Создатели прозрачной смерти

      Образ жизни дворянской семьи должен был полностью соответствовать правилам и традициям, заложенным предками, которым детей обучали почти с рождения. Эдвард и Аннабелла хорошо знали, что если опоздают на завтрак и заставят всех себя ждать, они будут наказаны. Наказание заключалось в том, что их не допускали к завтраку. Ровно в восемь утра двери гостиной закрывались, и дети не могли попасть в неё. Им приходилось ходить голодными до обеда. При этом, чтобы заслужить его, они должны были не только извиниться за опоздание, но и выучить наизусть все уроки.       По традиции каждый день в семь часов вся семья собиралась на утреннюю молитву перед едой. Желая друг другу доброго утра, мужчины в семье должны были целовать руки женщинам. Те благодарили лёгким наклоном головы. Здороваясь с Владимиром, дедом Эдварда и Аннабеллы, полагалось поклониться и попросить благословения. Это было обычной традицией для семьи. Но в этот день Эдвард, всё ещё обиженный на родителей, когда все садились за стол, тихо сказал Аннабелле:       — Как всё надоело, когда стану президентом, отменю эти традиции. Не хватало ещё, чтобы мне кланялись, это так глупо.       Они вместе рассмеялись, за что тотчас же получили строгий взгляд деда.       Да, за нарушение заведённого порядка и отступление от правил полагалось наказание, в то время как за насмешки и издевательства над обслуживающим персоналом — нет, и это никого не удивляло.       — Мама, папа, а расскажите, почему эти учёные так важны? — спросили дети после завтрака.       — Потому что нам сейчас нужны химики для работы, для развития нефтяной промышленности. Кроме того, они будут преподавать в университете. Вести занятия по химии и физике. Это отличные специалисты. Можно сказать, одни из лучших в мире.       Дети переглянулись.       — Но почему всё-таки именно они?       — Вы знаете, что такое Модерна?       — Конечно, это наш единственный конкурент. Диктатор Модерны мечтает, что его страна обойдёт нашу по развитию, как будто это возможно, — смеясь, ответил Эдвард.       — Нехорошо так говорить, дорогой, — сказала мать, — это невежливо.       Мальчик удивился.       — Но почему? Это же правда. Все знают, что Уго Санчес — диктатор. Он честно победил на выборах в первый раз, но когда по его вине произошла та катастрофа, потребовали уйти в отставку, а он остался. Армия на его стороне, и ему нет дела до населения. Даже мирные демонстрации жестоко подавляются. Недавно были убиты более двухсот студентов, которые вышли на улицы с требованием провести выборы в стране, — Эдвард говорил, не скрывая волнения, — и то, что его страна, хотя и называется Модерна, намного более отсталая, чем наша, это общеизвестный факт.       — Это правильно, что ты так хорошо осведомлен о политике других стран, особенно наших конкурентов. Но всё же лучше поменьше говорить о том, что там происходит. Сейчас ты говоришь с нами, а мало ли где ещё можешь сказать, и кто услышит, — возразил отец.       — Но это же смешно, кто узнает? У нас здесь нет шпионов из Модерны.       — Нет, конечно, но кто знает? У них же есть наши. Именно с их помощью мы и вышли на семью учёных.       — Расскажите, нам интересно, — попросили брат с сестрой.       Родители переглянулись.       — Ну ладно, если вам так интересно. Лет шесть назад, когда Владимир встретил Санчеса на одной из международных встреч, тот хвастался тем, что скоро обойдёт нас в научном развитии, потому что у него работает гениальный учёный, профессор Малинин.       — И чем же он такой гениальный?       — Это очень необычный человек. Невероятно скрытный. О нём мало известно. Кроме того, что по способностям считается современным Эйнштейном. Только ещё гениальнее. А затем он женился на современной Мари Кюри. Тоже гениальной учёной. Никто точно не знает, над чем они работают, потому что людям такое просто не понять. Но научный уровень в Модерне при них действительно сильно вырос.       — А почему он работал на диктатора? — возмутился Эдвард.       — В то время Санчес ещё не был диктатором. Мы думали, что дело в деньгах, пытались перекупить его, предлагали платить намного больше.       — И что?       — Учёный отказался. Оказывается, он получал очень мало, и ему этого было достаточно. Это человек, которого совсем не интересуют деньги. Только наука и всё. Он очень простой.       — А почему он не хотел ехать к нам?       — Так получилось, что Санчес и Малинин одно время были однокурсниками. Вместе учились в Париже. Санчес же тоже хотел стать учёным, но у него не получилось. А вот в политике он достиг успехов. Поэтому Малинин работал в Модерне. Они дружили во время учёбы, вот профессор и хотел помочь другу развивать науку в стране. Только не учёл, что Санчес завидовал его способностям. А у нас Малинин не хотел работать, потому что ему не нравится наша система. Он анархист или революционер, точно не знаю. Ненавидит дворян, миллионеров, политиков. Только к Санчесу раньше нормально относился. Но «друг» его и подставил. Обвинил в той аварии. Хотя учёный не был виноват.       — Откуда ты знаешь?       — У нас повсюду наши люди. Они это выяснили. Но после этого профессор с семьёй был вынужден скрываться где-то в Бразилии. Санчес решил украсть результаты его исследований. Подозреваю, что он мог подстроить ту аварию специально, чтобы обвинить профессора и конфисковать все его изобретения. Но не успел. Профессор сбежал.       — А как мы его нашли?       — Малинин сам с нами связался, ему же оставляли наши данные. На всякий случай. Когда мы узнали, что он готов у нас работать, не поверили. Ведь это позволит нам настолько улучшить наш научный уровень, что у Модерны и других стран не будет ни малейшего шанса догнать нас в развитии. Это просто золотое дно.       — Интересно, во сколько нам обойдётся это «золотое дно»? — язвительно спросила Аннабелла.       — Бесплатно.       — Как это? — не поняла девочка.       — Мы предлагали учёному зарплату сто тысяч долларов в месяц, но он отказался. Ему не нужны эти деньги. Согласился на тысячу в месяц, и то ради семьи.       — Тысячу? — в один голос переспросили дети, не поверив в это. — Но мы каждый день тратим несколько тысяч на развлечения и сладости. Как они будут жить семьёй на тысячу целый месяц?       — Это очень простые люди. Им не важны деньги. У них другие ценности. Кроме науки их ничего не интересует. И образ жизни у них действительно очень аскетичный.       Дети презрительно поморщились. Им было совершенно непонятно, как это возможно, чтобы людей интересовало что-то, кроме денег. Семья учёного казалась им совершенно ничтожной и вызывала презрение.       Им ещё больше захотелось поехать с родителями и придумать какую-нибудь шутку, чтобы разыграть ничтожных плебеев.       — У тебя есть идеи? — спросила Аннабелла.       — Есть один план, — подумав, ответил её брат, — надо показать им, что они ничтожны по сравнению с нами. Это просто смешно — жить на тысячу в месяц. Верх нищеты. Насколько я понимаю, у них есть дети?       — Да, я слышала мама говорила, что две девочки.       — Вот и хорошо. Мы должны вести себя так, чтобы эти девчонки нам позавидовали. Показать, насколько мы лучше и богаче. Они будут очень расстроены тем, что такие нищие.       Брат с сестрой презрительно рассмеялись. Они уже не считали семью учёных за людей. И были рады, что смогут посмеяться над их дочками. А показывать своё превосходство над другими людьми они умели, это у них всегда отлично выходило. Высокомерное поведение было для них совершенно естественным.       — Мама, папа, мы едем с вами, — сообщили брат с сестрой родителям.       Те удивились.       — Зачем это вам?       — Скучно, в Европу не летим, так хоть посмотрим на этих чудаков. Нам интересно, мы таких ещё не видели.       Родители задумались. Им не хотелось брать с собой детей. От того, как прошла бы встреча с учёными, во многом зависел будущий научный прогресс страны. А избалованные дети могли от скуки устроить какую-нибудь шутку, наподобие той, со служанкой. Они знали, что учёный и так с трудом согласился приехать. Но выхода не было. Они не привыкли в чём-то отказывать своим детям, случай с Европой был единственным, и родители испытывали вину за этот отказ. Несмотря на строгое соблюдение правил и традиций в семье, Эдвард и Аннабелла не знали отказа в развлечениях.       — Ладно, поедем, — наконец разрешили им.       — В аэропорт?       — Нет, они подъедут сразу к институту. Им покажут лабораторию, там обговорим все условия работы. Но вам, наверное, будет скучно при этом?       — Нет, нам всегда интересны разговоры взрослых, ведь в будущем нас ждёт то же самое. И у них же есть дочки.       Взгляды родителей стали ледяными.       — Никакого общения с плебейскими девчонками! Понятно? Не разговаривайте с ними, даже не подходите к ним. Вы не посмеете унизить себя общением с… В общем, с простыми людьми. Запомните, если у вас нет никакого дела к таким, нельзя с ними говорить. Особенно это к тебе относится, Эдвард.       Аннабелла рассмеялась:       — Боитесь, что он себе невесту выберет из этих девчонок? — от этого предположения все рассмеялись, настолько оно было невероятным.       — Вероятнее инопланетяне на Землю прилетят, чем я выберу простую девчонку, — презрительно сказал Эдвард.       — Кто знает, — смеясь сказала Аннабелла, чтобы подразнить брата, который всегда очень гордился своим происхождением, — может, одна из них будет такой красавицей, что ты забудешь обо всём на свете.       Он бросил в неё обёрткой от шоколадки.       — Да я скорее покрашу волосы в зелёный цвет, — возмущённо ответил он.       Все снова рассмеялись.       Они одинаково не могли представить себе, что Эдвард выберет невесту из простых девушек, как и то, что покрасит волосы в зелёный цвет. Это было совершенно невозможно.       — Тем более, что это сильно расстроило бы Анастасию, — сказала Аннабелла.       Анастасия Волконская была самой возможной претенденткой на роль будущей невесты Эдварда. Их родители уже обсуждали помолвку. Дети неплохо общались между собой. Конечно, ни о какой любви в их возрасте речи не шло, и в будущем это тоже представлялось маловероятным, но в дворянских семьях имело значение происхождение, а не любовь.       На этом решили, что все поедут в институт на встречу с учёными. Дети немного повеселели, предвидя развлечение в унижении простых людей.