Перенос

***

      Тишина кабинета казалась осязаемой, а шок на лицах подростков был настолько сильным, что небу хотелось рассмеяться. Дети, его ровесники, стояли в дверном проёме и не решались зайти. Они словно боялись, что не туда пришли. Только присутствие знакомого им учителя давало понять, что ученики находятся в правильном месте. Тсунаёши пришёл на дополнительное занятие по итальянскому едва ли не самый первый и теперь сидел за партой, слегка улыбаясь. «Их эмоции так легко прочитать, — подумал Савада, повернувшись к своему новому учителю. — Сложно поверить, — вздохнул он. — Что раньше я тоже не умел притворяться». — Незачем толпиться, — приятным голосом произнёс Миямото Акайо. — Проходите и садитесь. Преподаватель, как и небо, был полукровкой, однако в его родословной не было мафии. «По крайней мере, — подумал подросток. — Насколько я знаю». — Давайте начнём, — Миямото-сенсей спокойно поднялся со своего места. — С этого триместра вместе с нами будет заниматься новый человек, — мужчина говорил абсолютно спокойно, единственной странность являлась странная медлительность его речи. — Савада Тсунаёши, встань, пожалуйста. — Моё имя только что произнесли, — протянул небо, выйдя из-за своей парты. — Поэтому я не вижу смысла представляться ещё раз, — он чуть слышно вздохнул, оглядываясь кабинет и шокированных учеников. — Однако скажу, что я надеюсь если не подружиться с вами, — улыбнувшись, Тсуна, наклонил голову. — То хотя бы не враждовать.       Подростки, почти дети, начали переглядываться, пытаясь узнать что-нибудь у своих знакомых. Взглядами они спрашивали: «Что происходит? Почему Никчёмность здесь?» Но никто не получал ответов, лишь такие же недоумённые и шокированные взгляды. Тсунаёши усмехнулся, глядя на учеников, и спокойно сел на своё место.       Звуки стихли, не было ни возгласов, ни даже шёпота. Полная тишина. И голоса, звучавшие недавно в коридоре, и звуки с улицы как будто исчезли. Только часы, висящие над закрытой дверью продолжали негромко тикать. «А ведь Хроме, — вспомнил Савада ни с того, ни с сего. — Или правильнее будет Наги? — подумал он. — Очень не любила часы, — наследник Вонголы грустно улыбнулся, будто вернувшись в тот день. — Интересно, как она сейчас».       В такой полной тишине, нарушаемой только шорохом одежды, кашель Акайо прозвучал раскатисто, горомоподобно и даже немного оглушающе. Учитель молча ждал. И лишь когда все ученики обратили на него внимание, начал говорить. — Что ж, — протянул преподаватель, довольно прищурив глаза. — Раз уж знакомство окончено, — он усмехнулся и снял очки. — Начнём!

*

      За окном одна за другой загорались звёзды, но Тсунаёши и не думал ложиться. Он лежал на ковре, положив голову на мягкий пуф. Тёмная комната пусть и не была «той самой», но всё же навевала воспоминания. Пушистый ковёр, цвет которого никак не разглядеть ночью, и бессонница — то, что есть у него сейчас, и то, что было тогда.       Савада не пытался уснуть. За почти двадцать три года он успел хорошо узнать себя и понимал, что сегодня его ждёт бессонная ночь. Подросток просто бесцельно смотрел в окно, медленно дыша и пытаясь не упасть в те далёкие воспоминания. Они преследовали его полдня, с самого начала занятия по итальянскому. И ничего не могло их прогнать. Даже тренировка с Кавахирой и новая встреча с тринисетте не помогли небу прогнать неприятные воспоминания.       Обрывки «того дня» всплывали в памяти, утягивая его в пучину той страшной беспомощности, с которой он никогда больше не хотел иметь дело. В ушах начинал шуметь ветер, и где-то вдалеке зазвучали голоса. Однако Тсуна знал, что в его комнате и во всём доме было тихо, как и на улице. «Я не хочу вспоминать, — подумал небо с отчаянием и из всех сил зажмурился, словно пытаясь скрыться от своего же разума. — Я не желаю туда возвращаться».

***

      Документы перемешались на полу, стул валялся у двери, а окно было открыто нараспашку. Невзирая на холодный ноябрьский ветер, бьющий в лицо, молодой человек упрямо держался за подоконник, пытаясь не упасть. — И что ты здесь устроил? — посреди комнаты стоял ребёнок лет тринадцати. — Тебе же самому придётся с этим разбираться. — Я знаю, Реборн, — у босса Вонголы не было сил даже перейти на итальянский, как он всегда делал, когда собеседник начинал на нём. — Но пойми меня тоже, — он не смог закончить и всхлипнул, оседая на пол.

«Ответь», — незнакомый голос едва слышно позвал его.

      Примерно десять минут назад Дечимо сообщили три новости: одну хорошую, одну плохую и одну отвратительную. Выпроводив посланника, лучший киллер обратил внимание на своего ученика, который начал крушить свой кабинет. И лишь после разбросанных документов, перевёрнутого стола и пролетевшего мимо него стула бывший аркобалено решился заговорить. «Кто же знал, — подумал он, осторожно подходя к своему боссу. — Что всё может так обернуться». — Ну что ж, — прохрипел младший Савада после непродолжительной, но очень утомительной истерики. — Видимо, это будет мне уроком.

«Не пропадай», — тот же голос теперь уже звучал чуть громче, но был едва ли уловимо за звуком ветра и громким дыханием.

      За окном загорались звёзды. Одна за другой они вспыхивали на тёмном небе и снова гасли. Реборн молчал, но одно его присутствие, как и всегда, успокаивало Нео-Примо Вонголу. Одно из колец Тсунаёши завибрировало, и в его голове прозвучало негромкое рычание. Натс, его маленький милый львёнок, из всех сил пытался его поддержать. «Спасибо тебе, — поблагодарил его Дечимо. — Я выдержу, малыш».

«Ну же, ответь!» — голос стал ещё немного громче, но это не особо помогло.

      Даже самая хорошая из всех новостей не приносила никому из сидящих на полу людей радости. Ведь плохие новости перевешивали всё. Доклад о смерти Хроме Докуро и подтверждённый гиперинтуицией слух, о том, что Мукуро приложил к этому руку, выбили из колеи. «Как мог туман, — снова и снова пытался понять Тсуна. — Убить собственного медиума?»

«Пожалуйста, ответь», — в голосе послышались тихое отчаяние и невообразимая грусть. Словно его обладатель потерял кого-то очень важного.

В такой ситуации новость об успешном возвращении домой Рокудо только огорчала. Он отправлялся на простейшую миссию, взяв с собой свою «милую Наги». «Ей полезно будет иногда бывать на миссиях», — говорил он. «Я смогу её защитить», — говорил он. «А теперь некого защищать, — подумал с отчаянием небо. — Теперь от «милой Наги» не осталось даже тела».

«Я не смогу без тебя», — тихий голос вновь прозвучал отчаянно и печально.

Его обладатель словно стоял на кладбище и не хотел прощаться.

*

      Дождь шумел, ударяясь о землю и зонты людей, находящихся посреди большого кладбища. Они уже расходились, пытаясь побыстрее уехать из такого места. Лишь двое продолжали молча стоять возле свежей могилы, мысленно прощаясь. — Я не могу сказать, что всё будет хорошо, — начал Реборн осторожно. — Но я буду с тобой настолько долго, — он вздохнул, прекрасно понимая, что не может и не смеет обещать невозможного. — Насколько это вообще возможно. — Спасибо, — едва слышно прошептал Дечимо, опустив голову, тем самым скрывая свои слёзы. — Спасибо тебе.

***

      Почти весь день Эрнесто чувствовал печаль своего Неба. И в один момент по связи прокатилось такая сильная и такая пугающая смесь отчаяния и горя, что он забыл как дышать. Киллер не знал, что произошло. Тсунаёши не отвечал ни на сообщения, ни на звонки. «И даже сейчас, — подумал солнце, вновь пытаясь пламенем коснуться своего бывшего ученика. — Я не могу до него достать».

«Пожалуйста, ответь», — призыв снова улетел в пустоту.

      Бывший аркобалено не понимал, где его небо, что с ним, и почему он не отвечает. Ещё с тех времён, когда Савада был королём мафии, они договорились всегда стараться отвечать. «И сейчас он впервые нарушает этот договор, — Реборн вздохнул, снова прислушиваясь к связи. — Но он не закрылся. И не похоже, чтобы он был ранен».

«Я не смогу без тебя», — и снова призыв остался без ответа.

— Что же с тобой случилось? — у самого себя спросил киллер, прикрыв глаза.

«Пожалуйста, моё Небо, ответь. Я не смогу в третий раз стоять у твоего мёртвого тела и осознавать, что больше тебя не увижу», — обессиленный и уставший голос прозвучал одновременно в голове у двоих людей.

      В полной тишине мелодия звонка была оглушающей, но такой приятной. Тсуна обожал эту песню, и поэтому она стояла только на его номере. — Моё Небо, — начал солнце, при этом осторожно дёргая ниточку связи. — Что произошло? Несколько секунд из динамика доносилось лишь тяжёлое дыхание, и наконец прозвучал тихий и хриплый голос. — Воспоминания, — прошептал Савада устало. — Я вспомнил про Хроме, — шмыгнув носом, он вздохнул, на пару секунд беря передышку, и продолжил. — И меня утянуло. Я тебя не слышал. — Не страшно, — проговорил Эрнесто, слабо улыбаясь. — Главное, что ты откликнулся.       На минуту образовалась тишина, но на этот раз она не была пугающей. Она была мирной и спокойной. Реборн сам начал вспоминать те два дня. Он помнил, что его босс был разбит и разочарован. Он помнил разрушенный кабинет и цветы на свежей могиле. Девушка никогда не была ему близка, но он понимал Тсунаёши и сочувствовал ему. Уворачиваясь от стула, сидя рядом на коленях, молча поддерживая, он не надеялся на благодарность, лишь хотел помочь. Сейчас он тоже хотел лишь помочь своему бывшему ученику, своему любимому человеку. — Моё Небо, — прервал тишину киллер. — Я не могу сказать, что всё будет хорошо, — он улыбнулся, вспоминая, как говорил то же самое. — Но я буду с тобой, — однако на этот раз фраза отличалась. — До самой своей смерти. Обещаю.