Создатели прозрачной смерти

      Удерживать сознание становилось всё труднее. Настойчивый стук в дверь, становившийся всё громче, рок музыка, крики преследователей сливались в голове в неприятный гул и грохот. Создавалось впечатление, что она находится в самолёте возле работающего двигателя, а турбулентность мотает её из стороны в сторону. Пол уже основательно шатался под ногами, мутило без перерыва, в голову ввинтилась неприятная режущая боль. Но девушка с неимоверным усилием воли заставила себя сосредоточиться на голосе в телефоне. Ведь это её последний шанс. Если сейчас поддаться такой манящей спасительной темноте, раскрывшей объятия, потеряет последнюю надежду на помощь. Отключиться, и её никто не спасёт. Они сломают дверь, ворвутся и сделают то, что хотят. Потеря сознания жертвы их не остановит. Надругаются даже над девушкой в обмороке. А потом, возможно, и убьют. Она не знает, на что они способны.       — Нина, это ты? — расслышала девушка сквозь туман. Теперь в его голосе была тревога. — Что случилось? Где твои родители и Даша? На вас напали? Это наёмники Санчеса?       — Нет, — прошелестела Нина едва слышно, — я одна на вечеринке. Не говори никому. Родители не должны знать. Поэтому только тебе… — она вздохнула, наполняя лёгкие воздухом, и продолжила. — Попроси кого-нибудь приехать за мной, если можно. Чтобы не узнали родители… Пожалуйста, ко мне пристают… Я в комнате… — пустота в голове, чёрный мрак.       — Нина! — его голос, а также ввинтившийся в сознание стук привели в себя. Она тряхнула головой. — Нина, ты меня слышишь? Ответь, пожалуйста! Где ты? Можешь послать геолокацию?       Не веря в свою удачу, Нина заставила себя приподняться. Неужели он пошлёт к ней кого-то на помощь? Надежда придала силы.       — А ты не спишь? — невпопад спросила она.       — А сама как думаешь? — вопрос произнесён насмешливым тоном. — Если я с тобой говорю? Или, по-твоему, я во сне разговариваю?       Нина невольно улыбнулась. Никто не умел так поднять настроение, как её лучший друг, такой верный, добрый, любимый, замечательный.       — Я имею в виду, не разбудила ли тебя? — спросила она.       — Нет, не беспокойся. Анастасия устраивает бал. Меня пригласили. Всё в порядке.       Нина почувствовала странное разочарование, хотя, казалось, уже не способна на эмоции. Значит, Анастасия? Ну конечно, кто бы сомневался. В груди неприятно потянуло. Сердце кольнуло. Девушка убедила себя, что это только потому, что теперь она сомневается, что Эдвард ей поможет. Не станет же заниматься её проблемой, когда у него мероприятие. Конечно, ему намного важнее провести время со своей любимой Настей. А до других дела нет. Нина вздохнула.       — Я всё ещё жду, когда ты пошлёшь геолокацию, — прервал он её невесёлые размышления.       — Да, сейчас, — тихо сказала Нина, уже ничего не соображая. На автомате сделала то, что он просил. С трудом борясь с новой волной дурноты, спросила, — кого попросишь приехать? Я должна знать.       — Я сам приеду, не беспокойся. Никому не открывай, жди меня.       От спокойного, уверенного голоса Нина почувствовала себя лучше. Как будто уже находилась под защитой. Но и не верилось, что он действительно способен на подобный поступок ради неё.       — Я далеко, загородом, — шепнула она, — вряд ли успеешь.       — Дорогая, я езжу на Ламборгини со скоростью двести десять километров в час ночью на пустой дороге, — в его голосе послышалось пренебрежение и высокомерие, — приеду через несколько минут.       Нина слегка поморщилась. Милый, вежливый парень иногда слишком хвастался. И это немного бесило. И ещё немного обеспокоило, что он может куда-нибудь врезаться на такой скорости, не справиться с управлением. В этом случае ей точно конец, ведь больше никто не поможет, это единственная надежда. Оставалось пожелать другу удачно доехать.       Разговор отнял слишком много сил. Адреналин, бушевавший в крови, когда она знала, что надо спасаться, притих. Эйфория, вызванная известием, что ей помогут, уступила место усталости. Даже не неё потребовалось немало сил, которых больше не было.       — Я жду, — едва слышно прошептала Нина, приваливаясь к стене.       Телефон выпал и отлетел в сторону, реальность начала растворяться, окончательно уступая место спасительной тьме. Девушка сдалась, больше не могла бороться. Теперь казалось, что она плывёт по морю, волны со всех сторон, она то всплывает, то тонет, качается на этих волнах.       Резкий звонок телефона ввинтился в сознание, заставляя дёрнуться и прийти в себя. Стук в дверь и угрозы стали ещё настойчивее.       — Дура, идиотка, — сквозь зубы проворчала Нина, — нашла, когда отключиться.       Она ползком добралась до телефона., который светился мерцающим экраном.       — Да, — хрипло ответила на звонок.       — Нина, я здесь. Где тебя искать? — родной, любимый голос её спасителя, её прекрасного рыцаря прозвучал в ушах сладкой музыкой. Нина расплылась в глупой улыбке.       — Иди по коридору первого этажа. Комната в конце… Ты их сразу увидишь.       — Хорошо, понял.       Нина заставила себя подняться и медленно направилась к двери. Тут потрясла новая мысль. А как же Эдвард с ними справится? Если приехал с охраной, тогда, конечно, нет проблем. Но если один… Не будет же с ними драться, он пацифист, не принимает насилие ни в каком виде. Считает, что махать кулаками недостойно цивилизованного человека. Но как же тогда победит этих зарвавшихся наркоманов? Девушке стало жарко при мысли, что, возможно, ей и не помогут, только друг пострадает из-за неё.       Она прижалась лицом к двери, чтобы получше разобрать, что будет происходить. Больше всего беспокоило, что если Эдвард пострадает из-за них, то не станет ей помогать, не сможет, и что тогда делать — неизвестно.       Стук в дверь, также как и требования открыть, резко стихли. Нина с надеждой вслушивалась в тишину.       Нина отважилась слегка приоткрыть дверь, чтобы посмотреть, что происходит. Её трясло от страха, но необходимо было выяснить обстановку.       Её преследователи стояли, прижавшись к стене, и дрожали от ужаса не меньше самой Нины. В их глазах застыло выражение сильнейшей паники.       — Мы больше не будем, честно, — срывающимся голосом говорили они.       — Не сомневаюсь, — голос одновременно был вкрадчивым, властным и полным ледяного превосходства, — вы сегодня же будете депортированы за недостойное поведение.       В глазах парней застыло обречённое выражение, однако, к удивлению Нины, они даже не попытались оспорить.       — Сейчас за вами приедет полиция, — продолжал говорить человек, которого Нина пока не видела, так как внимание было приковано к её обидчикам, — этот случай беспрецедентный, просто возмутительный, не укладывается ни в одни понятия о чести и морали, поэтому наказание последует незамедлительно.       Даже после этого парни, растерявшие весь боевой настрой, не посмели спорить. Они так и остались стоять, обречённо прислонившись к стене.       «Как он это делает?» — шокировано подумала Нина и посмотрела, наконец, на друга.       И едва узнала его. Даже в полутьме коридора показалось, что его глаза потемнели в них отражалось такое выражение… Нина сама не поняла, какое именно, но казалось, что этому человеку невозможно не подчиниться. Что бы он сейчас не приказал сделать, она бы бы исполнила, не колеблясь. Непонятно было, из-за того ли, что этот человек был настолько уверен в себе, что даже не сомневался, что его приказы будут выполнены беспрекословно, или же дело заключалось в чём-то другом. Нина была не в том состоянии, чтобы рассуждать, в чём заключается его власть над людьми, почему её друг кажется сейчас таким убедительно пугающим. Ей хотелось только как можно скорее покинуть этот мерзкий, мрачный, неприятный дом, где с ней едва не произошла большая беда.       — Эдвард, — протянула Нина, чувствуя, как слёзы обжигают щёки. Она мечтала только, чтобы её не стошнило в очередной раз. Вряд ли друг станет терпеть подобное, наверное, сразу уйдёт и оставит её здесь.       — Нина, с тобой всё в порядке? — спросил Эдвард совсем другим голосом, не так, как только что говорил с её преследователями. Сейчас в нём появились тёплые нотки.       — Да… — дрожа, ответила девушка.       Она сделала нетвёрдый шаг навстречу.       Эдвард внимательно посмотрел на неё, видимо, чтобы убедиться, что нет видимых повреждений, но тут же покраснел и поспешно отвёл взгляд. Нина поняла, почему. Ведь они порвали её платье, которое сейчас висит жалкими клочьями, едва прикрывая тело. А значит, она стоит перед парнем почти голая. А милый мальчик из приличной семьи никогда не видел обнажённых девушек. Не будь ей так плохо, Нина даже усмехнулась бы из-за его замешательства. Но сейчас ей не хотелось дразнить своего единственного спасителя. Уйти скорее отсюда, даже уже не важен Педру. Да, он останется здесь, они поговорят завтра, когда оба протрезвеют. Нина впервые почувствовала к любимому что-то вроде раздражения. Бросил её одну, смотался куда-то. Ну ничего, завтра выяснит, где он был.       Всё ещё отводя взгляд, избегая смотреть в её сторону, Эдвард снял пиджак и протянул ей       — Спасибо, — смущённо протянула Нина, совершенно не ожидая подобной заботы и благородства. Тем более знала, что Эдвард никогда не наденет то, что носил кто-то другой. А значит, фактически подарил ей пиджак.       Быстро накинув его на плечи, Нина обрадовалась, что из-за разницы в росте почти всё её разорванное платье оказалось прикрыто. Её неожиданно охватил такой прилив нежности и благодарности, что она чуть не расплакалась снова.       — Пойдём, — Эдвард обнял её за плечи и повёл к выходу.       — А эти не сбегут? — удивилась девушка, оглянувшись через плечо.       — Нет. Они останутся ждать полицию, — как само собой разумеющееся ответил Эдвард.       «А как же Педру? — мелькнула в её измученном сознании мысль. — Вдруг полицейские и его обыщут? Надеюсь, успеет сбежать раньше», — успокоила себя девушка. Она уже не была способна связно мыслить.       Они вышли из дома. Точнее Нина едва перебирала ногами, если бы Эдвард не поддерживал её, она бы упала.       Нина ожидала, что Эдвард оставит её на улице или вызовет такси, однако он открыл перед ней дверь машины. Нина не поверила своим глазам.       — Неужели ты позволишь мне ехать в твоей машине в таком виде? — удивлённо спросила она, имея в виду, что вся грязная от долгого лежания на полу, от рвоты и пролитого на неё шампанского.       — Садись, — повторил Эдвард, игнорируя её вопрос.       Нина пожала плечами и села. Откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, мечтая про себя, чтобы её не укачало в поездке. Дорогу она почти не запомнила, кажется, сразу отключилась. Провалилась в спасительную темноту.       Пришла в себя от того, что её кто-то осторожно трогал за плечо.       — Что? — она с трудом открыла глаза, всё расплывалось в сплошной туман.       — Приехали, — услышала как сквозь вату.       — Ага, — ответила Нина, пытаясь снова заснуть. Не получилось. Ей помогли выйти из машины, куда-то повели. Она не сопротивлялась. Было уже всё равно. Хотелось только лечь и как можно скорее. Голова всё ещё кружилась.       Когда в очередной раз пришла в себя, сидела на каком-то диване. Перед глазами возник стакан. Нина взяла его, выпила, глотая с трудом. Это была вода. Стало немного легче. Зрение чуть прояснилось. В горле стало не так сухо.       — Где я? — удивилась Нина, пытаясь рассмотреть окружающую обстановку. Вышло с трудом.       — У меня дома, — последовал ответ.       Нина испуганно дёрнулась.       — А как же твои родители?       — У меня есть отдельный дом, не беспокойся. Можно было поехать в больницу, но, насколько понимаю, ты не собираешься посвящать других в подробности произошедшего, а врач позвонит твоим родителям.       — Ты прав. Никому не надо знать. Спасибо. Хорошо, что не поехали в больницу. Всё пройдёт. Это просто алкоголь. Пройдёт.       — Хорошо, — Нина почувствовала прикосновение прохладных пальцев к щеке. — Что-нибудь хочешь? Кефир? Сок? Чай?       — Только воду, — хрипло ответила девушка.       Нина откинулась на диване, надеясь заснуть, однако слегка отступившая головная боль неожиданно прояснила сознание. Девушка не совсем поняла, что с ней происходит, но почему-то стало легко и весело. Потянуло на подвиги, захотелось совершить что-то такое, что запомнится надолго. Видимо, шок, вызванный приливом адреналина, начал проходить, уступая место безграничной эйфории, ведь алкогольное опьянение ещё не прошло.       Когда Эдвард принёс ей бутылку воды, Нина неожиданно приподнялась на диване, схватила его за плечи и притянула к себе. Не ожидавший такого поворота событий парень не успел ничего предпринять, как оказался на диване рядом с крепко прижавшейся к нему девушкой.       — Нина? — удивлённо спросил он, пытаясь освободиться, но девушка держала крепко, а Эдвард боялся оттолкнуть её, чтобы не причинить боль. В результате неравной борьбы, в которой девушка использовала все силы, а парень почти не сопротивлялся, он оказался лежащим на диване, а Нина победно устроилась поверх.       — Любимый, ты такой сладенький, — доверительно прошептала она, обдавая его запахом алкоголя, даже не замечая, что парень морщится и пытается отвернуться, но ей было очень важно донести до него мысль, — ты замечательный, знаешь? Давай хорошо проведём время вместе?       — Нина, это не смешно, пусти, — сопротивлялся парень.       — Не надо, — шептала Нина, которой почему-то было важно добиться своего, — тебе понравится, вот увидишь. Давай я тебе отсосу, — Нина протянула руки к ремню его брюк.       Этого Эдвард уже не мог стерпеть. Он поднялся так, что Нина скатилась на пол. Но тут же помог ей подняться.       — Я не знаю, что именно ты предложила, но уверен, это что-то очень неправильное, — он посмотрел на неё возмущённо и почти испуганно, отводя её руки.       — Да ну тебя, такой скучный, — разочарованно поджала губки Нина, — а ведь я никому это не делала, даже Педру. Ты был бы первым. Неужели не хочешь? — пьяную Нину несло всё дальше, остановиться никак не могла.       — Спокойной ночи, приятных слов, — ответил Эдвард, укладывая девушку на диван.       — А ты куда? — разочарованно проныла она, пытаясь удержать его за руку.       — Я иду спать, — отрезал парень, — чего и тебе желаю. Увидимся утром, — он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.       Нина, уже почти ничего не соображая, откинулась на подушки, закрывая глаза.       Следующий день Нина запомнила смутно. Кажется, Эдвард отвёз её к школе. Там они встретили Дашу, которая уговорила Эдварда не ходить на занятия, а остаться с ними, помочь Нине. Девушка всё ещё мучилась похмельем, в основном спала, изредка приходя в себя. Ей было стыдно, что из-за неё эти двое отличников пропускают занятия, но ничего не могла поделать. Окончательно пришла в себя уже дома, когда, наконец, полностью отпустило. Даша, конечно, была рядом, просвечивая ничего не выражающим взглядом. Нина легко могла догадаться, о чём та думает. Простонав, что болит голова и она полностью вымотана, Нина легла на кровать и велела не беспокоить.       — Маме скажи, что я плохо себя чувствую, если будет спрашивать. Надеюсь, она задержится на работе, не хочу отвечать на вопросы, — Нина глотнула воды из оставленной Дашей кружки и откинулась на подушку, натянув на себя одеяло.       Ей стало легко и спокойно. Она, наконец, дома, ей тепло, хорошо, спокойно и уютно. Больше не страшно Можно спокойно спать. Никто не тронет. О том, что творила на вечеринке, а затем дома у Эдварда, решила подумать позже, когда будет способна соображать. И с Педру поговорить о том, что произошло, попросит теперь всегда быть рядом. Почему-то и девушка чувствовала себя обиженной, и поэтому пока не звонила ему. Даже не было сил беспокоиться, где он, что с ним, почему сам не звонит. Знала, что когда придёт в себя, задастся этими вопросами. Но не сейчас, сейчас только спать, больше ничего не хотелось. Ведь наступил долгожданный отдых, покой, которого требовала каждая клеточка организма.

***

      Эдвард и Анни обедали вместе. Девушка видела, что её любимый братик выглядит невыспавшимся, немного усталым и встревоженным. Она списала это на приём в доме Анастасии. Слегка улыбнулась при мысли о том, что через несколько лет он женится на Насте, лучшей девушки не найти. Такая красивая, воспитанная, утончённая, истинная дворянка. Получится очередная чистокровная семья из высшего общества. А то одно время беспокоилась, что Эдвард дружит с плебейскими девчонками и может влюбиться в Нину. К счастью, нет, опасения в прошлом, он не пропускает ни одной вечеринки, устраиваемой семьёй Насти. Скорее бы им породниться. Хотя Настя и так их родственница, троюродная племянница матери, но она будет счастлива назвать девушку сестрой.       — Анни, — радостные размышления девушки прервал брат, кажется, обратившийся к ней с вопросом.       — Да, дорогой, я слушаю.       — Анни, у меня деликатный вопрос, — в его голосе слышалось смущение, — ты случайно не знаешь, что означает, когда предлагают отсосать? Это что-то плохое?       Аннабелла вскочила, забыв о привычной невозмутимости, глаза метали молнии.       — Кто? — голос сорвался. — Кто посмел предложить тебе подобную гадость? Это не просто плохо, а ужасно. О таком даже запрещено говорить в приличном обществе. Это немыслимое извращение.       — Я так и подумал, — упавшим голосом произнёс Эдвард, — а ты откуда знаешь?       — Дорогой, я же смотрю сериалы. А там и не такое можно узнать. Но я понимаю, насколько это противоестественно и неправильно. Даже не могу поверить, что кто-то осмелился предложить. Это же оскорбление, — продолжала возмущаться Анни, — неужели Настя так низко опустилась? Поверить не могу.       — Нет, не Настя, — поспешно ответил Эдвард, не желая ложно обвинять подругу, хотя и возникло на миг искушение свалить вину на неё, чтобы избавиться от навязываемой невесты, — одна служанка в её доме.       — Её надо немедленно уволить, — сверкнула глазами сестра.       — Уже уволили, — вдохновенно продолжал выдумывать парень, не раз пожалевший, что вообще задал вопрос, но не выдавать же Нину. Ей тогда его родственники жизни не дадут. Да, он был возмущён неприличным предложением, но ведь девушка не соображала, что говорит. Это служило ей оправданием.       — Уверен? — приподняла брови Анни.       — Да, управляющий услышал и уволил её.       — Отлично, — выдохнула Анни, — по идее, надо бы узнать, кто это и депортировать. Не нужны нам здесь такие, да возиться не хочется и без неё много дел.       — Уверен, она пожалела о своих словах, — успокоил сестру Эдвард.       Анни крепко обняла его.       — Бедный мой малыш, — сказала она, — ты такой юный, наивный, неопытный. Пожалуйста, оставайся таким. Не позволяй никому испортить тебя.       — В этом можешь не сомневаться, — Эдвард обнял сестру в ответ, абсолютно уверенный в своих словах.