Requiem

      — Эрин, ты подстриглась? Очень красиво, — Миссис Барбара Марш снова улыбалась своей холодной, спокойной улыбкой. Эстер не могла понять: нравится ей это или нет. Но Барбара определённо нравится.       Она взрослая, красивая, спокойная и добрая. С ней можно говорить, как с родителями. И лучше не задумываться о том, что с ней нужно говорить.       — Да, мама сказала, что мне очень идёт! — Эрин стучала каблуком ботинка по полу. Ей нравилось чувство, когда нога будто бы отскакивает.       Барбара милая. И с ней почему-то всегда хочется, как бы сказала мама, «выделываться». Рядом с этим психологом Вамми не могла усидеть на месте, потому что если Доу исполняла какой-нибудь трюк — Барбара улыбалась. А Эстер нравилось, когда она улыбалась. У женщины были светлые волосы, но совсем не такие, какие девочка видела в зеркале каждый день. Когда в кабинет светило солнце — вокруг Марш появлялся медовый нимб. Да, опредёленно, её волосы по цвету напоминали мёд, горячее золото.       Сейчас тоже светило закатное солнце. А потому Барбара была особенно прекрасна.       — Я обожаю наши с вами встречи! — в порыве чувств вырвалось из Эстер. Она даже почти не заикнулась.       — Да, я тоже люблю их, Эрин.       — Я сказала не «люблю», — Доу чуть наклонилась вперёд, упершись руками в сидушку, будто стремясь быть ближе к психологу, — а «о-бо-жа-ю», — она постаралась вложить в свои слова тот же жар, который испытывала, смотря на Барбару.       Марш зажато улыбнулась. Другая эмоция. Вамми нравится. Женщина потянулась к чашке с дымящимся какао, кивнув. Свет солнца переливался на её волосах, и Эрин хотелось смотреть на это вечно. Но Барбара предпочитала не молчать вдвоём, а вести беседу. В этом нет ничего плохого, но Доу не нравилось, когда женщина начинала задавать вопросы.       — Как эта неделя в школе? Что нового узнала? — одно и тоже. Эрин всегда рассказывала про новые темы на уроках, прекрасно зная, что Миссис Марш интересуется не лягушками с биологии. Ей больше интересны эти… Ну, те, что не Эрин.       — Ой… — девочка откинулась на спинку диванчика, ноги подлетели вверх, затем каблуки ботинок стукнулись о пол, резко опустившись. — Я туда больше не пойду. Теперь все ещё злее, хотя я думала, это исправится, когда мы станем старше.       — Что ты имеешь в виду?       — Ну, нам ведь всем теперь тринадцать, — Эрин привычно потянулась к волосам, чтобы перестать заикаться, но хихикнула, когда вспомнила, что те недавно стали значительно короче. — Подростки, знаете ли. Вечно выделываются, чтобы показаться смешнее и красивее.       Забавно, ведь перед Барбарой Вамми хотелось быть и смешнее, и красивее, и немного повыделываться.       — Тебе это не нравится? — Женщина наклонила голову, её волосы красиво скатились с плеч.       — Мне не нравится, что я то, благодаря чему они стремятся быть смешнее и красивее, — Эрин запрокинула голову, прогибаясь в спине и смотря в потолок, — хотя я лучше них.       Послышался щелчок. Барбара наконец убрала свой планшет с записями и теперь смотрела на Вамми. Голос её был такой спокойный.       — Вам всем тринадцать, вы в одной школе и сидите на одних уроках. Почему же кто-то лучше? Ну, или, как ты сказала — «смешнее» и «красивее»?       Эстер надеялась, что Миссис Марш ею любовалась.       Хотелось ещё повыделываться.       Доу запустила руку в волосы, закинула ногу на ногу и резко опустила подбородок, снова смотря на Барбару. Вамми никогда не будет такой, как она. Взгляд всегда будет тёмным, пустым, а улыбка никогда не будет отдавать спокойствием. Кривой надрез на лице — вот выражение счастья девочки. Эрин нервно облизнула губы, понимая, что будет заикаться, что бы ей там ни хотелось сказать Барбаре. В голове за секунду пронеслась тысяча мыслей.       Например, о том, что сегодня Эстер «нарядилась». Короткие джинсовые шорты, красные колготки и кожаные ботинки со шнуровкой. Завязала бантики. Получилось симметрично на обеих ногах.       — Я лучше, потому что я понимаю, что я делаю, — Вамми боялась моргнуть, отвести взгляд, смотря на Барбару. — Мне никогда не будет интересно с ними так, как с вами, Миссис Марш.       Очень сложная задача — вызвать у психолога настоящие эмоции. Всегда вежливая. Всегда терпеливая. Всегда-всегда-всегда не искренняя. Но Вамми видела. Наслаждалась каждым моментом, когда подмечала трещины её профессиональности. Когда Эрин всё же удавалось пробивать эту дистанцию пациента и терапевта. Барбара отвела взгляд, тихо выдохнула через нос, чтобы Вамми не уловила этого. «Ребёнок. Просто ребёнок». Но сам факт того, что Эстер заставляла привычку отстраняться активироваться — тешило что-то внутри. Ну же: пусть Барбара ещё раз вспомнит о своей профессиональной задаче, этике. Эта женщина никогда не перейдет границу. Не накричит. Не отдалится. Но как же Доу нравилось напоминать Марш о необходимости повторять себе: «Просто ребёнок».       — Как же тогда быть с друзьями? — голос Барбары не изменился.       Друзья. Какого чёрта Барбара говорит о друзьях? Не нужны Вамми ровесники-друзья. Они никогда не поймут её. Эрин всегда будет смотреть на всё со стороны. Раскол. Не принятие. Отторжение. Мир отторгал её чем-то неощутимым, а она отторгнет его в ответ. Если все отношения строятся на взаимности, то у Эрин с миром взаимная неприязнь. Ровесники хотят залезть в её голову и изменить её, сделать такой же, как они. А Эстер не нужны подобные друзья.       Барбара — тот, кто ей нужен. Кто-то, кто смотрит на неё свысока, но не так, как сверстники. Свысока — значит не стремится изменить. Подстроить. Смотрит с высоты своего опыта и знаний, с соответствующим снисхождением из-за возраста. А с ровесниками так не получится. Они хотят сделать всех одинаковыми, влезть в голову Эрин.       — Друзья? Точно не они, — Доу склонила голову, немного ухмыльнувшись, — Я могу дружить только с теми, кто считает меня глупой.       — Подожди, — Барбара кратко качнула головой, чуть нахмурилась. — Во-первых, я тебя глупой не считаю, во-вторых, мне, прости уж, кажется, что ты противоречишь сама себе. Разве ты не говорила, что одноклассники часто называют тебя… — Марш не взялась цитировать, — глупой.       — Они так говорят, но не считают. Вы же сами знаете, что люди не всегда говорят то, что думают, — Эрин слабо пожала плечами. — Они боятся. Потому что знают, что я не глупая. И если я проявлю к ним какую-то жестокость в ответ — она будет изощрённее, чем их.       — А ты думала об этом?       — О том, чтобы поступить жестоко? — Эстер подняла взгляд на Барбару, понимая, что нельзя смотреть на планшет с записями и диктофон.       Каждый их разговор записывался.       Джон и Джейн не слышали эти беседы. Вамми в этом уверена. Но не уверена, что аудиодорожку не отправляли кому-то ещё.       Так что с лёгкостью бросает уверенную…       — Никогда.       …ложь.

***

      Задержись Мелло в приюте на месяц — не пришлось бы выслушивать эту информацию от Мэтта. Потому что, вне всяких сомнений, Мелло и сам справился бы с тем, чтобы подслушать её. Но прямо сейчас, глядя на товарища рядом, Мелло подумал — оно и хорошо. Ведь если бы он тратил время на расшаркивания, может быть, и не решился бы уйти. В случае Мелло всегда необходимо действовать так, словно срываешь пластырь. Иначе: «больно», «неприятно» и «а может, ну его». Смотря на друга сейчас, юноша ощущал неприятное давление в груди, немного зависти, ведь Мэтт пробыл в комфортных условиях дольше. Пока Мелло приходилось мёрзнуть, бегать и тратить каждую нервную клетку на удачную ложь — у товарища было всё схвачено.       Он не вернётся в дом Вамми больше никогда. Оно и хорошо. Еда и крыша над головой не стоят той каждодневной эмоциональной каторги, под гнётом которой Мелло явно ощущал, что задыхается. Правильно, что ушёл. И Мэтт напоминал ему об этом одним лишь своим существованием.       После того, как Мелло покинул приют, со слов Мэтта, «ничего особо не поменялось». Эта информация больно резанула по чему-то внутри. Что есть он, что нет — мир не стоит на месте. Ниа всё так же выделывается, слушая восторженные охи-вздохи преподавателей; расписание еды не поменялось, как и распорядок дня. И в этом нет ничего удивительного. Если бы Мелло мог материализовать свою инфантильную обиду — забил бы её ногами. Потому что негоже тратить силы на то, чтобы убиваться по поводу «миру на тебя плевать». Будто когда-то было иначе.       Не сказать, что он рассчитывал, будто преподаватели будут вспоминать о нём с тоской, а для всех классов объявят траурный день, ведь дом Вамми покинул такой выдающихся ученик. Конечно, нет. Ну… Хотя бы что-то. Хоть что-то, что дало бы понять: Мелло провёл там всю сознательную жизнь. А не выдумал годы в стенах приюта.       Мэтт даже внимания особо атмосфере после ухода Мелло не уделил, а тот уже развернул из этого траур. Блеск. Убейте его.       Со слов товарища, странности начались за несколько дней до того, как должен был приехать этот Эрингиум, про которого все вроде и слышали, но особо ничего не говорили. Отпрыска Вамми всегда относили к какой-то другой категории: не к гениальным детишкам, а даже… «Либо хорошо, либо ничего.» Как о мёртвых. Все упоминания носителя фамилии были совершенно незначительны и всплывали лишь в контексте судьбы приюта. Человек с особым отношением.       Оказывается, тот решил явиться чуть ли не через месяц после смерти Эл и ухода Мелло. А когда поступило ответное письмо — об этом знали все. Потому что атмосфера изменилась моментально. Детям буквально давали указания не заговаривать с ним. «Но так, чтобы это выглядело естественно». Маразм крепчал. Какая же важная шишка этот Эрингиум, что к нему даже других детишек не подпускают? Мэтт думал так же, и при рассказе упомянул, что он и не особо-то собирался с ним общаться. И весь его приезд-отъезд особого значения не имел. Важно другое.       Не прошло и суток после ухода Эрингиума, как к дому подъехало несколько чёрных машин. Столько охраны вокруг одного человека не видели никогда. И приезда «этой женщины» никто не ждал.       — Если кратко, — на этом моменте Мэтт всплеснул руками, чтобы описать масштаб проблемы, — поднялась самая настоящая буча. Насколько я понял, а понял я практически «ничего», — вещал товарищ, ускоряя шаг так, что Мелло едва ли за ним поспевал, — у Ватари и отвечающих за Эрингиума был какой-то мега-важный договор, заключённый ещё очень давно. Переданный накопитель этот договор нарушил. Носителя фамилии вообще ни к чему не должны были привлекать. И знаешь, что самое смешное?       Мэтт остановился, и Мелло на скорости врезался в его спину. Хотелось разжать зубы и всё же окатить товарища парой ругательств, рискуя потерять остатки тепла.       — Никто не знает, что на этой несчастной флэшке! Роджер даже копию не сделал, ты вдумайся!       И в этом не было ничего удивительного. Роджер всегда даже слишком дотошно относился к любым указанием Эл или Ватари. Отсутствие копии говорит лишь о том, что в сообщении прямо говорилось о запрете её создания. Не будь этой скрупулёзности — старик бы никогда не заступил на свою должность. Беспрекословное выполнение указания тех, кому «лучше знать».       Мелло слушал внимательно, ловя каждое слово, не различая дороги и не задумываясь о том, куда они идут. В какие-то минуты даже создавалось впечатление, что юноша буквально гонится за информацией, ведь товарищ шёл всё быстрее и быстрее, явно подгоняемый холодом.       Но кое-что всё же заставило его замереть.       — Эрингиум не вернулся к своим покровителям. Он срулил с флэшкой. Никогда не видел Роджера таким злым, — голос удалялся, а Мелло остался стоять на месте.       То есть, какая-то часть информации, что, в теории, может помочь в расследовании, сейчас находится в руках какого-то мальчишки? И его ещё не нашли? Нет, это определённо бред. Не найти кого-то с ресурсами фамилии Вамми — это всё равно, что с элементарнейшим паззлом не справиться. Чушь. Его наверняка уже поймали и вернули. Но зачем было бы Роджеру, как выразился Мэтт, злиться, если он сам, своими руками отдал накопитель наследнику? Что-то здесь не сходится.       — Этот Эрингиум — видно, золотой мальчик… — не услышав шагов за спиной, Мэтт резко развернулся на пятках и вернулся.       Дело не во флэшке. Дело в самом наследнике Вамми.       — Ты чего встал? — товарищ ухватил Мелло за локоть, потащив вперёд, — Давай двигай, а то себе последнюю извилину в башке отморозишь. Мы почти дошли.       Пристанищем оказалась библиотека, которая, на удивление, работала в такой поздний час. Ещё и в канун Рождества. Странно, учитывая, что только таким идиотам, как они, может понадобиться библиотека. Помещение пустовало, горел тёплый, жёлтый свет. Оказавшись внутри, Мелло понял, насколько же на улице холодно. По рукам прошлась мелкая дрожь, конечности покраснели от перепада температур. Мелло чувствовал, как у него «оживают» руки, а пальцы, которые доселе не двигались, наконец могли согнуться-разогнуться без лишних усилий.       За стойкой сидела лишь какая-то пожилая старушка, не обратившая никакого внимания на открывшуюся дверь. Кроссворд был интереснее. Или зрение со слухом подводили. Одно из двух. Но всё равно лучше не шуметь, дабы их не выгнали на холод в такой отвратительный поздний час и время года. В сотый раз Мелло убедился, что ему больше по душе солнце, нежели темнота, дождь и слякоть.       Товарищи прошли в самый конец зала, за небольшой столик, ограждённый от других высокими книжными стеллажами. Мелло вжался в скамью, ведь чувствовал, что даже в деревяшке тепла сейчас больше, чем в собственном теле. Марш-бросок от входа до временного убежища немного сбил его с мыслей, но стоило ему выдохнуть, а тишине — воцариться, и на голову тут же упала масса вопросов. Юноша поджал губы и нахмурился, отвёл взгляд, желая сфокусироваться на чём-то, что не отвлекало бы своим мельтешением.       Побарабанил пальцами по дереву.       — Как давно ты ушёл из приюта? — нужно было понять свежесть информации.       — Около трёх недель назад.       Три недели. Найти человека за это время с имеющимися ресурсами не проблема. Да и за день его найти бы проблемой не было. Но почему же тогда случился скандал? Дело в мальчишке. Точно в нём. Роджер всегда беспрекословно выполнял все указания свыше. Он мог вспылить, только если что-то шло вразрез с ними. Мелло никогда такого лично не заставал. Но слышал, что Роджер повязан огромным количеством договорённостей с другими «делами», подчинёнными фамилии Вамми. Очевидно, что Эрингиума нельзя относить к приюту, ведь тот никогда не являлся его подопечным. Какой-то внутренний раздрай.       — Что за женщина приходила в приют? — нужно было понять, сколько в этом конфликте вообще сторон.       — Не могу утверждать, я почти ничего не понял. Всё, что я говорю — лишь собственные выводы, — предупредил Мэтт, разведя руками. — Но кажется — это один из опекунов мальчишки. К ней обращались по фамилии Доу.       Опекун недоволен, что Эрингиуму передали флэшку, ведь отпрыска Вамми «не должны были во что-то втягивать». Но в чём проблема Роджера?       — Почему был недоволен наш старик?       — Слушай, это прозвучит как полный бред, — Мэтт запустил руку в волосы, поморщившись, будто пытаясь вспомнить детали подслушанного разговора. — Я не знаю. Он говорил о нём так, будто… Я правда не знаю, как объяснить…       — Ртом, — уже начал закипать Мелло.       — Спасибо, чёрт его дери, за подсказку! — товарищ стукнул по столу и поёжился от того, насколько это вышло громко для библиотеки.       Оба затихли. Никаких шагов и криков, чтобы они убирались отсюда, не последовало.       — Роджер был недоволен тем, что опекуны прекратили наблюдение за ним. И отпустили его. Но старик не говорил: «он», Роджер сказал: «этим»! Будто о предмете! Так что, может, он имел в виду флэшку? — Мэтт опустил голову на стол и закрыл её руками. — Да ну его… Потом как-нибудь разберёмся. Этот Эрингиум срулил с прикольной штуковиной и нам надо бы его найти быстрее, чем по его душу явится наш старикашка. На пару с Ниа.       Мелло вздрогнул. Ниа. Если он получит наследника Вамми… или то, что тот при себе таскает — получит ещё большее преимущество, чем имеет уже сейчас. Этого никак нельзя допустить. Только через его хладный труп!       Нет, это просто нечестно, несправедливо. Будто всё идёт против него! Решил уйти из Дома Вамми — сразу же появилась какая-то информация, предоставленная Ниа на блюдечке с голубой каёмочкой для расследования. Всё равно на то, что на должность замены Эл он вступит только в совершеннолетие. Он уже, уже его обгоняет. Так нечестно. Несправедливо. Мелло думал, что у него предостаточно времени, чтобы твёрдо встать на ноги без посторонних усилий и, в идеале, изловить Киру ещё до того, как Ниа вступит на свой пост.       Но появился этот Эрингиум. Какая-то флэшка. Какие-то междоусобные конфликты Вамми, которые, Мелло не знает: отразятся ли на эффективности работы Ниа. Может, они помогут этому чёртовому мальчишке быстрее докопаться до правды.       А если он уже всё понял? Если и тут его обошёл? И сейчас сидит, попивает чай вместе с наследником фамилии Вамми, просматривая материалы расследования Эл на накопителе. Наверняка Ниа испытывает самодовольство. Пока Мелло, как помойная крыса, прячется от холода — тот уже сто раз успел всё решить. Господи, как же бесит. Юноша чувствовал, будто прямо сейчас из черепной коробки выскребает собственные мозги ложкой и сжирает. Невыносимое сверление в висках.       Мелло устало потёр переносицу. В тепле начало клонить в сон. Но спать нельзя. Ещё не всё понятно.       Значит, он вообще никогда не будет спать.       — О, я ж тебе главное-то и не рассказал, — непринуждённо бросил товарищ, своей интонацией давая понять, что всё «главное» он как раз-таки уже рассказал и сейчас пойдёт какая-то околесица. — Этот Эрингиум — ещё больший уникум, чем Ниа.       Господи, только не Ниа, Мэтт, заткнись, ради всего святого.       — И что в нём такого? — лениво спросил Мелло, прикрывая глаза, чувствуя, что от света голова начинает болеть ещё сильнее.       — Нам, конечно, сказали с ним не говорить… — но он поговорил, — … но я поговорил.       Мелло цокнул. Ну кто бы мог сомневаться…       — Он немой, прикинь? Может, поэтому нас попросили с ним не болтать? Ну, чтоб не смущать мальчика… — Мэтт задумчиво почесал затылок. — Хотя слышит. Может, у него оттого и волосы такие седоватые? Напугал кто в детстве, теперь молчит… — Да, определённо, Мэтта можно даже не слушать. — Вот, знаешь, я одно понять не могу: как такой, как он, мог от родителей срулить? Ну, не от родителей, Ватари же это… того.       Что-то внутри неприятно кольнуло.       — Сейчас ты будешь «того», — бросил Мелло, желая было перегнуться через стол, чтобы стукнуть одноклеточное, но сил на это просто не хватало. Максимум — на язвительные комментарии.       — Я это к тому, что у него чемодан был с половину роста. Не налегке явно уходил.       Чемодан?       Юноша крепко зажмурился, желая прогнать дрёму и сосредоточиться. Нет, таких совпадений не бывает. Это было бы… Это было бы совершенно не в духе жизни Мелло. Такое везение.       — Какого цвета было пальто? — Мелло резко упёрся руками в стол, смотря неотрывно на товарища, что явно удивился такой экспрессии. — Опиши.       — Чёрное? На башке жёлтый берет. Чемодан… — Мэтт отвёл взгляд в потолок, вспоминая, — коричневый с железными уголками. Рост, — вытянул ладонь, примеряясь, опуская ту то вверх, то вниз, — да примерно такой же, как твой. Может, чуть повыше, — усмехнулся, — прикинь, даже десятилетка тебе пере…       — Он в Борнмуте! — воскликнул Мелло громче, чем следовало для библиотеки. Секунду погодя уже тише добавил: — Он в Борнмуте, я видел его. Наверное.       Сомнения присутствовали по большей части не из-за того, что кто-то может быть просто похож на отпрыска Вамми с описания Мэтта. О нет. Мелло просто не мог поверить, что такому, как он, от которого всегда все ответы и подсказки ускользали сквозь пальцы, могла прикинуться такая удача. Всё всегда должно пойти не так. В каком-то плане юноша даже смирился с собственным законом Мёрфи. Сколько бы усилий ни прилагал — в чужих руках всегда оказывались более удачные карты. Закон подлости. Закон Мелло. Столкнуться с Эрингиумом… Нет, это даже статистически практически невозможно. Даже если тот сбежал. В Великобритании множество городов, до которых человек бы мог добраться в течение месяца. Слишком много вариантов. И чтобы из всех возможных всё сложилось таким образом… это было бы нереально.       Мелло повезло, что Мэтт нашел его. Мелло повезло, что каждый раз его ложь срабатывала идеально и он мог продолжать своё выживание. Мелло просто повезло, что Эрингиум оказался в том же городе. Что юноша вообще пересёкся с ним. Везение — не его заслуга. Но чёрт. Даже если и так. Может ли это быть знаком? Знаком, что Мелло… или Майкл, делает всё правильно?       Внутри ощутимо что-то вздрогнуло от этой мысли. Юноша углубился в воспоминания, стараясь с точностью до секунды воспроизвести в голове эту сцену.       Последний компьютерный клуб, который он обошёл перед тем, как решить пустить всё на самотёк и уйти греться в церковь. Край города, спальный район. Он вообще ни на что не рассчитывал. И так злился, когда выяснилось, что потратил время впустую. Но всё оказалось не зря.       Его задели плечом, и он бы устоял на месте, если б не слабость в ногах от долгого отсутствия нормальной еды и сна. Для большего счастья не хватало только упасть и разбить себе голову о бетонные ступени. Но его подхватили под локоть, и в этот момент юноша пересёкся взглядом с мальчиком, который на тот момент раздражал не меньше, чем свойственный зиме климат. Светлые волосы. Чёрное, даже, может быть, слишком большое для незнакомца пальто. И огромный чемодан с железными уголками, что качнулся, когда они налетели друг на друга. За спиной у Эрингиума был ещё какой-то мальчишка. Мелло запомнил синюю куртку и красную шапку с помпоном.       Отпрыск Вамми точно попытался ему что-то сказать, но вот что — у Мелло тогда не было никакого желания разбираться. В голове застыл стоп-кадр, как в каком-то кино. Лицо слишком наивное, придурковатое, что ли, а глаза — пустые. Беспокойство во взгляде не сочеталось с тем образом Эрингиума, который Мелло доселе рисовал в своей голове. Отпрыск Вамми не должен выглядеть так. Так нелепо. Несуразно. Неуклюже. Глаза такого человека не должны быть пустыми, не имеющими и капли какой-то глубины.       Но, Господи, если это действительно Эрингиум, при котором находится переданная величайшим детективом флэшка — плевать, как тот выглядел. И к чёрту все ожидания Мелло. Если он упустит такую редкую в его жизни удачу — будет считать себя круглым идиотом.       Так что Мелло бегло описал столкновение Мэтту, про себя страшась, что тот посчитает выводы товарища сомнительными и безосновательными.       — Да, он такой, придурковатый, — сходу бросил друг, задумчиво почесав подбородок. — Возможно, действительно он. Надо будет проверить.       — Пошли, — Мелло сразу же подорвался с места, но его резво ухватили за локоть и с силой потянули назад.       — Куда?! Ты время вообще видел? Вот и я не видел. Но уверен, что сейчас никому не упало отвечать на твои вопросы, — Мэтт размял кисть, по которой секунду назад товарищ ударил наотмашь. — Сходим завтра. Я устал. Ты, уверен, тоже.       Мелло уже было попытался предпринять ещё одну попытку встать и побежать допрашивать каждого в этом компьютерном клубе, но вовремя себя одёрнул. Верно, он действительно безумно устал. Нужно отдохнуть. Хотя бы немного. Но всё равно хотелось пуститься по горячим следам на поиски. Не потерять тот редкий шанс, который ему дала удача. Наконец-то у него есть хоть какая-то зацепка. Он точно ближе к разгадке, чем Ниа, оставшийся в теплых стенах приюта.       Главное, не растерять этот шанс. Мелло сделает всё, но не упустит эту возможность.       Завтра ведь Рождество… Иногда Майклу хочется раскалёнными щипцами вырвать у себя в голове мысль с надеждой на чудо какого-то праздника. День рождения он провёл в каком-то хостеле. Вспомнил о нём лишь по той причине, что на глаза попался календарь. Но всё же… если это чудо есть, то завтра Мелло сделает ещё один шаг вперёд.       Завтра. Ведь сегодня ноги уже не держат от усталости…

***

      Нет, точно нужно что-то решать с их финансами. Мэтт с ума сойдёт, если будет продолжать спать на такой неудобной поверхности, вздрагивая от каждого шороха и боясь, что их в любой момент могут прогнать. Не то, чтобы он был особо чувствительный в плане собственного комфорта, но усталость, как выяснилось, имеет свойство накапливаться — и обычные семь часов сна уже не восстанавливают необходимую энергию. Пусть Мелло там скорее уже что-нибудь придумывает, а то создаётся впечатление, что они бомжевать из приюта ушли. Его аж передёрнуло, стоило вспомнить, как пришлось собирать чью-то еду с подносов в забегаловке. Картошка фри, бесспорно, была очень вкусной, но она была бы ещё вкуснее, если б не пришлось воевать за неё с каким-то мужиком, что также подоспел на горяченькое. К битве за просрочку его Дом Вамми не готовил. Страшно представить, как всё это время питался Мелло…       Хотя, зная друга — просто приходил в церковь.       В общем — Мэтт совершенно не выспался. И решительно непонятно, как на ранний подъем был способен Мелло, учитывая, что тот спал не больше товарища. Не таким себе он представлял Рождественское утро…       — Давай быстрее, — маньяк пнул несчастного Мэтта под колено, надеясь, что внезапный болевой импульс его взбодрит. Впрочем, он прав. Взбодрил. Однако настроя на продуктивный день не прибавил.       — Господи, на улице ещё даже солнца нет! — процедил Мэтт сквозь зубы, бросая взгляд на только что погасшие фонарные столбы. Солнце вставало поздно. Сейчас, возможно, около восьми утра. Если Мелло думает, что в это время хоть что-то работает — он круглый идиот.       И ещё — утром было ужасно холодно. В Борнмуте зимой не жарко и днём, но утро после тёплого помещения было похоже на самую настоящую криокамеру. На улице вообще нет людей. Вечером тоже было немноголюдно, но двадцать пятого декабря, в восемь часов утра, когда практически у всех уже выходные или отпуска — вообще штиль. Каким нужно быть больным ублюдком, чтобы подниматься в восемь утра в Рождество? Мэтт уверен, что Мелло застрелится уже к годам двадцати, если не раньше.       — Всё сейчас всё равно закрыто! — продолжал канючить юноша, уверенный, что они в любом случае не вернутся в тепло, но из принципа необходимо напомнить Мелло о том, насколько он поехавший.       — Пока дойдём — откроется, — конечно, тот настаивал на своём.       — Мы ещё и пешком пойдём? — Мэтт страдальчески вдавил ребро ладони в глаз, желая хотя бы послесонное мыло прогнать. — Где хоть этот компьютерный клуб?       На самом деле в любое другое время Мэтт был бы рад походу туда. Но не в восемь утра. Даже самые заядлые геймеры не тащатся погонять в компьютер утром Рождества. Нет, ну он бы потащился… если бы хоть чуть-чуть выспался. Да даже если и не выспался бы, потащился.       Ладно, возможно, он сопротивляется чисто из принципа.       В Доме Вамми Мэтт испытывал только тоску с усталостью, и это едва ли изменилось, учитывая, что слякоть и прохлада Великобритании была бы идеальным пристанищем для какого-то самоубийцы. Погода навевала тоску, солнце за плотным слоем облаков едва ли можно увидеть, а учитывая ранний час — на улице ещё темнее, чем следовало бы. С трудом можно представить, что существует место, которое могло бы ему понравиться. Но сейчас, определённо, это было бы тёплое помещение с едой и компьютером.       Идеальная жизнь для Мэтта — это сидеть безвылазно в квартире и играть в видеоигры. Но судьба — или собственная глупость — свела его с активистом, которому палец в рот не клади — дай рвануть куда-нибудь в восемь часов утра. Даже в приюте Мелло чётко соблюдал расписание подъёма, независимо от того, в какое время его срубило в сон. Мэтт этого никогда не понимал. Но склонен был считать, что товарищ просто боялся потерять несколько минут на отдых, предпочитая силой вкладывать знания в свою голову. Если бы мозг человека был коробкой, то Мелло бы утрамбовывал вещи в неё ногами, лишь бы побольше уложить. У каждого свои тараканы.       Просто кто-то забывает их травить.       — Как думаешь, Эрингиум захочет с нами работать? — прозвучал вопрос, выдёргивающий Мэтта из размышлений.       Ура, «с нами», Мелло считает их одной командой. Так радостно, аж удавиться хочется. Конечно, каждому же хочется стать частью компании, которая спит где придётся и питается как получится. Мечта.       — Ну… — Мэтт задумчиво почесал затылок, пытаясь хотя бы примерно представить патенты мышления того мальчишки. Нереально. — Мне кажется, нужно сначала понять, чего он вообще хочет. И предложить обоюдную помощь.       — А если он хочет того же, что и я?       А куда подевалось «мы»? Ой-ой, Мелло, как эгоистично.       — Утереть нос Ниа? — слабо усмехнулся Мэтт.       — Поймать Киру! — зло прошептал товарищ.       — А, ну да… — если честно, Мэтту всё равно, кто что хочет. Но дружба как бы сама под собой подразумевает помощь. — А ты уже уверен, что хочешь работать с ним?       Мэтт сильно сомневался, что через несколько минут общения с тем мальчишкой Мелло будет вне себя от счастья взять его в их «шикарный коллектив». Всё же в его голове чётко въелся этот пустой взгляд, в котором нет и капли какой-либо… осмысленности? Зачатка интеллекта? Сложно описать, но этот Эрингиум не вызывал в воспоминаниях ничего, кроме тревоги и настороженности. Скорее всего, Мэтт просто сделал уж слишком поспешные выводы. В конце концов: «лучшие из лучших» всегда имеют какой-то внешний сдвиг по фазе. Но иногда «сдвиги по фазе» — это просто «сдвиги по фазе». Ничего более.       — Посмотрим, — туманно ответил товарищ, в голове которого наверняка вертелись похожие мысли.       Взгляд заметался, не зная, за что зацепиться, когда они наконец дошли до пункта назначения. Стоило Мэтту спуститься в компьютерный клуб, как внутри будто что-то вздрогнуло. Чувства скакали от радости и желания, наплевав на всё, просто сесть уже наконец за монитор, до лёгкого страха, удивительной неловкости. Он так хотел здесь оказаться, множество раз прокручивал в голове, перед сном, ещё в приюте: во что поиграет, как будет проводить в подобном месте часы. Перечитал с сотню раз те редкие журналы, что попадали в его руки. Хотелось вырезать вложенные цветные фотографии множества мониторов, стоящих в ряд. Обложки видеоигр. Превратить кучу макулатуры в коллаж своей мечты. Так хотелось очутиться здесь. Столько раз буквально по шагам Мэтт продумывал собственные действия. А теперь, когда всё прямо перед глазами — почему-то хотелось отступить. Нет, даже не отступить. Сжаться в один комок нервов.       Юноша сглотнул какой-то странный ком в горле, наблюдая, как кто-то совершенно буднично смотрит в монитор и играет. Будто для него поход в компьютерный клуб событием не является. И ведь так оно и было. А Мэтт чувствовал себя голодающим ребёнком из стран третьего мира, которого подвели к шведскому столу и сказали выбирать всё, что душе захочется. Накинется ли голодающий на еду? Или тому необходимо сначала осознать происходящее?       — Может, ну его? — бросил Мэтт, не отводя взгляд от огромного количества свободных мест. Рождество давало о себе знать. — Куда этот Эрингиум денется?       — Компьютерный клуб не сравняют с землёй через сутки, так что это может и подождать, — шёпотом бросил товарищ, волнение которого было больше связано с предстоящими расспросами.       Мэтт нервно закусил нижнюю губу, чувствуя, что буквально силой заставляет себя отвести взгляд от игры в StarCraft какого-то парня. Ведь если тут есть эта игра, то наверняка найдётся и третий WarCraft, и… о господи, если тут есть Need For Speed — Мэтт уже готов подписать какую-нибудь петицию об отсрочке поисков того мальчишки.       Он встряхнул головой.       Нет-нет, нужно ещё немного подождать. Чем быстрее они со всем разберутся, тем быстрее Мэтт наконец сможет приступить к играм без причитающего рядом маньяка-трудоголика.       Взгляды товарищей сошлись на высоком парне за главной стойкой, который. оперевшись подбородком на ладонь, скролил колёсиком мышки что-то в компьютере. На носу очки, а под глазами залегли тёмные круги. Рубашка с короткими рукавами в красную клетку. Он будто сошёл со всех клише журналов о компьютерных играх. Главный не обратил никакого внимания на мнущихся возле входа юношей, что было только на руку Мелло и Мэтту. Потому что необходимо придумать, с чего начать…       — Нужно просто поговорить с ним лицом к лицу, — тихо брякнул Мелло, так и не сделав шаг навстречу Главному.       Парень в клетчатой рубашке же поднялся, чтобы достать с полки над столом какую-то коробку, вытянувшись во весь свой огромный рост.       — Лицом к лицу? Он присядет, или ты залезешь на кофейный столик? — Мэтт сунул руки в карманы. Так он чувствовал себя более уверенно. Уверенная поза — и вот уже все всё хотят рассказать двум школьникам без определенного места жительства. Самое главное — уверенность.       Но сейчас они уверенно стоят в проходе уже десятую минуту.       — Заткнись.       — Нам надо бы говорить.       — Я этим и занимаюсь! — на лице у Мелло появилось выражение сложной мозговой деятельности.       — Да, но надо говорить с ним, а не со мной.       — Ты не помогаешь.       — Я и не пытаюсь.       Бросив тихое «к чёрту», Мелло сделал уверенный шаг к стойке, также засунув руки в карманы.       — Прошу прощения, — товарищ натянул на лицо улыбку, и у Мэтта невольно побежали мурашки от такого резкого перехода от раздражения к вежливости. — Мы ищем нашего одноклассника, он вчера заходил сюда.       Либо Эрингиум такой гений, что перепрыгнул несколько классов, либо они на пару такие тупые, что оставались несколько раз на второй год. Потому что, по памяти Мэтта, тот мальчишка максимум тянул внешне лет на двенадцать. А Мелло, хоть и обошел скачок роста стороной — всё равно не похож на шестиклассника.       Главный опустился на своё кресло и, лишь мельком бросив взгляд на товарища, снова устремил его в компьютер.       — Тут за сутки сто таких, как вы, проходит.       — Светлые волосы, большой чемодан и разговаривает с помощью планшета. Сложно не запомнить, — не терял надежды Мелло, опираясь локтями на рабочий стол.       Главный поменялся в лице и наконец удостоил друга полноценным вниманием. Нервно поправил окуляры.       — А, этот? — он задумчиво почесал щетинистый подбородок. — Да, заходил такой. Но он не взял даже часа. Практически сразу ушел с Закари, чёрт бы его побрал… — быстро перевёл взгляд на монитор. — Я вас тут впервые вижу, впрочем, как и того мальчишку. Вы из какой школы?       Да тут недалеко, плюс-минус сто километров пешей ходьбы.       — Мы не из этого города, приехали с классом на каникулы, — легко слетала ложь. — Наш друг не отвечает на сообщения, но сказал, что нашёл хороший компьютерный клуб. Думали, он может быть здесь… — Мелло разочарованно вздохнул. — Наверное, мы его чем-то обидели. Не могли бы вы подсказать, где можно найти хотя бы… Закари, верно? Может, он ему что-то рассказал.       Главный выглядел так, будто утомился от такого количества ненужной информации и совершенно не впечатлён реалистичными охами-вздохами Мелло. Недосып говорил сам за себя.       Недосып Мэтта тоже не прочь высказать товарищу пару ласковых.       — Закари? — парень встрепенулся лишь на этом слове, нижнее веко дёрнулось в тике. — Его можно найти прямо по коридору, налево и до конца. Он не вылезает из двенадцатого стола часов с четырёх утра…       — Отлично, спасибо! — бросил Мелло, решительно двинувшись вперёд, и Мэтту ничего не оставалась кроме того, что последовать за ним.       Если юноша ловил предынфарктное состояние, стоя в небольшом коридорчике, то чем дальше в лес — тем больше впечатлений. Мэтт пожалел, что природа наградила человечество всего одной парой глаз, потому что ему хотелось уделить внимание буквально каждому компьютеру. В голове уже рисовалась картина, как незадачливый геймер лезет в фонтанчик за мелочью, чтобы насобирать себе хотя бы на пару часиков в этом месте.       А ведь это идея.       Все бабушки и дедушки, приехавшие в санатории Борнмута летом и бросившие монетки для возвращения в этот город, конечно, умоются слезами. Но у Мэтта исполнится мечта. В системе приоритетов мечты явно стоят выше каких-то примет и суеверий. Так что, как только товарищи со всем закончат, Мелло — хочет он того или нет — будет в мороз обыскивать каждый фонтан и памятник Борнмута. Если ранний подъём повторится — нырнёт с моста с магнитом в килограмм тридцать.       Хотя Мэтт сомневался, что его друг от земли гирю весом в пятнадцать оторвать сможет.       Тем временем настала вторая часть программы под названием «незадачливые детективы». Ощущалось легкое чувство дежавю, ведь всего пару минут назад они так же стояли в стороне от своей цели, собираясь с мыслями и думая, что сказать. С Главным стратегия вежливых школьников, может, и прокатила, но вот что делать с таким же школьником — тот ещё вопрос. Парня за стойкой сковывала должность работника, а этот мальчишка вполне спокойно может послать товарищей в пешее эротическое турне и не сказать, что будет сильно не прав.       Хотя, глядя на это рыжее недоразумение, сложно представить, чтобы оно пошло против двоих. Ладно, против Мэтта. Мелло-то всё ещё выглядит не слишком внушающе. Другу определённо надо подстричься, иначе его со страшненькой девчонкой начнут путать.       — Твоя очередь, — пихнула его локтем в бок Страшненькая Девчонка.       — Круто ты придумал — с тем парнем проще было! — схватившись за бок, ответил Мэтт, с опаской косясь на их Цель. — Из меня плохой переговорщик.       — Я, если что, помогу.       — А можешь уже начинать помогать? Я без понятия, что ему сказать.       Вместо ответа Мелло — спасибо ему огромное — пихнул Мэтта вперёд, заставив сделать несколько широких шагов навстречу Закари, что в наушниках не слышал происходящего прямо за его спиной.       «Чёрт с ним» — кодовая фраза, после которой всё должно получиться.       Так что юноша, быстро сокращая расстояние до цели, одним взмахом руки сбил наушники с рыжей головы. Прости-прощай его катка в Counter-Strike.       — Ты больной?! — мальчик буквально подорвался с места, резко разворачиваясь на Мэтта.       — Здрасте, — выдал несостоявшийся клиент компьютерного клуба, зевая, — Мы тут одного мальчика ищем, поможешь?       — Пошёл к чёрту! — Закари уже хотел было вернуть наушники на голову, но Мэтт очередным взмахом руки выбил устройство из рук. — Да какого?!       — Я случайно.       — Хрена с два, ты не случайно! — цель переговоров поморщилась, потирая уши, покрасневшие от такого удара.       — Мы друга потеряли, ты его видел, — решил всё-таки встрять Мелло, до того наблюдающий за этим цирком со стороны.       — Я не бюро находок! — Закари стискивает кулаки. Ой-йой.       Мэтт сунул руки в карманы, возвращая уверенную позу.       — Чемодан, светлые волосы, планшет для записей, — загибая пальцы, тараторил Мэтт, — говорит о чём-нибудь? — и пристально вглядывался в лицо Закари, желая сразу уличить во лжи.       Да!       — Нет!       — Да! — вторил мыслям Мелло. — Я видел тебя вчера с ним, вы вместе выходили отсюда. Нам позарез нужно его найти, не подскажешь ли, где это можно сделать? — товарищ опёрся на компьютерный стол рукой, желая отрезать путь к отступлению.       — Это наш друг, он может быть в беде, — Мэтт последовал примеру товарища, загораживая путь побега с другой стороны. — Ты же ему ничего не сделал?       Они вообще были без понятия, что может знать или не знать этот Закари. Лучше говорить максимально обтекаемыми понятиями, чтобы их не поймали на лжи. Очень вряд ли бы Эрингиум рассказал хотя бы часть чего-то действительно важного, но всё же осторожность никогда не повредит. Основная проблема, что товарищи не знают, что вообще могло понадобиться отпрыску Вамми в этом месте и от этого мальчика. Со слов Мелло — они ушли вместе. Это было меньше суток назад. Если они смогут расспросить Закари — то узнают о недавнем местонахождении Эрингиума. Главное: понять, на что следует надавить.       Так что пусть думает, что они очень беспокоятся за немого товарища.       — Ничего я ему плохого не сделал! — быстро ответил Закари, всплеснув рукам перед собой в оборонительном жесте.       — Так значит, ты его всё же видел? — продолжил давить Мелло.       — Не видел! Поэтому ничего и не сделал!       — Ты сказал: «ничего плохого», — товарищ чуть наклонился вперёд.       — А можно разве сделать что-то плохое человеку, которого ты даже не видел? — задумчиво пробормотал Мэтт, отведя взгляд.       — Вот именно! — поддакнул Закари.       — Ты не помогаешь! — Мелло ударил кулаком по столу, на этот раз обращаясь к другу.       — Слушай, — Мэтт попробовал примирительную улыбку, но актёрское мастерство никогда не было его стезёй, так что со стороны он скорее подал первые признаки инсульта. — Мы, правда, просто хотим разыскать нашего товарища, потому что очень сильно за него волнуемся. Мой друг видел тебя вчера с ним, выходящего из этого здания. Просто расскажи нам о том, где он сейчас может быть. Нам больше ничего не надо.       — Или, если не доверяешь нам, — надо же, «если», будто двум надавившим на бедолагу идиотам можно доверять, — помоги с ним встретиться, — Мелло не отводил взгляд от Закари.       На лице у несчастного промелькнуло сомнение, нерешительность. Закари отвёл взгляд, шмыгнув носом. Может, давить на него было не самой лучшей идеей? Вот, они вежливо обозначили выдуманную причину и тот уже почти готов идти на сотрудничество. Не обязательно применять варварские методы. Всё же Мэтт никогда не имел дело с допросом кого-либо, так что этот мальчишка может стать их первым опытом, доказывающим, что физическое давление не всегда…       — Идите-ка вы нахуй.       Или нет.       — Гаси его, — брякнул Мелло.       Мэтт лишь топнул ногой и демонстративно дёрнулся вперед, будто сейчас действительно стукнет Закари по башке.       — Я передумал! Я всё-всё скажу! — Закари тут же закрылся руками, полностью готовый идти на «сотрудничество».       Остаётся надеяться, что товарищи с такими методами не загремят в тюрьму уже к годам двадцати.

***

      Ловкие пальцы продели красную нить через иглу, Эрин завязала небольшой узелок, прикидывая, хватит ли такой длины для шва. Зажала железную колючку между тонкими бледными губами. В голове на секунду возникла сцена: Эстер её глотает. Или давится. Интересно, что было бы хуже: попади иголка в лёгкие или в желудок? Но она не возьмётся проверять.       Она замерла, на секунду задумавшись, нормально ли отговаривать себя от мысли проверить? Наверное, нормально.       Встряхнула головой.       Пока игла торчала из тонкой линии губ, освобождая руки, Эрин складывала вырезанные страницы между собой. После достаточно продолжительного разговора с Закари, Вамми поняла, что лучше иметь готовые ответы вместо того, чтобы писать сто раз одни и те же слова. Так что сейчас девочка была занята созданием небольшой шпаргалки. Пришлось некоторое время повозиться с ножницами, вырезая из тетради страницы подходящего формата, которые бы удобно помещались в кармане. На них должны быть записаны основные фразы. Прожала ручкой чернильные точки, через которые должна беспрепятственно вонзаться игла. Все страницы разом не скрепить. Придётся придумывать что-то вроде переплёта, как для маленькой книжечки.       Блок будет состоять из пяти страничек. Не очень много, но надёжно сшить большее количество было бы трудно. Лучше уж потратить много времени, но сделать всё качественно. Вамми не привыкать работать руками. Хотелось бы видеть в собственных поделках творческий порыв, но Эстер явно не творец. Все оригами складывались для того, чтобы занять руки. А работа с иголкой — просто способ структурировать мысли. Если сделать что-то полезное собственным трудом — это прибавит уверенности.       «Да». «Нет». «Спасибо». «Добрый день». «Хорошего дня».       Эстер использовала лишь одну сторону листа — так проще быстро найти нужную фразу.       «Мне это не нужно». «Сколько с меня?». «Я немая, но со слухом всё в порядке». «Прошу прощения». «Помогите».       «Помогите» — выведено печатными, большими буквами. Самая размашистая надпись. Не сочетается с предыдущими, что немного коробит. Эстер нахмурилась, но решила не переписывать. Так может быть даже удобнее, ведь просьба о помощи должна бросаться в глаза больше, чем остальное.       Потёрла глаза: свет настольной лампы немного утомил.       Книжка готова. Пока выглядит весьма примитивно, но ей уже можно пользоваться. Обложку стоит придумать чуть позже. Вамми устала от света и щёлкнула выключателем лампочки.       В темноте, за плотными шторами, через которые не проникает даже солнце, не видно, что написано на шпаргалке. А значит, она бесполезна. Как давно Эстер говорила?       — Я… — Вамми вздрогнула от звука собственного голоса. — Я здесь.       Бессмысленный набор слов. Но нет лучшего способа почувствовать себя настоящей, чем что-то сказать и вслушаться.       Время пролетает очень быстро, когда чем-то занят. Её телефон лежал без дела, на него не приходило сообщений, кроме информирующих о пополнении счёта. Сегодня Рождество. Контактов нет. Некому позвонить, чтобы пожелать всего самого лучшего. Джон и Джейн всегда звонили всем, чтобы это сделать. Хотелось бы повторить за ними. Но Вамми была не в силах даже СМС-ку отправить. Эстер просто гипнотизировала моторолу взглядом, будто та с минуты на минуту должна разразится трелью.       Но вместо этого по квартире разнёсся дверной звонок.       Вамми резко откинулась назад на стуле, закрывая рот руками, будто кто-то за дверью мог услышать её голос. На секунду стало страшно, что-то ухнуло вниз, в желудок. Эстер дома никогда не открывала двери, всегда звала Джона это сделать, а когда была одна — просто игнорировала звонок. Подкрадывалась к двери на цыпочках, чуть согнувшись, чтобы через окошко в коридоре её нельзя было увидеть. И только когда слышала голос матери или отца, поворачивала затвор. «Эрин, это я».       Но родители далеко отсюда, а значит, это точно не они.       Так что Вамми кралась к двери, сжав в руках иголку, как единственное оружие.       — Эй! Немой! Это я! Открой! — приглушённый голос Закари заставил выдохнуть, расслабляя плечи.       Эстер опустила скептический взгляд на собственную одежду. Только нижнее бельё. Неудобненько выйдет, если она откроет дверь в таком виде. Так что она зашлёпала босыми ногами назад в комнату, теперь не боясь издать лишнего звука. Распахнув чемодан, выудила оттуда широкие джинсы-трубы и рождественский свитер с оленями, ёлками и снежинками. Ткань немного колола голое тело, но надевать что-то под низ не было времени, не хотелось заставлять Закари ждать.       Девочка быстро зашлёпала назад.       Когда Эстер распахнула дверь, глаза, привыкшие к темноте, защипало от яркого света из коридора.       — Ты чего в темноте сидишь? — спокойно сказал Закари, будто секундой ранее не колотил по звонку как умалишенный.       Вамми потёрла глаз кулаком и сложила две руки вместе у правой щеки, чуть не поцарапав кожу.       — Спал? Сейчас три часа дня… — мальчик сделал шаг вперёд, переходя порог, и щёлкнул выключателем в коридоре. — А… Иголка тебе зачем?       Эстер резко несколько раз качнула рукой с иглой, добавляя шмякающие звуки через плотно стиснутые зубы.       — …Ужас, — хлопнула входная дверь. — Слушай, Немой, тут такое дело…       Закари вынул руки из карманов, плотно сжимая кулаки. Тяжело выдохнул через трубочку губ, будто собираясь духом. Эстер могла предсказать, что сказанное далее ей не понравится. Хотелось бы просто заткнуть уши и не слушать, но тогда придётся выпустить единственное оружие из рук, а Вамми уже успела к нему так привязаться. И эти шмякающие звуки… какие они вживую, а не в вольной пародии Эстер? Если игла сейчас упадёт на пол, то кто-то наступит на неё и этому кому-то будет очень неприятно.       А Эрин не хотела, чтобы кому-то случайно было больно. Ей казалось, что менее обидно, когда какой-то сумасшедший с иглой намеренно напал на тебя, чем когда по собственной неосторожности напоролся на колючку. Человек, которому так не повезёт, будет думать, что это его вина, что это он такой невнимательный. У него опустится самооценка, и в конце концов он закончит жизнь самоубийством. Так что уж лучше Эстер сама на него нападёт, чтобы случайный прохожий не разочаровывался в себе.       Как же она хорошо понимает человеческую суть.       Через мысли всё же пробился тревожный голос Закари:       — …И тебе необходимо встретиться с ними, иначе они сделают со мной что-то нехорошее. Твои друзья очень страшные, я не хочу в это влезать, так что, пожалуйста, Немой, будь хорошим новым-приятелем-с-деньгами и сходи туда. Без денег. А то вдруг отнимут, — мальчик задумчиво почесал нос. — Оставь тут на хранение. Я послежу. Честно, глаз с них не спущу. Только сходи.       Эстер пролистала странички своей книжки, ища самый подходящий ответ. Ничего подходящего не нашлось. Может, она всё-таки потратила последние четыре часа в пустую. А ведь могла пересчитывать ворсинки на ковре…       Пришлось начеркать новую надпись в блокноте:       «Извини, я не слушала, что ты говорил, но я согласна. Куда идти?»

***

      Интересно, что зимой солнце начинает заходить уже в четыре часа дня. Даже раньше. Из-за того, что Вамми проводила практически всю зиму в стенах дома до этого года — никогда не замечала, какой же день в декабре короткий. Сколько же длится ночь? Шестнадцать часов? Интересно, писали ли в какой-нибудь книжке о том, что у вампиров любимое время года — это зима? Они больше могут гулять, меньше тусоваться в склепе. Наверняка они в восторге от того, что на улице темно большую часть времени и их не будет жечь солнце. Эрин не думала, что вампиры могут умереть от холода, а значит, им по большей части всё равно на температуру. Удобно. Если бы вдруг выяснилось, что Эстер обращена в вампира — та бы не так сильно расстроилась.       Хотя ей пришлось бы отлавливать людей для еды. Это не очень удобно. Вамми не хотела никого убивать и не хотела никому делать больно. А укус — это очень-очень неприятно. Эрин знала наверняка — её однажды укусил соседский мальчик за то… ах да, потому что она его укусила. Забудем об этом. Когда это было вообще? Целых пару месяцев назад.        Это была нечестная битва. Он был ниже, ему было легче достать до её ног. И всё равно на то, что Фреду Барнсу было шесть. Его защищали родители, а на стороне Эрин были только печенья, за которые они дрались.       Да, соседи больше не приглашали их семью. Не очень-то и хотелось, если честно.       Закари сказал, что с Вамми кто-то хочет встретиться на заброшенной детской площадке у отеля, который скоро снесут. Эстер сочла место для встречи весьма оригинальным и безопасным, ведь там никто не сможет помешать ей в случае чего защищать себя иголкой. Так что, выслушав объяснение маршрута от нового товарища, смело направилась туда, поручив Закари посчитать ворсинки на ковре. Тот ответил: «Ага, конечно, прямо разбежался». Лучше не отвлекать человека от такого важного занятия, так что Эстер не смела задерживаться.       Хм, с другой стороны — она не видела, чтобы Закари бежал. Наверное, маловато пространство для разгона.       Зимние тучи разошлись и небо было удивительно чистым для такого времени года. Закатное солнце слепило глаза, вынуждая щуриться. Чемодан, по совету друга, она с собой не брала — только готовую книжку и планшет для записи на случай, если шпаргалки окажутся бесполезными в переговорах.       Идти было не так далеко, но Эстер всё равно успела устать, так что темп шага сбавлялся с каждой минутой всё сильнее, пока в конце концов не превратился в прогулочный. Не сказать, что Вамми была недовольна своей нерасторопностью. Такая скорость позволяла любоваться всем вокруг без желания остановиться напротив какой-то доски объявлений на ближайший час, дабы заучить номер телефона тётеньки, что продаёт автомобиль. Детская площадка, являющаяся местом встречи, находилась прямо за оживлённой магистралью, разделяющей границу города. Новое жильё Эрин и без того находилось на окраине, но сейчас девочка забралась ещё дальше.       Пройдя через небольшой пролесок, двигаясь на шум машин, Вамми вышла к высокому забору, огораживающему проезжую часть от таких, как Эрин. Через такой не перелезть. А даже если Эстер это и удастся — судя по звуку, там пролетает не менее десяти машин за пару секунд. Девочка превратится в раскатанную по асфальту лепёшку. Но, к счастью, недалеко был надземный переход, избавляющий водителей от ошмётков мозгов ребенка на лобовом стекле. Так что Вамми смело направилась туда.       Шум — это ещё мягко сказано. Стоило подняться по бетонным ступеням над оградой, как уши невольно заложило от этого рёва моторов и свиста ветра. Ноги подкашивались от страха, когда Эстер опускала взгляд за забор. Чем крупнее проносилась под мостом машина, тем страшнее попасть под её колёса. Конечно, Вамми понимала, что даже скутер, врезавшись в её хрупкое тело на скорости сто километров в час, будет смертельным, но грузовики больше. Громче. А значит, кажутся более опасными. Так что Эрин замирает на ступеньках, не решаясь подниматься дальше.       Нет ничего удивительного в том, что тот отель закроют и скоро снесут. Кому понравится отдыхать в месте, где постоянно так шумно? Видимо, люди, решившие возвести тут трассу, просто выкупили право на строительство. И на площадке тоже никого не найдётся.       Никакой ребёнок не захочет играть рядом с этими шумными, огромными железяками, не вызывающими внутри ничего, кроме ужаса.       Солнце продолжало слепить глаза, так что Эстер пришлось развернуться против него и смотреть прямо на проезжающие внизу машины. От несчастного случая спасал лишь забор с железными небольшими балками, казавшийся таким бесполезным и ненадёжным. Тень решётки и Эрин падала на асфальт, по которому с периодичностью в несколько секунд проезжали пугающие автомобили. За секунду до того, как грузовик переехал бы несчастную тень Вамми — девочка отскочила вправо, уворачиваясь. Но и там силуэт ждала опасность — минивэн — вновь пришлось сделать шаг боком, но теперь уже влево.       Это будет сложное испытание! Необходимо перебраться на другую сторону магистрали так, чтобы тень не пострадала! Её не коснутся колёса машины — Эрин этого не позволит! Только через её труп!

***

      — Нет.       — Ого…       — Только не говори мне…       — Да. Тот идиот, скачущий галопом влево-вправо на мосту — точно тот Эрингиум, которого я видел в приюте.