Разборки - наш хлеб

      Я иду по улице в школу. Смурное небо будто укутывает меня в одеяло серых кудлатых облаков. Дорога выглядит очень знакомо и в тоже время как-то не так. Из-за этого фантасмагорического искажения я пару раз потерялся на ровном месте, будто иду не по прямой дороге, а по туманному лабиринту. В голове копошились отвлечённые размышления, но ни одно из них надолго там не задерживалось. Пустые мысли, как шум в радио, создавали привычный фон рутинной жизни, но из-за них я не мог сосредоточиться на том, что меня окружает, и вот в который раз уже свернул не туда. Перед глазами замелькала тень другого прохожего. Странно, он выглядит знакомо…       Светлая макушка пушистых волос выглядела так зазывно, что я не думая бросил на неё ладонь, непонятно как оказавшись так близко. Парень передо мной вздрогнул и обернулся, выглядывая на меня из-под моей же руки. Медовые полупрозрачные радужки одним взглядом заставили меня поёжиться от мурашек на пояснице.       — Ты чего тут? — спросил я. Мне почему-то не требовалось называть его имени или даже вспоминать кто это. Я знал этого человека, хоть чётко и не видел лица.       —…. — ответил человек, отводя от меня глаза.       — Тоже идёшь в школу? — переспросил я.       — ᶖᶁᵿ ᶌ ᶊᶣᶗṏᶅᵾ, ᶈᶉᶖᶁᵾᵲṍᶄ… — ответил он.       — Хах, как всегда обзываешься, — улыбнулся я. Несмотря на извечное «придурок», которым он привычно меня обозвал, мне почему-то было рядом с ним так комфортно и тепло, словно в его банальной фразе скрывалось нечто сакрально-уютное, что известно лишь нам двоим.       Мы шли вдоль улиц и молчали. Какое множество диалогов мы разыграли в этой тишине, я затрудняюсь даже посчитать. Наконец мы дошли до пешеходного перехода и застряли на красный. Я засмотрелся в блестящие влажным блеском янтари его радужек, пока он равнодушно смотрел на немигающий красный глаз светофора. Вокруг всё слегка помутнело и стало белеть… Снег.       Холодная белая снежинка упала ему на нос, и он слегка поморщился. Интересно, а в реальности у него есть веснушки?       Парень рядом со мной поднял глаза к небу и враз стал таким предательски одиноким, что мне показалось, будто между нами разрослась бездонная снежная пропасть, через которую мне не достучаться до этого человека. Он бездумно ловил ладонью снежинки, с обнажённой тоской в глазах наблюдая за тем, как стремительно те тают от тепла кожи, превращаясь в слёзы снежных облаков. А моё сердце всё ощутимее сжималось, болезненно стягивалось в груди…       — ….ма — позвал я, но парень не откликнулся.       Тогда я притянул его к себе, прижимая пушистую заснеженную голову к своей груди. Человек молча упирался в меня лбом, а мне казалось, что несмотря на то, как близко мы стоим, он всё дальше от меня с каждой секундой. Равнодушие ранило сильнее оскорблений. Тогда я решился на отчаянный шаг…       Я обхватил его подбородок руками и безошибочно нашёл чужие тонкие губы своими, заставив его наконец вздрогнуть и взглянуть на меня. Волшебный миг с лёгкой горчинкой тоски и зимней меланхолии нашёптывал мне отдаться ощущениям и закрыть глаза, но…       Как только я это сделал, вихрь снежинок потускнел, а белый фон погас, как если бы потушили свет. Я, испугавшись, резко распахнул глаза, встречаясь с чернотой перед собой.       — …ты виноват… — услышал я сбоку от себя и повернул голову, сталкиваясь с замутнёнными мёртвыми глазами всё того же янтарного цвета. На этот раз они вернули себе прежний тусклый оттенок, поблекли, стали рыхлыми и мглистыми… Лицо их хозяина было окрашено в багровый засохшими ручейками крови.       — Нет… — отчаянно выдохнул я. — Что же это? Только не так! — закричал я, пытаясь подойти к нему ближе, разорвать дымку наваждения, выдернуть его из острой пустоты.       — Н… подхо…и… — ответили мне. И моё тело, словно подчиняясь чужой воле, стало тяжёлым и неповоротливым.       Ноги не слушались, мне казалось, что я иду, но я продолжал топтаться на месте. Перед глазами было только его лицо и потухшие глаза. В них горело безразличие, а в самой глубине читалось разрушительное отчаянье… Я должен подойти, должен успеть… Я ощущал себя мухой, увязшей в смоле — чем сильнее дёргался, тем тяжелее было двигаться. В этот момент парень поднял к лицу окровавленные руки и полностью спрятал от меня глаза… Нет… Нет-нет-нет!       — Д…МА!!! — закричал я, в надежде достучаться до его сознания, но это было бесполезно.       Я явственно почувствовал, как в нём что-то сломалось… Переломилось пополам как хрупкая соломинка под тяжестью созревшего колоска, как хребет беспомощной стрекозы в руках жестокого ребёнка.       В следующий раз, когда его ладони открыли лицо, я увидел пустые зрачки и безумную, абсолютно сумасшедшую ухмылку от уха до уха, больше напоминающую оскал… Подросток с пустой душой, разве может быть что-то страшнее?       «Нет… НЕТ! НЕ-Е-Е-Е…»       — Е-Е-Е-ЕТ! — прокричал я, вскакивая с кровати…       Неужели? Чёртов сон…

***

      — …ксим… Макс! — крикнули мне в ухо, бесцеремонно разрывая пелену моих мыслей.       — Илья? Ты чего? — недовольно спросил я.       — Чего-чего! Я тебя уже полчаса как зову! — возмутился парень рядом. — Ты сделал дз на английский? — вновь раздался голос моего одноклассника.       — Не-а, — лениво отозвался я. — И на английский я не пойду.       — Что? Макс! Не бросай меня одного на съедение этой жабе! — взмолился Илья.       — Тебе же лучше. Она рассердится на то, что меня нет на уроке, и простит тебе домашку, — схитрил я и поспешил удалиться вглубь коридора, оставляя за собой растерянного и разочарованного одноклассника.       День сегодня был безразличный и пасмурный, осень клонилась к зиме, и мне было лениво сидеть на тупом инглише. Всё равно я уже прошёл эти темы с репетитором, так что один пропуск с англичанки не убудет.       Сильнее всего меня беспокоили лишь две вещи: первая заключалась в том, что у меня до сих пор нет никакого продвижения в деле с Грешником, а вторая… А вторая проблема снилась мне сегодня всю ночь то ангелом, то дьяволом воплоти.       Почему Димки нет в школе? Засмущался и решил не приходить? Просто прогуливает? А может… что-то случилось? После моего сна всякое лезло в голову. Я так и не выяснил, откуда у него такие страшные следы побоев, вернее — от кого. Хотел бы я узнать о нём хоть что-то…       — Максим? Ты чего в коридоре торчишь? — вырвал меня в реальность женский голос. — Звонок был пять минут назад.

***

      Я сидел в кабинете педагога по воспитательной работе и угрюмо смотрел в чашку с чёрным сладким чаем.       — У тебя что-то случилось? — участливо спросила тёмноволосая женщина.       — Я… а с чего вы взяли? — осёкся я. Тьфу-ты, чуть не ляпнул какую-то глупость. Надо быть осторожней.       — Ты никогда раньше не прогуливал уроки, — просто ответила она. — К тому же вместо того, чтобы бежать к ларькам или выйти на улицу за школу, ты как привидение бродил по коридорам.       — М-м, вот как. А Вы проницательны, — хмыкнул я бездумно, удивляясь её непринуждённому тону.       — Ну разумеется, иначе не была бы я педагогом по воспитательной работе, — фыркнула собеседница.       — Извините, я не это имел в виду, — смутился я.       — Да знаю я, что ты хотел сказать… Ну так что, расскажешь мне свою историю? Или, может, хочешь у меня что-то узнать?       — А если ни то и ни другое? — прищурился я, глядя ей в глаза.       — Тогда ты можешь просто посидеть в тишине моего кабинета и подумать о том, что тебя так волнует, — хмыкнула она и принялась за свои бумаги.       Я молча сёрбал горячий чай, размышляя над тем, как бы мне спросить о том, что я хочу узнать.       — Скажите, вы ведь работаете со сложными учениками? — наконец прервал я паузу.       — Ты про Мухина? — кто бы сомневался… Я решил не увиливать и спросить прямо.       — Почему он такая…       — Мелкая дрянь? — вот уж не ожидал такого от педагога.       — Ну… не то чтобы я хотел так сказать… — замялся я от того, как точно она передала мои чувства.       — Не переживай, я не так редко пересекаюсь с ним для того, чтобы заблуждаться на его счёт, — она невесело улыбнулась.       — А вы в выражениях не стесняетесь, — кивнул я, поднося каёмку кружки к губам.       — Ну, я просто очень хлёстко его охарактеризовала, — она на секунду задумалась. — А вообще зря ты так. У него в семье проблемы.       — В семье? С родителями? — я тут же навострил уши.       — Да, он ведь не всегда так себя вёл, — она выдержала некоторую паузу и продолжила: — Сначала он просто был слишком активным и немного избалованным ребёнком. Но где-то три года назад его мать слегла. Кажется, у неё обнаружили рак. Насколько я знаю, отец у него сильно запил, его тогда чуть с работы не выгнали. Страшный диагноз подкосил всю семью. И тогда Дима закрылся. Он постепенно стал ужесточаться и обрастать колючками, ну а потом всё по наклонной. — Вот все и встало на места…       — А… его отец, он какой? Строгий? — попытался выспросить я.       — Не знаю. Я с ним не общалась. Только пару раз приходилось созваниваться, а так даже не представляю, что он за человек, — хмыкнула она, удивившись моему вопросу. — Если что, я не должна была раскрывать его семейную ситуацию. Надеюсь, ты поймёшь, почему я это сделала. А чего это ты Мухиным интересуешься?       — Да нет, просто достал уже, цепляется ко мне постоянно. Ума не приложу, чего ему от меня нужно, — отмахнулся я и принялся допивать чай, чтобы уйти от расспросов.       — Я думаю, он таким образом просто пытается обратить на себя твоё внимание. Он к тебе тянется чисто подсознательно, — она в очередной раз вздохнула и добавила: — Я хотела бы тебя попросить не отталкивать его слишком уж резко.       Не переживайте, ваша жалость ему уж точно не сдалась — думал я возвращаясь к классу, где оставил вещи.

***

      Разговор с учительницей многое прояснил, и, кажется, теперь я знаю, что с ним происходит. Я, конечно, догадывался, но сейчас сомнений практически не осталось. Непонятно лишь, почему он молчит? Неужели боится его?       Следующей у меня была информатика. Нас рассадили за компьютеры и задали делать тесты. Задания там были плёвые, но я засиделся дольше всех по двум причинам: во-первых, никак не мог сосредоточиться, и во-вторых, надеялся выловить информатика после урока. И, как ни удивительно, после звонка он сам ко мне подошёл.       — Максим, у вас уже закончились уроки? По поводу того, что ты спрашивал ранее… — начал мужчина, усевшись на край стола.       — Вы что-то вспомнили? — живо заинтересовался я.       — Да, одну странную историю, — информатик насупился и продолжил: — Где-то год назад, когда я только начал преподавать в этой школе, случился один интересный инцидент. Кажется, именно тогда и взломали мою почту. Меня смутила одна из групп. — Я заинтересованно кивнул. — Так вот, я заподозрил неладное, когда весь класс, кроме одного ученика, написал мою контрольную на превосходные оценки. Лишь один получил кол. После этого я дал самостоятельную, и как ты думаешь? Весь класс снова написал на отлично, кроме одного ученика. Тогда на уроке я прилюдно сказал, мол, какие вы умные! Только один из вас написал контрольную плохо. И, глядя в глаза тому пацану, сказал, что, может, ему было бы проще перевестись, раз уж он не способен написать такую лёгкую работу. Я хотел спровоцировать класс, посмотреть, как они отреагируют, и добавил: «Раз уж вам так легко даётся информатика, тогда на следующий раз я задам вам самостоятельную работу посложнее!».       — И что случилось? — полюбопытствовал я.       — Не поверишь, в тот раз, когда я дал им сложную работу, весь класс её завалил. Кроме…       — Того самого ученика? — пришла догадка.       — Да, — хмыкнул учитель, скрещивая руки на груди. — Уж не знаю, как этот юный дегенерат сделал это, но у него было тридцать из тридцати правильных ответов, — в голосе информатика чувствовалось недоверие. — Ты искал кого-то с хорошими способностями, может быть, этому пацану тогда помогли, поговори с ним сам.       — Но кто это был? Кто тогда написал контрольную на максимальную оценку? — похоже, у меня наконец появилась зацепка…       — О, ты его знаешь, это Дима Мухин из девятого «А».