Летучие Звезды

Зелье в котле – кипело, а Урсула – планировала создать новый порядок. О, она, конечно же, могла бы остаться здесь… В сладкой неге забытья вечно петь песни сирен, в тишине и блаженстве человеческой жизни. Принять её, осознать и впустить в естество простые людские боль и счастье. Но теперь… Вероятно, под добрым и светлым финалом Гарри Поттер понимал нечто иное, отличное от мнения Урсулы. Возможно, он даже пришел бы в ужас от её планов и бескорыстного желания чем-то поделиться с миром. « - Упаси Мерлин, а может, лучше не надо? Может, мы допустим, что мир тебя ещё не заслужил, и ну его тогда, пусть стоит такой красивый и дальше?..» Но осознанный голос этого ребенка угас в уютной тьме божественного. А Урсула действительно желала подарить достойным нечто большее, чем поцелуй. Нечто большее, чем благословение бога. Священный ужас ударил в спину. Обозримое действо было действительно не для слабонервных педантов. - Да что же ты творишь?.. - Я варю магию. – Хохотнула Урсула. И продолжила интуитивно бросать в котел сверкающие субстанции, даже не пытаясь отмерить пропорции. *** Дети Ктулху отличались от олимпийцев. Они изначально были цельными, и не нуждались в обществе друг друга, уж слишком самобытно было проявление Бездны в каждом. И потому добро – неизменно побеждало. Ибо каждый раз «добром» себя объявляли победители. То есть те, кто мог объединиться. Но Урсула больше не повторит прошлых ошибок. Потому что именно Гарри Поттер лучше прочих знает, что в одиночку – не выживают. Впрочем,Мальчик с Гриффиндора был бы рад, если ему больше не пришлось бы выживать, если бы он мог просто жить, и при этом оказался заперт с одним-единственным правильным человеком. Но, поскольку людей здесь не было, Урсула предпочитала запираться в более обширных пространствах. - И зачем тебе это? - Считай, что я устраиваюсь на работу. И на собеседование ты идёшь со мной. - Морально поддержать? - Скорее – отсеять лишних кандидатов. Будешь… частью меня вовне. Тёмный туман, квинтэссенция раздражения и страха, обнял плечи. Урсула горделиво выпрямилась. Раз уж у неё отняли право породить жизнь, Урсула не станет возвращать всё на круги своя. Она сделает лучше: создаст новых богов, ведающих страдания рода человеческого. Она подарит через ужас суть божественную людям. Она заберёт своё… иначе. Через кошмары, множащиеся на поверхности земной. Это должно было случиться с этим бренным миром, раньше или позже. Так почему бы ей не возглавить процесс?.. *** Чёрная мгла, невесомая и неуязвимая, скользила у ног старых божеств. Никто не мог с этим ничего поделать, не понимал, откуда оно взялось и чем опасно. Туман – просто был. И изгнать его из храмового ансамбля, скрытого на вершине мира и стремящегося в небеса, у богов ну никак не выходило. - Это ты виноват! Горделивая богиня внезапно зло оскалилась, обернувшись к венценосному мужу. - А я думаю, это морские владыки должны ответить за происходящее. Они уже потеряли власть над водой, а теперь… - Это вы утратили влияние на разум человеческий! Это вы сделали нас слабее, позволили им перестать молиться! Если бы не туристы и писатели, мы бы уже… - Хватит! Ответьте делом! Воинственный бог в алых одеждах взмахнул огненным оружием. Впрочем, он совершал подобное частенько, и за долгие столетия все уже успели привыкнуть. Но в этот раз… Золотая пламенная искра крошечной вспышкой отделилась от острия меча, и на лице суровой богини в высоком шлеме тут же расцвел уродливый ожог. В тот же миг холодные серые глаза её будто бы впитали в себя этот огонь. Копье звонко ударило о меч. И это стало началом конца. *** Несколько дней и ночей непрерывной бойни, вспышек пламени и молний. Урсуле даже не пришлось ничего делать. Озверевшие, уподобившиеся своим человеческим детям в низменнейших порывах их рода, олимпийцы уничтожили сами себя, даже не сумев осознать, что тому послужило причиной. Или кто. Дом сыновей Кроноса Урсуле не нравился. Слишком светло, слишком позолочено и слишком нарочито воздушно. Впрочем, раз уж она планировала остаться, это легко было исправить. *** …Сверкающее всё утопало в серебристой темноте. Ночь пульсировала и струилась вдоль колоннад. Космический холод наконец смог проникнуть внутрь владений богов и раскрасить теплый мрамор инеем. И – тишина. Тишина, которой никогда не бывало в этом шумном гнездилище множества высших сущностей. А виновник этой тишины все же решил обрести прежний вид, собравшись из едкого тумана в осязаемый образ, и теперь подпирал одну из статуй, глядя в пустоту и думая о чем-то своём. - Ты довольна? - Нет. А должна была? - О, разумеется. Как я глуп. - Что ты имеешь ввиду, мой дорогой? Мужчина поморщился. Но – ответил: - Разве может насытиться морская бездна? Холодный голос позади, соткавшийся из ничто, прервал ленивый диалог. - Так вот кто это сделал. - Айдоней... Во здравие, милый мальчик, внук отца моего. Аид прищурился. Двузубец Повелителя Душ угрожающе сверкнул. Урсула облизала кровавые губы. В отличие от обмельчавших со временем братьев, накрепко связанных с реками жизни и не собиравшихся то менять, их старший выглядел по-прежнему грозно, как и тысячелетия ранее. А может, даже и еще более величественно, чем прежде. Черпавший власть в смерти, этот бог, переживший в разы больше бед, чем остальные, казался грозным противником. - Ты пришёл воздать мне за своих вздорных братьев и их алчных детей? Туманный мрак вокруг Ужаса Глубин агрессивно сгущался. Казалось, ещё немного, и он, встревоженный, вновь примет узнаваемую форму, которую утратил мгновения назад при появлении незнакомца. Аид поджал губы в ответ. Аид не спешил нападать. - Когда они… – указав в сторону позолоченной Чаши на постаменте, Бог Подземного Мира покачал головой – Вырубали леса, сотворенные моей женой... Когда она безутешно плакала в подол платья Деметры, вспоминая безвозвратно исчезнувших нимф, когда Деметра требовала от моих братьев все исправить, и даже тогда, когда богини жизни прервали все связи с этим местом – братья ничего не сделали. Ныне не моя забота мстить крови моей за кровь моей крови. Но... Если ты появишься возле врат Тартара, я тебя уничтожу. Урсула улыбнулась, осознав, что Аид не планировал воевать с захватчицей. Он пришел лишь с угрозами. - Врата однажды откроются сами. И даже Аидоней не сможет это остановить. - Я тебя предупредил, дочь Владыки Миров. Трещина в полу затягивалась. Дым с ароматами асфоделей развеивался без следа. Вскоре уже ничто не напоминало о визите стража Врат Тартара. - Маленький нахал. - И чем тебе этот... - Аид. - Да, Аид. Чем он тебе не угодил? - Конкретно он – ничем существенным. Но ни одного из детей Кроноса я терпеть не намерена. Ни его, ни Деметру, ни Афилу или как она там себя теперь называет. И вообще… Аид грубит. - Тебя это смущает? - Посейдон дразнился и обзывал меня кракеном. Убивают и за меньшее. Мне, знаешь ли, не интересно, как именно мир наземный себя спасёт или погубит, покуда он за себя борется, а не вязнет в гнилостном довольстве. Жизнь – это борьба, и проблем с этой задачей я не вижу. Но также меня интересует меня мир духов, где обретаются достойнейшие, те, которых не стыдно вести за собою пред лицом отца моего. И Аид не впустит меня добром, а значит, я доберусь до жителей его безграничного Царства иначе. Ты слышал о Колесе Сансары? Я думаю, пора его вновь запустить. Если я не могу прийти и забрать то, что хочу, пусть оно явится ко мне само. - О, эти трогательные проблемы отцов и детей. - Представь разочарование творца, после долгого сна увидевшего обмельчавший мир. – Рвано выдохнув, Урсула покачала головой – Нет. Не при мне. - И почему я ещё здесь?.. Комментарий на вздохе не требовал ответа, но Урсула решила еще раз проговорить очевидное: - Потому что, единожды увидев Бездну, ты уже не можешь толком вспомнить, каково это – быть человеком. Ты больше не боишься. *** Позолоченная Чаша, наполненная всецветным эфиром, стояла на высоком постаменте, незаслуженно забытая своими творцами, чьих сил уже много лет не хватало для того, чтобы её использовать. - Тебе так необходим был этот горшок-переросток? Покачав головой, Урсула не ответила. Босые ноги касались ступеней, оставляя в мерцающей пыли первые за три столетия следы. Массивная, из грубого камня, впаянная в монолит, Чаша была готова подарить своё содержимое тому, у кого хватит сил им воспользоваться. Шепот миллионов голосов, отчаянно призывающих божественное в любом его проявлении, скольжение сотен тысяч мыслей в призрачной глубине могло заворожить навеки. Урсула смотрела внутрь, на пульсации людских жизней. Её спутник лишь вяло отмахивался, но она на отсутствие должного энтузиазма не обижалась. Здесь было то, что ей нужно. Способ говорить с молящимися. У каждой почтенной дамы должно быть свое хобби, которое обеспечивает её мужчина. Вот она и обрела своё, коль эта вещь оказалась так несправедливо заброшена теми, кто не нашел иного способа обрести прежнее величие, кроме как питаться поклонением. Удивительно, как при подобном отношении к своим творениям власть не перешла к Аидонею, получавшему силы из бесконечного источника – мертвых душ… Осторожно коснувшись мутной поверхности пальцами, Ужас Глубин оскалилась. И – резко погрузила руки в туманную глубь, нашептывая свою волю страждущим. *** Золото покрывала патина. Свет тускнел. Сияние божественных сфер сменял инфернальный огонь. - И чего ты добилась? - О, сущие мелочи: теперь мир людей будет покрыт раздором и хаосом. - Люди и без тебя прекрасно справлялись. Критичное замечание из-за плеча было столь же недоуменным, сколь и равнодушным. Ужас Глубин облизала клыки: - Теперь именно мой голос пробудит в них самое тёмное, что дремлет в сердце. И их души станут моими. Не Аида. - О, так дело в алчности. Я, опять же, должен был сразу понять. - Нет. – Урсула с трудом подавила рефлекторное, ей не принадлежащее, желание закатить глаза – Им позволили обрести покой, не оглядываясь на заслуги. - Да и Мерлин с ними. Их покой вряд ли твоя забота. - Вот как?! – Рыкнула ведьма – Разве справедливо то, что ты, так неизмеримо страдая, мог бы оказаться в итоге в том же посмертии, что и этот ваш «Лорд»? Нет… О, нет, раньше за посмертие нужно было бороться. Те, кто мог выстоять, те единицы, познавшие бога и себя, те – заслуживали. - Рай и Ад, я в курсе религиозных веяний. Но все же уточню: какие критерии были как раньше? Что нужно соблюсти скромному смертному, чтобы вытащить счастливый билетик? - Ха. – Язвительный тон Урсула собеседнику простила. Она сама виновата в том, что у него осталась свобода воли и право задавать вопросы – Это прозвучит забавно, но – любовь. Любовь определяет прозрение, волю к жизни, стойкость и смелость. По крайней мере, так вы это называете. Не имеет значения, что именно любить. Со мной воевали ею. И я – проигрывала. Теперь это оружие доступно и мне. Любовно перебирая тысячи иллюзорных цветных потоков, Сцилла продолжила: - Неверующие, бога забывшие... они взывают к высшим силам лишь в тяжелые времена. Я помогу им вспомнить бога. - И чем ты занята сейчас? – Подозрительный тон вопроса вызвал у морской ведьмы усмешку. Образ Туманного Альбиона задрожал под хищными пальцами. - Возвращаю твоей родине старые сказки. И пусть Моргана… станет менее древесной. А такой ведьме точно нужен соперник. Так что Нимуэ тоже пора выползать из зеркальца. - И что… дальше? Он знала, что этот вопрос не относился к тому, чем она занималась сейчас. Этот вопрос вообще не касался её стремлений и планов. - Ты так и не понял. - И что же из я обязан был понять? Пространство вокруг щедро заливалось ядовитыми эмоциями. Тяжелыми, осязаемыми, опасными. - Расскажи им. Расскажи им свою историю. Ты ведь этого искал. Понимания. - Не имею никакого желания. Губы Сциллы дрогнули в ехидной улыбке: - Тогда её расскажут без тебя. В отражении множества бликов синего и зеленого возник силуэт книги. Прозрачные буквы заголовков и диалогов завихрили круговерть. «Гарри Поттер и философский камень» - Да вы издеваетесь... - Расскажи им. – убедительно кивнув, повторила Урсула, поворачиваясь к одному из героев очередной чужой фантазии, которая, как оно иногда и водится, являлась былью. Острые ногти, едва касаясь бледной кожи щеки, прочертили на ней яркие полосы, а Сцилла промурлыкала: - Но будь готов к тому, что разумы людей могут понять твои посылы… не верно. - И каким же образом? – Напряженно нахмурился мужчина. Медленно подводя своего спутника к Чаше и опуская его холодные ладони внутрь содержимого, оплетая его руки своими, чтобы точно – не сбежал, не передумал, Урсула томно прошептала: - Каждый воспаленный разум волен интерпретировать твой голос в меру собственной испорченности. А теперь… Слушай. И, когда услышишь подходящий голос… Нет, не торопись, дай ему тебя ощутить… А теперь – говори. В одном из жилищ старых богов, под безмятежным куполом звездных небес, две сумрачные фигуры, мужская и женская, осязали мир, сконцентрированный в золоченой молитвенной Чаше, и осязали друг друга. Где-то далеко внизу безымянный человек качал головой, лихорадочно записывая в блокнот набросок текста. Не ведая до конца, что именно должен написать, но точно зная, что всё было по-другому. Где-то далеко внизу безымянный человек лихорадочно чертил наброски чудовищных образов и набирал сообщение разработчику. Где-то далеко внизу безымянные люди просыпались с криками, не в силах осознать свои ночные кошмары, но уже не имея возможности стать прежними. Где-то далеко внизу люди, имеющие имена, принимали поворотные, кровавые решения, которых могли бы избежать. Где-то далеко внизу, на Земле, в умах тех, кого касалась воля этих двоих, создавались новые культы. Где-то здесь, на каменных голых плитах, расцветали Летучие Звезды.