Создатели прозрачной смерти

      Ночь прошла спокойно. Дети вели себя хорошо, видимо, им нравилось на природе. На завтрак я жарила кукурузные лепёшки на костре, а девочки собирали ягоды. Простой, вкусный и полезный завтрак, ничего лишнего. Пока мы ели, я отрешённо смотрела на озеро, задумавшись о своём. Размышления прервал вопрос Нины.       — Мама, а здесь змеи есть?       — Не знаю, дорогая, — честно призналась я, ведь мне как-то не было до этого дела.       — Есть, но безвредные, — пояснил Эдвард.       Нина боязливо поёжилась.       — Это правда? Не люблю никаких змей. Боюсь их, — она поморщилась.       — Как можно змей бояться? — удивилась Даша. — Что в них страшного? Надо людей бояться.       Я предупреждающе, но как можно естественнее кашлянула и перевела взгляд на дочь. Внутри заскреблась тревога. Не хочется посвящать посторонних в семейные тайны. Не нужно никому знать, что Даша боится людей. Ещё возникнут неудобные вопросы и подозрения.       — Милая, никого не надо бояться, — успокаивающе сказала я, — никого и ничего.       — Почему? — спросил Эдвард при виде обиженного лица Даши. — Невозможно ничего не бояться.       — Да неужели? — удивилась я. — Не говори, что ты тоже чего-то боишься.       — Конечно, — спокойно ответил он, — того, что может быть ядерная война. Мечтаю, чтобы ни у кого не было атомных бомб. Да и атомных электростанций тоже.       — Необычный страх, нехарактерный для ребёнка, — покачала я головой, видя, что он действительно побледнел, — с чем это связано?       — Мне было четыре года, когда произошёл взрыв в Модерне. Ужасно, никогда не забуду тот день. У нас все находились в панике, говорили, начнётся ядерная зима. Даже не знаю, как такое могло произойти. Кто это допустил. Санчес ничтожество, не может у себя в стране порядок навести. Стоило получше следить за АЭС. Из-за него весь мир мог пострадать.       Я слушала его возмущённый голос и претензии, направленные против Санчеса, и подумала про себя: насколько правда скрыта от всех. И, естественно, никогда не раскроется. Наивный мальчишка. Если бы он знал, как всё было на самом деле…

***

      1991 год.       Мы с Андреем жили вместе около месяца. Приближался день нашей свадьбы. Любимый казался чем-то обеспокоен, но я не знала, чем именно.       И вот наступил самый счастливый день моей жизни, о котором мечтала и не верила, что он когда-нибудь придёт. Знала бы я, что меня ждёт сегодня. Что ждёт всю нашу семью…       Восхитительное свадебное платье, воздушно-белое, лёгкое, длинное. Фата, веночек из роз. Любуюсь отражением. Прелестница. Разве кто-нибудь сравнится со мной? Нет, конечно, я уникальна. И у меня самый красивый и замечательный жених на свете. Только на душе неспокойно, нехорошее предчувствие скреблось внутри.       — Мамочка, ты очень красивая, — говорит Ниночка, рассматривая меня с восторгом.       — Спасибо, солнышко, — улыбнулась я, целуя в лоб.       И вот мы в ЗАГСе. Церемония очень скромная: нет кричащей толпы, пафосных машин, бутылок дорогого шампанского и прочей атрибутики. Из гостей — никого. Конечно, у Андрея нет друзей, я тоже почти ни с кем не общаюсь, ведь с маленьким ребёнком и напряжённой работой времени на разговоры и посиделки не остаётся. А мне и не надо, нам и так хорошо. Я почти ничего не соображаю от счастья, не верю, что моя мечта вот-вот исполнится. Всё происходящее кажется сном, в следующее мгновение проснусь, и не будет никакой свадьбы. Я очень волнуюсь, вспоминаю предчувствие нехорошего.       Нам задают обычные вопросы: «Согласны ли вы…»       И вот в тот момент, когда регистратор собирается сказать: «Объявляю вас мужем и женой», в помещение врывается человек с криком:       — Нет, протестую! Не надо! Катя, не совершай эту ошибку! Хватит уже. Покапризничала, показала характер, самостоятельность и достаточно. Я всё понял, ты сильная личность, но вернись уже в семью. У нас дочь. Ты же не собираешься всерьёз жить с психом? Этот шизофреник ещё убьёт тебя или нашего ребёнка. Я не позволю, чтобы Нина росла в такой семье.       От возмущения я чуть не упала. Этот нахал вообще чокнулся? Какое право он имеет вмешиваться в мою жизнь? Мы с ним никто. Чужие люди. Я его не люблю и никогда не любила. Даже не могу найти слов, чтобы выразить моё негодование.       — Не обращай внимания, любимая, он просто завидует, — Андрей презрительно улыбнулся, — проигравший всегда злится. Но победитель должен быть благородным, не опускаться до уровня неудачника. Нам нет до него никакого дела. Продолжайте, — обратился к регистратору.       — Нет, умоляю, нет, — Максим казался помешанным, это выглядело очень странным, особенно в контрасте со спокойным, хладнокровным Андреем. Удивительно, почти четыре года молчал, я даже не знала, где он. А тут, пожалуйста, появился из ниоткуда, чтобы сломать жизнь. Какой же он подлый.       — Максим, уходи отсюда, — требую я.       — Нет, — исступлённо ответил он, — не допущу. Катя моя, — Максим уже орёт, как ненормальный. Ещё немного и пена пойдёт изо рта, — никому не отдам! Моя любимая, моя жена!       Злюсь. Руки сжимаются в кулаки, тяжело дышу, поджимаю и кусаю губы. Идиот сейчас всё испортит. Вот уж не ожидала такого. Ком от подступающей истерики застрял в горле, слёзы вот-вот польются рекой, а я не в состоянии это остановить. Мой любимый замечает, как мне плохо.       — Послушай меня, Максим, — тихий, вкрадчивый ледяной голос, — не смей вставать на моём пути. Серьёзно тебя предупреждаю. Я спокойно отношусь к твоему общению с дочерью, но не вмешивайся в жизнь Кати. Она моя жена, и ты никак не сможешь этому помешать.       У меня мороз прошёл по коже, а ошарашенный Максим попятился. Он, видимо, не ожидал, насколько мой жених может быть убедительным. Да и никто не ожидал ничего плохого от робкого, скромного интеллигента.       Вроде бы инцидент исчерпан, теперь Максима все игнорировали. Регистратор, который выглядел сильно обеспокоенным, наконец, объявил нас мужем и женой. Какое счастье. Внутри до сих пор сохранялся некий мандраж от происходящего, меня немного потряхивало. Я уже боялась, что всё сорвётся. Но мои предчувствия не сбылись. Как хорошо. На бывшего мужа жалко смотреть, он чуть не плакал. Меня столь странное поведение немного удивило, но я решила не обращать внимания. В конце концов, мне нет до него никакого дела.       Не помнила, сколько прошло времени, находилась в какой-то счастливой прострации или трансе.       — Дорогая, нам надо вернуться, — услышала я напряжённый голос любимого.       — Куда? — удивилась я.       — На АЭС.       — Зачем? — беспокойство в душе нарастает.       — Так надо, поехали, не задавай вопросов, — я пожала плечами. Но предпочла согласиться.       Мы идём по длинным коридорам. Не понимаю, зачем. Конечно, мой муж помешан на получении новых знаний, даже после свадьбы готов вернуться на работу, а не веселиться. Для него нет другого праздника, кроме занятий наукой. Что же, я и на это согласна, лишь бы с ним. Но Андрей казался встревоженным.       — Всё в порядке? — спрашиваю любимого.       — Точно не знаю, это нам предстоит узнать.       Я ничего не могла понять. И решила больше не спрашивать. В конце коридора мы увидели небольшую дверь. Полагаю, вела в какую-то подсобку.       — Зайдём сюда, — предложил Андрей, я удивилась. Он хочет провести нашу брачную ночь в подсобке? Других предположений у меня не было.       Однако, когда дверь открылась, я поняла, что она вела вовсе не в подсобку, а другой коридор. Удивительно, когда мне показывали здание, не говорили о том, что есть ещё один проход. Причём он шёл под уклон, в отличии от других частей здания, здесь было темно и мрачно.       — Что это? — удивилась я.       — То, что я хотел тебе показать, — тихо ответил муж, — пойдём, но тихо, нас не должны здесь заметить.       — А разве нет камер? — я закрутила головой по сторонам, пытаясь найти камеры.       — Есть, но мне удалось их отключить в центре управления станцией.       — Понятно, — хотя мне ничего не было понятно.       Мы шли по коридору. Мне стало не по себе. Сердце сжалось от страха, дыхание участилось. Я была на грани паники. Ведь предчувствие, не отпускавшее меня весь день, усилилось. Здесь жуткая давящая тишина.       Тем временем мы оказались где-то под землёй, судя по ощущениям и по наклону коридора. Ничего не могу понять. Зачем? Мы должны отмечать нашу свадьбу, а не лазить по подземельям, и не понимаю, почему мы здесь, но чувствую, что что-то случилось, что-то серьёзное, и пока в этом не разберёмся, то праздника не будет. Коридор неожиданно снова стал прямым, широким, светлым. Здесь всё выглядит даже лучше, чем наверху. Как-то современнее, что ли. И вокруг идеальная чистота, белые стены и пол, яркие лампы на потолке, как в операционной. По бокам от начала и до конца — двери. Интересно, что за ними? Не похоже это на АЭС.       Помещение больше напоминало больницу. Замечаю, что дальше шли уже стеклянные стены, не могу разглядеть, что же там такое из-за бликов на стекле.       — Стой здесь, — тихо сказал Андрей. Я остаюсь на месте, а он осторожно прокрался вперёд, посмотрел за стекло. Затем обернулся ко мне и махнул, предложив подойти.       Подхожу, дрожа. Смотрю за стекло. На первый взгляд небольшое помещение, похоже на больничную палату. Замечаю большое количество приборов и если электроэнцефалограф я узнаю, то многие другие мне неизвестны. Все они мигают, пищат, на экранах отображаются какие-то данные. Цифры, диаграммы, графики… А провода подсоединены к человеку, лежащему на узкой кровати. Также как и многочисленные капельницы и электроды. Я смогла рассмотреть, что это девушка. Но что с ней? С трудом удержалась от крика.       Пока мы наблюдали, в комнату вошёл человек, судя по белому халату, врач или учёный. К счастью, он смотрел на девушку, нас не заметил. Я замерла от ужаса. Боялась даже дышать, лишь бы меня не заметили. А работник подземной лаборатории проверил показания приборов, затем, подойдя к подопытной, а то, что это была подопытная, я уже догадалась и сделал укол.       Девушка, связанная ремнями, извивалась, задёргалась, открывала рот в безмолвном крике. Точнее, она орала, но мы ничего не слышали. Я не могла смотреть на такое издевательство. Мне самой хотелось вопить, сердце кровью обливалось от сострадания, но я знала, что не должна привлекать внимание. Просто молча наблюдала, как довольный учёный покинул комнату. А затем появились вооружённые люди в защитных костюмах. Они развязали сопротивляющуюся подопытную, видимо, перед этим она находилась в наркотическом сне, так как, несмотря на сопротивление, всё ещё была слаба.       Они выпихнули её в соседнее помещение и закрыли дверь. Осторожно, чтобы нас не заметили, пригибаясь, мы перешли к соседней стеклянной стене, посмотреть, что будет с несчастной подопытной. Лучше бы я этого не делала. Нет, вначале вроде бы ничего особенного. Девушка, дёргаясь, лежала на полу. Моё сердце при этом разрывалось от жалости, но я ничем не могла помочь. Невозможно явиться спасать бедняжку, не зная, что ей вкололи, насколько опасное вещество и как вообще проникнуть внутрь, не будучи замеченными, если внутри лаборатории дежурит вооружённая охрана. Нам ещё повезло, что ни на кого не наткнулись в коридоре.       Либо препарат полностью подействовал, либо подопытная полностью отошла от наркотического сна, но она внезапно вскочила на ноги, так, что я дёрнулась от ужаса, не ожидала. Запрокинула голову под таким углом, под каким обычный человек не смог бы, не сломав себе шею. Она, видимо, закричала, скорее всего ультразвуком, потому что по стеклянной стене прошла вибрация. Девушка резко выпрямилась и уставилась на нас бездонными чёрными глазами. И как безумная бросилась в нашу сторону. Движения были неестественными и ломаными, как у персонажа компьютерной игры или мультяшного героя. При этом скорость нечеловеческая. Она налетела на стекло, врезалась со всей силы и отлетела назад, рухнув как подкошенная.       Обычный человек после такого удара и падения немедленно бы вырубился, но девчонка вскочила, как ни в чём не бывало, и снова бросилась в нашу сторону. Она билась о прозрачную стену всем телом, кричала. Но, видимо, стекло стояло сверхпрочное, так как мы не слышали звуков, и оно не разбилось. И то, что это происходило в тишине, почему-то делало сцену ещё более жуткой. Не оставляя бесплодных попыток добраться до нас, подопытная яростно оскалилась, демонстрируя длинные острые клыки. Она стучала зубами по стеклу, как будто пыталась прогрызть. А во взгляде чёрных глаз читалась животная злоба. Так повторялось несколько раз. Мутантная особь неизвестного вида бросалась на стену, пытаясь выбить её, но ничего не получалось. А тем временем ноги стали ватными, ладони вспотели, сердце билось где-то в области горла, так, что я не могла полноценно вдохнуть.       — Пригнись, — неожиданно прошептал муж.       Я послушалась, хотя не знаю, как ещё могла соображать. Кто-то приоткрыл дверь помещения, где находилось существо, и кого-то зашвырнули внутрь, а дверь захлопнулась. Выпрямившись, я с ужасом увидела, что это человек в больничном халате, дрожащий с головы до ног. У меня появилось ощущение, как будто меня окунули в ледяную воду, такой мороз пробрал по коже. Мутантка отвлеклась от окна, повернула голову в его сторону, казалось, она принюхивается. А парень сжался в самом дальнем углу зала, стараясь сделаться как можно незаметнее. Тварь снова склонила голову под невероятным углом, слегка присела, готовясь к прыжку.       — Нет! — выкрикнула я, бросаясь к прозрачной стене. Не соображая, что делаю, я изо всех сил заколотила по стеклу. — Сюда, тварь, сюда, мы здесь!       И либо слух мутантки чувствительнее нашего, либо уловила вибрацию, но, как ни странно, повернулась к нам. Свирепо скалясь, она снова бросилась на стекло. Но я понимала, что долго это продолжаться не сможет, и бедняге всё равно придёт конец.       Однако меня, видимо, услышали, потому что одна из дверей, ведущих в коридор, приоткрылась, из неё кто-то высунулся и тут же снова исчез в глубине лаборатории.       — Бежим немедленно, — велел муж, хватая меня за руку, и потащил за собой по коридору. Последнее, что я успела заметить, что в мутантку выстрелили из дротика, вероятно, транквилизатором, и тело рухнуло на пол, дёргаясь по инерции. А парня схватили и вывели из комнаты. Надеюсь, его пока не станут убивать, ведь мы их спугнули, а значит, кто бы не проводил незаконные опыты, пока затаятся. Но и нас, естественно, теперь попытаются схватить. В таком деле свидетелей не оставляют.       Все эти мысли посетили меня, пока мы бежали по коридору обратно к выходу на АЭС, что оказалось нелегко, путь шёл вверх, я уже задыхалась. Но адреналин придал сил, и мы благополучно выбрались. До сих пор не знаю, каким образом, ведь в какой-то момент сознание, кажется, отключилось, и я двигалась на автомате.       Пришла в себя у двери, той самой, через которую мы проникли в подземную лабораторию. Только выйдя обратно, мы смогли остановиться, чтобы отдышаться. Хотя не уверена, что у меня получится. В лёгких хрипело после такой безумной пробежки я боялась задохнуться. Но можно было немного расслабиться, всё-таки это привычное здание АЭС, здесь все наши коллеги. Только вот, что если… Если они все заодно? Работники знают про то, что здесь творится, у них заговор. И нас сейчас схватят. А что дальше? Используют в качестве подопытных? Даже не хочется думать. И зачем только я привлекла внимание? Конечно, я не могла допустить, чтобы несчастного человека порвали у нас на глазах, а учитывая клыки твари, представляю, как бы это произошло. Зато навлекла беду на нас. Какой ужас, у меня же ребёнок, и я беременна вторым. Что с нами будет? Почему я никогда не думаю о последствиях.       — Что это вообще было? — спрашиваю я, когда мы зашли в душевую комнату.       Радуюсь влаге, так, если бы всю жизнь прожила в пустыне. Всё равно, что придётся пить нефильтрованную воду из-под крана, сейчас главное — утолить жажду. После такого марафона, конечно же, глотаю жадно, словно десять лет в рот не попадало и капли. Затем опускаю голову под кран, ощущения невероятные. Не к месту вспоминаю приключенческие фильмы, где персонажи, спасаясь от погони после десятикилометровой пробежки, не устали, не задыхались, не хотели пить, не вспотели и даже волосы не растрепались. Я-то понимаю, насколько мы сейчас ужасно выглядим. Особенно мне тяжело с платьем, и почему я не переоделась? Решаем быстро принять душ, иначе без прохлады и ощущения свежести можно сойти с ума после такого. Сейчас вода кажется спасением, становится намного легче. Но, к сожалению, нельзя терять время, надо спешить, пока нас не нашли.       — Как ты поняла, это секретная лаборатория Санчеса, — подтвердил догадки Андрей, — он там ставит опыты на людях. Точно не знаю, что мы видели, но ясно, что это уже не человек, а мутант. Не могу назвать его зомби, я в них не верю. Невозможно создать вирус, поднимающий мёртвых. Допускаю, что это вещество, которое полностью отключает сознание и наделяет… Особь непомерной агрессией, а также повышенной физической силой и выносливостью. Санчес так надеется создать непобедимую армию мутантов, чтобы захватить мир. И создать лабораторию под АЭС очень хитрый ход с его стороны. Станция — это охраняемый секретный обькт, да люди и сами сюда не пойдут, все боятся радиации. И только посвящённые знают, что за этом скрывается на самом деле.       — То есть АЭС — только прикрытие? — дрожа, спрашиваю я.       — Не только, конечно. Она реально работает, это источник электроэнергии в стране. Но так ему очень удобно. Два в одном, — сказал он с грустной усмешкой.       — Как ты узнал?       — Следил за ним. После того, как он предложил на него работать. Сразу догадался, что тут что-то не так. В этой лаборатории множество сотрудников из всех областей. Не представляю, как можно продаться за деньги, но это их выбор. Не знаю, догадываются ли они, что эта работа — тюрьма? Отсюда нельзя уволиться. По крайней мере, живыми…       Повисло тягостное молчание. Я пыталась осмыслить то, что видела и услышала.       — Но так не может продолжаться, — неожиданно сказал Андрей, — мы должны с этим покончить.       — Как? — прошептала я.       — Идём, — он опять куда-то повёл меня.       — Разве мы можем что-то сделать? — я очень удивилась.       — Да, — мрачно ответил муж. Мне не понравилось его настроение, серьёзный тон, — есть один способ. Не могу сказать, что я от него в восторге, но выхода нет.       И мы снова плутали по извилистому коридору, больше напоминающему лабиринт. Не помню, сколько мы так шли. Некоторые двери нужно было открывать магнитным ключом, который, к счастью, имелся у Андрея.       Мы добрались до тяжёлой чёрной двери с кодовым замком и остановились. По-видимому, нам надо было туда попасть, только я не представляла, как. Мой муж, вероятно, тоже не знал пароля, поэтому растерянно замер.       — Что это? — спросила я.       — Главный офис, — тихо ответил он, — отсюда осуществляется управление всеми системами на станции.       — И зачем нам сюда? — я не успела договорить, дверь открылась и на пороге появился Санчес. Он злорадно улыбнулся при виде нас, держа пистолет.       — Ну что, попались, голубки? — радостно спросил он. — Надо было соглашаться на мои условия и не лезть, куда не просят. Где мой Тарик, а? Я догадываюсь где. И не прощу тебе его. Это был уникальный работник, где я ещё такого найду. Так что красотку твою ликвидирую, а ты будешь всю жизнь на меня работать. Создавать всё, что я потребую. С твоими изобретениями мир захвачу.       Андрей рассмеялся и достал из кармана какой-то баллончик и надавил на кнопку, не отпуская.       — Ты идиот, Санчес. Опять проиграл, как всегда. Смотри, этот газ — смертельный яд. Я сам изобрёл формулу, от него нет противоядия. Если я отпущу кнопку, крышка откроется, и он сразу же попадёт в воздух. Ты задохнёшься мгновенно. Поэтому уходи, не ищи неприятностей.       Как ни странно, Санчес поверил, видно, что испугался. Бормоча проклятия, он отступил в коридор. Мы зашли в офис, и Андрей закрыл дверь.       — Ну всё, мы здесь заперты, — чуть не разрыдалась я, — сколько мы продержимся? Он приведёт охрану, дверь откроют…       — Не бойся, Катюша, через минуту они все сбегут отсюда со скоростью света.       — Почему? — заикаясь, спросила я.       — Сейчас узнаешь, — на лице появилась странная, не совсем здоровая улыбка.       Он подошёл к пульту управления. Я последовала за мужем, наблюдая за его действиями. Вход в систему активирован, видимо, Санчес не успел ввести пароль. Андрей несколько секунд выбирал варианты в системе управления и, видимо, нашёл нужный. И это было…       — Самоуничтожение? — не поверила я.       — У нас нет другого выхода, любимая. Мы должны уничтожить лабораторию, это угроза для всего мира. Но не бойся, когда активируется система, у нас будет десять минут, чтобы убежать.       — Но это же будет ядерный взрыв, — прошептала я.       — Который безопаснее, чем то, что создаёт здесь Санчес, — возразил Андрей и, выбрав правильный вариант на экране, активировал систему самоуничтожения, приводящую к взрыву АЭС.       Сигнализация возвестила о том, что до ядерного взрыва осталось десять минут и начался обратный отсчёт.