Перенос

***

      Город в такой ранний час был тихим. Только слабый ветер, словно приветствуя их, почти неслышно завывал между низкими домами. Намимори не изменился за прошедший месяц: всё тот же лес; всё то же пламя, слабыми огоньками искрящееся, куда бы Фонг ни посмотрел. Всё то же небо всё так же ярко светилось, покрывая город теплом гармонии и защиты, показывая, что Намимори и все его жители принадлежат ему одному.       Реборн был спокоен и молчалив, изредка делая глоток кофе, принесённого Осенним дождём. «Он или так сильно доверяет нам, — подумал ураган, отпивая из чашки, также принесённой Тсуёши. — Или абсолютно уверен в себе и в небе». Киллер рассказал урагану и грозе о том, что они оба нравятся пламени Хозяина Намимори и ему самому. Он сказал, что передал их желание гармонизации небу, а дальше они «должны разбираться уже сами».       Дверь тихо скрипнула, впуская в заднюю комнату ресторана невысокого и словно только что проснувшегося подростка. — Здравствуйте, — он слабо улыбнулся и выпустил немного пламени. — Синьор Фонг, Верде, — Хозяин города сдавленно зевнул под смешок солнца и закатил глаза. — Привет, Реборн. — Хаос, Тсуна.       Подросток был одет просто: в брюки и объёмную — слишком большую, чтобы принадлежать ему — жёлтую рубашку, накинутую поверх белой футболки. У него были каштановые пушистые и немного топорщащиеся на макушке волосы, напоминающие Фонгу Скалла своей способностью противиться гравитации. Небо держался спокойно, подтверждая промелькнувшую у Ока Бури мысль о том, что он может спокойно разобраться с ними. — Садись, — Лучший киллер одним глотком допил кофе и встал с насиженного места. — Я пока схожу кину вещи. — Ага, — Тсуна, как его назвал бывший аркобалено, снова зевнул. — Можешь мои собрать, — он усмехнулся, став на секунду похожим на своё солнце. — Раз тебе нечем заняться.       Реборн улыбнулся и спокойно вышел из комнаты, захватив свою сумку. Он был похож на человека, который нашёл то, что давным-давно искал, и которому теперь можно просто жить. — Что ж, — подросток сел в освободившееся кресло и сосредоточил всё внимание на них. — Начнём, пожалуй.

*

       Движения Хозяина Намимори были лёгкими и плавными. Они словно были сотканы из воздушного шёлка. Почти незаметные изменения выражения лица и широкие жесты неуловимо проникали в мысли, оседая там и абсолютно точно не собираясь уходить. Рыжие искры в тёплых карих глазах приковывали взгляды и Фонга, и Верде, не позволяя никому из них отвернуться от неба. Мягкая улыбка подростка завоёвывала доверие. Она словно укрепляла в пламени урагана и — судя по дёргающимся уголками губ учёного — грозы желание принадлежать и обладать.       Тсунаёши сидел в слишком большом для него кресле, одетый в слишком большую для него рубашку, явно снятую с плеча одного из бывших аркобалено. Однако он ни в коем случае не казался неуместным рядом с богато одетыми в полуофициальную одежду членами «I prescelti sette». Напротив — он был самым важным компонентом обстановки в комнате. «И он, — Око Бури сдержанно улыбнулся, кивнув на просьбу Хозяина города привезти ещё чая. — Прекрасно об этом знает». — Сегодня меня почти весь день не будет в Намимори, — небо расслабленно откинулся в глубокое кресло. — Но после этого до апреля я почти полностью свободен, — он поднял голову к потолку, словно прислушиваясь к чему-то. — Если ничего не случится, конечно.       Подросток взглянул на них и прикрыл глаза, то ли выражая таким образом своё доверие, то ли показывая, что с лёгкостью сможет с ними в случае чего разобраться. Холодный ветер бил в стеклянную поверхность окна позади Тсунаёши, а виднеющийся за прозрачным материалом снег медленно падал, тая, как только касался нагретого изнутри дерева.       Пламя, невероятно чистое и такое же невероятно тёплое вспыхнуло по всей комнате, словно прочитав его мысли. Оно согревало намного лучше любой батареи, лучше любого обогревателя или даже камина с настоящим огнём. Оно осторожно касалось незакрытых одеждой участков кожи и как будто проникало внутрь его тела, согревая изнутри и успокаивая бушующий в его груди ветер.       Фонг мягко улыбнулся, тоже выпуская часть своего урагана на волю и позволяя ему касаться такого приятного янтарного жара. Тепло постепенно становилось всё больше и всё сильнее. Оно медленно расширялось и аккуратно, неуверенно окружало его, словно небо давало ему время убрать пламя. Мучительно медленно подросток увеличивал давление. Он действовал настолько осторожно и долго, что даже Око Бури не мог этого выдержать.       Полупрозрачный красный туман быстро наполнил небольшую комнату, захватив в свой горячий плен рыжие всполохи и не отпуская. Пламя смиренно висело в несильных тисках, не пытаясь сбежать. Оно словно наслаждалось своим положением так же сильно, как его ветер наслаждался своим. — Давай, — бывший аркобалено посмотрел в больше не карие, а светящиеся янтарём глаза. — Пожалуйста. — Если ты так хочешь, — пробормотал Хозяин и улыбнулся, полностью отпуская себя.       Тихий щелчок прозвучал в сознании Фонга, как только Тсунаёши окружил его плотной завесой пламени, отрезая от всего мира. Раскалённая красно-оранжевая связь за секунду встала на законное место, забирая себе его душу и тело, которые ураган собственноручно отдавал в протянутые ладони. — Моё небо.

***

      Тсуна широко улыбался, аккуратно поддерживая пребывающего в каком-то полуобморочном состоянии Око Бури. Янтарь ярко горел в комнате. Его точно и тонко отрегулированные по силе отголоски чувствовались во всём здании и даже на улице. Огонь наполнял воздух всего диапазона ощущений Верде, сосредотачивая его на нескольких квадратных метрах и не позволяя ощущать что-то, кроме него.       Электрический треск в сознании грозы нарастал. Его пламя просто не могло не отреагировать, когда ощутило такое приятное тепло. Светло-зелёная молния сорвалась с пальцев Второго да Винчи и несильно ударила Хозяина Намимори током. Изумрудное пламя, радостно потрескивая и ударяя всё, чего коснётся, током, окружило небо и изо всех сил прижалось к нему, явно не планируя в ближайшее время его отпускать. — Серьёзно, Верде? — подросток удивлённо усмехнулся и зажмурился, словно прогоняя сонливость. — Не пожалеешь? — Нет.       Тихий щелчок и связь, такая горячая, но такая желанная — что бы там ни говорил бывший аркобалено — встала на место. Переливающийся абсолютно, казалось бы, несочетаемыми цветами: зелёным и оранжевым, канат окутал грозу и связал его по рукам и ногам.       Метафорическая верёвка пахла почему-то карамелью и не приносила ожидаемого приступа клаустрофобии и злости. Напротив — она дарила успокоение, которое Второй да Винчи так давно не ощущал. «Наконец-то, — подумал он рассеянно, совершенно переставая контролировать себя. — Я дома». — Моё небо, — произнёс Верде и почувствовал, как растворяется в приятном тепле и сладости только что образованных уз. — Моё небо.

***

      Громкий смех Эрнесто раскатисто перекатывался на той стороне янтарно-золотой связи и доносился из динамика телефона. — Что ты там говорил о «I prescelti sette»? — солнце насмешливо шептал, с удовольствием припоминая младшему его жалобы. — Слишком большая концентрация аркобалено на квадратный километр, — уставшим и сонным голосом проговорил Тсунаёши, замечая, что сильнейшие наконец смогли сфокусировать взгляд. — Вредна для целостности зданий, нервов и костей.       Новые узы ярко светились в его сознании. Они гудели, словно были сотканы из концентрированного ветра, и трещали, будто по ним пустили электричество. Два юноши сидели в двух креслах, зеркально отражая позы друг друга. Если бы бывший Дечимо не знал их, он бы подумал, что парни были братьями или, как минимум, родственниками. «Описание Госпожи, — подросток тепло улыбнулся, поймав на себе взгляд красных из-за пламени и ярко-зелёных глаз. — Идеально им подходит, — он кивнул на стол между ними. — Они действительно похожи на отражения».       Теперь вместо грязных чашек и пустого чайника на деревянной поверхности стояли чистая посуда, наполненные кофейник и кюсу. — Позвольте представиться ещё раз, — протянул небо, откладывая телефон на стол. — Савада Тсунаёши, — он усмехнулся и протянул руку. — «Тсуна» пишется, как верёвка, «ёши» — как удача. — Фонг, — произнёс ураган пожимая его ладонь. — Как ветер, — он улыбнулся, отпуская руку. — Рад с тобой познакомиться, — его глаза потеряли красный отлив и снова стали карими. — Моя Удача. — Взаимно, — подросток послал по связи тепло. — Мой Ветер. — Тсуна, — позвал его гроза, протянув ладонь. — Верде, — проговорил он пожимая руку.       Его пламя радостно гудело, освещаемое сильнейшим солнцем, обдуваемое сильнейшим ураганом и защищённое сильнейшей грозой. — Идём домой, — сказал небо, широко улыбаясь. — Встретишь нас? — подняв телефон и приложив его к уху, спросил он. — Конечно, Моё небо.