Сокровище луны

      Лишь закрывшись в своем кабинете, она почувствовала подобие защиты. Здесь все знакомо: от книг до древних артефактов. Гермиона стерла капли пота, бисером выступившие на лбу. Дыхание сбилось так, словно она бежала марафон, дистанция которого была слишком большой для новичка.       Истеричный смех, вызванный собственной слабостью, сорвался с губ. Как Кингсли мог подумать, что она способна вновь совершить что-то? Разве он не видел, какой разбитой на самом деле она была?       Склеенную чашку нельзя считать новой.       Гермиона села за стол. Потянулась к тетради, в которую осталось внести надписи об еще нескольких артефактах. Старалась не думать о разговоре       Не думать о нем…       Но отдельные фразы все время всплывали в памяти и приносили с собой горечь. Мысли напоминали клубок нитей, с которыми успела поиграть шкодливая кошка.       Золотые часы Ноттов выскользнули из пальцев. Гермиона не успела уберечь их от соприкосновения с полом. Небольшая вибрация магии волной прошлась по кабинету. Возможно, работать с артефактами сейчас не лучший выход, но все же голову стоило чем-то занять.       Гермиона призвала часы с пола и убрала их в стол.       Она подошла к книжному шкафу, недолго думая, достала толстую книгу в коричневом кожаном переплете. Гермиона бездумно листала ее до тех пор, пока не наткнулась на сокровище луны. Страница была исписана лишь наполовину. Скудно. Все сводилось к тому, что этот артефакт – миф.       Только это больше не имело смысла.       Взгляд зацепился за: Соблазн для многих окажется слишком велик. Нельзя допустить, чтобы кубок оказался в ненадежных руках. В противном случае мир погрузится в хаос.       Кингсли говорил про это же. Не каждый человек справится с соблазном исполнить свое самое заветное желание. Быть может, в какой-то момент проблема Тома Риддла, застрявшего в настоящем, перестанет быть значимой, а вот возможность исполнить мечту… Сложно узнать, каких демонов скрывала чужая душа.       Гермиона задумалась: смогла бы она устоять? Не захотела бы вернуть родителям память?       Но перед глазами возник образ Волдеморта и того, во что он хотел превратить мир. Нет, она бы не позволила ему остаться в настоящем. Его место в далеком прошлом. Только там он сможет пройти свой путь и обрести, в конечном итоге, смерть.       Она облокотилась на спинку кресла и прикрыла веки. Воспоминания всколыхнули что-то внутри, что-то, заставлявшее Гермиону раз за разом бороться с трудностями. Она попыталась забыть это.       В тишине кабинета лишь часы отмеряли время.

***

      Неделя пролетела за одно мгновение. Гермиона старалась заполнить каждый час своего времени работой, встречами. Она навестила семейство Уизли два раза, чем порядком их удивила. Сходила на свидание с милым сотрудником архива, что оказалось полным провалом, но… Она хотя бы попробовала.       Словно эта неделя – слабая попытка доказать, что Гермиона могла жить абсолютно нормальной жизнью.       И все же просьба Кингсли преследовала ее. На словах все казалось таким простым, когда как в реальности эта миссия вполне способна превратиться в кошмар. Нельзя быть уверенным в успехе, если в деле замешан Волдеморт. Пусть и молодой, но он все равно оставался смертельно опасным.       На какой-то миг Гермионе захотелось посмотреть на него. Она надеялась, что заключение уничтожило его самоуверенность, сделало слабым и жалким. Его острый ум, наверняка, медленно чах в клетке четырех стен. Холодная красота угасла. Она хотела его страданий сильнее, чем когда-либо.       Но Кингсли упомянул газеты, целителя разума. А это значило, что к Тому Риддлу уже относились лучше, чем он того заслуживал.       Ее сердце не было черствым по своей природе. Но она считала, что отдельная категория людей не заслуживала никакой жалости. Том Риддл возглавлял ее. Был темным королем, способным лишь на глупую жестокость.       Она…       Она не хотела думать о нем так много.       Кингсли навестил ее спустя неделю. Она решила, что тишина с ее стороны послужит ясным ответом, но нет. Молчание приняли за многоточие, а не твердую точку.       – Вся в работе, Гермиона?       Она оторвалась от бумаг. Гермиона Грейнджер представляла собой дикое зрелище этим утром: лицо перепачкано чернилами, грива волос казалась абсолютно неприрученной и жила собственной жизнью.       – Доброе утро, Кингсли. Да, привезли много новых артефактов.       Ее стол был завален коробками с волшебными предметами, не все из которых безобидны. Кольцо Гойлов чуть не лишило ее руки, когда она забылась и коснулась его.       Кингсли сел напротив. Гермиона знала, зачем он пришел, но предпочла игнорировать этот факт. Но молчание затянулось, и Кингсли решил сделать свой ход.       – Ты не подумала над моим предложением?       Он в своей синей мантии олицетворял спокойствие и мудрость.       Гермиона обреченно вздохнула, провела ладонями по лицу, сильнее размазывая чернила.       – Мой ответ по-прежнему нет.       Кингсли ничего не сказал. Быть может, он не услышал ее?       – Нет, – твердо повторила Гермиона, надеясь, что это последний раз, когда ей предлагают отправить Риддла в прошлое. В конце концов, неужели в здании, полном других сотрудников, нет надежных людей?       Она озвучила свои мысли. Кингсли равнодушно ответил:       – Они не прошли испытание. Они все не устоят перед кубком, но мы ищем. После того, как ты отказалась, мы стали рассматривать другие варианты.       Гермиона бросила на него подозрительный взгляд.       – А ты сам? Только не говори, что это из-за того, что ты министр.       Его слова обескуражили ее.       – Я и сам не прошел испытание. Я не устою перед кубком, – он перевел взгляд на книжный шкаф, как если бы нашел там что-то интересное. Но на самом деле, поняла Гермиона, Кингсли стыдился своей слабости. В его жизни были потери, которые кубок смог бы возместить.       Кингсли забыл бы о долге перед лицом древней магии.       Она рассмеялась, стараясь уничтожить неловкость.       – Видишь, я тоже вполне могу его не пройти. Что это вообще за испытание? – она не могла сдержать свое любопытство, которое разгоралось с каждой секундой.       – Это секрет, – такой ответ не мог ее удовлетворить.       – Это зелье?       Он не ответил.       – Чары?       Кингсли улыбнулся.       – Гермиона, если тебе так интересно, то, может быть, ты все же передумаешь?       Она сжала губы в тонкую линию и отвернулась. Изучала равнодушный узор на бежевой стене, лишь бы ничего не отвечать.       Передумать?       – Я…       Почему-то она обнаружила, что уже не может сказать твердое нет. Кингсли поднялся.       – Ладно, Гермиона, мне уже пора возвращаться. Если тебе что-то понадобится, то напиши мне.       Он ушел, а она погрузилась в свои мысли.

***

      Кингсли знал, на какие точки надавить, и делал это умело.       Первое: Гермиона никогда не хотела становиться заложницей своих страхов. Она не могла перестать думать о миссии, Риддле. Держала это в голове всю дорогу домой.       Риддл еще не был Волдемортом. Он из крови и плоти. Не коварный крестраж. Она не должна бояться лишь из-за того, что призрак его будущего внушил ей ужас.       Сейчас он ничто. Но страх все равно змеей свернулся в теле.       Единственный способ избавиться от этого – увидеть. Посмотреть в глаза и отпустить. Раньше Гермиона боялась высоты, она приручала себя к ней постепенно. Смотрела вниз с высоких башен, пыталась летать на метле.       Гермиона поняла, что боялась все это время не высоты, а смерти от падения. Но она была ведьмой и могла себя защитить.       Второе: Кингсли знал, насколько любопытна Гермиона. Он ловко расставил ловушки в их разговоре, и теперь она мучилась вопросами. Каков он, древний артефакт, который долгое время считался мифом? Что за испытание подготовило министерство?       Вечером в своем маленьком уютном доме она не справилась с соблазном, взяла клочок пергамента и дрожащей рукой вывела: Я бы хотела посмотреть на него.       Не было необходимости пояснять. Она села читать книгу, дожидаясь ответа, но смысл текста не откладывался в голове.       Кингсли прислал сову спустя час. Приходи в 10 утра к моему кабинету.       Вот и все. Нет пути назад. Завтра она встретится со своим страхом лицом к лицу. И тогда примет окончательное решение.

***

      Черная шелковая рубашка застегнута на все пуговицы, волосы заплетены в тугую косу. Гермиона Грейнджер полностью собрана внутри и снаружи. Этим утром она олицетворяла идеального работника министерства.       Не позволяла себе окунуться в прошлое, чтобы ростки страха не заставили ее передумать.       Кингсли уже ждал. Она покорно следовала за ним по переплетению коридоров, машинально запоминая дорогу. Камера Риддла была в министерстве. Никто не решился поместить его в тюрьму, опасаясь, что оттуда он сможет сбежать.       Если бы она знала, что все это время Риддл был где-то рядом, то не смогла бы спокойно работать.       – Зачем вы отправляете к нему целителя разума?       Кингсли открыл дверь и пропустил Гермиону вперед.       – Заключение может слишком сильно сказаться на его рассудке. Мы не хотим делать его еще более безумным, чем он есть на самом деле.       Невеселый смех вырвался из ее рта и потонул в коридоре. Том Риддл – это олицетворение безумия, его высшая мера. Но Кингсли не поддержал ее веселья.       – Знаешь, Гермиона, у него, действительно, был шанс остаться нормальным. Он злой, коварный, но не сумасшедший. Пока еще нет.       Она на это ничего не ответила, позволяя словам Кингсли повиснуть в воздухе.        Его нельзя было исправить.       Пять авроров толпились в коридоре. Гермиона прошла бы мимо, если бы Кингсли ее не остановил.       – Здесь.       Гермиона огляделась: тут лишь пустые стены. Свет в коридоре был приглушен, будто здешняя серость поглотила его. Но потом по воздуху прошла рябь, на стене медленно проявилось очертание двери.       – Палочку нужно будет оставить здесь. Мне уже пора идти, авроры проводят тебя обратно, если возникнет необходимость.       Она не смотрела, как авроры снимали защитные заклинания. Отвернулась. Когда все закончилось, дверь скрипнула.       Она с неохотой отдала палочку. Ей не хотелось оставаться безоружной наедине с ним. Она подошла к двери и остановилась.       Нерешительность.       – Мисс Грейнджер, если что-то произойдет, то позовите нас. Но он без магии, поэтому не сможет причинить вам вреда.       Она не стала говорить, что Риддл, скорее всего, не брезговал и маггловскими способами убийства. Расправила плечи, сделала глубокий вдох. Ей казалось, что она входит в клетку к опасному зверю.       С детства она ненавидела зоопарки, ведь животных там держали в неволе. Но Риддл был достоин заключения.       Решимость сменила ужас.       Несколько шагов, и, вот, она уже там. Дверь закрылась с тихим щелчком. В маленькой серой комнате пахло книгами и травами.       Гермиона увидела его сразу же. Он черно-белым пятном выделялся среди скудной обстановки. Сидел за маленьким столом и читал. Читал. Гермиона поморщилась. Будто он заслужил такую роскошь, как чтение. У нее было несколько секунд на то, чтобы рассмотреть его, прежде чем он поднял голову и захлопнул книгу.       Взгляд темных глаз впился в нее. Гермиона сглотнула вязкую слюну, во рту появилась горечь. Хотелось подойти ближе к двери, затеряться в темноте.       – Здравствуйте, мисс Грейнджер, – вкрадчиво произнес он, – не думал, что вы осмелитесь прийти.       Она выдохнула, разжала пальцы и спрятала руки в широкие карманы брюк. Лишь усилием воли заставила себя пройти вперед.       – Риддл, – выплюнула она презрительно, будто его фамилия была отравой. Но ее поведение вызвало лишь его глубокий смех.       – Все так же очаровательны, как и в нашу первую встречу.       Его камера была полна книг. Зачем это проявление теплоты к нему? Она хотела, чтобы он гнил. Тонул в серой, пустой камере. Он уже безумен, ничего бы страшного не произошло.       Она подошла к столу и села напротив Риддла. Не знала, о чем говорить. Она даже не понимала, почему пришла сюда, поддалась глупому порыву. Надеялась увидеть врага сломленным, но вместо этого перед ней сидел полностью здоровый, молодой парень. Заключение никак не сказалось на нем.        Несправедливо.       Риддл склонил голову вбок и внимательно наблюдал за ней. Он казался таким безобидным, но Гермиона не позволяла себе стать жертвой заблуждения. От него веяло силой даже без магии. Это было в его сущности, крови, этот человек сотворен для власти и ужаса.       Почему природа создала само воплощение зла настолько красивым?       От его пристального взгляда по телу пробежали мурашки. Стало холодно и тоскливо. Гермиона не позволяла себе показать, как на самом деле боялась. Но он все чувствовал, будто был диким животным, которому привели добычу.       Она хотела переключить его внимание с себя, кивнула на стопку газет, аккуратно сложенную рядом со столом.       – Почему ты интересовался мной?       Он не отвел взгляд. Уголки его рта дрогнули в улыбке.       – Вы интересная, – интонацию, с которой он это произнес, можно было назвать чувственной.       Ее правая бровь взметнулась вверх. Гермиона не верила ни единому его слову, но и не понимала, какую роль он хотел перед ней сыграть.       – И это все?       Он чуть подался вперед. Его темные глаза казались демоническими.       – Я скажу, если вы наклонитесь ко мне ближе, мисс Грейнджер.       Ей это не понравилось. Такое предложение выглядело как ловушка, из которой не выбраться живой. Гермиона покачала головой.       – Нет.       Он чувствовал страх. Взглядом пробежался по ее лицу. Запоминая.       – Вы меня боитесь? Но что я могу вам сделать, находясь в тюрьме?       Она старалась убедить себя, что не боится. Нет. Она просто была осторожной. Но почему-то стены давили на нее, дышать стало тяжело, словно что-то сжало грудную клетку.       Риддл наклонился еще ближе.       – Мои руки скованы, у меня нет магии, – если бы его губы не двигались, она решила бы, что его голос звучал внутри ее головы.       Разум окутала паутина.       Гермиона бросила взгляд на дверь, за которой находилась охрана. Стоило только крикнуть, и они прибегут на помощь.       Но…       В конце концов, ему действительно нет выгоды ее убивать.       – Ладно, – выдохнула она.       Гермиона смотрела в его глаза и чувствовала, как таяла воля. Медленно придвинулась, будто кто-то тянул ее за нить. Теперь их лица казались слишком близко друг от друга. Его мятное дыхание коснулось ее губ.       Это не было отвратительно. Кто-то вроде Риддла должен пахнуть гнилью, ведь именно она царствовала у него внутри. Но аромат мяты делал его образ более человечным. Странное напоминание о том, что даже монстры бывают похожи на обычных людей.       Риддл резко подался вперед, его губы прижались к ее на одно мгновение. Требовательно. Гермиона не успела отвернуться. Он терзал ее не дольше пары секунд, а потом острая боль рассекла нижнюю губу.       Риддл отстранился. Кровь застыла на его губах, но он даже не потрудился ее стереть. Гермиона в шоке уставилась на него. Риддл лишь смотрел с ухмылкой в ответ, будто знал какой-то секрет и не собирался им делиться.       Странное оцепенение, которое владело ей все это время, спало. Ярость затуманила рассудок. Гермиона подняла руку и ударила его по лицу. Хлесткий звук пощечины заполнил камеру. Отпечаток ладони выступил на его бледной коже как клеймо.       Она хотела бы его изуродовать.       – Ты больной…       Он не дал ей закончить:       – Глупо применять силу, мисс Грейнджер. Я всего лишь бедный заключенный, который может рассчитывать на один маленький поцелуй от первого за долгое время посетителя.       Гермиона демонстративно вытерла рот. Нижняя губа саднила. Нужно будет залечить ее, когда в руках вновь окажется палочка. Гермиона бы хотела стереть себе память, чтобы навсегда выжечь это соприкосновение. Отвратительно. Нужно было ожидать от него чего-то гадкого. Но она никогда не думала, что он решится ее поцеловать. Хотя в нынешних условиях у него в руках мало средств для унижения.       Он что-то сделал с ее разумом. Возможно, не все его способности удалось подавить.       Она бы могла ударить его снова, чтобы стереть это странное выражение триумфа с лица. Но сдержалась. Сжала пальцы в кулаки и поднялась.       – Ты скоро отправишься домой, это я могу тебе обещать.       Развернулась и ушла. Тяжелая дверь захлопнулась за ней. Охрана вновь накладывала чары.       – Вы в порядке, мисс? – спросил пожилой мужчина.       – Да, – Гермиона задумчиво посмотрела на темную, неприметную дверь, – все в порядке.       Она уже не могла видеть, как Риддл бережно стер ее кровь со своих губ. Несколько секунд смотрел на указательный палец, перепачканный алым, а затем удовлетворенно усмехнулся.