбив их привычный дуэт и оставив Вальбургу в очередной раз молча лопаться от зависти. И всё же она не роптала. Разбирать рабочую корреспонденцию лорда Блэк ей нравилось куда больше, чем резать чистокровных бедняг в суде.       В столь неоднозначном настроении её и застало магическое сообщение. Голова оленя, висящая над массивной дверью, ожила. Её глаза вспыхнули серебром, и она голосом Ирмы, выполняющей сегодня роль секретаря, сообщила:       — Леди Блэк, к вам лорд Волдеморт по приглашению.       Вальбурга уже потянулась за палочкой, чтобы дать ответ, но опоздала. Лорд Волдеморт, бессовестно проигнорировав этикет, вошёл без стука. Он заинтересованно осматривал обстановку кабинета Блэк-мэнора, словно не бывал здесь каждые полгода.       — А ты стала важной особой, раз уже держишь меня на пороге… — он осёкся на полуслове, когда его взгляд остановился на Вальбурге.       Она сладко улыбнулась. Откинулась в кресле. И начала накручивать прядь волос на палец.       Риддл моргнул, глубоко вдохнул и тон его голоса сменился с насмешливого на восхищённый:       — Прекрасно выглядишь на этом месте, Вал. Просто убийственно.       Настроение сразу поползло вверх. Она потянулась, словно кошка, и кокетливо мурлыкнула:       — Ты немного вторичен, Том. Мне это уже говорили. И… ты тоже неплохо выглядишь.       Риддл — теперь это, несомненно, был он, ведь Волдеморт не мог позволить себе выглядеть ошарашенным, — подошёл ближе. На нём была тёмно-зелёная мантия с едва заметным серебристым узором по вороту — настоящий Тёмный лорд.       — Ох, Вал, неужели ты так восхитительна не только для меня?       — Лишь в том случае, если и это всё, — Вальбурга окинула его оценивающим взглядом, — только для меня.       Вал поднялась из кресла, уступая его Риддлу, пока тот вёл пальцами по краю стола и невыносимо медленно шёл к ней. Он не отводил тёмных глаз, словно хищник от жертвы — и ей это ужасно льстило.       Как же она соскучилась по флирту с ним.       Он замер так близко, что ещё чуть-чуть и она бы почувствовала его дыхание на коже. Он будто опалял её взглядом.       И время словно остановилось.       — Присаживайся, — наконец, улыбнулась она, вырываясь из этого соблазнительного плена, — осталось дождаться Уэзерби и…       Но Вал не успела договорить. Его правая рука оказалась на талии, левая — в волосах. Риддл резко прижал её к себе и впился в губы. Вальбурга успела лишь подумать о том, как красиво алая помада размажется по его лицу, да решить, что поделом, ибо нечего лезть без предупреждения…       Это всё, на что её хватило. Колени Вал предательски подогнулись. Ей казалось, что она давным давно не девочка, её такими глупостями не пронять — но она ошиблась. Ведь губы у Риддла были жёсткие, жадные, как и прежде. А пальцы, вцепившиеся в крючки на корсете, словно лихорадочно подбирающие шифр — столь же ненасытны.       Риддл пил Вал, словно пытался сделать её частью своей внутренней тьмы. И у Вальбурги от такого напора шла кругом голова.       — Ты чего это? — тихо засмеялась она; на мгновение ей показалось, что она вот-вот рухнет в обморок. Слишком много противоречивых эмоций.       — Даю тебе ответ.       Она вздрогнула, осознав, что совсем не может перечить ему. Лишь погибающее благоразумие ещё пыталось напомнить, зачем они здесь:       — Но как же… Уэзерби…       — К Мордреду, Вал.       Он выпил все её сомнения жадными губами. А потом схватил за талию, поднял, словно пушинку, и опрокинул на стол, с которого тут же в разные стороны разлетелись листы: он — случайно, или не очень, — смахнул вниз стопку корреспонденции.       Однако бросило в дрожь Вал вовсе не от этого. Полуденное солнце било Риддлу прямо в спину, и от этого его тень, накрывшая Вальбургу, была непроглядно чёрной.       Но тень ли Риддла это была? Или всё же лорда Волдеморта?..       Однажды он заточал Вал в корсет, чтобы ей стало лучше. Собирал её заново, придавал ей форму, словно статуе... А теперь не было для него на свете врага более ненавистного, чем чёрный корсет на багровом платье.       На секунду Вал показалось, что рот Волдеморта перепачкан свежей кровью, а вовсе не её помадой. Что он, словно вампир, желает выпить её досуха. Но разве пристало Вальбурге, бывшему аврору и действующему судебному обвинителю, так просто сдаваться?..       Он придавил её всем телом к столу, но Вал исхитрилась втиснуть ногу так, что меж ней и Риддлом оказалась преграда: колено упиралось прямо ему в грудь. Она оттолкнула его, разорвав поцелуй, а потом повела носком вверх, пока не достигла шеи.       — А не слишком ли ты торопишь события, Том?..       Она видела, как вздымалась его грудь — ему понравилась эта игра. Он снял с её ступни чёрную остроносую туфлю с высоким каблуком, отбросил её в сторону и поцеловал нежную кожу, заставив Вальбургу передёрнуться.       — Тридцать пять лет, Вал… Куда уж медленнее?       Теперь вместо поцелуя — укус, и Вальбурга вцепилась пальцами за край стола. В ушах зашумело, и все умные мысли покинули её.       Этого просто не может быть, звенело в голове, это какое-то безумие.       — Просто представь, Вал… — прошептал он, и его рука пробралась под тонкое платье. — Если бы не проклятье, как бы я брал тебя сейчас. О, это было бы совсем не медленно и не чувственно.       Его пальцы скользнули между её ног, и глаза Вальбурги широко распахнулись.       — У нас было столько возможностей, и мы их все упустили. Не идиоты ли?       В голосе Риддла не было ни капли сожаления — только насмешка. А пальцы двинулись между ног, начали ласкать её. Вальбурга передёрнулась от мурашек, побежавших по спине. Прерывисто задышала от тепла, разлившегося внизу живота.       Полуденное солнце очертило тёмные волнистые волосы Риддла. А вот лицо его оказалось в глубокой тени, и глаза потому казались зловещими, демоническими…       "Я словно грешница, отдающаяся дьяволу".       Вал прикусила губу, чтобы не застонать, когда Риддл отстранился и вновь взялся за шифр её неподатливых одежд. Теперь, когда лихорадочное возбуждение покинуло тонкие пальцы, корсет капитулировал немедленно.       На груди шнуровка — но какая же это преграда? Вальбурга почувствовала, как к щекам прилила кровь — ей внезапно стало неловко, что кто-то кроме Ориона увидел её обнажённой. Вал знала, что хорошо выглядит, но всё равно ведь она давно не юная девочка, она выкормила троих детей...       — Не разочарован? — самоуверенно усмехнулась она, чувствуя, как, на самом деле, дрожит внутри.       — Ты прекрасна, Вал.       И голос Риддла был такой нежный, такой ласковый, что Вальбурга впервые в жизни поверила ему.       Он наклонился к её груди, и она приглушенно вскрикнула от его зубов на соске. А когда зубы сменил язык… Возбуждение сладкой волной покатилось к низу живота.       Она зарылась пальцами в его тёмные волосы, и в голове, словно вода на разгорячённых углях, зашипели слова:       "Скажи мне, Вал, был ли у тебя кто-то кроме меня? С кем ты мне отомстила?"       И Вал всегда знала, с кем. С ним одним, Томом Риддлом…       Вот только теперь это была не месть.       Её пальцы в его волосах стали жёсткими, она притянула Риддла к себе. Вал приподнялась, села и распахнула его тёмно-зелёную мантию. Она целовала его шею, его грудь, клеймя алыми губами. А он улыбался, будто принимая это клеймо в обмен на её душу.       Улыбался, словно демон.       Вальбурга вся дрожала, ей хотелось не то смеяться, не то плакать. В этот раз она сама потянулась к нему — и больше разрывать поцелуй не собиралась. И страсть вернулась, страсть вспыхнула, заставляя сознание отключиться, а сомнения — испариться в адском пламени.       Откуда-то издалека, будто из другого мира до неё донёсся смутно знакомый голос, что-то вопрошающий. Но прислушаться она не успела. Риддл раздражённо махнул рукой, оборвав его на полуслове.       Раскалённый взор вновь упал на неё, выжигая все лишние мысли.       Опьянённая ощущениями, Вал потянулась к его бёдрам, но, когда нащупала искомое, он зашептал ей в губы:       — Хочу кончить на тебя, Вал. Теперь моя очередь клеймить.       Она почувствовала его ладонь на шее и снова оказалось прижатой к столу. Волдеморт был настолько силён, что она боялась даже пискнуть — казалось, что он в любой момент мог сломать ей шею, лишь слегка сжав пальцы. Он небрежно ласкал её грудь, снова крепко сжал сосок пальцами, будто наслаждаясь хрупкостью Вал, и уже потянулся к ширинке, как вдруг раздался стук в дверь.       Лорд Волдеморт зашипел что-то злобно-угрожающее… Но от неожиданности он сбился на парселтанг, и потому незваный гость предупреждению не внял. Дверь распахнулась.       Вальбурга машинально прикрыла грудь руками, и, на мгновение замешкавшись, всё же рискнула запрокинуть голову назад, чтобы взглянуть на этого самоубийцу. И застыла от неожиданности.       Ну, конечно, самое время… мама.       Лицо матери было бесценно. Вальбурга не понимала, что ей чувствовать — не то смеяться, не то смущаться. Но смущаться в её возрасте было как-то несолидно, так что она выбрала расхохотаться. Возможно, именно это и спасло Ирму от немедленной Авады в лоб.       Ирма покраснела, побелела, но, каким-то немыслимым усилием сумела взять себя в руки и, пискнув что-то невразумительно-извиняющееся, аккуратно закрыла за собой дверь. Вальбурга не представляла, как ей это удалось, потому что картинка, наверное, была та ещё…       Лорд Волдеморт над хрупкой девой с окровавленным ртом, держащий её за шею — ну чем не сцена из самого страшного ночного кошмара?       Представив это, Вальбурга снова подавилась смехом. Риддл озадаченно посмотрел на неё, поднял взгляд… И наткнулся на лорда Волдеморта, полураздетого, измазанного в помаде, глядящего на него алыми угольками глаз из отражения книжных шкафов у стены. Мгновение он играл в гляделки сам с собой, а затем абсурдность ситуации догнала его. И Риддл рассмеялся не менее заразительно, чем Вал.       Улыбка на его губах показалась ей совершенно очаровательной.       — У меня такое, знаешь ли, впервые, — он закатил глаза. — Чтоб меня… И заставали на чьей-то дочери… — он покачал головой. — Звучит, как плохая шутка.       Вальбурга ушла на третий виток хохота.       — Теперь ты просто обязан на мне жениться! — просипела она. — А нет, прости, я ж уже замужем!       Она села и подрагивающими пальцами попыталась зашнуровать платье.       — Интересно, — хмыкнула она, — почему мама не предупредила по связи?..       — Да почему же, — Риддл неловко почесал щёку и посмотрел на дверь. — Предупредила.       Вал обернулась. Зачарованный олень понуро свесил голову. Казалось, он вот-вот заплачет.       — Ты зачем животину обидел, ирод? — Вальбургу снова пробило на хи-хи. — А вообще ты сам виноват. Мог бы вначале разобраться с Уэзерби, а уже потом лезть ко мне…       Риддл отстранил её дрожащие руки и сам взялся за шнуровку, поражая Вал своими новыми умениями.       — Так не интересно, — хмыкнул он. — В конце концов, лорд я половины Магической Британии или нет?..       — Может, для Британии ты и будущий лорд, — парировала Вал, — но в Блэк-мэноре ты гость… И вести себя надо соответственно, а не грязно приставать к его радушной хозяйке!       Но Риддл явно не жалел о содеянном.       — О нет, Вал, — мурлыкнул он. — К такой хозяйке можно только приставать.       Он справился со шнуровкой меньше, чем за минуту, и с неприязнью покосился на корсет. Вал глубоко вдохнула и как можно крепче втянула живот, чтобы у него получилось с первого раза — и корсет сел, как влитой. Она улыбнулась и взглядом указала на губы Риддла.       — Идём в ванную уже, граф Дракула. А то эта помада не очень дружит с очищающими чарами.       Том машинально провёл пальцами по рту и фыркнул.       — Чувствую себя прыщавым наивным подростком, — задумчиво пробормотал он и отступил, позволив ей слезть со стола и найти свою отброшенную в сторону туфлю.       Вальбурга снова захихикала и, притянув его к себе за ворот мантии, легко чмокнула в губы:       — Как говорится, — она повела бровью, — первые пятьдесят лет детства у Тёмных лордов самые сложные...       Он усмехнулся и направился следом в сторону неприметной двери, практически сливающийся с настенными деревянными панелями. Мыло и вода чудесно справились с алыми разводами на их лицах… И на его шее.       А вот грудь ему помыть Вал не позволила. Она плотно запахнула его мантию и прошептала на ухо Риддлу:       — О, нет, так не интересно. Хочу смотреть на тебя и осознавать, что это я тебя заклеймила, а не ты меня...