Основной инстинкт

      Саске бросил тревожный взгляд на свое отражение в зеркале. Темно-синие брюки в крупную клетку, белая футболка с газетным принтом и изрисованным фото давно строчавшегося музыканта и черные кеды на тонкой подошве. Вроде ничего вызывающего и даже особенного, а уж на фоне других постояльцев ночного города и вовсе серовато как-то, но Саске ощущал себя одновременно возбужденно и неуютно. Впервые он одевался так дерзко.       После вежливого стука вошел Итачи. Замер в дверях, осматривая младшего. Прикусил губу, задержав взгляд на узких бедрах, подчеркнутых яркими брюками. Привалился к дверному косяку и усмехнулся.       — Хороший выбор. А теперь раздевайся, мы никуда не едем.       — В смысле? — Саске настороженно вскинул брови.       — Ты разрушаешь всю нашу легенду.       Саске на носочках поднялся по лестнице и замер в тени разлапистой монстеры. Прислушался. Ничего. Домработницы давно ушли. Отец, наверняка, в кабинете, а мать — в библиотеке. Мимо последней он проскочил ещё на первом этаже, и теперь напряженно вглядывался в узкий коридор, надеясь уловить или даже предсказать каждое движение в темноте. Все двери плотно закрыты, нигде не пробивается и лучика света. На полусогнутых Саске пробежал до конца коридора. Последняя дверь справа. Спальня Итачи.       Дверь открылась с тихим щелчком и Саске протиснулся в узкую щель. Комната совсем не изменилась с тех пор, когда он был тут в последний раз. Контрастные стены — темно-синие под угловатыми, вычурными белыми панелями с холодной подсветкой, изогнутая футуристичная мебель из стекла и металла, так не похожая на все остальное, что было в их доме, минимум личных вещей на поверхностях, кроме нескольких фото в прозрачных рамках. Брат сидел на кровати, обнажённый по пояс, чуть ссутулившись устало и серебряный кулон-листик на длинной цепочке красиво бликовал на его рельефной груди при каждом движении. Его непривычно распущенные волосы рассыпались по плечам черным шелком. Когда Саске вошел он вскинул голову и тонкие очки без оправы удивленно сползли на кончик его носа. Среди подушек и смятых одеял опять был разложены бумаги, с которыми старший в последнее время не расставался.       — Саске? Ты что здесь делаешь в такое время? — По голосу Итачи слышалось, что он все ещё чувствует себя виноватым, он не смотрел на младшего прямо, все время соскальзывая взглядом куда-то вниз или в сторону.       Они не разговаривали всю неделю. При каждом появлении Саске Итачи куда-то исчезал, ссылаясь на дела, или, в лучшем случае, эмоционально закрывался, прячась от обиженных глаз за сухими рабочими разговорами с отцом, вежливыми беседами с матерью или невероятно важными вопросами в смартфоне.       Саске поджал губы и решительно приблизился к брату. Сердце стучало взволнованно, ладони противно вспотели и он с трудом удержался от того, чтобы не вытереть их о хлопковые домашние штаны. Собственное дыхание казалось слишком громким и он старался дышать редко и не глубоко. Остановившись напротив Итачи, он вытащил руку из кармана и протянул ему мятый флаер.       — Вот. Это завтра.       — Ты… приглашаешь меня на концерт? — Итачи отложил ручку и удивленно развернул пестрый флаер, вчитываясь в название группы и громкие анонсы.       — Нет. — Саске покачал головой. — Я пойду с одноклассниками. А ты отвезешь меня и заберёшь после. И придумаешь отмазку для отца. Что-нибудь про ваш бизнес-клуб или липовый ужин с партнёрами. Скажешь, что повез меня знакомиться с элитой и, заодно, на смотрины. Чтобы он не доебался.       — А больше ты ничего не хочешь? Мантию-невидимку там или волшебную палочку? — Итачи усмехнулся и протянул флер обратно, но младший не шелохнулся.       — Ты виноват, Итачи. Ты повел себя, как тварь тогда, так что поработаешь моей мантией-невидимкой сам.       Итачи раздраженно выдохнул. Снял очки, небрежно бросая их на подушку и уронил лицо в ладони. Гортанно протянул неопределенный звук, тревожным спазмом отдавшийся у Саске в желудке.       — Хорошо. — Брат поднял голову, впервые заглядывая младшему в глаза. — Я придумаю что-нибудь.       Саске удовлетворенно кивнул и развернулся. Взгляд брата неприятно свербел между лопатками и подгонял шевелиться быстрее. Лишь у самой двери он остановился. Сжал ручку, не спеша открывать. Эмоции требовали выхода, но он не мог подобрать слова. Не решался переступить через свою обиду и первым пойти на диалог. Он положил ладонь на дверной косяк, погладил подушечками пальцев его гладкий материал, вдохнул поглубже.       — Саске… Прости меня, пожалуйста. — Голос Итачи звучал мягко, почти нежно. Он не опускал его до стыдливого шепота, но говорил надломлено и как будто через силу, словно боялся услышать искренний и неутешительный ответ. — Я… Я не знаю, что на меня нашло. Но мне очень стыдно за то, что я себе позволил, и мне очень жаль, что я вынудил тебя испытать подобное.       — Я не злюсь. Уже нет. — Он оглянулся через плечо и закусил губу, чтобы не улыбнуться слишком широко и не выдать, насколько он счастлив. — И спасибо. За все, что ты для меня делаешь.       — Не за что. — Брат расслабился и его взгляд ощутимо потеплел, когда он глубоко вдохнул, пробуя на вкус искреннюю, сладковатую благодарность, призрачной дымкой растворившуюся в воздухе. — Вали уже, пока отцу на глаза не попался.       Итачи был без галстука, но выглядел достаточно официально, чтобы случайный собеседник не усомнился, что он спешит на неформальную, но рабочую встречу. Черные джинсы, темная рубашка и узкий, приталенный пиджак — как всегда безупречно. Саске рядом с ним смотрелся… Неуместно. Гротескно. Как угловатый тэг-граффити в музее.       — Я думал мы просто уйдем вместе…       — Увы, нет. — Итачи открыл шкаф, выбирая из гардероба младшего что-то, что могло бы соответствовать картинке в его голове. — Мама хочет поговорить с тобой перед выходом.       На кресло рядом легли элегантные брюки, рубашка и насыщенно-винный жилет из плотной ткани, больше похожий на корсет, в котором Саске всякий раз чувствовал себя некомфортно. Ткань садилась по фигуре, как вторая кожа, подчеркивая его природную хрупкость, свойственную многим омегам тонкость даже в костях. Саске ненавидел такую одежду, ему казалось, что громче, чем она, о его вторичном поле скажет только принт на футболке «Омега. Использовать по назначению».       — Надевай.       — Я не могу в этом пойти на концерт в клуб… — Саске с сомнением смотрел на брата и с откровенным отвращением — на предложенную одежду.       — В машине переоденешься, бестолочь. — Итачи сунул ему в руки школьную сумку и потрепал по голове. — И давай не задерживайся.       Микото нервно ходила по комнате громко разговаривая с кем-то по телефону. Ее каблуки больно стучали по паркету, на столе остывал нетронутый чай. Когда сыновья вошли в комнату, она подняла в их сторону раскрытую ладонь, без слов останавливая их на пороге, раздраженно прошипела что-то в трубку и, коротко попрощавшись с собеседником, резко захлопнула телефон. Пару минут она простояла спиной к детям, выравнивая дыхание и собирая эмоции. Ноты жасмина в воздухе — плотные, душные, иссушающие до чувства раскаленного песка под веками — таяли, сменяясь ровным эмоциональным фоном. К моменту, когда она обернулась от былого отравляющего атмосферу в комнате гнева не осталось и следа, на ее губах играла вежливая мягкая улыбка и она окинула обоих своих детей оценивающим взглядом, одобрительно кивнув.       — Проблемы с новой выставкой, мам?       — Да какие проблемы, Итачи, дорогой. — Она неопределенно взмахнула рукой, коротко закатывая глаза. — Так, местное сумасбродство. Владельцы площадки решили, что выставлять картины альф и омег в одном зале — слишком… Сбивает с толку. Что моя концепция их разделения и противопоставления через цвет, свет и форму, перехода от нежного к сильному, слишком неочевидна и их надо разнести по разным помещениям. Галерея предложила дальний зал, но он слишком маленький для моей задумки, а зал на втором этаже даже больше, чем изначальный и… — Она закусила губу. — Впрочем, неважно. — Микото поправила челку и сцепила руки в замок над животом. — Вы чудесно выглядите. Оба. — Она одарила Саске самым ласковым взглядом, на который была способна. — Итачи, не оставишь нас на минуту?       Старший коротко кивнул и, ободрительно сжав плечо Саске перед уходом, оставил ему едва ощутимый теплый запах вишни и табака на прощание. Саске прикрыл глаза на несколько секунд и вдохнул полной грудью, подпитываясь спокойствием брата, ощущая как собственное сердце успокаивается и становится жестче осанка. К моменту, когда он открыл глаза, от феромонов Итачи не осталось и следа, но дышать стало как будто легче.       — Тебе очень идет этот оттенок красного, дорогой. — Мать провела кончиками пальцев вдоль выреза его жилета, удовлетворенно кивнула и обняла его щеки ладонями, заглядывая ему в глаза. — Компания Итачи — очень достойные и перспективные молодые люди. И я так рада, что ты решил познакомиться с ними. Но я, как мать, хочу кое-что тебе сказать. — Она напряженно поджала губы, тщательно взвешивая каждое слово, которое собиралась сказать. — Если… Тебе не по душе будет ни один из них… Ты не должен выбирать. Твой отец может быть категоричен в этом вопросе, он поспешен и склонен к давлению, но я буду на твой стороне так долго, как только смогу. Это опция, а не твоя обязанность.       Саске ощутил, как в душе его что-то дрогнуло. Неужели… Его понимают? Принимают? Впервые за долгое время, едва ли не с момента, когда он перестал быть пухлощеким малышом, а мать начала отдаляться, превращаясь из доброй и любящей родительницы в величественную и холодную женщину, достойную принятой фамилии, он посмотрел ей в лицо, а не подобострастно опустил глаза. В ее улыбке было что-то. Искреннее. Заботливое. Саске поднял дрожащие руки, чтобы обхватить ее изящные кисти и прижать к себе. Ему так ее не хватало… Особенно, после перехода, когда рядом не было никого, способного хотя бы поговорить с ним о том, что с ним происходит, поддержать его, успокоить.       — Если никто из них не покажется тебе привлекательным — в мире есть множество других сильных альф из хороших семей, понимающих, что наша протекция — это достойная цена за их молчание и лояльность. Торопиться некуда. А в новой стране тебя с твоим избранником будет ждать чудесная, полная ярких впечатлений, жизнь.       Ее сияющий образ треснул и посыпался. Улыбка засквозила фальшью. Дыхание Саске перехватило, что-то больно скрутилось в груди, затягивая в горький узел все больше и больше. Секундная надежда погасла. Он привычно опустил глаза и сдавленно ответил.       — Спасибо, мам. Мне пора. Не хорошо заставлять всех ждать.       Спустившись в гараж он застал Итачи стоящим у машины и беседующим с Шисуи, на чьем плече висела школьная сумка Саске.       — Привет. Не ожидал тебя увидеть. У тебя же выходной?       — Ага. Но как я могу оставаться в стороне, когда появляется такой шанс обвести вокруг пальца вашего душного папашу? — Шисуи рассмеялся. — Да и делать мне сегодня нечего, так что скрашу твоему братцу вечер, а то с него станется под дверями проторчать, своим видом распугивая всех, включая музыкантов.       Саске насмешливо фыркнул, представив хмурого Итачи в стенах темного, душного клуба, как он столбом стоит посреди танцпола, игнорируя увивающихся вокруг омег, под нервный лепет бармена, проверяет документы каждого, покупающего алкогольный коктейль за наличные, и одним взглядом ставящего на место хамоватых подростков. С другой стороны… Саске задумался на секунду и перед глазами встала яркая картинка — Итачи в неоновых огнях, с полуприкрытыми веками, его руки подняты и двигаются в ритме музыки, кожа чуть блестит от пота, волосы растрепались и облепили длинную шею и резко очерченное светом и тенями, словно выточенное искусным мастером в мраморе, лицо, на котором застыло одновременно страстное и мечтательное выражение. Вряд ли брат стал бы когда-нибудь танцевать, но если да — это было бы чертовски красиво. Саске встряхнул головой, прогоняя наваждение и потянулся к дверце соседнего с водительским места.       — Ан, нет, сегодня здесь я. — Шисуи опередил его, хватаясь за серебряную ручку. — Тебе назад.       Он смиренно кивнул и нырнул на задние сидения. Брат предпочитал спортивные авто — низкие и обтекаемые — но комфортом не пренебрегал и относительно просторный черный салон обнял его приятной кондиционируемой прохладой и свежестью. Кожаные подушки чуть слышно скрипло выдохнули под весом Саске, он устроился, пристегнулся и привычно уставился в затемненное окно. Глухо зарычал мотор, в воздухе прокатилась теплая вибрация.       Шисуи сунул в уголок рта сигарету и размашистым движением откинул крышку зажигалки. Тонко потянуло бензином и язычок пламени вспыхнул между его пальцами, но, прежде чем он успел поднести его к губам, Итачи выхватил из его рта сигарету.       — Не кури в моей машине, иначе пешком до клуба пойдешь. — Даже не затлевшая сигарета вылетела в приоткрытое окно. Шисуи картинно надул губы и звонко закрыл зажигалку, не сводя хмурого взгляда с равнодушного профиля Итачи.       Плавно машина тронулась, покидая паркинг. Обернувшись, Шисуи протянул Саске его сумку, в которой, аккуратно сложенные, лежали выбранные для концерта вещи.       — Спасибо. — Щелкнул замок ремня безопасности и он беззвучно втянулся на место, пальцы пробежались по застежкам жилета и Саске наконец-то смог вдохнуть полной грудью. — Я так удивился, когда Итачи выкинул ее в окно, думал придется самому в темноте по кустам ползать.       — Не ты первый в этом доме сбегаешь на сомнительную тусовку, так что схема обкатана годами. — Шисуи подмигнул ему и повернулся, наблюдая за Саске теперь в зеркало заднего вида. — Братца твоего опекали и контролировали в разы меньше, но его ночные променады по клубам тоже не одобряли, так что его прикрывала ваша кузина… — Он нахмурился, вспоминая имя. — Как ее звали?       — Изуми. — Итачи болтовню друга явно не одобрял, но и не прерывал.       — Точно, Изуми. Нервная немного девчонка, но волевая, во все планы вписывалась и за Итачи горой стояла. Отчасти мы из-за нее и попались. Ваш отец тогда почти поймал нас обоих жопы — мы загулялись и едва успели к завтраку — пришлось в окно туалета пролезать — и, заподозрив что-то, он обзванивал всех друзей Итачи, благо их два с половиной человека было. Ну она и сказала, что они всю ночь к экзаменам готовились и он все еще у нее спит. Прикинь, стоит ваш папаша, злющий, как собака, перед ним мы — только-только макияж смыли и под халатами еще клубный шмот — и перегар от нас такой, что даже феромонов не слышно, а она ему в трубку заливает про тест по английскому на будущей неделе… If that's not important, then what's important, uncle Fugaku?       Итачи поджал губы, сдерживая смех.       — Да, глупо вышло.       Саске рассмеялся и обхватил руками спинку сиденья впереди, присоединяясь к диалогу и внимательно наблюдая за реакцией брата.       — А как же «Я позволил себе отрастить волосы, когда от отца уже не зависел.»? Я думал в школе ты был отличником и хорошим мальчиком…       — Так то в школе. Про время вне нее и дома речи не шло. И детскими болезнями нужно переболеть в детстве. — Итачи пожал плечами.       — Кстати, раз уж мы вспомнили Изуми. Признавайся, спал? — Шисуи смотрел на старшего дерзко, словно знал, что ему ничего за это не будет, и улыбался ехидно.       Итачи вцепился в руль и медленно, угрожающе обернулся на спутника.       — Воу-воу, за дорогой следи, меня на парковке убить успеешь! — Шисуи поднял ладони в сдающимся жесте. — Так спал?       — Нет. А если бы и да, то все равно не сказал бы. — Итачи раздраженно выдохнул и машина легким толчком чуть ускорилась, вливаясь в поток.       Саске ощутил укол чего-то неприятного в груди и, резко оттолкнувшись от места Шисуи, тяжело упал обратно. Ему не нравилась мысль, что у Итачи была другая жизнь, о которой он ничего не знал. Друзья ближе, чем он, подруги о которых он даже не слышал. Любовницы… Это было логично — брат был красивым, сильным и успешным во всех смыслах альфой и регулярно попадал во всевозможные списки «завидных женихов», но… Саске верил, что на первом месте у Итачи именно он. Внутри загорчило и он едва уловимо помрачнел, собираясь с силами, чтобы ни нотой не выдать своего настроения. Поспешно от стянул с себя рубашку, расправляя ее на спинке соседнего сиденья, натянул футболку, чертыхнулся, обнаружив на груди белую спинку, потянул за рукава и поправил одежду. Итачи все это время украдкой наблюдал за ним через зеркало. С брюками было сложнее — места в машине катастрофически не хватало, чтобы выпрямиться и Саске пришлось, неловко согнувшись, стягивать штанины, упершись лбом в спинку места Шисуи. Наконец-то брюки легли рядом с рубашкой, он провел пальцами вдоль стрелок, убеждаясь, что все ровно и бросил тоскливый взгляд на штаны в клетку, подумывая попросить брата притормозить где-нибудь.       — Горки. — Машина сменила угол и покатилась вверх. Саске неловко вдавило в сиденье. Штаны застряли в районе колен и он задрал ноги, подтягивая одежду. — Иииии… Вниз.       Плавное движение и, со злобным шипением, Саске потянуло вперед, и он едва не выпал между двумя передними сидениями. В последний момент он уперся ладонью в корпус центральной консоли и кое-как остановил падение.       — Ты издеваешься?! — Саске оттолкнулся и вернулся на место.       — Нет. Просто это самый короткий путь. Хотя… — Брат нагло посмотрел на него через зеркало заднего вида, ловя ответный тяжелый и возмущенный взгляд, и усмехнулся. — Может, чуть-чуть. Ты закончил?       Саске развалился на сиденье, ногами уперевшись в темный потолок, приподнял бедра и натянул через чур узкие брюки. С тяжёлым выдохом повалился на спину и поднял вверх большой палец.       — Шисуи, достань из бардачка пакет, пожалуйста. Да, вот этот, белый. — Одной рукой Итачи передал назад небольшой подарочный пакет из плотной текстурированной бумаги с ручками из серебряной ленты. — Это тебе.       Саске недоверчиво принял подарок. Внутри лежали темно-серая квадратная коробка с тисненым золотом витиеватым именем знаменитого дизайнера по центру и небольшим символичным Сатурном над ним, черный карандаш для глаз и полупрозрачный голубой блеск для губ. Саске достал его и посмотрел на брата с раздражением.       — Шутишь?       — Глаза подведешь по нижнему веку от внешнего уголка к центру и растушуешь пальцем. С блеском, думаю, знаешь что делать. Поверь мне, тебе понравится.       Коробочка открывалась медленно, словно неохотно, крышка скользила вверх с бумажным шелестом. В нее был вложен белый шелковый мешочек, в котором прятался тяжелый и массивный замок из черненого серебра на длинной толстой цепочке.       Саске замер, завороженный красотой украшения.       — Спасибо.       Брат молча кивнул.       — Почти приехали. Высажу тебя за квартал от клуба, только, умоляю тебя, не заблудись, там сто метров по прямой.       Выйдя из машины, Саске глянул на свое отражение в тонированном стекле. Вытянутые глаза с чуть вздернутыми уголками, подведенные черной косметикой, стали более выразительными и глубокими. Губы приятно холодило мятой и, чуть потемнев, они приобрели насыщенный и немного нездоровый оттенок, что приятно сочеталось с его тонкими чертами лица, подчеркнув и острую челюсть и высокие скулы. В сочетании с одеждой, образ получался завершенным и цельным, подчеркнутая андрогинность казалась более мужественной, чем нарочитая элегантная маскулинность, к которой он привык. И, да, брат был прав, Саске понравилось.              У клуба уже толпились молодежь и подростки, пытающиеся казаться старше своих лет. Кто-то нервно строчил сообщения запаздывающим друзьям, кто-то, по кругу передавая бутылку в бумажном пакете, поднимал себе настроение, кто-то курил, дерзко вдавливая сигаретные бычки в раскрошившийся кирпич стен и оставляя черные пятна-ожоги.       Здание бывшего завода — старое, монументальное, с бесконечно высокой арочной крышей похожей на рыбий скелет с множеством черных ребер в мутном, потемневшем от времени, стекле — идеально подходило для такого рода мероприятий. Тяжелая железная дверь со скрипом открывалась, выпуская наружу захмелевших парней и девушек, жадно хватающих свежий вечерний воздух распахнутыми ртами и заливисто хохочущих, и впуская внутрь не менее шумные компании. Под закрытыми проржавевшими ставнями пробивались острые лучи неоново-синего света. Черненое от дождей, заводской копоти и городской пыли газовое марево крыши бледно светились каким-то потусторонним сине-зелено-фиолетовым светом.       Своих Саске заметил почти сразу. Внимание привлекла Ино — в короткой юбке, которую уместнее было бы назвать широким ремнем, сверкающем топе из стони цепочек и насыщенно-фиолетовой меховой накидке. В ее волосах блестели голографические нити, а массивные сапоги на высокой платформе были украшены десятком ремешков и заклепок-сердечек. Рядом с ней стоял Сай — еще один из ярких омег класса, позволявший себе ту открытость, которой Саске завидовал. Как и подруга он предпочел обилие открытой кожи — низко сидящие узкие черные джинсы и, поверх укороченной облегающей майки, подчеркивающей узкую талию и сверкающую в пупке сережку с крупными стразами, кофта-сетка, подходящая под сказочное описание «ни одетый, ни обнаженный». Остальные выбрали не менее вызывающую одежду — от обилия принтов, цепей, страз, ремней и заклепок рябило в глазах — и Саске приободрился, понимая, что его околопанковый вид здесь действительно к месту.       Ребята поприветствовали его радостными выкриками. Киба предложил бутылку дешевого вина, от которой Саске вежливо отказался. Шикамару представил его своей подружке с непонятным еще до конца статусом — то ли девушка, то ли конкурентка в школьном совете, то ли и то и другое — и молодая альфа, широко улыбнувшись, крепко пожала его руку, до дискомфортного пристально глядя ему в глаза, словно видела насквозь. Под руку Саске тут же нырнула Ино, обнимая его талию обеими руками и ноздри соблазнительно защекотала тонкая и сладкая ванильная дымка, столь прозрачная и близкая к коже, что Саске понял — только для него. Он усмехнулся, но плечо ее мягко сжал в ответном жесте, перебирая пальцами искусственный мех яркой накидки.       — А где Наруто? — Он оглянулся, не замечая альфу среди других гостей клуба.       — Он не сможет. — Киба вытер горлышко бутылки рукавом и сделал большой глоток. — Работает по выходным и заменить его сегодня некому.       Саске задумался.       — А далеко?       — Что далеко? — Захмелевший бета соображал не быстро и Хината, бросив на него встревоженный взгляд, аккуратно забрала у него вино.       — Работает он далеко?       — В круглосуточном супермаркете. — Шикамару поймал робкий взгляд растерянной омеги и взял из ее рук бутылку, отпивая и передавая дальше. — От общаг в паре кварталов, если идти в сторону центрального вокзала, там еще старая прачечная в соседнем здании, хотя ты, наверное, не знаешь. А что?       — Есть одна идея… — Он отпустил Ино, напоследок чуть виновато ей улыбнувшись.       — До концерта меньше получаса — не успеешь! — Девушка обиженно надула губы, складывая руки на груди.       — Не волнуйся, у меня есть план! — Саске слепо махнул рукой оставшимся за спиной друзьям и спешно уходил в сторону дороги, параллельно набирая номер брата.       Звякнул колокольчик над дверью. В магазине тихо играла ненавязчивая и мягкая инструментальная мелодия, гудел кондиционер, одна из ламп редко мигала, создавая неприятное мерцание в воздухе. Мужичок в офисном костюме, поедающий лапшу из стаканчика за стойкой у окна и наблюдавший их появление из машины, стоившей больше, чем все здание, проводил их красными глазами вглубь зала, пожевал задумчиво и, раздраженно хмыкнув, вернулся к еде, утыкаясь пустым взглядом в смартфон.       За кассой никого не было. Саске нервно оглянулся. Итачи и Шисуи, стоя за его спиной, о чем-то тихо разговаривали. Он обошел стеллаж с закусками и обнаружил Наруто, сидящим на полу и выставляющим на нижние полки бутылки с газировкой. Форменная безразмерная жилетка смешно болталась на нем, пузырясь на спине и делая его похожим то ли на садового гнома, то ли сказочного гоблина.       — Ты чего трубку не берешь? — Саске звучал раздраженнее, чем думал.       — И тебе привет. В рабочее время мне нельзя пользоваться личным мобильником. Что-то прям очень срочное? — Он широко улыбнулся и, взяв одну из бутылок на манер оружия и уперев ее в плечо, прицелился горлышком в сторону Саске. — Нужна моя помощь для конкурса мокрых маек?       — Да иди ты. — Саске шарахнулся в сторону. — Вставай, мы едем на концерт.       — Я на работе, Саске… — Наруто вздохнул и сунул бутылку вглубь полки.       — Поэтому я привез тебе замену.       За его плечом шутливо помахал в воздухе пальцами Шисуи.       На лице Наруто были написаны все его сомнения. Ему явно отчаянно хотелось ухватиться за такой прекрасный шанс, но и совесть не позволяла бросить все так на фактически незнакомого человека.       — Я не могу. — Он покачал головой. — Нельзя оставлять в магазине человека, который никогда не работал в таком месте. И концерт через 15 минут, а отсюда добрый час пешком.       — Хей, я учился в одном из лучших университетов страны. Думаю, с кассой я как-нибудь управлюсь. — Шисуи привалился к стеллажу и требовательно протянул ему раскрытую ладонь. — Так что давай сюда эту уродскую жилетку и вали, пока я не передумал.       — Итачи отвезет нас в клуб. — Саске бросил короткий взгляд на брата и тот уверенно кивнул. — И обратно… — Итачи сузил глаза. — Тоже. Сначала сюда, а потом до общежитий.       Наруто замер еще на секунду, облизал пересохшие губы и резко дернул взвизгнувшую молнию вниз, стягивая с себя форму. Он вскочил, едва не споткнувшись лежащие на полу бутылки, сунул Шисуи жилет и повернулся к Саске. На его лице была такая ослепительно широкая улыбка, что Саске даже стало на несколько секунд неловко, его глаза восторженно блестели, а шумное дыхание то и дело перебивалось неверящими счастливыми смешками.       — Саске, дай я тебя расцелую!       — Обойдетесь без этого, а то оба никуда не поедете. — Итачи грубо выставил руку между ними и уставился на Наруто подчеркнуто недовольно, его нижнее веко чуть дернулось и Саске кожей ощутил резкую холодность брата.       Наруто лишь насмешливо пожал плечами.       — Я в подсобку за телефоном и можем ехать! — Он ловко поднырнул под рукой Итачи, протиснулся мимо Саске и рванул в сторону двери за стойкой с кассой.       Когда он вернулся, едва ли не пританцовывая по пути от предвкушения, и сразу пошел к выходу, Саске внезапно для самого себя схватил его за локоть, разворачивая на месте. На Наруто была простая белая футболка, явно никогда в своей жизни не встречавшаяся с утюгом, и светлые рваные на коленях джинсы, на которых кто-то из друзей когда-то давно оставил шутливый автограф и несколько кривых картинок листиков и водоворотов несмываемым фломастером. Саске поджал губы.       — Итачи, дай пиджак.       — Что? Н-не надо! — Наруто вскинул руки в защитном жесте и попытался отступить. — И так сойдет!       — Надо. — Саске забрал у брата, кажется смирившегося с тем, что он сегодня за фею-крестную, пиджак и накинул его на плечи Наруто. Итачи был старше их, но Наруто — крупнее сверстников и пиджак сел почти идеально. Он закатал рукава на три четверти и оглянулся на свое отражение в одной из витрин.       — Если я пролью на него коктейль, сколько я буду вам должен?       — Скажем так… В твоих интересах этого не делать. — Уголки губ Итачи насмешливо дернулись.       Наруто еще раз сомнительно оглядел себя и в этот момент Саске набросил ему на шею цепочку с замком.       — Э?       — Так лучше. — Он уверенно кивнул. — Теперь выглядишь почти своим.       Итачи нетерпеливо постучал по циферблату наручных часов, подгоняя парней, и вышел из магазина. Вновь печально звякнул колокольчик.       — Саске! Я спрошу с тебя и твоего братца втрое, когда вернетесь!       — Если мы вернемся и магазин будет на месте, они вернут впятеро! — Наруто оглянулся в дверях, коротко махнул внезапному сменщику рукой, игнорируя сдавленные смешки Саске и показной вздох Итачи, и буквально впрыгнул в машину, бегло зацепившись рукой за угол крыши и оглушительно громко захлопывая за собой дверь       — Молодой человек… А как кофемашину включить? — Усталый офисный сотрудник, наблюдавший за их диалогом все это время, окликнул Шисуи.       — А? Понятия не имею.