Небо, полное звёзд

Кто-то легко теребит его за плечо, и Северус открывает глаза. На грани между забытьем и явью все кажется только сном, странным, необъяснимым. Но нет. Поттер — перевернутое вверх ногами изображение — нависает над ним, закрывает собой весь мир и что-то настойчиво повторяет. Слова так и не долетают до слуха. Спина совсем затекла от долгой неподвижной позы. Он с трудом приподнимается на локтях и, с силой тряхнув головой, наконец, встает на ноги. Дурь нехотя выпускает его из своих объятий. Северус оглядывается по сторонам, с удивлением отмечая наступившие сумерки. Против воли с губ срывается абсурдный вопрос: — Ты знаешь азбуку Морзе, Поттер? Мальчишка, похоже, пришел в себя куда раньше — уже успел переодеться в джинсы и накинуть свитер и теперь смотрит на него со странным выражением, облокотившись о перила террасы. — Всего две затяжки, мистер Снейп, и кто бы мог подумать… Поттер легко смеется, приходя в восторг от собственной находчивости, и вдруг переводит тему, так и не ответив на его вопрос: — Вы… — опять эта бестолковая заминка, — ты голоден? Северус прислушивается к себе и понимает, что да, последний раз он ел еще на станции в Киото чуть ли не сутки назад, а кажется, и вовсе в прошлой жизни. — Чем удивишь? Поттер тычет за спину, в ту самую грифельную доску на стене у входа. Fish and chips. Ну разумеется. Не дожидаясь его, мальчишка уходит в дом, и мгновение спустя сквозь рисовую бумагу на террасу проникает теплый свет. Створку входной двери Поттер намеренно оставляет открытой. Ступая по скрипучим доскам, Северус размышляет ровно об одном: почему он все еще называет про себя этого нового Поттера мальчишкой, когда в том теперь столько же роста, что и в нем самом, почти столько же усталого сарказма и, совершенно точно, больше физической силы. Ответ на этот вопрос у него, как ни странно, находится тут же. Въевшиеся привычки ведут его по жизни. Давно известной, протоптанной тропой. Поттер — сын ненавистного Джеймса, Поттер — сын Лили, Поттер — жертвенный агнец в большой игре Альбуса Дамблдора… Поттер — его причина продолжать жить. Задумавшись, Северус машинально прикрывает за собой дверь, с непривычки спотыкается о высокий порог в небольшой прихожей и не вполне успешно пытается проглотить короткое ругательство. На шум выглядывает Поттер и без тени стеснения тычет в него длинным кухонным ножом. — Обувь сними, пожалуйста, там, за порогом. Нож из литой японской стали ловит свет лампы и ослепляет его ярким бликом. Северус крепко зажмуривается и молча подчиняется. Методично расшнуровывает пыльные кожаные туфли, аккуратно ставит их на низкую обувную полку. Поводит пальцами ног в носках, разглядывая пол. Поттер наблюдает за ним, склонив голову к плечу, после чего удовлетворенно кивает и скрывается за дверью. Дом внутри оказывается совсем не таким, каким он мог бы себе представить жилище Поттера. Слева — крохотная забегаловка на три стола, справа — длинная барная стойка с парой высоких стульев. Он огибает стойку и оглядывает кухонное пространство: простая стерильная кухня из блестящей стали, идеальный порядок и чистота, ряд дорогих ножей на стене и какие-то листки с короткими карандашными записями на японском — наверное, списки продуктов и дел. Поттер выглядывает из-за дверцы холодильника с чуть виноватым видом. — Без горошка, ОК? Вместо ответа Северус только сдержанно пожимает плечами. Он все еще не может поверить в реальность происходящего. Поттер указывает ему на место за барной стойкой напротив, достает из холодильника рыбу и принимается за её разделку. Северус наблюдает за каждым отточенным взмахом ножа. Сильные, резкие движения. Ритмично напрягаются мышцы рук — чешуя, поблескивая в свете лампы, оседает на лезвии. Неуловимое движение локтя — и вода смывает все без остатка, являя взору невероятный узор стали. Одним уверенным движением Поттер отрубает рыбе голову, и та откатывается в сторону, оставляя ярко-красный след на столешнице. Северус вдруг думает о том, что, наверное, с такой же уверенностью мальчишка когда-то подставился под Аваду Лорда. Северус точно не знает, никто так и не пересказал ему, как именно Золотой мальчик победил самого могущественного темного мага нескольких последних столетий. Мертвые рыбьи глаза с немым укором пялятся на него. Ответ на какой вопрос они хотят получить? Чего стоило Поттеру пожертвовать собой? Как найти в себе силы пойти на смерть в семнадцать, когда этой смерти ждут от тебя все, а ты даже не начал жить? Северус смаргивает наваждение и призывает собственное подсознание заткнуться. Поттер прерывается, сдувает челку со лба и следом вспарывает рыбе брюхо, всаживая в мягкую мертвую плоть нож. Одно решительное движение руки — и из разреза вываливаются темно-красные рыбьи кишки. Он не в силах отвести взгляд. Поттер, кажется, ничего на замечает, — все его внимание отдано мертвой рыбе. Он открывает на полную кран и долго, старательно смывает с рук кровь — вода, похоже, совсем ледяная. Отвернувшись, мальчишка раскаляет на газовой плите чугунную сковороду, и Северус снова обращает внимание на литые мышцы рук. Шипит на огне масло. Поттер принимается за чистку картошки. — Ты не пользуешься магией? Поттер замирает на середине движения, после чего медленно разворачивается к нему через плечо. Тщательно вытирает руки о фартук и опирается на столешницу, чуть наклоняясь вперед. Заслоняет собой свет от лампы и долго разглядывает Северуса в упор, обдумывая ответ. — Можно подумать, ей пользуешься ты, Снейп. Слова совсем тихие, и, казалось бы, в них нет никакой угрозы, но его отчего-то передергивает. Оказывается, сарказм в исполнении Поттера весьма впечатляет. — Туше, Поттер. У него даже нет с собой палочки. Минут через двадцать готовая еда у него перед носом. От тарелки валит горячий пар, пахнет так аппетитно, что невольно урчит живот. Поттер накладывает себе приличную порцию и усаживается напротив, коротко усмехнувшись. Северус осторожно пробует. Кажется, это лучшие fish and chips за всю его жизнь. Наверное, он невольно произносит эту мысль вслух, потому что Поттер, сосредоточенный на еде, вдруг охотно отзывается: — Пусть и без горошка, Северус. — Пусть и без горошка, Гарри. Удивительно, но это шаткое перемирие заставляет его облегченно выдохнуть. Поттер, конечно же, замечает. — Выпьешь что-нибудь? — мальчишка расслабленно тычет вилкой в блестящие краны на барной стойке. — Темное, светлое? — когда он решительно мотает головой, Поттер указывает на что-то у себя за спиной: — Односолодовый шотландский, по старой памяти, или, может, японский? Соблазн согласиться велик, но он снова отвечает отказом. В голове еще витают остатки поттеровской дури. Удивительно, но отличная еда развязывает им обоим язык не хуже того самого виски. Поттер сыто откидывается на стуле и, покачиваясь, изучающе разглядывает его. — Ты совсем не изменился, Северус. Чушь. Удивительная, бестолковая чушь. Он знает — Азкабан не щадит никого. Не пощадил и его. — Ты тоже, Гарри. Поттер ловит издевку с полуслова и смиренно салютует рукой. Нет двух более непохожих людей на свете, чем этот и тот Поттер. — Ты этим зарабатываешь на жизнь? Северус коротко машет в сторону столов позади себя. Поттер отрывисто кивает. — Картошка растет в огороде за домом, до моря десять минут пешком. Самая хорошая рыбалка — в предрассветные часы. — Но без горошка. Поттер смеется. Искренне, прикрывая глаза, так что в уголках собираются крохотные морщины. Поттер смеется над его шуткой. Северус прячет руку под стол и сильно прищипывает кожу на запястье. Больно. — Никогда еще не слышал твоих шуток, Северус. — Никогда до этого я и не шутил в твоем присутствии. Поттер снова прикрывает глаза, будто силится вспомнить, и лаконично отзывается: — И то верно. Удивительное дело: в тишине старого японского дома — только часы тикают на стене и цикады оглушительно стрекочут за окном — они как будто вспоминают не свою собственную прошлую жизнь, а обсуждают нелепые курьезы из какой-то местной газетенки. Пошути он про банки с тараканами — кто знает, что ответил бы Поттер. Впрочем, рисковать он не спешит. Ход его мыслей нарушает спокойный голос: — Все побеги зеленого горошка пятый год подряд сжирает Акира. На его приподнятые в немом вопросе брови Поттер лишь отмахивается: — Даже не спрашивай. Старый пес отзывается откуда-то со двора коротким лаем. — Что же случилось с наследством Поттеров, терпеливо дожидавшимся тебя в Гринготтсе? Вот и рискнул — настроение неуловимо меняется. Поттер откладывает вилку в сторону и долго разглядывает собственное отражение в лезвии ножа. Надо быть дураком, чтобы не понять — эта не та территория, на которую стоит сейчас ступать. Дураком Северус себя никогда не считал. Спустя долгое мгновение — все это время Северус прислушивается к стрекоту цикад, улавливая в нем какой-то странный ритм — Поттер наклоняется ближе и заинтересованно тянет: — А вы… Ты? Он только устало вздыхает. — Хватит, Поттер. В самом деле, хватит. «Ты» и «Северус» меня вполне устроят. Поттер с явным облегчением согласно кивает. — Так что? — Перевожу на заказ с латыни. От удивления Поттер молча открывает рот и даже чуть привстает со своего места. — Повтори, пожалуйста. Как для ребенка, он повторяет по слогам: — Перевожу архивные тексты с латыни. Для научных библиотек и университетов. Доступно, Поттер? Северус долго роется в карманах и, наконец, протягивает мальчишке визитную карточку. Поттер медленно скользит взглядом по строчкам. Потом еще раз. — У тебя даже адрес электронной почты есть… Офигеть. Действительно, офигеть. Хоть это и совсем не его словарный запас, но тут он, пожалуй, готов согласиться с Поттером. Мальчишка бессмысленно крутит карточку в пальцах, пялясь в пространство, после чего прячет ее в ящик стола. Северуса искренне забавляет вся эта ситуация. Похоже, Поттер безуспешно пытается уложить в голове, как именно тот Северус Снейп, из прошлой жизни — темный маг, двойной шпион, правая рука Темного Лорда и, наконец, Мастер зелий, готовый разлить по флаконам саму смерть — сочетается с этим новым Северусом Снейпом, независимым научным консультантом в аккуратном деловом костюме, с проседью на висках и неприметной визитной карточкой. И, судя по ошеломленному виду, в голове у мальчишки в этот самый момент одно сплошное короткое замыкание. Он прячет невольную усмешку. Вечер тянется неспешно, и они оба умело обходят самую важную тему стороной. Северус в кои-то веки благодарен. Не сейчас, еще не время, не на ночь глядя. Пока Поттер сосредоточенно моет посуду и изредка поглядывает на него, он только решается спросить: — За твоим домом, в лесу на холме — те самые тории синтоистского святилища, не так ли? Поттер прерывается, перестает вытирать тарелки и, отложив полотенце на стол, медленно отвечает: — Да, Северус, те самые, но… — Что «но», Поттер? Ты же сам здесь совсем не случайно. Мальчишка неопределенно поводит плечами — ну, конечно же, не случайно. Северус молча разглядывает Поттера и внезапно вспоминает тот день, когда в зале Визенгамота прозвучал его приговор. Он помнит все до мельчайших подробностей. Помнит пылинки в воздухе и косой свет из высоких окон. Помнит спертый воздух и духоту. А еще скрип сидений и ропот недовольных зрителей, когда его под охраной заводят в зал. Помнит, как через толпу прорываются в первый ряд Уизли и Грейнджер. Его ведут вдоль ряда скамей, и кто-то даже осмеливается плюнуть ему в лицо. Он нарочито медленно стирает влажный след со щеки, ищет смельчака в толпе, а найдя, возвращает тому взгляд, вполне способный убить. Лицо в толпе сереет от страха. Еще бы. Слухи о нём служат свою службу. Шум всё нарастает, кто-то не выдерживает и пронзительно выкрикивает со своего места: «Убийца! Предатель!» Северус ждёт и спорит сам с собой, что следующим наверняка прозвучит истошное «Смерть Пожирателю!» Толпу охватывает нервное предвкушение. Бравые авроры тщетно пытаются не превратить суд над ним в цирковой балаган. Праведная публика требует крови и зрелищ. Требует прилюдной расправы. Северус ведет мысленный обратный отсчет. Не справившись с собой, он находит взглядом Грейнджер и Уизли и, всматриваясь в усталые лица, надеется получить ответ на один-единственный вопрос: «Почему он не здесь? Не в этом зале?! Почему?!» Грейнджер встречается с ним глазами, медленно качает головой, после чего прячет лицо в ладонях и резко болезненно выдыхает. Уизли стискивает её плечи. Поттер — единственный человек в мире, в чьих силах было даровать ему помилование. Свободу. Прощение. И его здесь нет. Вязко тянется судебное заседание, краски тускнеют. В какой-то момент он теряет нить обвинений. Наконец в гробовой тишине звучит громовой стук молотка и отрывистый приговор судьи: пожизненный срок в Азкабане, принимая во внимание все косвенные показания. Не Поцелуй. Северус резко распахивает глаза и снова встречается взглядом с Грейнджер и Уизли. Все косвенные показания — это вот эти двое измученных детей в первом ряду, новые герои этой войны. Вердикт окончательный и обжалованию не подлежит. На запястьях с лязгом защелкиваются магические наручники. Его палочку распыляют дотла у всех на глазах. Пепел смешивается с золотыми пылинками в воздухе. А потом, пять лет спустя, внезапная свобода. Та самая, с которой он, казалось бы, навсегда попрощался в том душном судебном зале. Пять лет — как застывшее мгновение на грани тьмы и света. И тайна, которая против воли заставляла ждать рассвет. Что именно произошло тогда между ним и Поттером в Визжащей хижине? Зачем мальчишка вернулся? Зачем спас? В одном Северус был уверен — он был мертв. Там, на старом деревянном полу, залитом его кровью, он был мертв. Окончательно и, казалось бы, бесповоротно. «Что вы, мистер Снейп, даже сама такая мысль безумна! Магией невозможно поделиться, её невозможно забрать, невозможно перелить из одного сосуда в другой», — звучит убежденное, с легким французским акцентом, в споре с каким-то очередным светилой с континента. Северус знал, кто мог дать ответ. В голове звучат голоса: «Мы сами не можем найти Гарри. Пять лет прошло, профессор Снейп», — на грани слез, вымученное. Это повзрослевшая Грейнджер открывает перед ним дверь миловидного коттеджа. «Он не хочет, чтобы его нашли», — коротко добавляет выглянувший из-за ее плеча возмужавший Уизли. Тысячи книг, сотни пыльных архивов, десятки стран. Три года поисков. В последнее время казалось уже, что все напрасно, что он так и будет вечно блуждать во тьме, переезжая из одной страны в другую, застряв между мирами, — уже не волшебник, но еще и не маггл. Тысячи лиц в толпе. Гарри Поттер — его спасение и проклятое наваждение. Он видел его в десятках случайных прохожих, гнался за миражом, заметив, казалось, знакомые до боли черты… Только чтобы миг спустя сухо проронить: «Прошу прощения, обознался». И вот он здесь. В японской глуши на краю света. Когда уже почти перестал искать, когда перестал всматриваться в лица. Самой большой нелепостью будет, если Поттер сейчас вдруг скажет, что всё это — одна необъяснимая случайность. Но Поттер, к счастью, молчит, а потом коротко роняет: — Уже поздно, Снейп. Поздно что? Пытаться повернуть время вспять? Поттер указывает на часы за спиной. Действительно, половина одиннадцатого. Северус встает из-за стола, находит взглядом свою обувь на полке, в последний раз осматривается по сторонам. Он почему-то уверен, что завтра не найдет здесь ни Поттера, ни этого странного дома с одним блюдом в меню. Ему нельзя уходить. Северус напрочь игнорирует интуицию. Поттер приоткрывает входную дверь и молча следит за тем, как он шнурует туфли. В этот момент над ухом звучит так тихо, что Северус уверен — просто послышалось, — не громче дуновения ветра: — Останься, Северус. Он вскидывает голову, ловит взгляд зеленых глаз и поднимается во весь рост. Сейчас между ними — не больше шага и бездонная пропасть. — Я… Он обрывает себя на полуслове. В ближайшей деревне, в минутах двадцати пешком, он точно видел потрепанную вывеску гостиницы. Поттер вздыхает и повторяет уже настойчивее: — Останься, пожалуйста… У меня есть гостевая комната наверху. Неопределенно машет рукой куда-то вглубь дома, отворачиваясь. В этом «пожалуйста» — странная невысказанная мольба. В этом «пожалуйста» — признание: «ты мне нужен». — Послушай… Поттер резко вскидывает голову, впиваясь в него взглядом. Ответь ему «да», Северус. Ответь ему «нет». Внезапно приходит понимание, что его ответ — каким бы он ни был — финальная развилка на всём этом пути. Время действительно не повернуть вспять. Слова сами слетают с губ: — В деревне я видел огни гостиницы. — В деревне тебе никто не предложит ночлег, Северус. Мне кажется, ты должен это понимать. Ему хочется поинтересоваться, почему тот так уверен, но он знает, что Поттер прав. Мальчишка тихо подтверждает: — В этой стране не очень любят чужаков. Он хочет сказать «мне не хочется тебя стеснять», но тут же читает в глазах однозначный ответ: «Ты меня не стесняешь. Останься». Повторенное трижды обретает магическую силу. Он колеблется, отсчитывая удары сердца, а потом хрипло произносит: — Показывай. Выбор сделан. Цикады вдруг смолкают, и в оглушительной тишине только стрелки часов продолжают свой мерный ход. Поттер молча ведет его за собой по коридору. Звуки шагов приглушает пол из татами. Коридор узкий и темный, и он ступает за мальчишкой шаг в шаг, уткнувшись взглядом в затылок. Нет никакого эха, все звуки съедает этот старый дом. Коридор все не кончается, и кажется вдруг, что они на ощупь бредут в глубинах темных вод. Северус почти хочет дотронуться до Поттера, сжать того за плечо, только чтобы поверить в реальность, но тут мальчишка резко тормозит, и Северус едва не впечатывается ему в спину. — Моя комната. Он бросает взгляд в открытую дверь. Комната большая, но совершенно пустая. Ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. Только широкое окно во всю стену с выходом на террасу и видом на сад, где в лунном свете покачиваются ветви деревьев. Поттер ведет его дальше. Они забираются вверх по узкой крутой лестнице, и Северус машинально делает мысленную пометку: «Как бы не свернуть себе шею». То, что Поттер назвал гостевой комнатой, на самом деле огромное пустое пространство под низкой крышей, на противоположных сторонах — два больших круглых окна. В одном в темноте едва различима линия дороги и рисовое поле за ней, во втором — только темный склон холма, подступающий совсем близко к дому. Поттер возится где-то в глубине комнаты. Достает из ниши пару матрасов, постельное белье и, наконец, дернув за шнурок, зажигает одинокую лампочку на потолке. Северус на секунду зажмуривается, привыкая к яркому свету. — В общем, располагайся. Чувствуй себя как… Поттер обрывает себя на полуслове. «Как дома» так и не звучит. Он только коротко кивает в ответ. Стоит Поттеру начать спускаться по лестнице, как Северус окликает его. Всё же он никогда не был любителем рубить хвост по частям. Поттер нехотя поворачивается к нему. — Нам надо поговорить. Я имею в виду, действительно поговорить. Поттер барабанит пальцами по перилам лестницы и покачивается на шаткой узкой ступеньке, отказываясь отвечать. Один неверный шаг — и он кубарем скатится вниз и расшибет себе голову. Северус ждет. Поттер продолжает упорно молчать. Что ж, вся эта ситуация не то чтобы ему совсем не знакома. Более того, ситуация «головная и не только боль по имени Гарри Поттер» даже рождает в глубине души какой-то необъяснимый порыв привычной ностальгии. Северус душит этот порыв в зародыше. Нашел, по чему скучать. Не выдержав — в конце концов, по-хорошему, в этом разговоре Поттер заинтересован не меньше его самого, — Северус дергает шнур и погружает комнату в кромешную тьму. Поттер успешно действует на нервы, поскрипывая ступенькой, и, похоже, совсем не спешит спускаться. Наконец, когда Северус уже и не надеется услышать ответ, с лестницы раздается: — Хорошо, мы поговорим. Завтра? Он отзывается эхом: — Завтра, Поттер. Ступеньки тихо скрипят, затем он слышит, как мальчишка долго возится в своей комнате где-то под ним, пока не затихает. Дом погружается в сон. Усталость наваливается на него, и уже сквозь дрему Северус предельно четко слышит откуда-то снизу: — Я так устал быть один. Может быть, Поттер ведет разговоры с самим собой… — Спасибо, что остался. А может быть нет. Кажется, слова звучат у самого его уха, как будто он делит с мальчишкой не только кров, но и постель. Он засыпает.