Бесстыжие

от лица Саши…

      — Алло, — не помню, как нащупала телефон под подушкой, провела пальцем по телефону и приняла вызов, приоткрыв глаза лишь на секунду. Ещё мгновение назад мне снился странный сон. Я блуждала по коридорам школы и пыталась найти кабинет биологии. Бродила вдоль стен из прошлого, словно в лабиринте. Непривычное ощущения. Я хорошо помню, где и по сей день находится этот кабинет. Могу найти его с закрытыми глазами. Но не во сне. Вместо заветной двери, я раз за разом останавливалась у пустой стены.       — Привет, — услышав его голос, теряю дар речи. Широко распахнув глаза, поворачиваю голову, чтобы посмотреть на экран смартфона. Ярослав. Мне звонит Ярослав и это не сон. Хочу ущипнуть себя. Но для начала нужно заставить себя дышать. Фальшивый вдох, я хватаю пересохшими губами воздух. Воздух, что застревает в глотке.       — Привет, — стараюсь говорить максимально спокойным тоном, но мой голос звучит как-то непривычно. Всё моё естество вопило от боли и тоски. Тоски по прежней жизни. Каюсь, я всё чаще жалею о прошлом. Трачу часы перед сном на анализ собственных поступков, но никак не могу принять и свыкнуться с настоящим. Потеряна и разбита.       — Макс сказал мне, что ты живешь у него, — довольно быстро проговорил Орлов, и мне даже начало казаться, что он нервничает. Не может быть! Киваю, а затем понимаю, что Яр меня не видит и приоткрывают рот, чтобы выдавить из себя «да». Испанский стыд, Саша! Приди в себя!       — Я хочу сдать квартиру. Если у тебя остались там вещи… — последнее слово я не расслышала. Но мне и не нужно. Всё и так понятно. Неловкий разговор.       — Там нет моих вещей, не переживай, — сглотнув слюну, отвечаю. Я всё ещё не дышу. Странно слышать его голос таким не родным, чужим и отстраненным. Где-то глубоко внутри меня всё ещё живёт маленькая девочка, влюбленная в хмурого мальчика по имени Ярослав. Она спряталась так глубоко, что я не слышу её голоса, но чувствую боль. У меня с трудом получается сделать вдох.       — Понял. Спасибо.       Короткие гудки. Он сбросил вызов. Я пытаюсь осознать произошедшее. Анализ и дедукция тут навряд ли помогут. Меня сложно назвать объективной, учитывая все обстоятельства. Моя фамилия — Орлова. Но я ощущаю себя человеком без имени и фамилии. Мне хочется верить в то, что Ярослав нервничал из-за необходимости говорить со мной. Однако, здравый смысл считает иначе. Ярик жил дальше. Он не нервничал, а стал чужим. Я же не могла сдвинуться с места. Не понимала в какую сторону стоит идти. Меня то и дело накрывала волна наивных мыслей. Они твердили, что всё можно исправить, вернуть. Но суровая реальность заключалась в том, что Ярослав Орлов никогда и не любил меня по-настоящему. Я оказалась лишь временной заменой перед его воссоединением с той самой.       Да, мы оба хороши. Мы не были верны друг другу. И если я лишь телом, то Яр и сердцем, и душой. Не семья, а выпускники из академии притворства.       Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что одна в комнате. Максим ушёл. Слышу странные звуки, а затем грохот. Вздрагиваю. Писклявый женский голосок звучит где-то на кухне. Отбросив телефон на подушку, поднимаюсь с постели и тянусь к халату, что лежит на стуле.       Через минуту выхожу в коридор и улавливаю странный, но знакомый запах. Оказавшись на кухне замираю. Моя челюсть отвисает до самой груди, а глазные яблоки выпрыгивают из своих орбит. Все стены, потолок и пол заляпаны зелёной жижей. Алина Макарова смотрит на меня и улыбается. Она хлопает длинными наращёнными ресницами и разводит руки в стороны. Её лицо, волосы и пижама с единорогом также перепачканы зелёной жижей. На столе стоит блендер, а его крышка валяется на полу. Чувствую, как дёрнулась моя левая бровь.       — Что тут произошло? — сдержанный тоном задаю вопрос, а внутри меня уже истерит любовь к порядку и чистоте.       — Ну, я забыла добавить та…— Алина осеклась, после чего несколько раз моргнула. На секунду мне показалось, что она зависла. Её лицо не выражало абсолютно ничего. Я будто смотрела на фарфоровую куклу. Она снова моргнула и её губы растянулись в странном подобие улыбки.       — То есть витамины к смузи, и… — Макарова наконец-то продолжила своё объяснение, её голос стал звучать спокойно. Однако меня не покидают сомнения относительно её поведения. Тимур частенько жаловался на свою сестру. Он считал её крайне инфантильным человеком. Макаров называл свою сестру «стрекозой». По его словам для неё не существовало слово «завтра». Признаюсь честно, меня смущает её присутствие. Я до сих пор не знаю как относится к Алине. С одной стороны — она сестра Тимура, с другой — она спала с Максом и дружит с Харламовой. Любые мысли об Арине вызывают во мне самые острые эмоции, острые и отрицательные. Я ненавижу её. И эта ненависть стала единственным для меня понятным и неоспоримым чувством.       — Ты не поможешь мне прибраться? — я слышу девичий голос и понимаю, что задумалась, выпав из реальности на несколько минут. Моргаю, а затем киваю. Дело даже не в моей любви к порядку. Мне стоит занять себя чем-то, чтобы не думать о звонке Яра.       Прохожу по кухне, осторожно переступая через зелёные пятна. Нам понадобится ведро воды и тряпки, чтобы справиться с последствиями кулинарной катастрофы. Слышу, как за моей спиной начинает звучать ритмичная музыка. Оглядываюсь и замечаю, как Алина кладёт телефон на стол, подтанцовывая под кислотный трек. Я не фанат уборки под музыку. Мне больше нравится тишина и спокойствие. Наведение порядка меня успокаивает. Помогает разобраться в мыслях. Правда в последнее время у меня появилась конкурентка. Невеста Леонова чуть ли не каждый день устраивает уборки квартиры. Этим она раздражает не только Максима. Тася стала сущим кошмаром для меня. За её милым покладистым характером что-то скрывается, но я пока не понимаю, что именно.       Вернувшись к столу с тряпками и ведром, наполненный тёплой водой, я присаживаюсь на корточки. Макарова же не торопится начать уборку. Она продолжает дрыгаться под кислотный трек.       — Кхм-кхм, — прочищаю горло нарочито громко, чтобы девушка услышала. Алина улыбается, продолжая пританцовывать. Мне бы её настроение, но увы. Я хочу поскорее занять руки, чтобы отключился мозг. Смочив тряпку, начинаю с самого крупного пятна и замечаю, что на полу рассыпаны таблетки. Не зря же Макарова осеклась, когда объясняла причины катастрофы с блендером. Зелёная жижа пахнет сельдереем и чем-то ещё.       — Ты рассыпала свои витамины, — подняв одну из таблеток, произношу вполголоса. Забавно, но Алина тут же падает на колени и начинает искать глазами заветные «витаминки». Её зрачки мечутся из стороны в сторону. Она вынимает из кармана два пузырька и замирает. Знать бы, что сейчас происходит в её голове. Девушка хлопает ресницами, пока её рот медленно открывается.       — Блядь, я забыла одеть линзы, — бормочет девушка, и я подавляю желание её поправить. Надеть. Ну, ладно, Саша, не душни!       — Тебе помочь? — во мне просыпается любопытство. Быть может Алина Макарова балуется запрещенными препаратами? И к чему мне эта информация? Неужели я превращаюсь в Максима? С другой стороны, мне стоит рассказать Тимур о странных витаминах и поведение его сестры.       — Да, я уже один раз перепутала свои витамины, — хихикнув отвечает девушка. Нахмурившись брови пытаюсь понять, что с ней не так. Она снова улыбается и отводит глаза в сторону, избегая зрительного контакта.       — Были последствия? — мой голос звучит волнительно, несмотря на попытки скрыть, нарастающей интерес и беспокойство. Лицо Макаровой искажает одна только ей понятная гримаса. Мне сложно анализировать её эмоции. Раньше я считала неадекватным Вербицкого, но его подружка явно вырывается в лидеры «чарта безумцев».       — Ну, пока всех последствия я не знаю, — договорив, девушка прикрывает рот, чтобы я не услышала истеричный смешок. Похоже Алина считает эту ситуацию забавной. Заметив то, как я на неё уставилась, она начинает говорить более серьёзным тоном: «Может и не будет никаких последствий».       Моргаю. Между нами словно пропасть недопонимания. Девушка говорит загадками. Она снова улыбается, а я пожимаю плечами. Макарова протягивает мне один из пузырьков из коричневого стекла. На нём нет этикетки, что ну очень странно. Меня терзают смутные сомнения. Я однозначно поделюсь обо всём с Тимуром.       — Собери сюда те, что поменьше, — мурлычет она, растягивая свои губы в широкой улыбке.       — Хорошо, — киваю.       Поднимаю с пола несколько таблеток и вглядываюсь в их диаметр. Они действительно разные, но не существенно. Перепутать их легко, однако если приглядеться, то можно заметить их различия в цвете. Таблетки поменьше отдавали желтоватым оттенком.       Алина начинает качать головой в ритм нового трека. Я же думаю о том, почему на пузырька нет этикетки. Закусываю губы, чтобы обуздать своё любопытство. На пузырьке, что остался у Макаровой в руке, этикетка есть, но я не могу прочитать название. Она прикрыла его пальцами.       «Так, стоп! Меня это не касается и касаться не должно!» — мысленно отдаюсь себе приказ, но всё без толку. Ну, не могу я!       — А что это за витамины? Они хорошие? — озвучиваю свои вопросы ненавязчивым тоном. Знаю, Алина может соврать, но я смогу это проверить. Поиск в интернете мне поможет.       — Ой, рано тебе ещё их пить, они для женского здоровья, — отмахнувшись рукой, с усмешкой отвечает девушка. Закусываю щеку изнутри, чтобы не изречь язвительный комментарий к ответу Макаровой. Я младше её примерно на два года.       Собрав все таблетки нужного размера с пола, я пересыпала их в пузырек, а остальные отдала Алине. Она была довольна, пока в её руках не оказалась тряпка. Макарова явно не любила уборку. Но меня её предпочтения не интересовали. Я погрузилась в свои мысли стоило мне только приступить к наведение порядка.       Итак, что я имею? Алина пришла к Максу и хотела с ним поговорить. Он ей отказал, но разрешил переночевать. Сам же с утра куда-то исчез. Макарова включила хозяйку и принялась за приготовление смузи, но со специальными витаминами для женского здоровья. Первое, что приходит в голову это…       — Ты беременна? — моргаю несколько раз, осознавая, что задала вопрос вслух. На лице Алины стирается улыбка. Снова моргаю в ожидании хоть какой-то реакции на свой вопрос. Она не отвечает, молчит. Я жду. Секунды тянутся мучительно медленно под идиотский кислотный трек.       — Нет, но ты никому этого не скажешь, — поднимаясь с колен, начинает говорить девушка. Мне приходится задрать голову, чтобы увидеть её лицо. Просто поразительно, как может измениться лицо, стоит человеку отказаться от привычной маски.       — И почему это? — прочистив горло, интересуюсь, а затем выпрямляюсь в полный рост. Алина Макарова ниже меня примерно на полголовы. Коротышка. Макс называет таких «полторашками». Она смотрит на меня, но уже не улыбается. Мне вообще начинает казаться, что передо мной стоит совсем другой человек. Уверенный и наглый.       — Я хочу проучить Максима и извлечь пользу для себя, — девушка продолжает говорить, постукивая ладонями по карманам. Алина что-то ищёт. Я же внимательно её слушаю, не перебивая. Моё лицо вытянулось от удивления. Извлечь пользу? Какую именно?       — Ты же знаешь какой он… — достав из кармана электронную сигарету, она продолжает своё повествование. — Помотросил и бросил. Хочу, чтобы он отплатил за мои страдания, — она делает глубокую затяжку, её зрачки закатываются от полученного наслаждения. В воздухе запахло табачные дымом со вкусом черники.       — Ты сказала ему, что беременна? — задаю уточняющие вопрос, чтобы ускорить наш странный разговор. Меня интересует суть, а не длинная предыстория страданий Макаровой по Вербицкому.       — Либо от него, либо от Ковалёва, — она кивает и делает несколько шагов в сторону балкона. Наверное, Алина задумалась о том, что в любой момент Макс может вернуться и её «беременность» будет выглядит сомнительно на фоне табачного дыма. Я же замираю на секунду, испытав шок. Нет, Дима не мог! Ему такие не нравятся. Даже по пьяни Ковалёва бы не стал спать с Алиной.       — Пока ничего не понятно, но интересно, — бормочу себе поднос, переступая через пятна зелёной жижи на полу. Я иду за Макаровой на балкон. На улице идёт дождь. Майский дождь всегда ассоциировался у меня с детством, и только с приятными воспоминаниями. Войдя на балкон, вдыхаю прохладный свежий воздух полной грудью. На мгновение забываю о разговоре с Алиной, ощутив чувство дежавю. Мне снова десять лет и я в резинновых сапожках фиолетового цвета прыгаю по лужам. На дворе май, но мне рано думать о чем-то серьёзном. Запах цветения и мокрого асфальта перебивает черничный табачный дым.       — Признаюсь, я ничего не умею и не хочу работать, — голос Алины возвращает меня к реальности. Несколько раз моргнув перевожу свой взгляд на девушку с электронной сигаретой в левой руке. Её губы выпускают серые кольца дыма. Сморщив нос, наблюдаю за собеседницей, пытаясь понять, в каком направлении движется наш разговор. Как она перешла от мнимой беременности к её нелюбви к труду?       — Я не стану юристом. Не смогу работать в душном офисе. Я думала начать карьеру в сфере красоты, но у меня ничего не получается, — Макарова разводит руками и усмехается. Такое ощущение, что девушка искала себя, но не нашла и сдалась. Но к чему весь этот разговор? Надеюсь, она успеет мне всё объяснить до возвращения Вербицкого.       — Я пробовала стать бровистом, — Алина снова отмахивается, а затем качает головой. На её бледных щеках появляется алый румянец. Я продолжаю молча выслушивать её откровения.       — Короче, больше всего в жизни мне нравится секс. Но дочь Руслана Макарова никогда не станет проституткой, — договорив, девушка прикусывает нижнюю губу. Она даёт себе несколько секунд, чтобы успокоиться, а затем делает затяжку. Я наслышана о её постельных подвигах. В начале учебного года о ней говорили все. И к слову Тимур казался паинькой на фоне слухов про его сестрицу. Я бы назвала её нимфоманкой, но зареклась не судить людей по их личной жизни.        — Тими наверняка тебе рассказывал, что папа выгнал меня из дома, — Алина смотрит на меня исподлобья, словно ждёт, когда я покажу своё отвращение к её личности. Тимур рассказывал, но без подробностей. Их отец устал от сплетен, которые касались его дочери. Он предупреждал её неоднократно и его терпение закончилось.       Киваю, но продолжаю молчать. У меня вспотели ладони от лёгкого напряжения. Не могу сказать, что наш разговор можно назвать приятным.       — Я пыталась найти источники дохода, но у меня ничего не получилось, — она снова сделала затяжку, перед тем как продолжить говорить: «И только недавно до меня дошло, что мне нужно искать не работу, а мужа».       Её глаза загорелись коварный огоньком. Алина снова улыбнулась, но уже не фальшиво улыбкой. Нет, теперь её улыбка сияла от любви к самой себе.       — И ты выбрала Максима? — задав вопрос понимаю, что забыла про Диму. Он тоже имел отношение к её фальшивой беременности.       — Скорее он был одним из вариантов. Ковалёв на роль отца мне больше импонировал, — на её губах снова появилась эта мерзкая улыбка. Теперь мне сложно сдержать самообладание. Если Вербицкий всегда сам был виноват в том, что происходило, то Дима, как правило, отдувался за выходки друга.       — Я его немного подпоила, но до секса у нас так и не дошло, — договорив, она громко фыркает от негодования. Её план не удался, я же выдыхаю с облегчением.       — Думала, может он не вспомнит, что между нами ничего не было, но ошиблась, — после очередной затяжки, Макарова продолжает своё повествование. Я же ловлю себя на мысли, что испытываю к ней отвращение. Алина не стесняется рассказывать мне о своих мерзопакостных поступках и планах. Максим Вербицкий и его биполярка нервно курят в сторонке.       — Короче, Ковалёв меня послал, а помимо Максима остался ещё один кандидат, но там тоже всё сложно, — она пожимает плечами, перебирая в пальцах электронную сигарету. За окном по прежнему идёт дождь, а я не могу поставить себя на место своей собеседницы. Мне её не понять.       — И почему же я ничего не расскажу Вербицкому? — усмехнувшись задаю вопрос. Макарова вновь улыбается, но уже дьявольской улыбкой.       — Я могу быть тебе полезна, — она подносит к губам электронку и делает затяжку. Её слова меня удивляют. Даже не знаю, какая может быть польза от сделки с ней. Это всё равно, что поверить дьяволу.       — И чем же? — наклоняю голову в бок, сдержав язвительную усмешку. Мы никогда не станем подругами. Просто потому, что не поймём друг друга. Одно дело играть в игры с мальчишками, другое врать для получения выгоды и манипулировать такими вещами, как беременность. У меня есть принципы.       — Ну, я знаю больше, чем ты. А в любви, как на войне, важна информация, — её ответ заставляет меня задуматься. Я не понимаю, о чём конкретно идёт речь. Алина словно намекала на что-то. Похоже ей лучше задавать вопросы в лоб.       — Зачем тебе эти таблетки? — решаю начать с самого простого. Если я не получу внятный ответ, то сделка отменяется.       — Ну, одни, чтобы за… — Алина резко осекается и прячет электронную сигарету в кармане своей пижамы с единорогом. Оглядываюсь назад и замечаю, через оконное стекло Леонова и Вербицкого. Неосознанно улыбаюсь. Андрей выглядит непривычно. Синяя рубашка и брюки. Ему очень идёт. Его появление в квартире сработало словно выключатель для тревожных мыслей. Похоже, что я снова схожу с ума. Да, глупо, но душе не прикажешь, а сердце снова выпрыгивает из груди.       — О, нет, женщина! — усмехается Макарова, но достаточно тихо, чтобы мальчики не услышали. Перевожу свой взгляд на её лицо. Она покраснела и уже готова рассмеяться.       — Я конечно слыхала о том, какой он любовник, но, девочка моя, Леонов — однолюб, — её слова заставляют меня сжать челюсть. Она была с ним знакома. Знала то, чего не знала я. Ревность вгрызается в моё сердце кривыми острыми зубами. Мне сложно представить их общение. Андрей — идеалист. Алина — дьявол во плоти.       — Однолюбы — это сказки для наивных школьниц, — бормочу себе под нос, совсем позабыв о том, что Макарова мне не сказала, зачем ей таблетки.       Она же вновь улыбается притворной улыбкой, делает шаг в мою сторону и приподнимается на носочках, чтобы прошептать: «Уж поверь, этот самый реальный».       Однолюб? Неужели Леонов о сих пор любил свою бывшую, о которой говорил Максим?       Макарова выходит на кухню, я же плетусь следом. Сначала замечаю недовольное лицо Андрея, он надув губы, рассматривает пятна зеленой жижи на полу. Максимка чешет затылок.       — Ну, и что вы здесь натворили? — прочистив горло, интересуется брюнет. Он не поднимает головы и прячет свой взгляд. Мне же его поведение кажется странным. Хотя, есть вероятность, что причина во мне. Тася наверняка вынесла ему мозг из-за поцелуя.       — Привет, Леончик! — от писклявого голоса Макаровой я вздрагиваю. Максим же округляет глаза. Он явно не в курсе того, что его брат знаком с Алиной. Неловкая тишина повисает в воздухе. Андрей поднимает голову, его взгляд мрачнеет за доли секунд. Карие омуты становятся практически чёрными.       — Привет, — его металлический голос, даёт всем понять, что он не рад присутствию Макаровой. Они вчера не пересекались. Алина ушла спать до его возращения.       — Ну, и нахер ты спросил меня, кто это, если вы знакомы? — Вербицкий смотрит на брата, сощурив глаза.       — Никогда не видел Макарову не накрашенной, не признал, — тем же металлическим тоном отвечает Леонов. Его слова прозвучали как оскорбление. Он определенно не испытывал ни малейшей симпатии к девушке, что продолжала улыбаться.       — Леончик, не знала, что ты знаком с Максимом, — Алина усмехается, а её глаза начинают бегать по лицам парней. Она мне не приятна. Шестое чувство подсказывает, что от неё не стоит ждать ничего хорошего.       — Мы братья, двоюродные, — Вербицкий отвечает вместо Леонова, а затем обращается к нему с вопросом: «Только не говори, что вы трахались?»       Если честно, мне тоже интересно. Замираю, скрестив пальцы на руках.       — Боже упаси! Нет, конечно, — Андрей нахмурил брови, а затем перекрестился. Он набожный? Я еле сдерживаю смешок, чтобы не оскорбить своим поведением Макарову. На её лице появляется недовольная гримаса.       — Ты знаешь Шацкую? — Максим адресует вопрос Алине и она кивает. Я уже слышала эту фамилию. Кажется, речь шла о той самой бывшей девушке Леонова. Макарова действительно обладала информацией, которой у меня не было. Вот так в одно мгновение, у меня не осталось выбора. Я буду молчать до нужных времен. Замечаю на себе её хитрый взгляд. Она будто прочитала мои мысли.

***

      После уборки на кухне я вернулась в спальню, а Алина собрала свои вещички и ушла в неизвестном направлении. Макс не был настроен на разговор, и похоже, что Макарова решила отступить. Не знаю, почему Тимур считал её инфантильной. Его сестра была явно не глупой, она скорее играла роль легкомысленной пташки. Алина легко подстраивалась под людей, исключительно из корыстных побуждений. Я понимала, что рано или поздно выдам её тайну, но не в ближайшем будущем. Еле уснула ночью, всё думала о том, как правильно поступить. В итоге решила, что мне нужно узнать побольше о Макаровой.       Вербицкий не пришел ночевать в мою комнату. Он ушел к себе и больше не выходил. Его явно накрыла депрессивная стадия. Не лучшее время, со следующего понедельника начинается зачётная неделя, а Вербицкий снова не в состоянии выйти из собственной спальни.       Проснулась, собралась на занятия и приготовила обед для мальчиков. Андрей ушел рано. Он всегда просыпался до рассвета и уходил на тренировку. Мы никогда не сталкивались по утрам. Даже непривычно, я всегда считала себя жаворонком, но Леонов меня определённо переплюнул. Максима такое соседство не радовало.       Добралась до института на автобусе, на остановке меня встретила Катя. Она умудрилась выиграть приз зрительских симпатий. Ну, и естественно Обломова не могла остановить свой словесный понос. Я же ждала момента, когда закончатся занятия так, как планировала увидеться с Тимуром.       Время тянулось медленно. Через семь дней начнутся зачёты и все студенты уже готовы сходить с ума. И даже те, кто толком не посещал занятия, появляются в аудиториях и изображают из себя людей с тягой к знаниям. В кабинетах все окна открывают настежь, но кислорода всё равно не хватает. Буквально каждый преподаватель твердит о важности своего предмета и необходимости сдать все зачёты до экзаменов. Я же пока не переживаю. Пропусков у меня очень мало, рефераты сданы, оценки отличные. Не знаю, как моя личная жизнь ещё не повлияла на учёбу. Быть может мне просто повезло.       С последней пары нашу группу отпустили пораньше. Преподаватель торопился на юбилей своей супруги. Я была довольна, ведь меня уже ждал Тимур. У него занятия закончились ещё раньше.       На крыльях любопытства я спустилась на первый этаж, чтобы встретиться с ним у расписания. Пока спускалась по лестнице чуть не навернулась. Сегодня надела новые туфли на шпильке и несколько раз пожалела об этом. Проблемы была в том, что они мне великоваты. Я покупала их с Яриком, но до сегодняшнего дня не надевала. Думала подарить их Обломовой, но у неё размер ноги ещё меньше моего. К тому же сегодня понедельник — день для самых толстых учебников. Моя сумка весит чуть меньше тонны. При ходьбе она тянет меня к полу.       Преодолев последний лестничной пролёт я выдохнула от облегчения. Не знаю почему, но мне начало казаться, что туфли стали расти. Я не шучу. Уже думала их снять, но решила, что доберусь до машины. Но только стоило мне оказаться на первом этаже, как я замираю. В другом конце коридора стоит Арина, а рядом с ней Ковалёв. Моргнула раз, два, но мне не показалось. Я даже отсюда вижу, что у Харламовой заплаканное лицо.              — Что это с ней? — нет, это не я задала вопрос. Кто-то из толпы студенток, стоящих у стенда с расписанием, отличился любопытством.       — Декан лишил её поста председателя волонтерского отряда из-за того, что случилось на конкурсе красоты, — ответила невысокая девушка в очках. Она показалась мне знакомой. Возможно мы пересекались в волонтёром отряде.       Арина кивает и что-то говорит Диме. Я же продолжаю наблюдать за ними издалека. Не знала, что они стали дружить. Ковалёву не нравилась Харламова. А теперь он стоял и похоже утешал её. Я испытываю злость. Почему? Потому, что мне начинает казаться, что весь мир крутится вокруг Ариночки Харламовой. Она каким-то непостижимым образом стала центром Вселенной. Мания для Максима. Возлюбленная для Ярослава. А теперь и друг для Ковалёва? Она повсюду и везде.       Чувствую, как полыхают мои щёки, а лёгкие переполняются кислородом из-за учащенного дыхания. В этот момент Арина уходит, но мне не становится легче, ведь я замечаю Тимура. Он идёт за ней. Ковалёв исчезает в дверях деканата. А я не знаю, что мне делать. Идти за Макаровым или покорно ждать его у стенда с расписанием? В венах вскипает кровь, а сердце пытается сломать рёбра, чтобы вырваться наружу. Я должна успокоиться и принять взвешенное решение, но не могу. Поддаюсь импульсу собственных эмоций.       Из-за выброса адреналина забываю о том, что на мне неудобные туфли, и пересекаются длинный коридор в считанные секунды. Студенки, стоящие у расписания, таращат глаза, когда я пролетаю мимо них на шпильках. Стук моих каблуков отражается громким эхом от холодных стен. О том, как это выглядит, я подумаю потом. Сейчас у меня нет времени на стыд.       Спустя два лестничных пролёта оказываюсь на цокольном этаже, и уже здесь стараюсь двигаться аки ниндзя на двенадцатисантиметровых шпильках. Замираю у двери и даю себе минуту, чтобы успокоиться. Я ничего не слышу из-за собственного сердцебиения. Вдох. Выдох. На висках выступает пот.       — Пришёл поиздеваться? — различаю её голос. Хотелось бы мне назвать его мерзким, но это не так. Арина Харламова обладала редким голосом. Немного хрипловатым, но приятным. Таким словно она рождена работать в службе «секс по телефону».       — Вообще-то поддержать, — он ответил мягким тоном. Сглатываю слюну, и делаю глубокий вдох, чтобы не сойти с ума. Сгибаю колени и наклоняюсь, чтобы понаблюдать за ними через замочную скважину. Еле успеваю схватиться за сумку, которая чуть не ударилась о дверь под воздействием гравитации.       — А как же твои угрозы? Или ты уже забыл? — Арина усмехается. Вид у неё довольно настороженный. Пытаюсь не издавать ни звука, чтобы не спалиться. Дышу через раз.       — Малышка, я тебе не угрожал, — он качает головой. Тимур стоит ко мне спиной, и я не вижу его лица, а жаль. Закусываю губы. Малышка. Малышка, блядь? Какого чёрта он к ней так ласково обращается?       — Скажи мне честно, это ты устроил сюрприз со страховочным тросом? — Харламова щурит глаза. Она сидит на офисом стуле, и я замечаю, как девушка сжимает пальцы правой руки в кулак.       — Нет, — Тим снова качает головой.       — Что-то мне не верится, — она бросает на него тяжёлый взгляд. Я в шоке от того, что Арина обвиняет именно его. Они ведь дружили, и Макаров всегда хорошо о ней отзывался. Я не ревновала. Да и странно ревновать человека при отсутствии взаимных обязательств друг перед другом.       — У меня нет и не было мотива, — он шумно выдыхает, а затем наклоняет голову к правому плечу. Харламова моргает, а затем шмыгает носом. Под её глазами красные пятна от слёз. У меня онемело плечо от тяжести сумки. Её ремни врезались в кожу сквозь легкую ткань блузки.       — Я бы на твоём месте подумал на Титову, — Тимур достаёт из кармана брюк белый носовой платок и протягивает его девушке. Её лицо вытягивается либо от удивления, либо от возмущения. Я и сама в шоке от его слов.       — Зачем ей это? — Харламова принимает платок и качает головой. У меня затекли ноги от перенапряжения мышц. Проклинаю себя за выбор обуви.       — Она теперь председатель волонтерского отряда, — усмехается Макаров. Мне кажется, что он именно верит в своё предположение, а не пытается выкрутиться из ситуации. Я плохо знала Таню. Лично мы особо не общались. Но после субботнего вечера, мне трудно воспринимать Титову типичной студенткой старостата. Она хитрая и очень многое скрывает. Таня прекрасно манипулирует людьми. Есть не малая вероятность, что Тимур прав. Теперь я не завидую Ковалёву.       — Таня бы так не поступила, — Арина качает головой, перебирая в пальцах белую ткань носового платка.       — Ну, у неё в отличие от меня был мотив, — Тимур проходит к дивану, чтобы присесть. Похоже, что она настроился на долгий разговор. Я же ужесовсем не чувствую ног.       — Ты договорился с работниками сцены, —Харламова хмурит брови. В целом, я понимаю, почему она защищает подругу. Неприятно даже думать, что близкий человек может тебя предать таким мерзким способом. Катя могла пострадать. Странно, что Арина не обвиняет меня.       — Но страховочный трос я не портил, — Макаров вытягивает ноги перед собой, запрокидывает руки за голову, чтобы сплести пальцы в замок. Он полностью расслаблен. Я же не представляю, сколько ещё смогу так стоять.       — Всё, что не делается к лучшему, — певучим голосом проговаривает Тимур. Он смотрит на девушку одним только ему понятным взглядом. Они определённо были близки и очень хорошо знали друг друга.       — Что ты имеешь ввиду? — Арина задаёт вопрос, но я ели различаю её слова. Она говорит практически шёпотом. Мне кажется, что девушка вот-вот заплачет.       — Я знаю, что у тебя есть проблемы посерьезнее, — Тимур шумно выдыхает, а затем закусывает нижнюю губу. Проблемы посерьезнее? Её отстранили от должности председателя волонтерского отряда. Что может быть серьезнее?       — В этот раз я справлюсь, — Харламова качает головой, я не понимаю, о чём идёт речь. Надеюсь, что они доберутся до сути до того момента, когда у меня откажут ноги.       — Если я тебе помочь не смог, то твой Ярик тем более не сможет, — в голосе Макарова я слышу иронию. Раз. Два. Три. Моргаю. Ничего не понимаю. При чём тут Орлов?              — Знаешь, мне даже жаль его, — добавляет Тимур, и я теряю способность дышать. Слова парня повторяются эхом в моих мыслях. Знаешь, мне даже жаль его.       Бам! Снова моргаю. Я не сразу понимаю, что ударилась лбом о дверную ручку. Ноги совсем онемели. Я не сообразила, что из-за проклятой сумки стала заваливаться вперёд. Хватаюсь руками за дверь и выпрямляюсь. У меня есть несколько секунд, чтобы сбежать. Разворачиваюсь на носочках и, перебирая мелкие шаги деревянными ногами, несусь к лестнице. По пути роняю от страха сердце на грязный кафельный пол.       Оказавшись на лестнице, понимаю, что не смогу бесшумно по ней подняться. Стягиваю с себя правую туфлю, и наступаю босой ногой на ступеньку. Тянусь к левой туфле и… Фиаско! Я падаю на колени с таким грохотом, что меня наверняка услышала добрая половина корпуса. Тяжелая сумка плюс гравитация равно падение.       — Жива? — слышу знакомый голос и закрываю глаза. Мне стыдно и очень больно. Почему я не свернула себе шею? Поднимаю голову и открываю глаза. Передо мной на несколько ступенек выше стоит Ковалёв. Оглядываясь назад. Никого нет. Либо мне реально повезло, либо Тимур и Арина не услышали звуков моего эпичного падения.       — Не очень, — отвечаю шёпотом, чтобы не испытывать судьбу. Дима обходит меня и оказывается за моей спиной. Он помогает мне подняться, обхватив руками талию. Я не смотрю вниз, нет времени. Плевать, что подумает Ковалёв. Я не хочу быть пойманной на собственном любопытстве. Хромая поднимаюсь по лестнице. На первом этаже останавливаюсь, чтобы оценить ущерб. Колени разбиты, из ранки на правой ноге течёт кровь. Мои пальцы дрожат, сжимая блядский каблуки. Я выброшу эти чёртовы туфли на помойку.       — Тебе нужно в медпункт, — слышу голос Димы за спиной. Он поднялся за мной. Знаю, Ковалёв наверняка шёл в кабинет волонтерского отряда. Мне повезло, несмотря на разбитые колени.       — Медсестра уходит в два, — качаю головой. Он усмехается. Похоже, Дима помнит мою нелюбовь к медицинскому персоналу учебных заведений.       — У меня в машине есть аптечка, — чувствую тёплое прикосновение на пояснице. Поворачиваю голову к правому плечу и чуть приподнимая подбородок, чтобы взглянуть в его медовые глаза. Странно, но приятно. Время замедляется, а стыд отступает. Он одаривает меня кроткой улыбкой, забирав мою сумку и туфли. Я цепляюсь за его предплечье и мы идём в сторону выхода.       Прошло больше полутора лет со дня, когда Ковалёв заботливо обрабатывал мне раны на коленях. На дворе не сентябрь, мне не семнадцать. Рядом нет Максима. Я сижу на пассажирском сидении автомобиля, а не на кухне семейства Вербицкий. Другая я, иные обстоятельства. Но Дима всё такой же нежный. Дежавю. Задержав дыхание, наблюдаю за тем, как шатен аккуратно обрабатывает рану куском бинта, вымоченном в антисептике. Он словно стесняется меня касаться. Неосознанно улыбаюсь, вспомнив о прошлом.              — Что? — Ковалёв поднимает глаза, заметив мою улыбку. Он закусывает губы, отчего появляются ямочки на его щеках. Ему не очень удобно. Даже не смотря на то, что мы сдвинули моё сиденье на максимально назад, парню приходится ютиться в крохотном для него пространстве.       — Дежавю, — пожимаю плечами. В этот раз я не испытываю стыда, и могу себе позволить любоваться Ковалёвым с минимального расстояния. Теперь мне кажется, что волнуется именно он. Я могу ошибаться. Всё поменялось. Дима теперь с Таней. И, похоже, он влюблён в неё. Мой идиотский план по поводу восстановления полиаморных отношений провалился. Сейчас я вообще не понимаю, как могла прийти к подобным мыслям. Мне дико стыдно.       — Ай! — вздрагиваю от боли, когда шатен начинает накладывать повязку на колено. Из уголков глаз стекают слёзы. Я закусываю губы. Не дышу, не в состоянии сделать вдох. Меня накрыло волной эмоций. Дима продолжает накладывать повязку.              — Я ничего не делала со страховочным тросом, — выдавив из себя слова, вновь закусываю губы. Мне больно, но речь не идёт о разбитых коленках. Внутри меня что-то сломалось.       — Не надо, — Дима закачал головой, не желая говорить со мной на больную тему. Он отводит взгляд в сторону. Я начинаю думать, что Таня промыла ему мозги.       — Ты мне не веришь, — сама того не понимая, озвучиваю свои мысли вслух. Моё сердце заныло от тоски. Я перестала справляться с эмоциями. Кусаю губы до привкуса крови во рту. Мне кажется, что даже дружба между нами угасла. Остался один потухший крохотный уголёк.       — Я просто перестал тебя понимать, — наши взгляды пересекаются и моё сердце пропускает удар. Сквозь пелену собственных слёз я вижу отчаяние в его медово-карих глазах.       — Ты мне не веришь, — повторяю свои слова дрожащим голосом. Вытирают пальцами потёкшую тушь со щёк.       — Я тебе верю, — он наклоняет голову к плечу. Мне нужно время, чтобы осознать его слова. Сначала мне кажется, что Ковалёв так сказал, чтобы не расстраивать меня, но в следующий момент сердце пропускает сразу два удара. Он поднимает руку, чтобы коснуться костяшками пальцев моей мокрой от слёз щеки. Не понимаю.       — Я запуталась и не знаю, что мне делать, — всхлипываю, растекаясь в эфемерном приступе нежности. Дежавю. Были времена, когда мы могли говорить часами о разном. Стыдно признаться, но мне не хватает внимания и даже мимолетной нежности. Мой мир стал пустым и холодным.       — Ничего не делай, успокойся, — его голос завораживает, я схожу с ума. Мы словно вернулись в прошлое на короткий миг. Неважно, что декорации не те. Важно, что эмоции реальны.       — Легко сказать, — качаю головой, продолжая смотреть в медовые глаза. Я перестала чувствовать боль и позабыла о своём эпичном падении, моральном и физическом. Мне страшно даже шевельнуться. Страшно ляпнуть что-то глупое и потерять этот момент.       — Не легко, — Дима проговаривает короткую фразу хриплым голосом, а я пытаюсь осознать весь её смысл. Он чувствует тоже, что и я? Сглатываю слюну, а лёгкие уже сдавило от недостатка кислорода. Дежавю.       — Дыши, кнопка, дыши, — Ковалёв усмехается, а затем отходит назад и выпрямляется. Я и не заметила, как он ловко справился с повязкой. Делаю вдох, и оглядываясь по сторонам. На парковке лишь пара машин. Скоро Тимур начнёт меня искать, а я не очень хочу, чтобы он увидел моё заплаканное лицо.       — Отвезешь меня в библиотеку? — не долго думая, обращаюсь к Диме с просьбой. Почему в библиотеку? Просто потому, что не хочу ехать в квартиру Максима. Я не видела его в универе. Возможно Вербицкий сегодня прогулял занятия.       — Может домой? — Ковалёв хмурит брови. Я качаю головой, мысленно умоляя его мне помочь.       — Хорошо, — он шумно выдыхает. Не доволен, но промолчит. Чувствую, как в кармане завибрировал телефон. Это наверняка Тимур. Испуганно смотрю на Диму, он же ловит мой взгляд и кивает несколько раз. После чего Ковалёв обходит свой автомобиль, чтобы сесть за руль.

***

      Я давно не была в библиотеке. В последний раз соврала Ярику, что еду собирать материал для доклада, а сама сбежала к Тимуру. Я себя не оправдываю, но и жалеть Орлов не собираюсь. Последний год был наполнен стрессом. Не решив и одной проблемы, мы сталкивались ещё с двумя. Я испытывала чувство вины за то, что он бросил мед. Он же пытался нас прокормить. Можно долго говорить о том, где мы допустили ошибки, но это ничего не изменит. Прошлого не вернуть. Доверие утеряно, а его чувства были фальшивкой.       Спрятавшись в библиотеке, я не торопилась браться за книги. Чтение меня успокаивало, но не сегодня. День не задался. Я подслушала разговор, из которого мало что поняла. Почему Тимур сказал, что ему даже жаль Ярика? Харламова явно что-то скрывала от Орлова. Думая об этом, я чуть не позабыла о Макаровой. Судьба снова толкала меня в гущу событий. Только в этот раз речь не шла о любовном квадрате. Мне даже сложно определить количество действующих лиц.       Дима посоветовал мне ничего не делать. Хороший совет, но навряд ли я им воспользуюсь. Любопытство провоцирует меня на действия. Арина Харламова — не центр Вселенной. Если у неё есть секреты, которые она скрывает от Яра, я хочу о них знать. Неважно какими будут последствия. Алина Макарова может мне помочь, но есть нюансы. Во-первых, её фальшивая беременность может выйти боком для Максима. Не думаю, что Алина знает про его расстройство. Во-вторых, Макарова — врунишка, и у меня нет гарантий, что полученная от неё информация не окажется ложью. В-третьих, моё молчание со временем могут приравнять к соучастию. Я могу потерять друзей и доверие дорогих для меня людей. Максим, Дима и Тимур меня не поймут.       Даже не знаю откуда во мне такой азарт. Прежняя Саша не пошла бы на такие риски. Она бы вообще не стала связываться с Макаровой. Но, прежняя Саша осталась в прошлом.       Я проторчала в библиотеке до самого закрытия. За несколько часов мне удалось осилить только одну страницу. Тим писал мне всё это время. Я отвечала на сообщения и подумывала дальнейшую стратегию.       Проблема в том, что Макаров хорошо разбирается в людях. Он видит фальшь за километр. Тимур не верит в идеальных людей. Он считает, что у каждого есть тёмная сторона. Я с ним согласна. У каждого найдутся черти в шкафу, даже если запереть их на сотню замков.       К закрытию библиотеки у меня не сформировался чёткий план действий, по этой причине я решила сделать первый шаг и уже потом оценивать ситуацию.       В восемь часов вечера Тимур ждал меня на парковке, что располагалась на противоположной стороне улицы от здания библиотеки. Я прихрамывая перешла улицу и направилась к автомобилю Макарова. Он курил, приоткрыв окно с водительской стороны.              — Наконец-то! Я задолбался ждать! — заметив меня, Тимур резким движением пальцев запустил тлеющую сигарету в направлении урны, что стояла неподалёку. По его интонации можно легко определить, что он сейчас недоволен. Я же намеренно игнорирую его слова и не собираюсь подстраиваться под его настроение.       — Прости, я зачиталась, — абсолютно безэмоциональным тоном отвечаю, а затем открываю дверь автомобиля с пассажирское стороны. Макаров смотрит на меня с хитрым прищуром. Он берёт короткую паузу, чтобы считать мои эмоции. Этот приём мы уже проходили. Дьявол прекрасен именно в своих деталях. Его манера речи, привычки. Притягательный и опасный, если забыться в иллюзиях.       — Не извиняйся, принцесса, — спустя короткую паузу, он начинает говорить певучим тоном. Я же, присев на сидение, бросаю на парня косой взгляд. Он не заметил того, что мои колени перебинтованы. Малышка, принцесса. У него длинный список ласковых прозвищ.              — Куда едем? — Макаров поворачивает ключ зажигания, чтобы завести мотор. Закусываю губы. Я знаю, чего он хочет. Он хочет секса. Но получив желаемой Тимур исчезнет на неделю. На днях у меня закончились месячные, но он этого не знает.       — Я очень устала, — изображая усталость, отвечаю ему измученным голосом и кладу руку на живот. У меня в последние полгода такие сильные менструальные боли, что даже обезбол не всегда помогает.       — Значит отвезу тебя домой, — он кладёт мне руку, чуть выше колена. Его взгляд направлен на мою грудь. Через лёгкую ткань красной блузки, можно разглядеть кружева чёрного бюстгальтера. Теперь понятно, почему Тим не заметил моих перебинтованных колен.       — Ты хотела со мной о чём-то поговорить? — после минутой паузы, Макаров задаёт мне вопрос. Он переводит свой похотливый взгляд на дорогу, и автомобиль трогается с места. В салоне пахнет табачные дымом с лёгким ароматом черники. Опять черника.       — О твоей сестре, — киваю. Тимур гримасничает. Весьма яркая реакция на упоминание родной сестрички. Их отношения нельзя было назвать тёплыми. Мне всегда казалось, что у имелся него к ней слишком длинный список претензий. Он даже избегал её в университете.       — Кхм. Что она опять натворила? — Макаров задаёт вопрос, прочистив горло. Я замечаю, как заиграли жевательные мышцы на его челюсти. Он не мог скрыть своё напряжение за маской спокойствия.       — Пока ничего, но её очень заинтересовал Максим, — отвечаю, сдержав ироничную усмешку. Мне не стоит рассказывать ему всё. Рано.       — Не переживай, это не надолго, — Тимур убирает правую руку с моей ноги, чтобы почесать левое плечо. Мне кажется, что он нервничает.       Мы проезжаем мимо центрального парка. Если бы не колени, я бы хотела посидеть у фонтанов. По улицам нашего серого города разгуливает месяц май. Прекрасное время. Наверное самое лучшее время в году. Это не жаркий июнь со своим палящим солнцем, сменяющимся грозами. В мае ты понимаешь, что всё лето впереди. И даже в самые грустные дни в воздухе витает надежда. Надежда на то, что к концу лета ты будешь счастливее.       — Да, Тася, всё в силе. Завтра жду тебя в офисе в пять, — внезапно Тимур заговаривает непривычно деловым тоном и я вздрагиваю. Не сразу понимаю, что в левом ухе у него наушник и он ответил на звонок. Так, стоп! Тася? Мне померещилось, или он произнёс именно это имя?!       — Не переживай, я уверен, отцу ты понравишься, — Макаров не обращает на меня внимание и продолжает говорить по телефону. А ему стоило бы хотя бы взглянуть в мою сторону. Я всем своим видом пытаюсь показать ему удивление и… Есть вероятность, что ревность.       — Давай, до завтра, — он кивает и улыбается. Хм! Интересно! Что происходит?              — Тася? — сквозь зубы произношу её имя вопросительный тоном. Я не собираюсь скрывать своё недовольство. Мы договорились, что не будем обманывать друг друга. Не будем давать друг другу пустых обещаний.       — Ага, — парень кивает, издав ехидный смешок. Ему эта ситуация определённо кажется забавной. В его зелёных глазах пляшут черти. На моём лице застывает недоумение.       — Она завтра придёт на собеседование к отцу, — Тимур произносит слова, растягивая гласные, после чего на его пухлых губы появляется неимоверно притягательная улыбка. Невероятная харизма. Его магнетизм отключает мой мозг, но буквально на пару секунд. Я быстро прихожу в себя, стоит его улыбке исчезнуть.       — И почему ты такой довольный? — со стороны может показаться, что мой вопрос продиктован ревностью, но это уже не так. Мной снова овладело любопытство.       — Что-то мне подсказывает, что Андрею это не понравится, — отвечает Макаров, а затем издаёт едкий смешок. Сглотнув слюну, ощущаю болезненное покалывание в районе гортани. Я уже и забыла каково это, давно не испытывала приступов фантомной боли. Шрама на моей шее уже нет, но мне кажется, что он всё ещё там.       — Ты так говоришь, словно очень хорошо его знаешь, — пожимаю плечами, задумавшись над контекстом слов, сказанных Тимом.       — Так и есть! — он кивает. На его губах появляется странная улыбка. Моргаю. Качаю головой, пока мысли шумным роем атакует мой мозг. Я начинаю ерзать попой по сидению. Хочу выпрямить ноги. Ай, больно! Нет, лучше согну! Макаров щурит глаза, периодически поглядывая на меня. Он явно заметил приступ моего смятения. Я не понимаю.       — Но… — открываю рот, но не знаю, что сказать.       — Он сам начал эту игру, — на лица парня красуется злорадная ухмылка. Осознание. В этот нелепый отрезок времени меня накрывает осознание. Тимур и Андрей были знакомы, и скорее всего не испытывали симпатии к друг другу. Леонов сделал вид, что они не знакомы. Он просто проигнорировал Макарова. Они были друзьями и по какой-то причине перестали общаться? Или Тим увёл у Андрея девушку?       — Значит, вы знакомы, — констатирую факт. Макаров замечает перемену в моём настроение. Я испытываю смешанные чувства к этой ситуации. Почему Тимур мне ничего не сказал? Почему?       — Не забивай голову ненужной информацией, — Тим говорит так, словно прочитал мои мысли и решил меня успокоить. Он протягивает к моей ноге правую руку, чтобы положить ладонь чуть выше колена.       — Только не обманывай меня, — одарив его не самым доверчивым взглядом, качаю головой. Он почему-то улыбается. Похоже, что ему моя реакция кажется забавной.       — Я не обманываю, — мученически выдыхает он, а затем добавляет: «Однако, мои, скажем так, неловкие взаимоотношения с Леоном не касаются нас с тобой»       На его лице появляется маска безразличия. Его ладонь всё ещё греет участок кожи выше моего колена. Диссонанс действий и эмоций. Несмотря на тепло, которое исходит от его руки, я чувствую холод. Он что-то скрывает от меня. Тимур — человека загадка. Даже с Максимом всё проще, чем с Макаровым.       — Ты мне веришь? — он по какой-то странной причине задаёт мне именно этот вопрос.       — Да, — киваю. Нет! Нет и нет! Именно в данный момент, я ему не верю. Тим мог мне всё объяснить, но решил закрыть тему разговора. Надеюсь, что Алина не расскажет ему о моей симпатии к Леонову.       

***

      Переступив порог квартиры, я замираю на месте. На кухне за столом сидит Андрей и улыбается. В его руках телефон, а по жесту большого пальца можно предположить, что он листает что-то. Выходя из лифта я сняла туфли, поэтому вошла в квартиру практически бесшумно. Из портативный колонки, что стоит на подоконнике играет знакомый трек: «Только дождь… Только дождь. Нас умоляет не уходить В этом он хорош. Хорош. Ждешь… А нам так нужно поговорить. Но ты просто ждешь, Просто ждешь…»*       В улыбке Андрея было что-то, что сложно описать словами. Она была яркой и беззаботной, доброй и искренней. День выдался ужасным, неловким, странным. Но я вижу эту улыбку и хочу надеяться на лучшее. Улыбку Леонова можно сравнить с магией Нового года. Ты смотришь на него и в тебе рождается вера в чудо.       Даже не замечаю, как делаю несколько шагов и вхожу на кухню. Не чувствую боли, будто её и нет. Брюнет отрывает глаза от экрана смартфона. Он проводит взглядом по моей фигуре и заостряет внимание на перебинтованных коленках.       — Почаще улыбайся, тебе идёт, — облизнув уголок губ, проговариваю слова голосом, наполненным нежностью. Магия его улыбки пленила мой разум. Нет, я не влюблена. Речь идёт всего лишь о симпатии.       — Ты опять ко мне подкатываешь? — Леонов усмехается, а затем откидывается на спинку стула. Он переводит свой взгляд обратно к экрану своего мобильника. Не знаю, на что он смотрит, но его улыбка излучает любовь. Чувствую, как что-то кольнула в груди. Ревность? Нет, скорее зависть.       — Что ты делаешь? — сама не понимаю, как открываю рот и задаю вопрос. Я себя не контролирую.       — Просматриваю старые фотографии, — не отрывая глаз от экрана смартфона, отвечает Андрей. Он словно сам не в силах себя контролировать. Он пленён картинками из прошлого. Пленён временем, когда был счастлив. Я не могу припомнить себе, чтобы на меня кто-то так смотрел. С такой искренней и чистой любовью. Неоспоримой и абсолютной. Зависть пожирает меня изнутри. Она безжалостно в своём проявлении.       — Фотки с бывшей? — очередной вопрос покидает мои уста, но в этот раз Андрей поднимает голову и обращает на меня внимание.       — С чего ты так решила? — он несколько раз моргает, пока на его щеках появляется румянец. Закусываю губы, чтобы не выпускать истеричный смешок, который так и просится наружу. Я замечаю тень смущения на его мужественном лице.       — У тебя взгляд влюблённого человека, — пожимаю плечами и прохожу к столу, чтобы присесть напротив своего собеседника. Он молчит. Ему нужно время, дабы придумать отмазку. Теперь улыбаюсь уже я. Леонов краснеет. Он нажимает пальцем на кнопку блокировки, после чего прячет свой телефон в кармане шорт.       — Может я смотрел фотки с Тасей, — с притворной уверенностью заявляет брюнет, скрестив руки на груди. Но его сдают собственный глаза, в карих омутах плещутся тоска и печаль. Я была права, он рассматривал фотки с бывшей.       — На Тасю ты так не смотришь, — качаю головой. Забавно, но Андрей не прячется под привычной маской. Кажется, я затронула больную тему. Леонов одаряет меня взглядом полным недоумения. Он не воспринимал меня в всерьёз до этого момента.       — Любопытство ни к чему хорошему не приводит, — парень озвучивает свои мысли, прочистив горло, а через минуту ему удаётся облачиться в маску полного похуизма. Знаю, внутри него всё горит. Ему больно. Я чувствую кожей его боль, его смятение.       — Может я хочу с тобой дружить, — сменив тон на более тихий и мягкий, наклоняю голову в бок. Он мне нравится. Не могу сказать по какой причине, но Андрей дарит мне живые эмоции.       После короткого молчания Леонов начинает смеяться. Не громко, не заливисто, скорее прерывисто. Его смех похож на приступ истерики.       — Что смешного? — нахмурив брови, адресу ему вопрос.       — Ты не хочешь дружить, — он качает головой, продолжая выдавливать из себя смех маленькими порциями. Брюнет ещё больше краснеет. Его лицо приобретает багровый оттенки.       — Ладно, тогда буду дружить с Макаровой, — проговариваю, после чего закусываю губы и наблюдаю за его реакцией. Андрей замирает. На секунду мне начинает казаться, что он перестал дышать, но он хмурит брови и шумно выдыхает.       — Плохая затея, — своими словами он подтверждает мои догадки. Леонов хорошо знал Алину, ну и Тимура тоже. Их связывало что-то прошлом.       — Это ещё почему? — включаю режим дурочки.       — Она сдала своё сердце в ломбард, — немного подумав отвечает парень, после чего достаёт телефон из кармана. Его будто уже утомил наш разговор, либо Андрей не хотел наговорить лишнего. Моё любопытство выросло до исполинских размеров. Очередная тайна не позволит мне сегодня нормально заснуть.       — Я думаю, ты плохо разбираешься в людях, — замолкаю, поговорив хриплым голосом, чтобы занять выжидательную позицию. Леонов смотрит на меня, изогнув левую бровь. Он мысленно требует ответа, но я молчу.       — И? — Андрей не выдерживает. Закусываю губы, продолжая играть в молчанку.        — Что ты хотела сказать? — он решается задать вопрос. Моя хитрая манипуляция сработала. Я улыбаюсь коварно улыбкой. У меня припрятан козырь в рукаве, о котором Леонов сейчас узнает.       — Нет, скорее спросить, — начинаю говорить, растягивая слова. Я не тороплюсь. Я наслаждаюсь моментом. — Тася рассказала тебе, что завтра идёт на собеседование в компанию Макаровым? — озвучив вопрос, стираю со своих губ улыбку. Нет, Андрей не сделал мне ничего плохого. Я не упиваюсь его смятением, что загорается в карих глазах. Меня не пугает собственное коварство. Проблема в том, что я испытываю к нему симпатию, а Тася мне мешает. Если прислушаться к тишине, то можно услышать как где-то заикал Максим Вербицкий.