Вытри кровь, лейтенант, и пиши отчëт

Алистер. Вероятно, ты удивился, не застав меня на привычном месте. Надеюсь, ты простишь мне невежливость, но я никак не мог попрощаться лично. В нашем последнем разговоре ты подтвердил кое-какие мои догадки, и я считаю, с меня причитается. Поэтому я это пишу. Ты не обязан верить, но постарайся сразу не отрицать нижеизложенное, потому что это письмо будет объяснением причин, по которым ты обязан вернуться в столицу живым. Процветающая держава, во благо которой ты так рискованно служишь, не так проста. Опутавшая её паутина однажды поглотит всё без остатка. Она будет стёрта из истории подобно другой могущественной стране, откуда я родом. Ты не обязан верить, но постарайся хотя бы меня понять. Если те странности, о которых ты с горечью рассказывал мне, действительно не дают тебе покоя и тревожат душу, поищи сторонников, наделённых силой повлиять на обстоятельства. Возможно, вам удастся замедлить ход приближающихся трагичных событий. С некоторой долей иронии вынужден признать, что именно такой преданный человек, как ты, может оказаться одним из последних рубежей, стоящих на пути безумия твоих хозяев. Не проси милости фюрера. Больше Бредли не верь — он не человек, лишь одна из теней, приближающая момент падения этой страны во мрак. Не могу объяснить подробнее, но, думаю, ты сам всё поймёшь, прочитав книгу, которую я дал тебе. Большое везение, что ты знаком с истинной природой вещей, так как лишь подлинный алхимик сможет осознать написанное в ней в полной мере. Надеюсь, после всего, что ты прочитал, мы по-прежнему останемся товарищами. Также искренне надеюсь, что ты уцелеешь, какой бы путь не выбрал. В. Х. Вслушиваясь в стук колёс поезда, Элиот убрал руку с карандашом от салфетки и перечитал вымученный, практически по слову извлечённый из памяти текст. За его достоверность он не ручался, так как некоторые фразы пришлось подставлять исключительно по смыслу, но, казалось, посыл сохранился оригинальный. Он перечитал его снова, зацепился взглядом за несколько слов, которые отправитель употреблять не стал бы, предпочитая что-то более высокопарное, но в итоге решил оставить, как получилось. Насколько это можно соотнести с действительностью? — рассуждал он, рассматривая проносившиеся в сумерках за окном силуэты деревьев. — Если подумать, паутина вполне себе может сойти за сеть неких интриганов. Но раз она действует уже столько лет, то их явно больше, чем четверо. Меньше точно не может быть: два генерала, капитан и некий Энви, автор неудавшегося плана. Входит ли в этот круг таинственная незнакомка или это наёмный персонаж, разобраться только предстоит. Скольких ещё высокопоставленных лиц включает в себя эта «паутина», интересно, и как раскрыть их личности? Ведь его страна, будь это один из трёх вариантов, по количеству крупных войн за последний век, была разрушена от пяти до тридцати лет назад. Значит, ряды неведомого пока противника, должно быть, многочисленны. При таком раскладе сами генералы не больше, чем пешки, и ими всё не ограничивается: как-то не верится, что они сами по себе способны представлять настолько внушительную угрозу. С другой стороны, можно ли вообще сопоставить с предупреждением в письме то, что я застал в штабе? Глобально Шрам не играл никакой роли, убивать его просто незачем, а интриги генералов могут быть чем-то иным. Нет, если и существует сила, способная разрушить Аместрис, это должно быть что-то большее. Вообще, глупо руководствоваться домыслами, гораздо лучше будет перечитать несколько трудов по современной мировой истории и подумать, может, я сумею найти какие-то аллюзии, которые подтолкнут меня к верным выводам. Как раз Хьюз мог бы помочь с выбором литературы, её осмыслением и анализом… Нет, пожалуй, не стоит просить подполковника. Он подозрительно спокойно отнёсся к возможности заговора в верхах полиции. Хотя, может, просто не стал торопиться с выводами или не хотел забивать мне голову перед якобы важным мероприятием? Ладно, стоит поговорить с ним позже ещё раз. Скорее уж полиция действительно проворачивает свои дела в стороне от тех «пауков», о которых предупреждает письмо. И всё же, участие птиц такого высокого полёта в таком мутном, даже мелочном деле… Ладно, мало ли в каких кругах крутятся эти старики. При случае обязательно покопаюсь в их грязном белье. Возможно, удастся ненароком выведать, кто ещё состоит в этой компании. Стоит обратить внимание и на тех, кто пытается к ним подмазаться — если выясню, кому нужны эти товарищи, смогу потом разузнать, ради чего кому-то налаживать с ними связи. Может, кроме подставных убийств генералы проворачивают ещё какие-то дела. Ещё было бы крайне интересно узнать, как ко всему этому относится фюрер. Хоть Хьюз и склоняется к тому, что это санкционированная операция, я не уверен до конца. Я слишком долго работал с Бредли, чтобы без раздумий валить всё на него, так что нужно больше информации, начиная с его отношений с Питерсом, как с единственным на данный момент известным звеном всей цепи. Боже правый, вроде и ничего не решил, но сколько уже дел нужно переделать… Получится ли выкрутиться без денег, отложенных с южных грантов? Жалованья не хватит на такое количество взяток и оплаты молчания, похоже, придётся вскрыть заначки. Да и сам я за всем не услежу, значит, нужно искать наблюдателей. У Мустанга должно быть несколько проверенных осведомителей, интересно, у меня выйдет их найти и перекупить? Нет, не факт, что они не стукнут ему потом на меня. Сам найду пару толковых людей, пущу по Централу с просьбой разузнать что-нибудь о женщине, а параллельно попробую развернуть агентурную сеть в штабе, купив для начала пару низших чинов. Ещё было бы здорово попытаться раскрутить этого капитана Эвана на пару компрометирующих признаний, только вот придётся заморочиться: на вид мальчишка упрямее осла. Значит, нужен красивый и эффектный подлог, надо и над этим подумать. И ещё ненароком порыться в личных делах, благо, доступ к архиву Блетчли мне так и не перекрыл. Может, всплывут неожиданные подробности. Этим можно было бы заняться даже завтра, как только выйду на работу. Простите, подполковник Хьюз, но отчёты в ближайшие пару месяцев будут стабильно задерживаться, мне потребуется куда больше свободного времени, чем раньше. А паутина… Всё ещё не пришло подходящее время. Письмо, вероятно, стоит вновь уничтожить. Так, на всякий случай. Он смял исписанную и порванную в нескольких местах салфетку из вагона-ресторана и преобразовав её в конфетти, высыпал оставшиеся крошечные клочки в окно. Элиот засунул карандаш в нагрудный карман и вздрогнул, когда все лампы в вагоне погасли. Из-за бескрайних зелёных холмов за окном медленно поднималось солнце. Лишь около двух часов спустя, которые алхимик попросту проспал, устроив голову между стеклом и спинкой сиденья, за окном показался городской пейзаж. Несколько заводов на окраинах, затем большой жилой район, а вскоре состав начал медленно тормозить, блестящей гусеницей вползая на оживлённый даже в столь ранний час вокзал Централа. Закинув на плечо мешок с вещами, лейтенант покинул поезд и пешком направился к дому старухи Доут. Дорога заняла совсем немного времени и уже спустя двадцать минут Крайт остановился, застав занимательную картину: на пороге дома, где он снимал комнату, стояла дочь слепой хозяйки и с надменным видом что-то выговаривала юноше в военной форме. Подойдя ближе, Элиот расслышал, как Марта отчитывает несчастного курьера за то, что военные слишком уж часто заглядывают к ним в последнее время. Насмешливо улыбнувшись, он положил руку на плечо парня. — Простите, надеюсь, это скоро закончится, — обратился он к женщине и потянул курьера за собой. — Что такое? Это от Эрнеста? — Доброе утро, товарищ старший лейтенант, — вздохнул бедолага, оглядываясь на входную дверь. — Вы бы объяснили ей, что… — Бесполезно, — отмахнулся Элиот. — Некоторые просто не любят серьёзных мужчин. А может, ей не нравится фасон нашей формы, кто знает. Давай, что принёс. — Да, — парень полез в сумку и извлёк два конверта. — Одно и в правду от товарища майора, второе от имени всей комисии, и на него нужно срочно дать ответ. В смысле, мне нужно отчитаться, что вы его получили, прочитали и выполните указания. Я тут столько времени потерял с этой вашей… В общем, поторопитесь, пожалуйста. Элиот послушно вскрыл послание самого официального вида и, прочитав, нахмурился. — Рановато. Ладно, успею. Эрнесту тоже ответ нужен? — Таких распоряжений не было, — пожал плечами курьер и отступил на шаг. — Если позволите, я пойду. — Спасибо, — крикнул ему вслед Крайт. Он торопливо вскрыл второй конверт, от главы комиссии с непроизносимой восточной фамилией, отчего практически все звали его либо майором, либо просто по имени. Алхимик извлёк из него подробную карту с чётко прорисованным коротким маршрутом до полигона. Пожелав про себя всего самого наилучшего майору за помощь, Элиот поторопился в дом — до назначенного времени оставалось всего около сорока минут. Первым делом он набрал номер службы, занимавшейся извозом, и заказал машину. Взбежав по лестнице, Крайт кинул вещи в угол своей комнаты, наскоро переоделся и привёл себя в порядок. Когда он закончил, ещё оставалось время, чтобы найти книгу, оставленную алхимику старым знакомым с юга. Он принялся рыться в шкафу, как в дверь тихо стукнули и сухонькая старушка скользнула в комнату. — Тобой много интересовались за это время, — произнесла она, остановившись на пороге. — Кто? — не отвлекаясь от содержимого шкафа, спросил Элиот. — Этот твой Маэс. Приезжал, звонил. Я не знала толком, что ему сказать. Будь добр, впредь хотя бы своих друзей предупреждай, когда так исчезаешь. — Я думал, он в курсе, — напряжённо проговорил он. Вероятно, тот неизвестный, что устроил путаницу с Келли, вдруг активизировался и почему-то решил выбрать своей целью меня, — подумал он. Добавив в копилочку мысль о том, что теперь придётся обдумать на досуге ещё и это, Крайт устало вздохнул. — Извините за доставленные неудобства. — Ладно, меня это не касается. Вот, он просил передать, — старуха нащупала край тумбочки и положила на потёртую крышку короткую записку, адресованную Элиоту. — Спасибо, — кивнул он, забывшись, и с облегчением вздохнул, отыскав наконец карманный экземпляр алхимического путеводителя. Лишь Крайт взял в руки листок, вырванный из блокнота, как вдруг снизу раздался громкий стук. Не глядя сунув сложенный вдвое лист вместе с книжкой в карман, алхимик захлопнул дверь комнаты и бегом спустился по лестнице.

***

Торопливый стук в дверь заставил капитана оторваться от бумаг, за которые он впервые за долгое время взялся. Со вздохом человека, лишь около часа назад проснувшегося в неудобном кресле и почти сразу приступившего к работе, Ривз поднялся. — Что на этот раз? — холодно спросил он, увидев на пороге Грейси. Тот смущённо потупил взгляд и молча протянул руководителю запечатанный конверт с красной полосой, обозначавшей, что послание срочное. Капитан прикрыл дверь и торопливо порвал конверт, совершенно забыв о ноже для бумаг. Пробежав текст, отпечатанный на машинке с заедающей буквой «в», он приподнял брови в смятении. — Одного вам мало было, что ли, — пробормотал он, потирая переносицу. Капитан выглянул в коридор, нашёл взглядом дежурного в противоположном конце и крикнул: — Йена ко мне. Подошедший вскоре распорядитель долго читал письмо, путаясь в мудрёных канцелярских выражениях, а затем, открыв блокнот, нашёл номер вдруг потребовавшегося штабу заключённого и удивлённо взглянул на начальника. — Что будем делать? — Выполнять, — скучающим тоном ответил Ривз. — Со своей официальной частью я сам разберусь, а ты собери всех, кто сможет выйти внепланово. Всё, как в пятницу: заманивай ставкой по наряду штаба и премией за повышенные риски. Не наберётся десятка людей из тех, кто на выходном, предлагай дежурным по администрации. Только ищи нормальных стрелков. Стажёра с ворот тоже можешь снять, если сегодня его смена. Я слышал, он умеет обращаться с оружием. — Этот с радостью побежит, — усмехнулся Йен и кивнул. — Понял, агитировать всех, кроме ребят с жилого. — Давай шустрее, два часа на всё, — качнул головой капитан и обернулся, почти уже скрывшись за дверью кабинета: — Маршрутный для въезда на объект им потом заполни: кто, откуда, сколько человек. И как закончишь, передай в гараж моё распоряжение на четыре машины. Я пока раздам приказы в лаборатории, но всё равно присмотри за ней, пока меня не будет. — Сделаю, — крикнул на ходу тот и скрылся за поворотом коридора. Ривз присел на край стола и ещё раз пробежал длинный список указаний канцелярии, убеждаясь, что ничего не упустил. Около полутора часов спустя Йен нашёл его в коридоре, когда капитан, закончив дела, уже собирался спускаться в администрацию. Он коснулся плеча начальника и отошёл с ним к стене, чтобы не мешать толпившимся у оружейной солдатам. — Всё готово. — Ясно. Предупреди администраторов о выезде, я в подвал. Машину ко входу подгоните. — Может, я с вами вниз прогуляюсь? — обеспокоенно спросил Йен. — Ну так, подстраховать. — Нет необходимости, — ответил он и развернулся. — Погоди, принеси мне туда кое-что. На нижнем этаже тюрьмы, который сотрудники называли подвалом из-за того, что большая часть его была скрыта под землёй, Ривза уже ждали. Распахнув ворота перед начальником охраны, дежурный свистнул, предупреждая караул о госте. Капитан миновал поворот и оказался в широком коридоре, освещённом лучше, чем всё остальное здание. Остановившись у ближайшей камеры, он стукнул ключом по решётке и негромко произнёс, привлекая внимание, казалось, спящего поверх застеленной постели человека: — Тебе разрешили прогулку. — Правда? — будто бы сонно произнёс он. — И на каких условиях? — Все должны остаться в живых. — Это нетрудно, — усмехнулся тот. — Только если твои прихвостни будут вести себя подобающе. — Не переживай, я лично буду тебя конвоировать. — Согласен, — легко ответил он, плавно поднимаясь с койки. — Когда выходим? Ривз промолчал, вслушиваясь в тихие переговоры за углом. Пару минут спустя хлопнула задвижка, через которую обычно передавали подносы с едой, а вскоре в коридоре появился дежурный. Быстро отдав тщательно просмотренный ворох одежды капитану, он вернулся на пост. Ривз по одной передал вещи заключённому. — Эй, тут рубашка, — насмешливо проговорил тот. — Как я сам её надену? — Разберись сперва с остальным. Он развернулся и наскоро просмотрел папку с бумагами, переданную вместе с одеждой. Выискав необходимые документы на перевозку, пришедшие из штабной канцелярии вместе с распоряжением, капитан убрал их под китель, а следом вытянул из кармана плотную широкую полосу ткани. Когда узник закончил с брюками, Ривз положил папку на стол дежурного и велел отпереть камеру. Уже внутри он приказал мужчине развернуться спиной к нему и туго повязал на глаза ленту. Затем сложным образом, цепляя наручниками запясться заключённого и поочерёдно приковывая их к решётке, помог надеть рубашку. Зафиксировав руки узника за спиной, капитан крепко сжал его предплечье и вывел в коридор. До машины они добирались медленно, то и дело проходя через многочисленные ворота, подключённые к электросети тюрьмы. Когда Ривз зарегестрировал выезд, а к самому порогу подогнали автомобиль, он произнёс: — Без нервов и резких движений. Залезай, перед тобой машина. Он перехватил заключённого за правое предплечье и помог вслепую разместиться на заднем сидении, изолированном от водителского места крепкой перегородкой. Затем забрался сам и устроился рядом, так и не отпустив его руку — на гражданской территории он был обязан постоянно держать конвоируемого рядом с собой. Ривз не отказался бы просто приковать его к себе наручниками, но считал, что постоянный физический контакт будет лучшим напоминанием узнику о том, что он под непрерывным наблюдением. Мысленно пообещав, что как только они окажутся в месте с усиленной охраной, он позволит себе наконец расслабиться, капитан настроился на долгую напряжённую поездку. Дверь с другой стороны авто открылась и Йен подтолкнул к ним бледного, как смерть, Харди. — Не думал, что будет кто-то ещё, — негромко проговорил узник. — Ну извини, — ответил Ривз, наблюдая, как робко присаживается рядом новенький. Без сомнений, Йен посадил того к Ривзу только потому, что капитан выделил его среди прочих. Хотя это не играло никакой роли, мужчина сделал себе пометку на этот счёт. — Протокол есть протокол. Не переживай, сержант не кусается. Когда все машины были заполнены отъезжающими военными, прозвучал короткий сигнал сирены и ворота медленно открылись. Автомобиль тронулся, неторопливо выворачивая на улицу. С самого начала пути заключённый пытался задавать капитану вопросы о поездке и прогулке, но тот отвечал односложно, если отвечал вовсе. Пытаться же расспросить Харди было просто невозможно — перепуганный парень сидел, стараясь и краем кителя не касаться его. Видно было, как он боится узника, даже закованного в наручники. — Хочешь, я научу тебя одному фокусу? — спросил вдруг мужчина, ни к кому конкретно не обращаясь. Не смутившись молчания конвоя, он продолжил: — Закрой глаза и расслабься. А теперь слушай, — он опустил голову, помолчал около минуты и затем, улыбнувшись, проговорил: — Мы несколько раз свернули, затем проехали по мостовой с регулировщиком, а теперь потряхивает больше обычного, чувствуешь? Это Ормонд-стрит. Харди повернулся к Ривзу в немом вопросе. Тот отвернулся к окну. — Простой фокус, если хорошо знаешь город. — Можно усложнить задачу, — усмехнулся тот. — Мы едем к южным воротам, через них покинем Централ. Затем несколько километров быстрой езды, потом долгая и тряская грунтовая дорога. Однако, не миновав ни одного железнодорожного переезда, мы без задержек прибудем на место. Капитан поймал на себе опасливый взгляд сержанта. Ривз хотел бы проигнорировать его приступ трусости, но, вздохнув, решил пояснить, чтобы тот совсем не впал в трепет перед заключённым: — Открой карту и увидишь, что Ормонд проходит между фабрикой и каналом. Если не свернуть на первом от её начала перекрёстке, неминуемо попадешь к южным воротам. После ворот ближайшие от города пара километров идёт хорошая дорога с огромным количеством съездов. Повернём мы или нет, не важно, дальше в любом случае начнётся самая обычная грунтовка. — А переезды? — спросил впечатлённый Харди. — Рельс в этой части пригорода нет, — скучающим тоном объяснил капитан. — Вокзал на востоке, а единственная железная дорога южного направления проходит далеко отсюда, ещё и параллельно нашему пути. С тем же успехом можно было сказать, что по дороге мы не встретим ни одного слона. Вот тебе весь фокус. — Всё же, с Ормонд-стрит ошибки не было. Я не местный, хот часто бываю здесь, но так не смог бы. Как так — по одним лишь звукам и дороге… — По звукам никак. Зато очень просто по карте, когда известна точка начала маршрута, а у тебя фотографическая память, — пожал плечами Ривз. — Эйдетическая, — негромко поправил его заключённый. Спустя четверть часа автомобиль плавно затормозил перед контрольно-пропускным пунктом. Предъявив все необходимые для проезда толпы вооружённых людей документы, Ривз отвлёкся на шум хлопнувшей неподалёку двери машины. Он оглянулся, выясняя, кто из его подчинённых нарывается, но наткнулся взглядом на высокого незнакомого мужчину, склонившегося перед окном гражданского авто. Тот расплатился с водителем и, покосившись на стоящий у ворот кортеж, отошёл в сторону, ожидая своей очереди на проверку документов. Он прислонился спиной к столбу знака, запрещающего проезд на закрытую территорию, и расслабленно ждал, прокручивая в пальцах карманные часы. Неужели это и есть алхимик? — подумал Ривз, глядя на залёгшие под глазами тени и растрёпанную чёрную косу. Едва успев рассмотреть отрешённое, как будто сонное лицо того человека, он отвлёкся на дежурного, принимая обратно бланк приказа и удостоверение. Когда через несколько минут они подъехали к высокой каменной стене, Ривз вылез из машины и помог выбраться мужчине с завязанными глазами. Их встретили, а после короткого обмена приветствиями проводили к воротам, скрывающим широкий туннель. Его длина была небольшой, всего около трёх-четырёх метров, но капитан был поражён тем, что стена, должно быть, сохраняла такую толщину по всему периметру. Кончался туннель ещё одними воротами, открытыми нараспашку, но им запретили пройти сразу на арену. Мужчина, ведущий их, свернул в длинный, скудно освещённый коридор, проходящий под правой частью стены, развеяв восхищение капитана от казавшегося монументальным строения. — Таких коридоров два, — пояснил сопровождающий, мягкими чертами лица неуловимо напоминающий лиса. — Оба ведут только на поле. Они откроются непосредственно перед выходом противников, по сигналу вы узнаете, когда пора приготовиться: над затвором загорится красная лампа. Когда ворота поднимут, останется только приступить к испытанию. — И на что я подписался? — негромко спросил заключённый, легко шагая рядом с придерживающим его Ривзом. — На бой, — ответил капитан, понимая, что пора бы и объяснить тому цель поездки. — Тебя выбрали в качестве противника алхимика, проходящего аттестацию. Предупреждаю сразу — площадка хорошо охраняется, также в комиссии будет присутствовать Бредли. Не сомневайся, если что-то пойдёт не так, ты не успеешь даже заметить, откуда прилетела пуля. — Да, — согласно кивнул провожающий и на миг остановился. Дотянувшись до тумблера на стене, он щёлкнул им. Впереди, медленно разгораясь, начали вспыхивать лампы. Когда вся процессия оказалась в комнатке, лишённой любых предметов, кроме убранных сетками ламп на потолке, он повернулся к Ривзу с его спутником. — Пара правил новой площадки. Во-первых, к стенам лучше не подходить — любое взаимодействие с ними будет рассматриваться как попытка побега и строго пресекаться стрелками. То же самое касается трибуны комиссии. Вам положен предупредительный выстрел, но если действия не будут прекращены, нам заранее дана команда стрелять на поражение. Так что настоятельно рекомендую сконцентрироваться на честном поединке где-нибудь поближе к центру поля. — А во-вторых? — спросил заключённый, когда Ривз стянул с его головы повязку. — Во-вторых, причинение смерти противнику будет рассматриваться в рамках уголовного кодекса, — улыбнулся сопровождающий, встретившись с ним взглядом. — С вашими статьями убийство алхимика даст повод к ужесточению приговора. — Срок не увеличится, — обнадёжил его Ривз, цепляя на запястье мужчины ещё одни наручники, второе кольцо которых уже было сомкнуто на его собственной руке. — Исполнят на месте. — Ясно, — улыбнулся он, осматриваясь. — А если я не хочу в этом участвовать? — На такой случай Бредли распорядился показать тебе вот это, — капитан вытащил из внутреннего кармана кителя приказ и развернул так, что его мог прочитать лишь заключённый. — Вот как, — фыркнул он, бегло просмотрев текст и оглядев лица присутствующих, в напряжении не сводивших с него глаз. — Расслабьтесь, я всё выполню в точности. Что же там за птица такая, которой лишь ради лицензии требуется кто-то вроде меня? — Скоро узнаешь, — протянул капитан, убрав бумагу и мельком взглянув на наручные часы.

***

Покусывая фильтр незажённой сигареты, Элиот отстранённо наблюдал за тем, как вереница из четырёх машин проезжает через ворота пропускного пункта. Когда дежурный освободился, алхимик неторопилво подошёл к нему, протягивая раскрытое удостоверение и демонстрируя часы. — Рановато фюрер, — пробормотал он, миновав ворота и глядя вслед автомобилям. Те быстро двигались в сторону какой-то высокой постройки, совершенно не вписывающейся в пустынный ландшафт. — Некрасиво вышло. Он прикурил сигарету и слегка ускорился, как вновь услышал позади звук захлопнувшихся ворот, а затем гул двигателя. Элиот отошёл к обочине, пропуская машину, но водитель отчего-то не торопился его обгонять. Когда автомобиль поравнялся с ним, а следом раздался шум плавно отъезжающего стекла, алхимик обернулся и торопливо выкинул сигарету, а затем выпрямился и поприветствовал фюрера. — Здравия желаю, товарищ глав… — Да-да, — кивнул он и указал рукой на пустое пассажирское место спереди. — Присоединяйся, время не ждёт. Опешив на миг от такого щедрого предложения, алхимик занял место рядом с водителем. Как только он захлопнул за собой дверь, машина плавно продолжила путь. — Ну как, настроен на долгожданную аттестацию? — спросил Бредли если не доброжелательно, то хотя бы вполне нейтрально. Элиот, не имевший возможности видеть со своего места его лицо, не до конца понимал настроение главнокомандующего. — В полной боевой готовности, — кивнул он и вильнул из вежливости воображаемым хвостом: — Спасибо, что согласились подвезти. — Какие мелочи, — небрежно бросил фюрер. — Я слышал, ты покидал город на выходных? Мы с Эрнестом переживали, вернёшься ли. — Решил посетить механика, раз выдалась такая возможность, — улыбнулся в ответ алхимик. — Только вернулся, можно сказать, с корабля на бал. — Похвально, — коротко усмехнулся фюрер. — Ну что ж, мы приложили много сил к тому, чтобы первое испытание на новой арене прошло на высоте. Не подведи. — Есть, — ответил он и вскоре вылез из машины, когда водитель затормозил у ворот, вмонтированных, казалось, в сплошную длинную стену. Элиот открыл дверь перед Бредли, а когда тот оказался совсем рядом, спросил, пользуясь случаем: — Могу я узнать, кто противник? — Сам скоро всё увидишь, — улыбнулся в усы он и указал за его спину. — Полагаю, это за тобой. Крайт обернулся и встретился взглядом, казалось, с вполне дружелюбно настроенным солдатом в косо сидевшем на голове берете. Тот поприветствовал фюрера, а когда Элиот подошёл ближе, указал рукой на ворота, действительно приглашая войти с ним внутрь. Оказавшись в коротком туннеле, у самого выхода на поле тот придержал алхимика за рукав, вынудив свернуть влево, в узкий коридор, который Крайт даже не сразу заметил. — Есть пара правил, которые вам следует запомнить. Не рекомендовано приближаться к стенам. В связи с высокой разрушительной мощью алхимиков, любое неаккуратное действие может угрожать их целостности. Они довольно толстые, но мало ли, всякое случается. Комиссия рассчитывает на красивый честный поединок, потому выводить его за пределы выделенной вам области запрещено. То же самое касается трибун, в их сторону дальние атаки лучше не проводить, чтобы избежать негативных последствий для членов комиссии. При намеренном посягательстве на вышеперечисленные объекты охрана будет вынуждена принять меры. Если же вы случайно окажетесь в опасной близости к ним, вам дадут об этом знать. В остальных случаях мы не будем вмешиваться, но что бы не происходило, учтите: смерть противника не принесёт вам победы. Это как раз второе правило. Всё, мы на месте. Когда загорится лампа над воротами, приготовьтесь к выходу на арену. Не прощаясь, сопровождающий развернулся и отправился в обратный путь, а Элиот осмотрелся в поисках какой-нибудь скамьи, но не нашёл в зоне ожидания никакой мебели. Прикинув, что Бредли с комиссией потребуется какое-то время, чтобы занять места, алхимик сел на землю перед воротами. Крайт вытащил новенький, купленный на выходных в Рашвелле портсигар, приготовившись ждать, но прогадал. Очень скоро ярко-красная лампа над его головой вдруг зажглась с тихим щелчком. Элиот, не успев выкурить и эту сигарету, затушил её и поднялся с земли. Тяжёлый массивный затвор перед ним начал медленно подниматься. Солнце, начиная с ботинок, осветило всю фигуру Химерного алхимика. Когда яркие лучи добрались до глаз Крайта, тот вынужден был прикрыть лицо рукой. Он медленно вышел наружу, озираясь по сторонам. Потрудились на славу, бесспорно, — подумал он, рассматривая арену. По правую руку от него тянулась и тянулась стена в два человеческих роста, метров через двести плавно скругляясь. Элиот поднял взгляд выше и рассмотрел на стене солдат, занимающих позиции примерно через каждые двадцать шагов. Удивленный обилием стрелков, Крайт хмыкнул и повернулся в другую сторону. По левую руку торцевая стена была куда ближе, всего метрах в пятнадцати. С неё свисали нетревожимые лёгким ветром, гигантские гербовые полотна со штандартом Аместриса — стилизованным атакующим драконом на зелёном поле. Там, на самом верху, тоже стояли солдаты, но, судя по форме, уже не снайперы, а кто-то из гвардии или внутренней охраны. За их стройным рядом уже начинались два яруса трибун, занимающих едва ли не всю ширину стены. Не сказать, что зрительские ряды ломились от количества гостей, но большая часть мест всё же оказалась занята комиссией и приглашёнными наблюдателями. Элиот не мог с такого расстояния различить кого-то из собравшихся там военных, кроме, пожалуй, фюрера. Остальные сливались в сплошное синее марево. Когда алхимик прошёл чуть дальше и остановился, по центру верхнего яруса прокатилась лёгкая волна и со своего места поднялся Бредли. Приняв из рук секретаря микрофон, он поудобнее перехватил его за подставку и начал вступительную речь, хотя противника Крайта на поле ещё не было. — Итак, пришло время объявить последний в аттестационной серии экзамен на продление контракта с государственным алхимиком. Испытание боем — демонстрация недюжих навыков, безупречной подготовки и беспрерывного развития. Всем известны достижения боевых алхимиков и оттого их статус высок, однако время от времени требуется подтверждать, что алхимик этого статуса достоин. В этом году серию завершает масштабный поединок, заслуживающий того, чтобы открыть новый этап испытаний на площадке под открытым небом. Надеюсь, по окончании от арены что-нибудь останется и этот бой не станет для неё ещё и последним, — он на секунду прервался. Элиот прекрасно представлял, как по трибуне разносятся негромкие смешки, хотя отсюда не слышал ничего, кроме усиленной динамиком речи фюрера. Тот наконец отвёл взгляд от Крайта и повернул голову в сторону второго затвора. — Комиссия отлично поработала над планированием этого поединка, но дальнейшее мы возлагаем на сегодняшних соперников. Представлять никого нужды нет, поэтому предлагаю скорее приступить. Что ж, — он замолчал, внимательно вглядываясь в тот край поля. Заминка заняла не больше десятка секунд, хотя и казалась ощутимой. Элиот услышал справа звук отъезжающей стальной двери, такой же, как с его стороны, и тихий, едва различимый писк. Фюрер вновь перевёл взгляд на Химерного алхимика — тот понял это по повороту его головы. Он медленно кивнул, а когда тяжёлый затвор вернулся в исходное положение, вновь поднёс микрофон ближе к лицу и отдал команду: — К бою. Кто-то из гвардии выстрелил в воздух, обозначая начало поединка, а Элиот краем глаза увидел, как стрелки меняют положение. Те, что были вооружены пистолетами, присаживались на колено, остальные легли, приникая к прицелам винтовок. Услышав тихие шаги справа, Крайт даже не стал оборачиваться. Ожидая шуток от Бредли, он ещё в начале его речи свёл руки за спиной, готовый замкнуть круг в любой момент. И вот этот момент настал. Сцепив за спиной ладони, Элиот выждал, пока противник окажется на пару метров ближе и разорвал контакт, не соизволив даже повернуться к нему — незачем попусту травить душу сомнениями. Он плавно повёл рукой в сторону того места, где, как он предполагал, должен был стоять кто-то из хороших знакомых, и подражая Мустангу, на пробу щёлкнул пальцами. Ему давно было любопытно, что из этого получится. Едва на бетонные плиты упали ослепительно белые блики от реакции, он повернул голову, вглядываясь в небольшую пыльную бурю. Однако, завеса, скрывающая оппонента, подсветилась вдруг изнутри мягким алым сиянием. В следующее мгновение в какой-то паре метров от Химерного алхимика, поднимая тяжёлые бетонные плиты и разверзая слежавшуюся под ними землю, грянул взрыв. Элиот замер, будто заворожённый. Жаром опалило ресницы, дым мешал дышать, но сейчас он не мог и шагу ступить в сторону. Глядя на опадающие языки пламени, ничем не подпитываемые, алхимик медленно опустил голову и сжал кулаки. Не может такого быть. Невозможно. — Надо же, живой, — произнёс вкрадчивый голос, когда дым понемногу рассеялся. Элиот встретился наконец взглядом с его обладателем. За прошедшие годы тот практически не изменился, разве что похудел и осунулся так, что почти незаметные прежде скулы обострились. Химерный алхимик рассматривал его глаза, против солнца казавшиеся почти чёрными, и всё никак не мог выбросить из головы мысль, что это не может быть правдой. Никакая это не реальность, — думал он, и каждая мысль конвульсивно билась в голове, отдавая болью в виски. — Просто невозможно, невероятно… Так не бывает. Это нечестно. Однако, тот казался настолько реальным, что у алхимика перехватило на миг дыхание, а затем он наконец понял — это действительно был Кимбли. — Почему ты? — сумел выдавить из себя Элиот. — У них спроси, — пожал плечами Зольф, рассматривая зрительскую трибуну. Элиот проследил за направлением его взгляда, а затем опустил голову, рассматривая носки ботинок. Взять себя в руки оказалось сложнее, чем он рассчитывал. Приходилось заставлять себя принять одну простую мысль — всё действительно происходит наяву. Кто-то очень захотел этой встречи и теперь ждёт, что будет дальше. Но на что он рассчитывает? Что я должен делать? Драться, — ответил ему голос майора. Теперь казалось, что он не имеет практически ничего общего со своим оригиналом, стоящим совсем недалеко и с любопытством разглядывающим Элиота. Зольф покачал головой. — Хватит уже, — произнёс он. — Долго думаешь. — Я считаю. — Что, прости? — не понял Кимбли, так ни разу не побывавший на линии фронта с Химерным алхимиком. А в следующий миг тот разомкнул крепко сцепленные за спиной руки и поднял на майора оценивающий взгляд кристально чистых серых глаз.

***

Торопливо добравшись до конца коридора, Ривз остановился у стены туннеля, через чугунные ворота изящной ковки стараясь рассмотреть происходящее на поле. Караул, дежуривший у ворот, никак на это не отреагировал, и капитан прислонился к стене спиной, скрестив на груди руки. Пока что смотреть было решительно не на что — грохот, под который он шагал по коридору, прекратился, а алхимики замерли друг напротив друга. Когда Химерный неуловимым жестом поднял руку в сторону Кимбли, а воздух рассёк белоснежный росчерк, Ривз вдруг почувствовал на плече чью-то руку. — Пойдёмте, я проведу вас наверх, — негромко проговорил человек, сопровождавший их совсем недавно к комнате ожидания. — Наверняка это запрещено, — склонил голову капитан. — Не стоит переживать, всем не до того. Он молча повёл мужчину к низкой двери, из-за своего цвета слившейся со стеной, и пропустил того вперёд. За дверью оказалась узкая крутая лестница, поднявшись по которой Ривз оказался на самом верху стены. Он подошёл к краю, прикрывая глаза от слепящего солнца. — Пока они отвлекают на себя всё внимание зрителей, наблюдайте, сколько хотите, — улыбнулся парень и отошёл к ближайшему стрелку, лежащему на аккуратно расстеленной серой тряпке и наблюдавшему за поединком через прицел. Ривз украдкой оглянулся и присел на одно колено у самого края стены, стараясь слиться с рядом стрелков и не маячить на виду у комиссии. Как раз в тот момент, когда он нашёл взглядом обоих алхимиков, Багровый припал к земле, а из-под его ладоней брызнула бетонная крошка. Через какие-то жалкие секунды земля будто разверзлась совсем рядом с его противником, тем самым человеком, которого капитан заметил ещё у ворот полигона. Тот успел отпрыгнуть в сторону, но всё-равно оказался слишком близко к огню — китель на его спине начал тлеть. Не обратив на это никакого внимания, алхимик соединил руки, но не прямо, как Кимбли, а наискось, будто только закончил лениво апплодировать. Стоило ему разжать ладони, стена дрогнула. Над полем разнёсся грохот такой силы, что казалось, будто ещё немного, и голова просто лопнет от нестерпимого звона. От перепада давления у капитана потемнело в глазах. Он схватился обеими руками за край стены, стараясь удержаться под последовавшим порывом шквального ветра. Следом, не давая передохнуть, раздался оглушительный взрыв и над полем взвилась настоящая буря. Огненный вихрь быстро опал, но затем над ареной поднялись облака горячих алых искр, от которых пришлось укрываться рукавом. Всё ещё держа руку у лица, Ривз в оцепенении от затопивших его ужаса и восторга смотрел на тысячи пылающих огней на фоне пронзительно голубого неба. Когда искры одна за одной погасли, а дым рассеялся, капитан расслышал несколько одиночных выстрелов. Едва не свесившись со стены он рассмотрел, как Крайт закрывает ладонью шею. Капитан проследил за его взглядом и остановился на своём сопровождающем. С лёгкой улыбкой тот, не опуская направленный на Химерного пистолет, оторвал от рукояти одну руку и погрозил алхимику пальцем. Тот задумчиво облизал пересохшие губы, а когда заметил, что Багровый поднимается из-за расколотой бетонной плиты, отступил на пару шагов в сторону и отнял ладонь от шеи, приготовившись к новой атаке. Ривз рассмотрел царапину прямо под ухом, проходившую чуть ниже челюсти. Китель Элиота уже куда-то пропал, а ворот рубашки, в некоторых местах пропаленной и испачканной копотью, медленно напитывался кровью. Химерный плавно отходил, видимо, стараясь вывести бой от стены к центру поля. Кимбли, лишь секунду назад опиравшийся на кусок торчавшей из бетона арматуры, уже вновь упал на колено, а к его противнику устремился новый взрыв. В этот раз Крайт создал ударную волну, верно подгадав момент — сила его атаки встречным потоком сбила практически всю мощь взрыва. Однако, алхимик всё отходил, не торопясь отвечать. Кимбли, приближаясь к нему, ударил ещё несколько раз, уже не по земле, целя напрямую в Элиота. Но безуспешно: каждый новый взрыв Химерный ухитрялся блокировать простым прямым ответом. Когда Элиоту удалось отойти так, чтобы ему не мешала стена, у которой по-прежнему старался держаться Кимбли, он вдруг словно взорвался сам. Затаив дыхание, Ривз смотрел, как он вновь и вновь атаковал, медленно двигаясь за отступающим Зольфом, у которого пока не было возможности ответить на удар — скорость, с которой волны пронзали воздух, была неуловимой, а оттого, что их было много и следовали они почти непрерывно друг за другом, ни на что, кроме спасения, времени не оставалось. Слепящие белые вспышки резали глаза, мешая сконцентрироваться, но капитан неотрывно следил за работой алхимика. Не двигая руками, лишь по очереди разрывая контакт между пальцами, тот не давал Багровому и секунды на передышку. Однако, когда Элиот добрался до самого разибитого взрывами места, он ожидаемо запнулся о бетонный обломок и прервался. Алхимик удержал равновесие, но какой-то пары секунд Кимбли оказалось вполне достаточно, чтобы нанести, наконец, ответный удар. Он вновь прильнул к земле, вынужденный атаковать с расстояния, и теперь настал черёд Крайта отступать то в одну, то в другую сторону — локализованные тут и там взрывы не позволяли оставаться на месте. Химерный с небольшой задержкой успевал отходить. Вновь разминувшись с бушующим пламенем на какие-то полметра, он вдруг выгадал момент и рванул вперёд. Пока их разделяла стена пламени и дыма, Крайт стремительно приблизился к оппоненту, легко обходя все препятствия. Впрочем, когда тот оказался в критической близости, Зольф ловко, по-кошачьи отскочил от него. Ударная волна, тут же созданная Элиотом, зацепила его, но лишь на излёте, когда в ней уже не было сконцентрировано столько разрушительной силы. Пользуясь тем, что Кимбли на пару секунд остановился, стараясь удержать баланс и не упасть на выпирающую из обломков плит арматуру, Крайт сделал резкий рывок навстречу. Он бросился на Кимбли, повалив его на землю, сходу ударил лбом в лицо, а когда Багровый алхимик ухитрился перевернуться и попытался подняться, схватил за запястье. Едва оказавшись прижатым к земле, Зольф принялся выкручиваться из его рук, но крепкий захват автоброни было под силу сбросить далеко не каждому. Элиот положил руку ему на шею, пригибая голову к земле. — Техническое поражение, — услышал Ривз отзвук приглушённого расстоянием холодного голоса Химерного алхимика. — Ну давай, — откашливаясь, произнёс Багровый алхимик. Он сказал что-то ещё, но совсем тихо, так, что капитану не удалось расслышать. Крайт вдруг рассмеялся, сжал в ладони растрепавшийся длинный хвост Багрового алхимика и потянул за него, приподнимая голову, как вдруг в край бетонной плиты у самого подбородка Зольфа, высекая искры, врезалась пуля. Элиот мельком оглянулся на стену, успел заметить, что парень, ранее стрелявший в него самого, стоит с опущенными руками. Он хотел найти взглядом стрелявшего, но уже в следующий миг Кимбли одним ловким рывком сумел извернуться. Химерный отпрянул от него и резко поднялся, запоздало закрывая лицо от кровавых брызг. Зольф, видимо, уставший захлёбываться кровью из сломанного носа, позволил ей собраться во рту и, улучив момент, использовал её, чтобы выбраться. Прекрасно понимая, что будет дальше, Элиот вслепую отступил на пару шагов. Он торопливо тёр рукавом левый глаз, медленно отходя в сторону и настороженно прислушиваясь в ожидании атаки. Это не требовалось — Кимбли, согнувшись пополам, пытался откашляться после своей стремительной эскапады. Пока он давился собственной кровью, Ривз приблизился к сопровождающему и остановился за его спиной. — Зачем стреляли? — Понятия не имею, — озадаченно проговорил он. — Будем надеяться, что у кого-то просто шалят нервы. Но ещё одно вмешательство со стороны и бой придётся останавливать. — Почему действительно не засчитали поражение? — спросил капитан, не отрывая взгляда от сбавивших темп алхимиков. Химерный медленно двигался на Кимбли, а тот также медленно отступал, что-то негромко вещая, то и дело прерываемый приступами кашля. — Фюреру стоило бы озвучить правила заранее, — покачал головой он. — Поражение признают, если противник сдался или не в состоянии продолжать бой. Так что на это не было оснований. — А если бы Химерный его забил? — Нам-то что. Это им должно быть обидно, — мужчина указал подбородком на трибуну комиссии, не отрывая взгляда от происходящего на поле, а затем вдруг нахмурился. — Как бы не заработали по полной, мы просто их не удержим. — Пока выглядит так, будто дело кончится банальным мордобоем, — холодно произнёс Ривз и, отойдя на пару шагов, вновь присел на одно колено, на всякий случай придерживаясь за край стены. Однако, противники уже практически остановились. Он ясно видел, что они о чём-то говорят, но на этот раз так тихо, что не было слышно даже эха. Ещё минуту около полусотни людей напряжённо наблюдали за разговором двух алхимиков. Кто-то на зрительской трибуне дёрнул гвардейца за рукав, призывая дать залп и напомнить им, что идёт испытание, но ещё быстрее вмешался случай — медленно отходивший спиной вперёд Кимбли зацепился ботинком за выступающий из бетонного обломка край арматауры и упал на спину, не успев сгруппироваться. Химерный громко выругался и сделал пару шагов к нему, затем остановился, пытаясь, видимо, угадать — это ловушка или Зольф действительно без сознания. Элиот поднял растерянный взгляд на фюрера, затем вновь посмотрел на Кимбли, и прежде, чем кто-либо успел отдать ему какой угодно приказ, всё же подошёл к неподвижно лежавшему алхимику. Он присел рядом на корточки и за подбородок повернул голову Багрового к себе. Вдруг глаза того распахнулись, а ладони сомкнулись на левом запястье Крайта. В следующий миг, скрывая происходящее от взглядов публики, высоко в небо взметнулось пламя и повалил дым. Вскоре из-за плотных чёрных клубов показался Багровый алхимик. То ли пользуясь передышкой, то ли вовсе полагая, что бой окончен, он присел на край бетонного обломка, переводя дыхание и потирая ушибленный при падении затылок. Чёртов актёр, — подумал капитан, не понимая, презирать майора или восхищаться его мастерством. — Интересно, как он научился так красиво падать. Ни секунды напряжения, хотя знал, что опасно — кругом бетонные глыбы и железные штыри. Одно неверное движение… Элиота не было видно. Напряжённо ожидая, что будет дальше, Ривз нахмурился, но в один момент серую завесу прорезал яркий белый росчерк и в стремительно рассеившемся дыму от земли оторвался силуэт человека. Левый рукав его рубашки был оборван и обёрнут вокруг запястья, а поверх красно-белой тряпки виднелся намотанный слоями офицерский ремень. Полоса кожи несколько раз охватывала механическое запястье, отчего вся конктрукция напоминала импровизированную лонгетку. Увидев живого Элиота, Багровый алхимик вскочил со своего места и отчего-то рассмеялся, а затем опустился на колено, соединив ладони. Грянул очередной взрыв, жаркой стеной разделяя поле пополам; из трещины в земле повалил дым, будто в ней закипала магма. Зольф поднялся, пытаясь разглядеть своего противника из-за пламени, поразмыслил несколько секунд и вновь присел на корточки. Завеса, скрывающая Крайта от взгляда Ривза, после очередной ударной волны рассеялась в одно мгновение, а в следующий миг капитан увидел напряжённое лицо Химерного, у чьих ног уже пробивалось из-под земли багровое сияние, предшествующее взрыву. Кимбли замер, опустив руки, за секунду до того, как из поднявшихся было клубов пламени полыхнула ослепительная белая вспышка. Поле будто сотрясло раскатом грома, а по арене, расходясь ровным сверкающим кругом, прокатилась ударная волна. Кого-то из стрелков, оказавшихся ближе всех к алхимикам, разметало в стороны. Лишь благодаря ограждению им удалось спастись от падения со стены. Кто-то из комиссии вовсю требовал завершения испытания, но Ривз, внимательно рассматривающий поле, уже видел, что это бессмысленно — поединок и так был окончен. Химерный алхимик стоял, согнувшись, мёртвой хваткой вцепившись в погнутый железный штырь, торчащий из земли. Из носа у него хлестала кровь, а одежда дымилась. У стены замер на боку Кимбли. Кроме сломанного носа, ссадин и кровоподтёков от осколков, задевших его лицо и руки, никаких повреждений видно не было, но в этот раз было понятно, что майор уже не играл труп — от ударной волны такой мощности, кольцом прошедшейся по всей арене, он попросту не смог уйти. Парень из охраны, сопровождающий алхимиков перед поединком, оглянулся в сторону Ривза, чтобы указать на плачевное состояние его подопечного, но опоздал — капитана уже не было поблизости. Около минуты потребовалось на то, чтобы железные ворота поднялись, а он вынырнул из-под них в сопровождении дежуривших с самого начала боя медиков. Прощупав пульс Багрового алхимика, он нацепил на того наручники с распоркой, не позволяющей ладоням соприкасаться, и отступил от тела, не мешая врачам выполнять свою работу. Когда тело майора погрузили на носилки и вынесли с арены через главные ворота, кто-то из группы врачей подошёл к Крайту. Алхимик смотрел сквозь него расфокусированным взглядом и едва ли понимал, что от него хотят. Оценив обстановку, Бредли поднялся со своего места. — Испытание окончено, — разнёсся над полем усиленный динамиками голос фюрера. — Прошу всех покинуть площадку. Не обращая внимания на неуверенный ропот наблюдателей с требованиями объявить результат, фюрер вручил микрофон секретарю и исчез в кольце своей охраны, первым покинув зрительские ряды. Уже внизу он отдал команду везти алхимиков не в военный госпиталь Централа, а в больницу верховного командования. После этого, не перебросившись и парой слов с членами комиссии, торопливо следовавшими за ним всю дорогу, сел в свой автомобиль. Когда его машина уже выезжала за территорию полигона, через главные ворота вывели Химерного. Элиот категорически отказывался от госпитализации, упорно оставаясь на ногах, хотя его заметно пошатывало. Посматривая издалека на его бледное, залитое кровью лицо, Ривз всё никак не мог перестать думать, что алхимия, какой бы потрясающей она не была, вероятно, могла убить даже своего собственного хозяина. Однако, сопротивляться медикам силы у Крайта нашлись и тот всё же подписал отказ от госпитализации. Капитан вздохнул и отвернулся, глядя на подошедшего Харди, теребившего пальцами ремень перекинутой через плечо винтовки. Его лицо выражало смесь противоречивых эмоций, и пока парень не успел до конца прийти в себя, уже закрывая дверь автомобиля прямо перед его носом, Ривз потребовал: — Поспрашивай, может, у кого в машине завалялась сорочка или хотя бы плащ. Младший, казалось, всё понял сразу. Не задавая лишних вопросов он прошёлся вдоль ряда тюремных автомобилей. У одного из водителей в багажнике действительно оказался лёгкий весенний плащ, кто-то согласился поделиться запасной футболкой, прихваченной с собой. Поблагодарив сослуживцев, Харди добрёл до присевшего на уступ высокой стены алхимика и положил рядом с ним вещи. — В таком виде в город нельзя, — опустив голову, проговорил он и нерешительно попятился. — Спасибо, — выдохнул Элиот, потихоньку принимаясь расстёгивать пуговицы изодранной рубашки. Когда он уже разделся до пояса, не обращая никакого внимания на толпившихся неподалёку людей, кто-то подошёл к нему. Врач из оставшихся медиков, что не поместились в машину с раненым и остались ждать обещанного им автомобиля военных, присел рядом на корточки. Это оказался тот самый доктор, яростнее прочих уговаривающий его поехать в больницу. Он мельком оглядел лицо и шею Крайта, а затем принялся щедро смачивать длинный обрезок бинта водой. Элиот тяжело вздохнул, морщась от хруста в ушах. Не желая смирно сидеть и ждать, пока с него смоют кровь и копоть, он протянул за бинтом левую руку, но ослабший ремень перестал поддерживать механическую кисть. Та, как оторванная лапка насекомого, повисла, едва держась на толстых проводах и останках шарнирного сустава. Врач помассировал пальцами переносицу и подтянул поближе аптечку. Он ещё долго промывал рану, показывая алхимику сухожилия, видневшиеся из-под надорванной кожи, и припоминая вслух их латинские названия. Элиот слушал в пол уха, и, глядя под ноги, вслепую стирал с себя грязь. Когда его лицо приобрело менее зверский вид, а рука была накрепко замотана толстым слоем бинта, медик заклеил его ссадину на шее, свернул расстеленный на земле кусок марли с накиданным на него мусором и неодобрительно покачал головой: — Помрёшь где-нибудь по дороге. — Ладно, — пожал плечами он, обессиленный спором с ним. — Не помрёт, — выглянул из-за его плеча просиявший Харди. — Извините, что я тут… В смысле, всё будет нормально. Капитан позволил подбросить вас до Централа с нашими стрелками. Переодевайтесь скорее, пока он не передумал. Элиот с трудом натянул футболку, оказавшуюся чуть свободнее, чем должно было быть, небрежно заправил её за пояс брюк и с помощью Харди влез в широкий весенний плащ. — Откуда вы все такие добрые, — хмыкнул он, потирая всё ещё потрескивающее ухо. — Из тюрьмы, — широко улыбнулся Харди и повёл его к машине с оставшимся свободным местом. Сам он, вынужденный ехать обратно также, как и на арену, с капитаном, присоединиться не смог. Элиот порадовался, оказавшись в компании сплошь незнакомых и не особенно общительных мужчин. Устроившись у окна, он бессильно уронил голову на спинку сиденья и практически мгновенно, ещё до того, как кортеж военных тронулся, задремал. Через полчаса, пролетевших, как один миг, его уже разбудили. Выйдя на свежий воздух, Элиот потёр лицо, стараясь прогнать сонливость, поблагодарил своих спутников за помощь и побрёл в сторону дома, кое-как сориентировавшись в пространстве. Впервые не стараясь держать спину ровно, он устало сгорбился и вдруг понял, что этот бой дался ему слишком тяжело. Так тяжело, что большую часть завтрашнего рабочего дня он будет засыпать на ходу, а затем, если добредёт до механика, проспит весь ремонт. О своих мыслях перед аттестацией он теперь даже не вспомнил, полностью вымотанный поединком с Багровым алхимиком. Закоулками миновав остальные военные департаменты, он добрёл до следственного отдела. Глядя на угловатую серую громадину, он вдруг подумал, что отсидеться и немного прийти в себя в отделе перед тем, как продолжить путь, было бы весьма кстати. Тем более, что подполковник, увидев его в таком виде и состоянии, мог сжалиться над адъютантом и отправить его домой на служебной машине. Элиот побрёл ко входу, но за пару метров от высокой лестницы вдруг почувствовал на плече чью-то руку. Он остановился, качнувшись, и встретился глазами с ужасно знакомым насмешливым взглядом. Бодрый голос над самым ухом проговорил: — Тащишься, можно сказать, из последних сил. Ты куда это? — Товарищ подполковник, у вас новое хобби — дежурить у департамента? — устало спросил Элиот и невежливо развернулся, собираясь продолжить путь. — Вы вообще работаете? — А ты сомневаешься? — В последнее время закрадываются определённые подозрения, — проговорил он. — Представляю, сколько там бумаг накопилось... — Я на обеде, лейтенант, — отмахнулся от него Хьюз. — Пройдёмся лучше до ресторанчика, угощу тебя чем-нибудь. Пробовал тартар? — Нет, — вздохнул Элиот. — Предпочитаю что-то более готовое к употреблению. Подполковник то и дело останавливался, когда замечал, что алхимик за ним не поспевает. Миновав самые людные улицы, Элиот вдруг без предупреждения свернул за угол и остановился у стены тупика с закрытой трансформаторной будкой, чтобы без свидетелей перевести дух. — Дайте минуту. — Ну-ну, — пробормотал Хьюз, останавливаясь рядом. — Ладно, передохнём. Расскажи пока, как всё прошло. — Я в восторге, — поморщился Крайт, сгибаясь и ощупывая саднивший бок. Казалось, он получил немало ожогов, и теперь ему светило несколько недель крайне беспокойной жизни. — В отличие от фюрера и комиссии, вероятно. — Почему? — Кажется, я его убил. — Кого? — не понял Маэс. — Не фюрера же, — Элиот сжал пальцами правой руки виски, прикрыв глаза. — Майора. Они поставили его передо мной, будто в насмешку… Чёртовы уроды. Помолчав немного, Элиот будто взорвался. Торопливо, глухо и сбивчиво от зачастившего вдруг сердцебиения, он заговорил. — Ведь это всё Бредли. Без его прямых приказов невозможно вытащить кого-то из тюрьмы даже на секунду. Значит, он сам всё и придумал. Никому больше нет дела до майора, кто бы о нём вообще вспомнил? Зачем бы ещё тратить столько усилий на какой-то аттестационный бой, если не ради того, чтобы повеселиться за чужой счёт? Получается, он всё знает и специально это сделал, понимаете? Когда я увидел его, думал, не выдержу. Чуть не перебил нахрен всех из-за этого выродка… — Неужели ты настолько сильно его ненавидишь? — задумчиво спросил Хьюз, стоя к нему полубоком и рассматривая улицу. — Перегрыз бы глотку к чертям собачьим, — задыхаясь от непривычного, дикого гнева, севшим голосом ответил Элиот. Против воли вспоминался нахальный и едкий взгляд Багрового алхимика, от которого его до сих пор коробило. Сейчас, когда всё осталось позади, когда он минуту за минутой вспоминал произошедшее на полигоне, в жилах у него закипала кровь от жгучей, невыносимой злости и тоски. Казалось, вот-вот его голова просто взорвётся от наплыва воспоминаний обо всём сразу. Перед глазами, кадр за кадром, проносились языки алого пламени, шахматная доска с явно неудачным ходом, ладони с символами солнца и луны... Всё смешалось, застилая взгляд сплошной пеленой наконец прорвавшейся ненависти. Хьюз положил ему руку на плечо, молча глядя в сторону. Злясь на себя самого за эту слабость, алхимик сжал кулаки и дёрнулся от резкой боли в левом запястье. Отвлёкшись, Элиот мягко провёл стальными пальцами по бинтам. Он подумал вдруг, что покипит ещё немного и вновь станет привычным самому себе человеком. Придёт в себя и, в конце-концов, станет жить, как прежде. Внезапно показалось, что всё это такие мелочи… И сам майор, и его возможная смерть, и этот бой. Он выдохнул, заставляя себя хоть немного успокоиться. Уже жалея, что наговорил подполковнику ерунды, он покачал головой, зажмурившись от досады. — Хрен с ней, с атте… Не успев договорить, Элиот поднял удивлённый взгляд на Хьюза. Алхимик на миг задохнулся от удара плечом в грудь, а затем сполз на брусчатку, впав в ступор от резкой, выжигающей внутренности боли. Подполковник отошёл на шаг, смерив его холодным взглядом. Он наклонился, протёр лезвие краем плаща адъютанта, затем ловко, рисуясь, прокрутил нож в руке и убрал в ножны за поясом. — Гнев всё же просчитался, — усмехнулся он, издевательски козырнул двумя пальцами и исчез из стремительно расплывающегося поля зрения Крайта. Алхимик судорожно хватил ртом воздух, подрагивающими пальцами коснулся живота и тут же сжался от страшной рези под диафрагмой. Он упёрся спиной в стену тупика, зажимая механическими пальцами рану и не издавая ни звука. Как нелепо, — подумал он, способный разве что шипеть сквозь зубы от пронзительной боли. Ноги, понемногу слабея, переставали слушаться. Он уперся ботинками в противоположную стену узкого закутка. Где-то издалека слышался шум проезжающих мимо машин. Раздавались голоса людей с оживлённой улицы в какой-то паре поворотов от тупика, где он оказался. Алхимик запрокинул голову, врезавшись затылком в кирпичную кладку, но уже не почувствовал и этого. Закусив губу, он пару раз коротко выдохнул, справляясь с болью, и подумал, что хорошо бы начать что-то делать, как-то пытаться спастись, но отчего-то медлил. Казалось, будто на грани само собой ему в голову придёт правильное решение, но с каждой минутой он соображал только хуже. Элиот полулежал, закрыв глаза, и медленно погружался в темноту, лишь изредка тревожимый приглушёнными, отошедшими на второй план болезненными судорогами где-то под рёбрами.

***

Ещё издалека рассмотрев громаду какого-то промышленного здания, Хоукай оторвалась от чтения и выдернула из пальцев Хавока едва зажжённую сигарету. — Прибыли, готовьте вещи, — произнесла она, потянувшись под стол за своим дорожным саквояжем. С тяжёлым вздохом лейтенант поднялся с места. Из-за газеты показалось удивлённое лицо Мустанга. Тот взглянул в окно, убеждаясь, что они действительно уже практически прибыли на вокзал Централа. Поправив сбившийся в дороге воротник кителя, он с сожалением вздохнул: — Я только подумывал о походе в вагон-ресторан... Хоукай убрала книгу в сумку, смерив его насмешливым взглядом, и первая вышла из купе. Стоило им сойти с поезда, Рой принялся высматривать знакомую фигуру в армейской форме, а отыскав, двинулся к встречающему. — Нам так не хватало твоей милости, — проговорил подполковник Хьюз, пожимая протянутую руку в белоснежной перчатке с алхимическими символами. — Как знал, как знал, — задрал подбородок Мустанг и по-хозяйски похлопал фонарный столб. — Ну всё, теперь этот затхлый городишко станет моим. — Не сомневаюсь, что так и будет, — улыбнулся Маэс. Поприветствовав Хоукай с Хавоком и дождавшись, когда из вагона покажутся Фьюри, Бреда и Фарман, ехвашие в другом купе, он двинулся в сторону, куда уже медленно утекала толпа прибывших в столицу людей. — Хоукай к нам. А вы как-нибудь сами, — махнул рукой подчинённым Рой, когда группа военных миновала ворота вокзала. — Грузитесь в эту машину, — указал Хьюз в сторону такси, с жалостью глядя на перекосившееся лицо Хавока. — Я её уже нанял. — Сама предусмотрительность, — довольно проговорил Рой, открывая дверь служебного автомобиля Маэса. Он занял место за водителем и с ходу ударил того кулаком в плечо. — Эй, а где приветственные дифирамбы, разведка? Рассмотрев в зеркале заднего вида озадаченный взгляд, Рой посмотрел на лицо водителя и вдруг понял, что это совсем не тот, кого он ожидал встретить. — А где Эл? — он торопливо отдёрнул ладонь и повернулся к подполковнику, когда тот, закрыв дверь за Хоукай, устроился рядом с ним. — Не хотел так сразу тебе говорить. Может, потом? — нахмурился Хьюз, но встретился с настойчивым сопротивлением друга и вздохнул. — Пропал. — Давно? — напряжённо спросил Рой, отворачиваясь к окну. — Лично я не видел его уже неделю. Говорят, ездил в понедельник на аттестацию, раскатал там Кимбли и в тот же день исчез. Получается, сегодня третий день, как его нет. Я два часа назад подал заявление. — Как у вас тут интересно, — нервно усмехнулся Мустанг. — Ты можешь мне объяснить, как вообще вышло, что на аттестацию приволокли сумасшедшего зэка? — Не ко мне вопрос, — покачал головой Хьюз. — Мы же как-то приняли то, что он должен был драться со Шрамом, придётся смириться и с этим. Но никто не предполагал, что ишварца убьют прямо перед заседанием. Суд сорван, аттестация сорвана, полный бедлам в управлении, труп без каких-либо комментариев изымает военная полиция и увозит в неизвестном направлении, а меня направляют в гражданский морг заверять заключение по генеральской жене с чёткой картиной инсульта. — Бардак, — протянул Рой. — И что Эл? — Понятия не имею. Сначала не явился на встречу, весь день его не было в отделе. Вечером звонил мне непонятно откуда по секретке и просил выйти, я спустился, его нет. Несколько раз звонил ему домой, там никто ничего не знает. Приезжал, передавал сообщения — тишина. В понедельник выясняется, что его вообще не было в городе, а по возвращении он чуть ли не сразу поехал на полигон к Кимбли. Как сказал врач, присутствовавший на аттестации, оттуда его привезли в Централ тюремщики. Вышел из машины в каком-то квартале от департамента и исчез. Третий день отдаю в штаб докладные записки. — Ты обязан, — пожал плечами Мустанг. — А ты был у него дома? — Нет таких полномочий, — вздохнул Хьюз. — У военного нет. А у друга есть, — сощурился Рой. — Заглянем? — Меня там в лицо уже знают, я не переживу сотого отказа. А ты непонятно кто. — Я алхимик, — улыбнулся Мустанг. Четверть часа спустя он вышел из уборной первого попавшегося по дороге кафе. Хьюз уже вовсю пытался разговорить Хоукай, совершенно позабыв про остывающий перед ним кофе. Подсев за их столик, Мустанг аккуратно подтянул к себе его нетронутую чашку и за раз осушил половину. — Ну как, поехали? — спросил он, барабаня пальцами по раздувшемуся от объёмной военной формы кожаному саквояжу. Хьюз отвлекся от Лизы, придирчиво рассматривая друга. — Перчатки оставь, лишний балл к образу алхимика, — качнул головой он. — А рубашку заправь. — С заправленной не то, — капризно наморщился Рой, поднимаясь из-за стола и залпом допивая кофе Хьюза. Они перешли дорогу и подполковник, придержав за рукав Хоукай, остановился. — Следующий дом за поворотом. Мы подождём здесь, а то спугнём. Там не любят военных. Рой кивнул, сжал покрепче ручку сумки и, насвистывая, двинулся по улице. Свернув за угол, он нашёл большой дом, который описывал ему подполковник, поднялся по ступенькам и позвонил. Озираясь по сторонам, он нетерпеливо щёлкал костяшками пальцев. Когда Мустанг снова поднёс руку к звонку, дверь вдруг открылась. На пороге стояла сухонькая старушка, ростом едва ли доходившая ему до груди. Рой заулыбался самой доброжелательной улыбкой, которая только была в его запасе, но очень скоро оказалось, что зря — старуха даже не смотрела на него, лишь настороженно прислушивалась. Услышав, что ему нужен Крайт, та устало провела рукой по щеке. — Честное слово, молодой человек, я не нанималась в пресс-атташе к этому поганцу, — буркнула она. — Что вам всем нужно? — Он мой хороший друг. Я только сегодня приехал с востока, думал, пропустить с ним по кружечке вечером. На службе его нет. Я и решил, что он заболел, сидит дома. Нашёл его адрес и приехал, — Рой почесал затылок и добавил: — Разве что апельсины забыл купить. — Боже милостивый, куда вас всех несёт? — недовольно проговорила она. — Нет его дома! — Тогда, может, я подожду у него в комнате? — Вы меня не поняли. Его там нет с понедельника, — скептически поджала губы она. — Но если у вас есть в запасе ещё неделька-другая, пожалуйста! Старуха нервно распахнула перед ним дверь и указала рукой в сторону лестницы. — Давайте, идите. Последняя дверь, — горько махнула рукой она и отошла вглубь дома, исчезая за дверью гостиной. Торопливо, переживая, что она в любой момент передумает, Рой разулся и скользнул наверх. Добравшись до самого конца коридора, он схватился за потёртую латунную ручку и потянул на себя приоткрытую дверь. Комната, пыльная и тесная, представляла собой странное зрелище. Мустанг прошёл к её центру и присвистнул, рассматривая царивший в ней хаос. Распахнутый настеж платяной шкаф был практически пуст, не считая пары оставшихся в нём книг. Все немногочисленные вещи из него были брошены на кровать, голую, с отставленным в сторону матрасом. Остальные книги беспорядочно валялись на полу вместе с ботинками и кожаными ремнями. Тумбочка у входа была перевёрнута набок, а вокруг были раскиданы письма, некоторые с отпечатками ботинок. Все ящики из неё подпирали балконную дверь. Тумбочку у кровати он заметил не сразу, лишь когда догадался отодвинуть стоявший на боку пружинный матрас с парой разрезов и вылезшим местами наполнением. Рой постоял минуту, думая, с чего бы ему начать, и присел возле двери, разбирая письма. Все они оказались служебными, начиная от приказа о зачислении в департамент и заканчивая приглашением на аттестационное испытание, куда нужно было явиться в прошедший понедельник. Личной переписки хоть с кем-нибудь он так и не нашёл, как ни старался. Откинув с пола одеяло, алхимик заглянул под кровать, но и там не было ничего, кроме пары старых газет и небольшой коробочки с миниатюрными отвёртками и какими-то непонятными инструментами. Он подобрал её, повертел в руках и положил на пустой подоконник. У стены, противоположной кровати, Мустанг нашёл вывернутую наизнанку дорожную сумку алхимика. Вещи из неё как попало валялись тут же, на ковре. Он перебрал их, но ничего, кроме обычного дорожного несессера и пары сменных вещей не нашёл. Отодвинув ящики, Рой заглянул на балкон, но и там было пусто. Лишь табурет в углу и перевёрнутая банка. Почти весь пол покрывал серый слой вытряхнутого оттуда пепла с валявшимися тут и там окурками. Мустанг потёр переносицу и вернулся в комнату. Он скинул с кровати вещи, поднял матрас и, вернув его на место, прилёг. Закинув руки за голову, он неспешно соображал, что могли оставить после обыска. Пока выходило, что ровным счётом ничего. Рой вздохнул и повернул голову, рассматривая шкаф и прикидывая, может ли найтись что-то интересное в книгах, а затем его взгляд упал на прижатый к кровати бок тумбочки. Он рассматривал странную вмятину на дереве, лениво размышляя, как Элиот умудрился её оставить, и вдруг вскочил, будто ударенный током. Он сел на кровати по-турецки и провёл пальцами по дереву, рассматривая странные, будто бы следующие в определённой последовательности трещины. Полковник вскочил на ноги, добрался до коробочки с инструментами и извлёк из неё тонкое шило. Начертив преобразовательный круг прямо поверх выбоины, он сложил ладони и коснулся ими дерева. Полыхнула вспышка и на голый матрас прямо перед ним выпала миниатюрная, но толстая серая книжка с потёртым гербом Аместриса на обложке. — Всё обыскали, да не совсем, — ликующе проговорил Рой и схватив ежедневник, торопливо засунул его в свой саквояж. Он ещё разок осмотрелся, но не найдя больше ничего, хоть издали напоминающего следы трансмутаций, вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, он крикнул старухе: — Тут, видно, полиция побывала. Прошу прощения за то, что лишний раз напомнил вам о неприятностях. Сию же минуту уберусь отсюда вон. — Стой ты уже, — услышал он в ответ ворчливый голос, а вскоре увидел её. Та поманила его за собой. — Присядь, поговорим. Обсудим, где шляется мальчишка. — Откуда же мне знать, — самым скорбным тоном произнёс он. — Я действительно только прибыл в город. Боюсь, вы от меня не услышите ничего нового. — Что ж, ладно, — пожала плечами она. — Тогда если сумеешь его разыскать, передай, что комната оплачена только на два с половиной месяца вперёд. И я выкину его вещи ни днём позже! — Если найду, передам, — хмыкнул он и присел на лавку, обуваясь. — А за что его разыскивают? — Не знаю. Пропал, мол, а в личных вещах могут быть подсказки, где его искать, — вздохнула старуха. — Слышала, что-то нашли, но мне, конечно, ничего не сказали. Разворотили комнату и унеслись. Я трижды чуть не грохнулась, пока пыталась понять, что они там натворили. — Вы осторожнее. Лучше не заходите туда, я и сам чуть шею не свернул. Ладно, ещё раз прошу прощения. Пойду, пройдусь по больницам. Может, в аварию попал или вроде того. Распрощавшись со старухой, Рой торопливо сбежал по лестнице и унёсся в сторону магазинчика, от которого шёл к дому один. Хьюз стоял, прислонившись спиной к фонарному столбу, Хоукай нашлась рядом с ним. Оба в напряжённом ожидании рассматривали его, пока Мустанг не подошёл совсем близко. — Был обыск. Ты поторопился с заявлением, надо было подождать ещё немного, — вздохнул он и потряс сумку. — Они что-то нашли, но и я не промах. У меня его дневник. Где будем читать лейтенантские секретики? Вечером того же дня, закончив со всеми делами и предупредив жену, подполковник сидел в гостиной уже знакомого ему полупустого дома, где теперь надолго обосновался Мустанг. Когда на столе оказался горячий чай и пара прихваченных по дороге кусков пирога, Рой выложил из саквояжа потрёпанный серый ежедневник. Маэс подтянул его к себе и взял в руки, открывая на первой странице. Он какое-то время изучал записи, всё больше хмурясь. — Алхимия, — произнёс он и хмыкнул. — Разве что на обложке с десяток имён, но кто эти люди, не написано. — Дай-ка, — Рой нетерпеливо отобрал у него блокнот и, вглядываясь в ровный, но какой-то неряшливый почерк, прочитал: — Льюис, Хендерсон, Алистер, Ульрих, Бенедикт, Отто, Клайв… Ульрих и Льюис — кодовые имена самого лейтенанта. Времён кампании. — Хочешь сказать, что это список прикрытий? — Вполне вероятно. Ну-ка, что у нас тут?.. Пока Рой листал страницы, заполненные рисунками и схемами алхимических кругов, очень похожих друг на друга, Хьюз смотрел через его плечо, выискивая что-нибудь вроде пометок или записей на полях, которые Мустанг мог пропустить. Однако, уже на середине, где четыре или пять листов были заполнены сплошь какими-то цифрами, больше всего напоминающими набор координат, алхимик отодвинул от себя книжку. — Нет, это решительно невозможно читать, — буркнул он, вспомнив, наконец, про остывший чай. — Всё сугубо по делу, разве так ведут дневники? — А ты чего ожидал? — рассмеялся Хьюз, подтягивая ежедневник к себе. Он без особого интереса листал его, лишь изредка останавливаясь на цепляющих его взгляд местах. Следом за записями вновь пошли формулы и он протянул дневник Мустангу. — Это по твоей части. Тот принял книгу в руки с тяжёлым вздохом, лениво пролистал пару страниц, а потом выпрямился, нахмурившись. — Это что-то не то, никак не соображу, для чего ему такие крошечные числа. Как переводится «ruptura viscera»? Хьюз выругался. — Что? — Плохо переводится, — вздохнул он, потирая лоб костяшками пальцев. — Разрыв внутренностей, если само по себе, в отрыве от контекста. — А «structuram principalem mutationem» и «recuperatio»? — Структурное изменение и восстановление, соответственно. Так, дай сюда, — он пару минут вчитывался в пометки над рядами физических знаков и цифр, а затем поднял взгляд на друга. — Говоришь, здесь выходят крайне малые значения? — Да, — кивнул Рой, похрустывая пальцами. — Это какие-то опыты, — вздохнул Маэс и принялся перелистывать страницы. — Никакой конкретики, но можно додумать, если вспомнить, чьи это записи. В любом случае это отношения к делу не имеет. Так… Вот, посвежее, пара строк о переводе, мои поручения… — Учитывая, что до конца осталась всего пара страниц, это была бесполезная трата времени, — покачал головой Мустанг. — Записи не регулярные, — задумчиво проговорил Хьюз. Он долистал до обложки и поднёс книжку ближе к глазам, вчитываясь в мелкий почерк. — Не знаю, это ли мы искали, но… «В армии замешано нечто иное… В Ишваре было немало странностей — хотя бы сокрытие происшествий… Начиная серией закрытых судов по измене, заканчивая открытым безумием К. в нашу последнюю встречу и его откровениями о Ф.К.» Философский камень? — Скорее всего. А безумный «К.», надо думать… — Кимбли. Значит, майор тоже был в курсе. — Если прикинуть даты, он и был тем, кто рассказал о нём Крайту. Зачем тогда приплетать Грана? — Рой откинулся в спинку кресла, разминая пальцы. — Думаю, только для того, чтобы избежать упоминаний майора. Ладно, поехали дальше. Где там… А, вот. «Но я до последнего времени не связывал Ишвар с остальными фактами. На юге пришлось поработать с Х. и как-то он обмолвился, что назревает что-то большее. Я тогда только внедрялся и подумал, что не за горами новая война. Он опроверг мысль о военном конфликте, намекнув, что дело касается армии косвенно. Он настаивал, что факты придётся искать «нашим», в том числе мне». Нашим — это кому, интересно? «Его письмо — свидетельство того, что он увязал странности, армию и меня в одну цепочку. Своим поступком Х. старался укрепить мой интерес к этим нестыковкам. Либо просто полагался на то, что я государственный алхимик и мне зачем-то нужно это всё знать. Хранить письмо у себя было бы самоубийством, я сжёг его, но остался фрагмент и его я оставил на память. Отчего-то Х. хотел моего участия в том, о чём сам, по его словам, не имел понятия. Я пришёл к выводу, что всё началось задолго до приказа №3066, но так и не смог определить точку отсчёта. Для меня странности начались на юге и продолжились после решения остаться в Централе». — Тот обрывок, — протянул Рой, нехорошо прищурившись. — Значит, мне не показалось, за ним всё же стоит какая-то история. И происходила она куда позже кампании. — Странности… — задумчиво проговорил Хьюз, барабаня пальцами по колену. — Что, если он писал о чём-то подобном… — О чём? — оживился Рой. Маэс бросил на него быстрый взгляд и потёр подбородок. — Мы несколько раз сталкивались с разного рода чертовщиной, объяснить которую не смогли. Несколько месяцев назад мой кабинет затопило, в лаборатории наверху прорвало трубу. Когда из кабинета вынесли все вещи, я нашёл на стене тень, которую ничего не отбрасывало. Мы поставили эксперимент и тень исчезла после того, как Элиот ударил по области рядом с ней своей алхимией. Появилась ли она вновь, что это вообще такое и ради чего она там была, мы не знаем, только смогли придумать пару более менее убедительных версий. Ещё одна странность… Ты подумаешь, что мы тут все посходили с ума, — улыбнулся подполковник. — Прямо перед аттестацией лейтенант разбирался в кабинете поздним вечером. Отдел пустовал, но к нему вдруг зашёл наш сержант. Искал меня, даже придумал причину — якобы забыл о свадьбе сестры и не успел отпроситься на пятницу. А утром, когда мне позвонил лейтенант и я вызвал парня к себе, выяснилось, что этот самый сержант никуда не собирался и никого ни о чём не просил. Мы пришли к выводу, что в городе завёлся кто-то, способный сойти за другого человека. Как он это делает, мы не разобрались, тем более, что столкнулись всего раз. Рой молчал. Он замер, искоса рассматривая друга. Хьюз, не теряя времени, вернулся к последней записи в дневнике своего адъютанта. — «Ещё многое не ясно… Каждое событие тянет за собой другое и пазл наконец складывается. Боюсь в очередной раз пропустить что-то важное… Влез по доброй воле в то, чего годами избегал, и теперь вспоминаю каждую строчку проклятого письма… Но в нём не было ничего полезного, кроме пары строк. Чувствуется, влез я один, но огребут все причастные, действовать надо тихо. Чтобы действовать, надо оказаться в центре событий». Вероятно, это писалось совсем недавно, в госпитале — дальше идёт строчка про отказ. Вполне может быть, имелся в виду отказ от лечения. — Похоже, ему это удалось, — массируя виски, протянул Мустанг. — Вы тут действительно все сошли с ума…