Создатели прозрачной смерти

      В глубоком смятении я блуждаю по лесу, обдумывая, что предпринять. Ветки царапают мне лицо, не замечаю их прикосновения — мысли мои заняты лишь одним. Обратиться в федеральную службу? Даже не уверена, что это их дело — занятие наркотиками, но эта мысль пугает меня. Они поймают Нину, а этого допустить нельзя. Её имя не должно всплыть в этом грязном деле. Нина столкнётся с ужасными последствиями, обвинит меня, и я не смогу вынести этого. И без того, на протяжении всего времени меня терзает страх, что она узнает, как я предала её Максиму. Мне нужен иной путь, свободный от правохранительных органов и правительственных структур. В идеале, я обязана разобраться с Педру сама. Но как? Говорить проще, чем делать: моя беспомощность и юность ставят меня в невыгодное положение. Он — наркоман, способный одним движением руки убить меня так, что я не успею и глазом моргнуть. Но что тогда делать? В одиночку не справлюсь. Кто окажет мне помощь?       Отчаяние, как буря, захлёстывает меня. Сообщить родителям или кому-то ещё — значит предать Нину. Словно тёмная туча нависла над моим сознанием: безмолвный крик о помощи, который поднимается из глубины души. Однако бездействие ведёт к ещё более страшной опасности для Нины, чья уязвимость меня пугает. Каждая секунда для меня становится мучительной пыткой выбора. Словно в ловушке между долгом и предательством, я нахожусь в тёмных дебрях моральных мук. В сердце зреет осознание, что на мои плечи легла ноша решимости, и я вынуждена отыскать путь к спасению — как для Нины, так и для себя. Да, я несу ответственность за неё.       Эврика! Я могла бы воспользоваться реактивами родителей! В их лаборатории, несомненно, найдётся какое-нибудь средство. Как бы мне хотелось проникнуть туда, и на месте уже разобраться, есть ли что-то подходящее для того, чтобы устроить настоящий взрыв. Если объединить несколько реактивов, то это может вылиться в нечто действительно грандиозное. Папа время от времени демонстрирует мне свои эксперименты, когда мама не видит. Однажды мы даже создали небольшую бомбу. Это было невероятно захватывающе.       Но нет, от этой мысли тоже приходится отказаться. Во-первых, как я смогу тайно пробраться в лабораторию и незаметно для родителей забрать реактивы? Во-вторых, и это самое важное: если я взорву притон Педру, Нина неизбежно пострадает. Как забрать её оттуда? Кто даст мне разрешение войти? В общем, вся моя задумка разбивается о стену преград. Проблема оказывается не только в спешке и отчаянии, но и в том, что ни одна из возможных стратегий не просматривается. Каждый шаг, даже самый незаметный, требует осмысленного плана и осторожности; последствия могут быть страшны не только для меня. Я не смогу взять на себя ответственность за чью-то жизнь. В итоге, размышляя о рисках, жизнь словно замирает в тени этой безысходной ситуации, и путь вперед ускользает, затмеваем страхом за её судьбу и моими собственными сомнениями.       И что делать? В отчаянии падаю на землю и кричу, морщась от боли, которая пронзает меня насквозь. Ощущением, что меня потряхивает, дрожь становится всё сильнее. Мне страшно. Кажется, что я не одна. Словно в моём сознании кто-то присутствует, наблюдает за мной. Даже начинаю слышать голос в голове. Он что-то подсказывает, но не слышу, не хочу слушать. Снова кричу, чтобы избавиться от него, извиваюсь, чтобы он меня оставил, кричу изо всех сил.       Внезапно мне кажется, что я не одна. И это не гипотетический голос в сознании, а реальный человек. Он приближается ко мне. Осознание, что меня сейчас увидят в таком состоянии, накатывает, как неудержимая морская волна. Я не допущу такого позора. Усилием воли заставляю себя прекратить истерику, хотя это и нелегко. Осторожно сажусь на землю, стараясь делать глубокие вдохи, чтобы не кричать, сглатываю слёзы.       Человек подходит ближе ко мне. Удивительно, не испытываю панику. Словно мне ничего не может угрожать. Видимо, думаю только о сестре, до самой себя мне нет дела. Если это преступник, то пусть убивает, мне всё равно.       — Даша, что случилось? — слышу встревоженный голос.       С трудом подавляю стон отчаяния. Ну почему? Почему? В стране около пятидесяти тысяч жителей, и почему же среди них мне встретился именно он? За что? Однако делать нечего, а если промолчу, это будет очень невежливо.       — И тебе привет, Эдвард, со мной всё в порядке, благодарю за беспокойство, — произношу сквозь зубы, — а вот твоё появление здесь весьма неожиданно.       — Просто гуляю, — объясняет он совершенно невозмутимо, как будто прогулки по лесу в удалённом от его дома районе — совершенно обычное для него дело.       Украдкой рассматриваю парня. Красивый, высокий, уверенный в себе, совершенно спокойный, в отличие от меня. Слегка вздыхаю. Он намного лучше всяких красавчиков из журналов Нины. И что всё-таки здесь забыл?       — Даша, я вижу, что-то случилось, расскажи, — прерывает он мои мысли о его совершенстве.       — Да нормально всё, — отмахиваюсь я, — лучше расскажи всё-таки, почему гуляешь именно здесь, в лесу, рядом с моим домом.       Эдвард внимательно смотрит на меня и протягивает руку, предлагая помочь подняться с земли. Презрительно хмыкнув, отказываюсь от помощи, поднимаюсь сама, хотя выходит не совсем изящно, и я едва не падаю обратно. К щекам приливает жар, догадываюсь, что краснею. В глазах парня появляется лёгкая усмешка, хотя он старается скрыть её, видимо, считает меня очень забавной. Злюсь. Ну конечно, я для всех смешная. Сестра и все её приятели считают меня малолеткой. Совершенно не принимают в расчёт и этот такой же. И что моя мама находит в нём хорошего, что позволяет нам с Ниной общаться с ним? Самовлюблённый сноб. Надменный, высокомерный, зацикленный на себе и собственной исключительности. А всех остальных считает ничтожными простолюдинами. Ненавижу его. Самоуверенный придурок, мажор! Да он вообще не стоит того, чтобы я о нём думала.       Гордо разворачиваюсь, чтобы идти к дому. Однако Эдвард тут же догоняет меня и, встав передо мной, отрезает путь к дому. Меня обдаёт жаром от поднявшейся злости. Что он себе позволяет? Это уже слишком! Зачем он меня дразнит? Тоже решил поиздеваться, как мои одноклассники? Молча разворачиваюсь, чтобы идти дальше в лес, хотя не знаю, что буду там делать. Но мне снова не дают пройти. Ну конечно, парень ростом уже почти метр девяносто, куда мне до него с моим пока ещё невысоким ростом. Он и двигается в два раза быстрее. Только к чему всё это? Решил поиздеваться как раз, когда у меня такое важное дело? Не вовремя, очень не вовремя. По идее, я должна испугаться, мало ли что у него на уме, но не чувствую страха. Наоборот, несмотря на странные действия парня, мне очень спокойно, как будто всё происходящее в пределах нормы и так и должно быть. Каким-то образом чувствую, что Эдвард не опасен для меня и никогда не обидит. Хотя и особых дружеских чувств не испытываю к нему по причине разницы в статусе, очень уж не люблю богатых кретинов с манией величия.       — Почему не даёшь мне пройти? — спрашиваю устало. — Пусти, пожалуйста.       Эдвард наклоняется ко мне, и я невольно теряю дар речи, погружаясь в ярко-синее сияние его глаз, нехарактерных для обычного человека. На мгновение я не осознаю, хочет ли он что-то хочет сказать. Его рука тянется ко мне, как будто намереваясь коснуться моего лица. В панике я отшатываюсь, ненавижу, когда посторонние нарушают границы моего личного пространства. К счастью, заметив мой испуг, Эдвард опускает руку, не делая попыток снова приблизиться. Это вызывает у меня облегчение. Однако в его взгляде отражается легкое разочарование.       — Хочу узнать, что с тобой происходит и как тебе помочь, — наконец отвечает парень.       Ах, вот оно в чём дело. Благородный ты наш. Можно подумать, мне нужна твоя помощь. Сама справлюсь, не маленькая.       — Со мной всё отлично, — отвечаю едва не по слогам, с вызовом в голосе и для большей убедительности показываю язык, — так что дай мне пройти, не мешай.       Расчёт был на то, чтобы обидеть его, и он бы ушёл, оставив меня одну, но всё пошло не по плану, парень даже не обиделся. Моя реакция почему-то рассмешила его.       — А ты знаешь, что похожа на розу с шипами? — совершенно нелепо на мой взгляд выдвигает он предположение.       — В смысле? — удивлённо приподнимаю брови. — Совсем обалдел, да? Какая я тебе роза?       — Красивая и дерзкая, — слышу в ответ, — такая опасная, что даже близко не подойти.       — И правильно, не подходи, держись от меня подальше, — говорю, однако не так уверенно, как хотела бы.       — Даша, пожалуйста, позволь помочь. Я же вижу, что ты расстроена. Тебя кто-то обидел? — в голосе нет и следа насмешки или даже превосходства, как мне всегда казалось. Он такой проникновенный и добрый. Даже затягивающий. Хочется слушать его вечно. Невольно поддаюсь на очарование мелодичной интонации, чувствуя невероятную потребность поделиться своей бедой.       — Нина, — шепчу сквозь внезапно подступившие слёзы.       Его взгляд слегка темнеет от её имени, а меня охватывает нехорошее подозрение. Точно, вроде мама говорила, что Нина ночевала в доме Аннабеллы. Для чего? И Эдвард снова отвёз её домой. Уже четвёртый раз на этой неделе, по-моему. И в лесу, скорее всего, гуляет, чтобы увидеть Нину. Неужели всё так? Какие же их связывают отношения? Голова кружится, когда думаю об этом. Меня словно погружают в ледяную воду. Как же всё просто и предсказуемо. Но я не должна сейчас размышлять об этом. Не время и не место, мне надо спасать сестру от наркомана Педру. А её отношения с Эдвардом — её личное дело, я не должна вмешиваться, даже если мне становится больно от одной мысли, что Нина ему нравится.       Однако его спокойный и даже участливый голос словно пробивает какую-то плотину в моей душе. Больше мне могу сдерживаться, слова льются потоком. Одна часть меня в ужасе из-за того, что творю, я не должна ему это рассказывать, но так устала держать в себе. С трудом сдерживая слёзы, рассказываю про наркотики и про Педру.       К чести Эдварда, он не не тратит время на лишние вопросы или восклицания вроде «Какой кошмар», «Невозможно», «Не верю», и прочее, что люди могут сказать в такой ситуации. Не выражает шок, только слегка бледнеет, сильнее, чем обычно, и слушает меня очень внимательно, не перебивая, а во взгляде искреннее участие. Наконец, когда заканчиваю говорить, меня трясёт, голова кружится, задыхаюсь. А Эдвард, если и потрясён, хотя, конечно, иначе и быть не может, ведь это шокирующая информация о происходящем в его стране, никак не выражает эмоции. Только в его взгляде появляется решимость. Ещё не понимаю, с чем она связана. Он пытается взять меня за руку, я отдёргиваю её.       Эдвард смотрит на меня с удивлением.       — Даша, ты можешь упасть, возьми меня за руку.       Я вся вспыхиваю от возмущения. Да за кого он меня принимает.       — Обойдусь, — отвечаю почти зло, — что я тебе беспомощная? Инвалидка? Хромая? Тупая? Сама дойду, — и, не дожидаясь ответа, иду вперёд.       — А ещё утверждаешь, что ты не роза с шипами, — слышу насмешливый голос. Парень тут же догоняет меня и идёт рядом.       — А ты… Ты… — от возмущения у меня пропадает голос. Интересно, как ему удаётся всегда сохранять самообладание, ведь я уверена, что в душе ему обидно. Но от этого ярость буквально клокочет во мне, не давая договорить.       — Кто я? — совершенно спокойно спрашивает Эдвард. — Мажор? Сноб? Неандерталец? Какие ещё могут быть варианты?       В его вопросе нет ни намёка на обиду, что гасит мою злость. Даже становится немного неловко. Я постоянно провоцирую Эдварда, мечтаю разозлить его, стереть с лица эту вежливую улыбочку. Так хочу уколоть его побольнее, сама не зная зачем. А он всегда остаётся невозмутимым, не ведётся на мои издевательства. А мне так хочется вывести его из себя. Но никак не получается. И сейчас от невозмутимого вида парня мне становится не по себе. Как-то даже неловко. Словно я обижаю беззащитного человека, который даже не может ответить. Хотя это он-то беззащитный? Какие странные идеи приходят мне в голову. Нет, наверное, просто не хочет со мной связываться. И всё равно ощущаю его обиду, как будто на самом деле он обижается, но и виду не подаёт. И мне больно от этого. Тем более, что на неандертальца Эдвард похож не больше, чем я на второгодника. Так что это совсем уж несправедливое сравнение. Надо бы извиниться, но тогда моя гордость пострадает.       Настолько увлеклась размышлениями, что не замечаю торчащий из земли корень и спотыкаюсь об него. Ещё секунда и моё лицо встретится с землёй. А пораниться в лесу мало приятного — заражение крови обеспечено.       В самый последний миг Эдвард успевает подхватить меня, не допустив моего падения. Его руки крепко сжимают мою талию, но при этом не больно, а скорее даже нежно и аккуратно. У меня же в голове всё кружится, а сердце бешено колотится от пережитого страха. Ведь я была абсолютно уверена, что упаду и уже успела испугаться. Не знаю, какое выражение Эдвард прочёл в моих глазах, но даже не стал издеваться над моей неуклюжестью и над тем, что он же предупреждал, а я не послушалась.       Так и стоим несколько минут, не двигаясь, я прихожу в себя, пытаюсь отдышаться, а Эдвард продолжает обнимать меня за талию. А я, кстати, даже не испытываю негативных ощущений или дискомфорта. А ведь обычно ненавижу, когда ко мне прикасаются чужие. Но сейчас почему-то даже приятно. Как-то волнующе, что ли. Ведь меня обнимает самый красивый парень страны, а то и всего мира. И не простой парень, а наследник правящей династии, о котором мечтают все девчонки. Вот бы меня сейчас Нина увидела. Представляю, какое у сестры было бы лицо, и едва не смеюсь. А затем кровь бросается мне в лицо, когда вспоминаю, что недавно при виде поцелуя Нины и Педру я подумала, что тоже неплохо бы кого-нибудь поцеловать, узнать, как это происходит, что чувствуешь. И решила, что для этого лучше всего подходит Эдвард. Наверное, у него очень нежные губы. Это, должно быть очень приятно и волнующе. Интересно, если попытаюсь поцеловать его, он меня оттолкнёт?       — С тобой всё в порядке? — герой моих грёз о поцелуях нарушает тишину, повисшее очарование мигом рассеивается, уступая место холодной реальности.       «Дура, идиотка», — ругаю себя.       Как я вообще могла думать о подобной чепухе? И кто? Я! Серьёзный человек, будущий учёный. Представляю, как бы Эдвард надо мной смеялся, если бы узнал о моих мыслях на его счёт.       — Да, всё просто отлично, благодарю за помощь, — раздражённо отвечаю, пытаясь разорвать его объятия. Самой мне, конечно, это не под силу, но Эдвард, почувствовав моё сопротивление, тут же отстраняется. Кажется, я всё-таки немного разочарованно вздыхаю. Парень берёт меня за руку, а я больше не против. Не хватало снова споткнуться. Да и нравится мне держать его за руку. Даже в жар бросает. Так, надеюсь, Эдвард не умеет читать мысли. Я просто боюсь упасть, ничего личного и мы поспешно направляемся в сторону дома.       — Я так и не поняла, что делать, — признаюсь, когда, наконец, подходим к дому. — как ты понимаешь, для меня важнее всего, чтобы никто не узнал о роли Нины в этой истории. Ни родители, ни полиция, никто, ни один человек. Иначе её жизнь будет сломана, а я не собираюсь так подводить сестру, — заглядываю ему глаза, делаю умоляющее выражение. — Я же могу на тебя рассчитывать, ты никому не расскажешь? Всё останется между нами?       Сама не знаю почему, но, несмотря на некоторое предубеждение против богатых придурков, Эдвард вызывает во мне доверие. Создаётся впечатление, что это не тот человек, который пойдёт выдавать чужие секреты направо и налево. Думаю, он будет держать язык за зубами.       — Конечно, — тут же подтверждает мои мысли, — можешь мне верить. Я никому не расскажу про Нину. Но ты понимаешь, что мы должны решить эту проблему.       — Понимаю, — вздыхаю, — и что мы можем сделать? Как ей помочь?       — Поедем в дом дилера, я постараюсь найти Нину, ты меня подождёшь. Как только найду её, вызову полицию, чтобы их арестовали. А мы уедем, чтобы никто не понял, что мы в этом замешаны. Будет лучше, если о нашем участии никто не узнает.       — Это так, — соглашаюсь, — но тот парень, он же выдаст Нину на допросе, — в отчаянии заламываю пальцы.       — У него есть доказательства её причастности? Сильно сомневаюсь. Скорее всего, разговоры о наркотиках велись только при личных встречах, а не по телефону, и тем более не в сообщениях. Это слишком опасно, их могли бы выследить. А на словах ему никто не поверит. Они же однокурсники. Всегда можно сказать, что он специально решил подставить Нину.       — Ну да, типа они были в плохих отношениях, — радуюсь я, — например, она не пошла с ним на свидание, и он решил отомстить.       — Отлично. Тогда ты должна убедиться, что нет доказательств их отношений. Проверь её телефон, электронную почту. Конечно, план не идеальный, но надо же как-то действовать, не сидеть, сложа руки, — в его взгляде мелькает лёгкое отчаяние, как мне кажется. — Жаль, что в замешана Нина, если бы речь не шла о её репутации, было бы намного проще поймать эту банду. Но из-за Нины приходится действовать осторожно. Вообще не понимаю, как они смогли организовать здесь такое предприятие. Как перевозили наркотики?       — В желудке, — устало говорю я.       — Как это? — в его голосе полное недоумение. — Что ты имеешь в виду?       — Поверь мне, что в желудке, — с отвращением отвечаю, — не заставляй рассказывать подробности.       На его лице отражается глубокое отвращение. Мне даже немного смешно, милый парень много не знает о жизни.       — Это делает её парень?       — Нет, он продаёт, а привозит курьер из Мексики. Лучше поедем, не будем терять время, я потом всё расскажу.