Создатели прозрачной смерти

      — Детки, просыпайтесь, а то на море не успеете, — услышала Даша сквозь сон голос матери.       Девочка сладко зевнула, потянулась, разгоняя остатки сна, и открыла глаза.       — Доброе утро, мамочка. Кто опоздает и куда? — удивлённо спросила она.       — Малышка, вставай скорее, пока папа не увидел, — встревоженно поторопила Катя.       Даша потрясла головой. Удивлённо посмотрела по сторонам. Взгляд наткнулся на Эдварда, который тоже только проснулся. Дети смущённо посмотрели друг на друга.       — Мы просто разговаривали, — протянула Даша, избегая смотреть на мать. Почему-то казалось, что мать может разозлиться. Ведь это нарушение личного пространства другого человека.       Однако Катя не разозлилась. Она посмотрела на детей понимающе.       — Знаю, вам было скучно и хотелось ещё поговорить. У меня тоже так бывало в детстве. Не могла за день наговориться с друзьями, ночью мы тайком пробирались друг к другу в комнаты и болтали до утра. Всегда столько интересных тем для разговора. Но надо спешить. Успеете позавтракать и поплавать, пока за Эдвардом не приехал водитель.       — Точно, — с досадой произнёс Эдвард, — мне надо будет вернуться, пока мать не заметила. Она скоро вернётся с мероприятия и ляжет спать, проснётся к вечеру. Надеюсь, не заметит моего отсутствия. Хотя не заметит, — в голосе послышалось лёгкое сожаление.       Катя посмотрела сочувственно.       — Дети, идите завтракать и пойдём на море, — они вышла из комнаты.       После завтрака дети отправились плавать. Им нравилось проводить время вместе, было весело. Они спешили насладиться обществом друг друга, пока не пришло время расставания.       — Эдвард, хочешь пойти в кино? — предложила Нина, когда они с Дашей провожали его до машины.       Он посмотрел на неё удивлённо, но всё же ответил.       — Да, конечно. Спасибо, девочки, — давая понять, что только вместе с Дашей.       Нина скрипнула зубами от досады, но не стала спорить. Договорились встретиться на следующей неделе.

***

      2002 год.       — Мама, что у нас на ужин? — интересуюсь я, проходя мимо кухни.       — Жареная картошка с луком, — доносится мне вслед.       Что-что? Я не ослышалась?       Радуюсь, что ещё не успела приобрести достаточное ускорение, а то по инерции не смогла бы вовремя затормозить. Поэтому разворачиваюсь и захожу на кухню, хотя до этого планировала пройти мимо, в свою комнату.       Ведь мама — адепт правильного питания, жареная картошка мне может только во сне присниться.       — Мама, ты меня удивляешь? По какому поводу такой праздник?       Мама отрывается от готовки, смотрит на меня внимательно, немного встревоженно.       Я в этот момент одновременно пытаюсь сосчитать реснички у неё на глазах, но, как всегда, сбиваюсь, всё-таки они очень густые, длинные. Тогда перевожу взгляд на нос, думая о том, насколько он идеален по всем пропорциям — научным и псевдонаучным. Губы пухлые, говорят, многие девушки наполняют их гелем, чтобы так смотрелись, а моей маме это не нужно. У леди Эн такие же губы, вот ей повезло, в отличии от других, значит, может рассчитывать на преимущество на кастинге.       Из размышлений возвращает к предмету обсуждений голос мамы.       — Решила поджарить картошку, а то Нина что-то совсем похудела. Ей на одном из кастингов, — по лицу мамы пробегает тень, — сказал, что у неё не совсем модельные пропорции. Соотношение роста и веса неидеальное. Вот она и села на диету. Вообще ничего не ела, кроме листьев салата. Я, конечно, за правильное питание, но не настолько же. В рационе должны присутствовать все элементы, не только витамины. Поэтому придётся её откармливать, — мама сокрушённо качает головой, возвращаясь к сковороде с картошкой.       Я же втягиваю воздух, полный дивного аромата моей любимой еды. Давно нас так не баловали, ведь это вредно, там содержатся неполезные липиды.       На секунду зажмурившись, тут же цепляюсь сознанием за прошлую мамину фразу.       Неидеальные пропорции? Немодельная фигура? Да они что там, совсем идиоты? Или тупые? Это у леди Эн немодельная фигура? Кретины, имбецилы, чем они думают? У них мозги вообще присутствуют в голове? Да моя сестра — самая идеальная модель, какая только может быть. Возмущение настолько захлёстывает меня, сжимая голову тисками, что даже не успеваю возмутиться, что ради меня мама не жарит картошку, когда я худею. А я очень часто худею, потому что мне надоела невероятно правильная и полезная еда, хочется фастфуда, десерта с кремом и тому подобного. Да, знаю, насколько это вредно, что могут быть проблемы с сердечно-сосудистой системой, холестерин, диабет и многое другое, но так хочется иногда. Поэтому бывает, что от отвращения к надоевшим овощам ничего не ем. Но мама не готовит специально для меня ультра калорийные блюда. Интересно, в чём причина? Понимает, что я более покладистая, чем леди Эн? Не буду спорить, в конце концов, съем всё, что предлагают, рано или поздно. А вот с Ниной могут возникнуть проблемы.       — И как ты заставишь её это съесть? — интересуюсь я. — Если она решила худеть, то не передумает.       — Попробуем уговорить её, — неуверенно отвечает мама, — ты же поможешь?       — Конечно, — ну как же без меня. Если кто-то и способен повлиять на упёртую сестру, то это только я.       — Спасибо, доченька, иди к себе, — говорит мама, — когда будет готово, позову       Иду по коридору, всё ещё продолжая мысленно кипеть от злости на тупого директора кастинга, который так оскорбил мою сестру. Параллельно размышляю о том, что никогда не хочу заводить детей в будущем. Это одни проблемы. То они болеют, то не хотят есть, то на диете сидят, то злятся, то не слушаются. Нет, мне такое счастье не надо.       Направляюсь не к себе в комнату, а к сестре. Надо же её поддержать, а то бедная совсем скоро исчезнет, растворится, как дым от этих диет. Вплываю в спальню, подобно балерине. Не так давно начала заниматься балетом, мне нравится, теперь часто воображаю, что я на сцене.       Нина сидит перед трюмо, придирчиво рассматривая отражение в зеркале. Перед ней лежат самые разнообразные косметические средства, которые ей подарили в модельном агентстве, где она будет сниматься в рекламе. Сегодня визажист научила Нину наносить макияж, и теперь она должна выбрать, какой образ лучше всего подходит. Нина пробует разные образы, смывает макияж, начинает заново. Ей это доставляет огромное удовольствие. А мне кажется, это довольно скучное времяпровождение. Сидеть так весь вечер и наносить на себя то одно средство, то другое. Ведь вместо этого можно было книгу почитать. Вот я, например, сейчас одну очень интересную книгу читаю по истории.       Подхожу ближе.       — Приветствую, леди Эн, — произношу, приближаясь так, чтобы она увидела моё отражение в зеркале.       Нина, не поворачиваясь, находит мой взгляд в отражении, улыбается и говорит:       — Приветствую, леди Ди.       — Какая у тебя тут красота, — я рассматриваю бесконечное множество разных помад, теней, тушей, карандашей и много чего, чему даже не знаю названия. Беру в руки ярко-красную помаду. Наблюдая за реакцией Нины, открываю. Она никак не демонстрирует, что заметила, продолжая рассматривать эффект от туши, обещающей сверхдлинные ресницы.       Глядя в отражение, провожу помадой по губам. Нина не делает замечание. Рассматриваю результат. Ужас. Мои губы как будто в крови. Слишком ярко и броско. Неужели это всем нравится? Хотя стоит признать, что с бледной кожей и светлыми волосами с этой помадой напоминаю роковую кино-актрису начала двадцатого века. Вроде Мэрилин Монро. Типажом. Внешне она мне и в подмётки не годится.       — Ди, это не твой цвет, — походу замечает Нина, нанося себе на щёки румяна, — слишком вульгарно для тебя, смой, — она протягивает средство для снятия макияжа ватный тампон, — тебе больше подойдёт вот это, — она протягивает нежно-розовую помаду, пока стираю красную.       — А тебе такая идёт? — спрашиваю, нанося предложенный сестрой вариант.       — Да, я же жгучая брюнетка, это мой цвет, — отвечает Нина, пока я рассматривая себя в зеркале. Да, так мне нравится больше.       — Эн, можно я тебя накрашу? — подношу красную помаду к её губам.       — Ди, но ведь она не сочетается с этим макияжем, — обречённо отвечает она, — здесь нужен другой цвет. Но разве с тобой можно спорить? Всё равно поступишь по-своему, давай уж, — она поворачивает лицо в мою сторону.       Осторожно наношу помаду, рассматриваю плоды своего труда. Её губы сразу расцветают алыми розами. Мне нравится, от восторга едва не хлопаю в ладоши.       — Тебе красиво, — радостно заявляю.       — Ага, — сетра осматривает себя в зеркале, — супер. Что ещё можешь сделать?       Внимательно рассматриваю Нину. Волосы завязаны на голове в тугой узел на затылке, чтобы не мешать наносить макияж. Снимаю с неё красивый гребень со стразами, удерживающий густую тёмно-каштановую шевелюру на голове. Освобождённые волосы водопадом хлынули на плечи. Мягкие локоны обрамляли тонкое нежное лицо, придавая ему хрупкость. Зарываюсь в них руками, приятно ощущая на коже шелковистую мягкость. Перебираю их между пальцами, накручиваю завитки.       — Вот теперь ты настоящая королева, — тихо говорю я, любуясь сестрой.       Слегка пригибаюсь, так что наши лица теперь на одном уровне, в отражении. Золотая волна сливается с тёмно-шоколадной. Задорный блеск серых глаз и ярко-зелёных. Одинаковые пухлые губы. Любуемся нашими отражениями, улыбаясь.       — Какие же мы с тобой красавицы, — восхищённо шепчет Нина, обнимая меня.       — Полностью согласна, — подтверждаю я.       — Чистая, идеальная красота.       Нина снова обмакивает ватный тампон в средство для снятия макияжа и начинает смывать косметику с лица. Я же смываю помаду.       После всех манипуляций Нина полу ложится на кровать и берёт с тумбочки модный журнал.       — Почитаем, пока мама нас не позовёт, — предлагает она.       — Хорошо, — соглашаюсь я. Хотя не очень люблю журналы, для меня это слишком тупое чтиво, но ради сестры готова на всё.       Сажусь рядом. Нина раскрывает на странице с закладкой и погружается в упоительное чтение. Она не может спокойно читать светские сплетни, ей надо комментировать информацию.       — Класс, Пэрис Хилтон встречается с очередным миллионером, — восторженно тянет Нина, — как думаешь, где она их находит?       — Она же звезда, — говорю я машинально, хотя почти не вслушиваюсь в этот бред о шоу-бизнесе.       — А когда я стану звездой, выйду за миллионера? — с надеждой интересуется Нина, как будто я экстрасенс.       — Да, конечно, обязательно, — убеждаю я.       — Вау, смотри-ка, Элен Волконская произвела фурор на благотворительном вечере, нарушив дресс-код, придя в платье выше колена. А ведь на такие мероприятия не принято такое надевать.       — Угу, — отвечаю я, не особенно вслушиваясь. И в этот момент меня как молнией ударяет. Элен! Старшая сестра Анастасии Волконской.       Нина как-то говорила, что Анастасия — самая вероятная будущая невеста Эдварда. Хотя сама Нина уверена, что у неё получится опередить её и самой выйти замуж за Эдварда в будущем. Но это вряд ли, ему нужна только дворянка. А значит, её сестра пришла в неподобающем платье? Интересно, как это воспримут в семье Эдварда? Напоминаю себе, что это не моё дело, а значит, я не должна думать об этом. А Нина всё продолжает щебетать свои новости о звёздах, дворянах и миллионерах. Необходимо срочно это прекратить.       Медленно поворачиваюсь к сестре.       — Нина, не слушай разных дебилов, которые утверждают, что тебе надо худеть. Ты подросток, только растёшь, должна правильно и полноценно питаться. Пообещай мне, что больше не будешь рисковать здоровьем, — говорю я на одном дыхании.       Нина смотрит с удивлением.       — Ты уверена, что я не жирная? — спрашивает с надеждой.       — Конечно, — проникновенно отвечаю, сжимая её руку, — когда я тебя обманывала?       — Спасибо, малышка, — Нина смотрит благодарностью.       Снова обнимаемся.       Нина снова ложится на спину, глядя в потолок. Подползаю к ней змеёй.       — Нина… — шепчу проникновенно, вкрадчиво.       — А?       Подползла к ней вплотную, внимательно смотрю в глаза. Мне отвечает удивление в изумрудном пламени.       — Говори уже, леди Ди, — вздыхает.       — Леди Эн, почему ты дружишь с Лизой?       Снова полыхнул зелёный огонь.       — Она моя одноклассница, — с удивлением отвечает Нина, — и лучшая подруга.       Мне становится жарко, а потом сразу окатывает ледяной волной. Руки невольно сжимаются в кулаки. Неприятное ощущение расплывается в груди. Глубоко дышу, стараясь успокоиться.       Кладу голову сестре на плечо. Она гладит мои волосы.       — Нина, — серьёзно говорю я, — она и моя одноклассница, ведь мы вместе учимся, но мне она не очень нравится, — аккуратно выдаю свои мысли.       — В каком смысле? — настораживается сестра.       — Понимаешь, мне кажется, что она не слишком искренняя подруга, — тихо говорю я, — она больше пользуется тобой.       — В смысле? — рука, перебирающая мне волосы, замирает.       Голос становится высоким.       — Она никогда не радуется твоим успехам, — начинаю перечислять, — у меня впечатление, что она тебе завидует, — осторожно переворачиваюсь так, чтобы наши лица оказались вровень и взгляды снова сошлись, — разве она хоть раз порадовалась за тебя так, как я? Она поздравила тебя, когда ты стала моделью? Когда снялась в рекламе? Ты видела её лицо? Нет? Так вот, я видела. В её взгляде была ненависть. И ей не нравится, что ты встречаешься с многими мальчиками, что у тебя много поклонников. Она злится, что всегда на шаг позади тебя. Она мечтает быть лучше, но у неё не получается, потому что второй такой, как ты, нет, — горячо убеждаю я.       Во взгляде Нины мелькает сомнение.       — Уверена? — немного грустно спрашивает она.       — Абсолютно, — подтверждаю я, — ведь она подруга, она не родная. Поэтому и завидует тебе. А я нет. Я всегда рада за тебя. Я же сестра, хочу, чтобы у тебя всё было отлично. Я всегда за тебя и твоим успехам радуюсь, как своим.       Нина выглядит расстроенной и разочарованной. На секунду чувствую укол совести. Может, не надо было так жёстко? Кажется, Нина очень расстроилась. Может, зря я так испортила ей настроение. Но откидываю эти мысли. Не надо думать об этом. Да, эгоистично. Но так правильнее. Не могу видеть, как моя сестра, моя любимая и единственная, общается с кем-то, кроме меня. Ничего хорошего из этой дружбы не выйдет. Никто не будет любить её, как я. Никто не будет желать ей столько добра, я никогда не стану ревновать и завидовать. А вот Лизка — да. Я же видела, как она смотрела, когда Нина победила в кастинге. Не нужна Нине у неё такая подруга. Но она не разбирается в людях, легко может нарваться на такую стерву-подружку.       Некоторое время лежим молча. Против воли торжествую, что теперь снова занимаю главное и единственное место в сердце и в душе сестры. Да, понимаю, что это очень эгоистично и неправильно так думать. Нельзя хотеть быть единственным человеком в жизни дорогого тебе существа. И сестра имеет право на подруг. Ведь подруги подругами, а сестра всегда будет главной и на первом месте. Но… Вот только я в этом слишком слабая. Мне недостаточно быть первой в жизни тех, кого я люблю, хочу быть единственной. Стараюсь не обращать внимания на попытки совести погрызть меня. Нет, не надо. Я не чувствую себя виноватой. Всё так и должно быть, и не надо Нине никого, кроме меня и так дружит с Эдвардом. И ещё у неё целый гарем поклонников. И с ними я ничего не могу поделать, ведь они дают ей то, чего я не могу. А именно: внимание, комплименты, подарки, танцы…       — Эн, — нерешительно решаю спросить о том, что меня тревожит, — слушай, у тебя же гарем, ведь так?       — Что? Что? Мелкая! — возмущённо звенит натянутый струной голос Нины. Она даже приподнимается, так, что ударяюсь головой о матрац.       — Энни! — возмущаюсь я в свою очередь. — Осторожнее надо быть, — я редко называю сестру Энни, чаще всего Леди Эн по первой букве имени «н». Также как она меня Леди Ди тоже по первой букве имени. Это наши секретные кодовые имена. Никто не знает, что они означают, пусть все теряются в догадках. Но иногда люблю называть её Энни.       — Милая, что ты такое говоришь? — Нина чуть ли не подскочила. — Откуда вообще такие слова знаешь?       — А разве это неприличное слово? — я сбита с толку. — Ведь о нём в книге писали.       — В какой? — раздражённо спрашивает Нина.       — Это история, — отвечаю я, — сейчас читаю про Османскую империю. Там у Султана был гарем.       — И ты знаешь, что это? — с подозрением интересуется Нина.       — Ну… — я задумалась. — Это когда у Султана очень много наложниц.       Нина закашлялась так, что чуть не подавилась. Глаза почти вылезли из орбит.       — Ты знаешь, кто это такие? — придушённо спрашивает сестра. — Только не говори мне…       — Знаю, — я удивлённо пожимаю плечами, — это поклонницы. В точности как твои поклонники.       — Не совсем, — морщится Нина, — это разные понятия. С моими поклонниками я только хожу в кино или в кафе, ничего больше. Это разные виды отношений.       Чувствую неприятный холодок в сознании: ненавижу выглядеть глупо, не знать чего-то. Как возможно, что Нина знает то, что мне неизвестно? Вообще, у меня сложилось впечатление, что от меня что-то скрывают. Сколько раз замечала, что взрослые или даже Нина с друзьями обсуждают какие-то понятия, связанные с отношениями, но всегда умолкают, стоит мне появиться. Ненавижу, когда от меня что-то скрывают, хочу всё знать.       — Почему ты мне не расскажешь? — спрашиваю с удивлением. — У нас же нет тайн друг от друга.       Нина нежно гладит мои волосы, прежде чем ответить. Ощущаю умиротворение, обида постепенно проходит.       — Милая, то, что ты такая умная, не значит, что должна во всём опережать свой возраст, — наконец отвечает сестра задумчиво, — есть вещи, которые можно понять только со временем и с опытом, а если узнать про них раньше, то это только вызовет отвращение и недоумение.       — Почему? — меня удивляют её слова. Что такого я могу узнать, что мне не понравится?       — С чем бы сравнить? — она как будто спрашивает саму себя. — Вот, например, когда ты была совсем маленькая, только родилась, — в голосе сестры сильнейшая нежность, а рука снова зарывается в мои волосы, — ты была такая миленькая, хорошенькая и ничего не ела, кроме молока. Обычную еду не могла. Потом, позже, стала есть разные детские каши, пюрешки, творог. Потому что это соответствовало возрасту. Именно такую пищу принимала. Если бы тебе кто-то предложил суп, картошку, овощи, ты бы это просто не поняла и не распробовала. Сейчас ты уже ешь всё, и это нормально. Тебе нравится даже капуста, которую ещё несколько лет назад ненавидела. Потому что сейчас это соответствует возрасту. Так же и с разговорами про отношения. Сейчас ты всё равно ничего не поймёшь, тебе будет неинтересно и не понравится то, что услышишь. Не сможешь оценить по достоинству. Через несколько лет я тебе всё расскажу, когда пойму, что ты готова это услышать.       — Когда я буду такая, как ты сейчас и буду встречаться с мальчиками? — с надеждой спрашиваю я, ведь мне очень любопытно. Хотя после её объяснений стало яснее. Ведь раньше я действительно не любила всю эту еду, а сейчас нормально.       — Когда начинаешь встречаться с мальчиками, да, необходимо знать эту информацию, — строго говорит Нина, — но не для того, чтобы применять на практике. До восемнадцати лет это вообще запрещено, и до свадьбы тоже. Просто чтобы знать, к чему такие отношения могут привести, и быть готовой всегда дать отпор в случае опасности.       Я совсем растерялась. Уже ничего не понимаю.       — Так значит, отношения с мальчиками ещё и опасны? — спрашиваю с недоумением. — Как такое возможно? Ведь это поклонники, которые тебя любят. Или они, — тут меня осеняет догадка, ведь я вспомнила историю про девочку, на которую напал её парень и, как говорили, избил. Это было в Бразилии, — мальчики сильнее девочек, поэтому если разозлятся, то могут ударить, да? Не зря же говорят…       — Всё, стоп, — прерывает Нина, — давай не будем об этом. Я же сказала рано ещё. Да, некоторые парни могут быть опасны. Какими бы милыми ни казались. Я-то умею разбираться в людях и никогда в жизни не стану общаться с человеком с задатками насильника. Со мной такое точно не произойдёт, — в голосе намёк на гордость.       — Кто? — не поняла я. — Какой насильник?       — Упс, я случайно, — Нина зажала рот рукой, — ну, это злой человек, который может… Ударить девушку.       — Ясно.       На самом деле мне ничего не ясно. Как может парень, который любит причинять боль? Или если сумасшедший? Все эти взрослые отношения такие сложные, ничего в них не понимаю. Насколько проще решать уравнения.       Поворачиваюсь так, чтобы снова положить голову сестре на плечо.       — Слушай, милая, — решаю задать давно волнующий вопрос, — скажи, ты же никогда меня не бросишь? Мы не расстанемся? — меня охватывает тревога. Не знаю почему, но я так боюсь утратить наши доверительные отношения. Ведь Нина старше, у неё постепенно меняются интересы. Она уже давно не любит играть, предпочитая вечеринки, мальчиков. Вдруг наши пути совсем разойдутся?       — Что ты такое говоришь, родная? — удивляется Нина, в голосе едва заметная боль. — Никогда. Я не смогу без тебя. Ты же для меня важнее всего и всех. Даже если поеду сниматься в Голливуд, возьму тебя с собой. Будем вместе и там.       — Какое счастье.       Неожиданно чувствую сильную усталость. Кажется, что тело налилось свинцом, не могу подняться, глаза закрываются сами собой. Наверное, засну, не дождавшись ужина.       Меня почему-то не отпускает странная тревога. Как будущий учёный, не должна об этом думать. Я вообще не должна думать о предчувствиях, ведь это псевдонаучная чушь. Тем не менее, у меня сильно развита интуиция. Мне все так говорят, хотя я в такое не верю. Это всё психология. Просто я мнительная личность, постоянно воображаю, что что-то произойдёт. Иногда мои предчувствия сбываются, но это лишь случайная вероятность. Сейчас мне совершенно не хочется, чтобы мои опасения сбылись. Но тревога тисками сжимает сердце, давит на грудь, мешая полноценно дышать. По необъяснимой причине чувствую, что моя любимая сестрёнка отдалится от меня, разлюбит. Мне очень страшно, я цепенею при этой неприятной мысли. Тем не менее, уже как будто вижу сгустившиеся над нами тучи. Они такие свинцовые, мрачные, давят на нас. Ощущаю в этой ледяной пустоте тень человека. Не знаю, кто он, подозреваю, что именно этот индивидуум станет причиной нашего разрыва. Он встанет между мной и сестрой. Она предпочтёт его, а я ничего не смогу поделать. Ведь буду пытаться помочь ей, отговорить, спасти. От чего? Не знаю. От какой-то ещё неведомой мне опасности, о которой никто из нас не подозревает. Но сестра не поверит мне, он будет важнее. Заранее ненавижу того, кто посмеет нарушить наш покой. Мирную жизнь. Имеется у меня некоторые предположения. Боюсь даже думать об этом, до того тоскливо становится на душе, хочется волком завыть. Настолько это вызывает ощущение ледяного холода, растекающегося по всему организму. Как будто окунаюсь в ледяное дыхание зимы. А паника перед тем, что должно произойти, ехидно усмехается из темноты. Она ждёт своего часа, чтобы сломать нашу жизнь. А Нина не видит её, не замечает нависшие над ней, над нами обеими, страшные чёрные тучи. Замираю от ужаса, в очередной раз вспомнив имя, которое не так давно стала слишком часто называть Нина. Почему я так уверена, что этот человек положит конец нашему спокойному счастью? Он сломает нашу жизнь, и я ничего не смогу с этим поделать. Если бы только у меня были силы защитить сестру.