Несколько Гиней

Виктория, всегда сильно уставшая и сонная, даже когда не работала, спала крепко до самого утра. Лиза, испытав такой стресс, который ей не доходилось чувствовать давно, по началу долго не могла уснуть. И теперь, что бы хорошенько выспаться, она, вероятно, должна будет проваляться до самого утра. Джим не смотря ни на что спал, как убитый, но всегда вставая рано и быстро приходя в себя. Но на этот раз ему пришлось проснутся от легкого толчка. Этого было достаточно, что бы он мигом вскочил, уже бодрый и с чистой головой. -- А, это вы, Джон... Что-то случилось? --  Пойдем, Джимми, половим завтрак для женщин.          Джим, обрадовавшись такому предложению, совсем позабыл про сон, бегая глазами по всей землянке и пытаясь отыскать в темноте фузею.  Нашел оружие он тогда, когда Джон уже вышел из дома, поджидая Джима на улице. Хокинс протер глаза тыльной стороной ладони, находя намного быстрее, чем оружие, под ногами аккуратно сложенный камзол, и, накинув его на плечи, вышел на улицу вслед за Сильвером. К удивлению, старая дверь в землянку никогда не скрипела, бесшумно и быстро закрывалась, впуская в дом легкий ветерок. Из-за подувшего в спину ветра Лиза поморщилась, посильнее натягивая шкуру на себя. Если бы она проснулась, то непременно пожелала бы принять участие. Этого и боялся Джон, не особо жаждущий того, что бы кто-то мешал его уединению с Джимом. Но, к счастью того, Лиза еще до самого завтрака так и не соберется выйти на улицу.    -- Ты умеешь стрелять из ружья, Джимми?      Вместо ответа молодой стрелок недовольно покосился на улыбающегося Джона. -- Это был велеречивый вопрос.     Сильвер, которому было трудно по долгу стоять на одной обычной, а другой деревянной ноге, позволил себе присесть на песок. Джим не отрывал взгляда от неба, где в любой момент могла пролететь хоть малая стайка птиц. Было прохладное ранее утро, и небо только постепенно освещалось мягкими лучами света. Под ногами была низкорослая трава, покрытая росой. У молодых людей, в отличии от взрослых, не так много терпения, и они не смогут так простоять более двадцати минут, ничего не делая. А Джон бы тем временем сдержанно просидел бы здесь хоть до самого вечера. А находившийся рядом Джим, нервно тряся ногой, только забавлял Сильвера. Но наконец, к счастью первого, на небе показались несколько белых, обоим незнакомых пернатых Ирландии. Джим прицелился, выжидая подходящего момента и постоянно отводя прицел вперед птицы, не как не решаясь выстрелить. Но до своего выстрела он услышал, как Джон, лениво прицелившись и не долго думая взвел курок и спустил. Птица продолжала лететь, только медленно опускаясь вниз. Джим, подумав, что Сильвер смог только ранить ее, с усмешкой сказал после своего выстрела: -- Мне кажется, что вам стоило прицелиться получше. -- Мы еще посмотрим, чья пуля попала в цель, Джимми. -- Ах, но как бы то не было, мы выбрали одну жертву, и кто-то из нас уж точно убил ее!         При этих словах Джон немного неловко поднялся с песка. И, к большому удивлению Джима, тот погладил парня по голове, так, как будто Хокинс сделал необычайно удачный и меткий выстрел, достойный уважения. Но птица действительно только после второго удара окончательно упала вниз, в лес. После этого Джим поспешил отправиться за добычей. А Сильвер, не смотря на то, что в этом не было необходимости, пошел за ним.    Их завтрак упал замертво, застряв между ветками какого-то кустарника с дикими ягодами. Сама птица была хорошая, крупная.    Джим, спустя семь минут отыскав ее, с довольным видом провел кончиками пальцев по ее бело-серым перьям. Он с трудом сдерживал язык, намеревавшийся облизать губы, и глотал слюну:До этого ему не доходилось здесь держать во рту мяса, а молодому организму, между прочим, нужно стабильное и хорошее питание. -- Почему ты так радуешься, Джим? -- Послышался сзади голос Сильвера, подошедшего к этому моменту. -- Этой птицы не хватит мне одному. -- Не беспокойтесь, мы поймаем еще. Вы когда-нибудь встречали такие виды? -- Нет, но жрать вроде можно, а это самое главное.              Джим провел пальцами до того места, где птицу сразили пули. Одна попала в сердце, а на расстоянии не более двух сантиметров, виднелась такая же маленькая, вторая дырка.   -- Да... В следующий раз я даже буду рад поспорить с вами, кто лучший стрелок. На что-нибудь. А сейчас удача посопутствовала нам обоим.  -- Сказал он, протягивая обе руки в веткам, и стараясь аккуратно освободить от них завтрак. А Джон, замерев, зачаровано наблюдал за ним. Джим для него всегда был привлекательным, но почему то особенно желанным в такие моменты, когда щеки у того краснели от работы, чудом всегда мягкие и кажущиеся чистыми волосы спутывались, а одежда особенно заметно мялась.    Положив птицу на плечо, Хокинс повернулся назад, с восхищением рассматривая застывшего и не моргающего Джона.      -- О, Джон, вы даже не прицеливались, но при этом попали точно в цель! Я ручаюсь, вы не только хороший моряк, но и отличный стрелок... Вы в порядке?      Джим поморщился, не получая никакого ответа, кроме холодного, ничего не выражающего взгляда. Но как только он решил не дожидаться, пока Джон удосужится хоть что-нибудь сказать, и пошел, оказавший по правую руку от Сильвера, то его остановили резким движением, впившись пальцами в плечо.   -- Да что же с вами творится? Вам нужна помощь? Говорите.      Но вместо внятных слов Джон покачал головой. -- Ничего, Джимми, ничего...  Ты хороший мальчик. Твоей матери очень повезло с тобой.     Джим сглотнул, сильнее краснея. Его нередко называли "хорошим мальчиком", но точно такие же привычные слова, только от Сильвера, льстили намного сильнее, чем от кого либо другого. Джим сам не понимал, почему относится с таким благоговением к бывшему врагу и пирату, на самом деле, даже не до конца доверившись ему.  -- Да, благодарю... Я думаю вашей маме тоже повезло с вами... -- Ляпнул Джим, даже не задумавшись.          Джон завис на несколько секунд, но затем не удержался от взрыва смеха, из-за которого он говорил с трудом, немного больно хлопая по чужому плечу.   -- Ну, Джим, молодец, из тебя выйдет неплохой шутник... Иди, я через пару минут пойду за тобой.       Парень, осознав свои слова, неловко улыбнулся, чуть ли не прыжками поспешив скрыться между деревьями, где он смог бы остаться наедине со своим стыдом. *** Джим неловко плюхнулся на бревно, закрывая лицо руками. Рядом хлопотала с едой недавно проснувшаяся Виктория, разводя костер и нахваливая одного из вернувшихся добытчиков. -- Вы хорошо себя чувствуете? -- Спросила она, видя красную физиономию Джима, которая ни как не хотела остывать. -- Господи, бедненький! Вы, вероятно, перестояли на солнце! Тут нужно беречь себя, а не калечить. И так докторов трудно найти, а в глуши... Постойте, я намочу вам тряпку...          Джим открыл рот, что бы возразить, но промолчал. Пока Виктория уходила, он приложил ладонь к затылку, ради интереса. Волосы были горячими, но не настолько сильно, что это можно было бы назвать солнечным ударом. Когда вернулась Виктория, из-за деревьев показался Сильвер. Пока он шел до них, женщина успела обвязать лоб парня мокрой и холодной короткой тряпкой. -- Ну вот, готово. Теперь вам точно будет намного лучше!    Улыбнувшись, она вернулась к разделыванию птицы. -- А что случилось, Джим? -- Поинтересовался Сильвер, медленно садясь на бревно. -- Простоять пол часа на солнце стало тебе не под силу?           Хокинс, почти усмиривший стыд, вновь закрыл лицо руками. Сильвер провел ладонью по его спине, и резко убрал ее, будто ошпарившись.   -- Женщина, а нам, кажется, и не придется разводить костер... *** Лиза, проснувшись к завтраку, смогла выпросить у Джима фузею, над которой она страдала до самого вечера, сначала пытаясь ее разобрать, а затем без толку тратя пули и порох. Джим, откинув голову на бревно и сидя на песке, наблюдал за ней, иногда переводя взгляд на сидевшего рядом Джона. Небо начало темнеть. Погода с дневной жары постепенно изменялась на прохладную, а на темном небе все чаще встречались маленькие звездочки. Близилось то время, когда человек расслабляется, и ему можно будет задать личный вопрос, с большей вероятностью получив искренний ответ. Джон знал об этом, и решив, что сейчас для этого самое время, задавая вопрос мимолетно, беззаботным голосом, сильно напрягся, сжав руки в кулак. -- Хочешь ее себе в жены, да?     Джим, вздрогнув, задумался, но так и не отвел взгляда от того места, где мелькал силуэт девушки. -- Джон, я считаю, что еще молод для женщин... -- А для мужчин?    При этих словах Джим с трудом не подпрыгнул, нервно кашляя. -- Джон, и не смейте говорить о таких вещах! Это...       Джим не мог найти подходящее приличное слово, а Сильвер не собирался приходить к нему на помощь. -- Вы же понимаете, что я имею ввиду... -- Нет, совсем не понимаю. Я тебе уже сообщал о том, что протестант? (Гугенот. Почти тоже самое, но гугенотами, на сколько я помню, называли французов. Протестанты-это часть христиан, не согласные с католическими принципами богослужение и некоторыми вопросами теологии.) -- Джон достал из кармана подаренную трубку и Кисет. -- Я не слушаю того, что бормочет под нос твой папа. Но Джим, это не отменяет того, что я придерживаюсь истинной веры. Ты когда-нибудь задумывался, Джим, что есть на самом деле бог? Для меня это любовь. Люби своих ближних, а как и кого-не важно. Смекаешь? -- Джон, я не думаю, что это та тема, которую стоит обсуждать с пиратом... С бывшим пиратом. -- Поправился Джим. -- Уж простите, но раз вы говорите прямо, то прямо отвечу и я вам. Вы вероятно считаете, что можете просто позабыть о своем прошлом, как будто его никогда и не было. Но вы сделали уже слишком много ужасных вещей, и навредили немалому количеству людей. И оно, прошлое, было. За прошлое стоит отплатить. И обсуждать такие темы с бывшим пиратом, уж простите, было бы глупо. -- Я не обижаюсь на тебя, Джим. Ты толкуешь правду. А знаешь что? Если мне дадут выбор: снова стать молодым, здоровым и отправиться грабить суда, или тихо и спокойно зажить, к примеру, в Индии, то я выбрал бы первое.                                              Не услышав ничего, кроме молчания, Джон задал еще один вопрос: -- Тебе противно?            Джим дал себе время поразмыслить. Джон тоже не стал торопить его, хотя впервые много лет спустя вновь испытал волнение и нетерпения. И именно в глазах какого-то мальчишки ему не хотелось выглядеть ужасным, алочным человеком, каким он являлся на самом деле, даже и не подумывая меняться. Сильвер старался сделать вид, буд-то для него ответ будет малозначим, хотя от этого зависело очень многое, в том числе и сохранение хоть самой малой надежды на руку Джима.  -- Знаете что, Джон... -- Послышался наконец ответ, из-за которого Сильвер напрягся, ловя с большим вниманием каждое слово. -- Я вспомнил одну фразу. “Ruten, roven, det en is gheyen schande, dat doint die besten von dem lande.“ Она переводиться как:"Скитаться и грабить не грех. Лучшие люди делают это". Я знал о ней еще очень давно, даже до нашего знакомства, но вспомнил только сейчас. Вы заставили меня вспомнить ее.  И когда вы уедете и начнете вести мирную, честную жизнь, то я постараюсь не вспомнить о вас, как о пирате, а как о несчастном человеке, который был вынужден вести такую двойную жизнь. К тому же, вы человек не глупый, и спасли мою шкуру, пускай и для своей выгоды, поэтому... Поэтому, если позабыть, что вы когда-то были пиратом, то я могу сказать, что восхищаюсь вами.       Джим не смог расслышать из-за выстрела с берега, как Сильвер облегченно вздохнул, опустив голову. Кажется, для него эти слова означали такое блаженство, что он потерял дар речи. Но человек, которому принадлежали эти слова, не смотрел в этот момент на Джона и думал о том, что они не особо значат для того. В конце концов, похвалу взрослому мужчине было бы приятней слышать не от молодого и глупого юноши, а более искусного и умного моряка. Но так думал только Джим, и оказывался полностью не прав.   -- Джон, а что произошло с вашей женой? -- Она умерла. -- Вы ее любили? -- Осмелился поинтересоваться таким Джим, перекрестившись и искренне жалея эту женщину, которая до смерти была вынуждена терпеть образ жизни мужа. -- Она была полезной. Не глупой, но кроткой и покорной. Но если говорить о любви, то я бы выбрал совсем другую... Другого человека. -- Сделав затяжку, он продолжал: -- Настолько не глупой, что осмелилась ради моей же выгоды не выполнить мое веление. Перед тем, как уехать с вами в экспедицию, я наказал ей забрать деньги из всех банков и встретиться в условленном месте. Но не найдя ее, я осмелился вернуться в свой трактир, подумав, что она просто испугалась. Но вместо этого нашел жену, закончившую жизнь самоубийством. Мне было жаль ее, Джим. Очень жаль. Но я не могу больше тебе врать, и поэтому буду говорить откровенно. Я думаю, что мы и так говорим обо всем прямо друг другу, и скрываться больше не стоит. Еще больше мне было жаль денег, которые я на протяжении всей жизни вкладывал в разные банки, разбросанные по Англии. Но есть один маленький банк, на самой северной точки Англии, куда я удосужился когда-то внести кое-какую сумму денег. Ее не хватит на то, что бы купить сахарную плантацию в Индии, но хватит на то, что бы вместе с той суммой, которая сейчас у меня в кармане, приобрести маленькое поместье во Франции. Если тот банк не обанкротился, или его не ограбили. И я не собираюсь больше выходить в море ни в качестве пирата, ни капера, ни привартира. (В Средиземном море известны как корсары. Пираты, грабившие вражеские суда по приказу правительства и имея на то лицензию)   -- И вы доверяете всю эту информацию мне? -- Сдерживая гордую улыбку, со смущением спросил Джим. -- Заметь, что я не говорю тебе точные название и города, куда собираюсь отправиться. Но оно тебе и не нужно. Поэтому да, я почти доверяю тебе.  Хокинс опустил голову, пальцами ковыряя песок, и теперь не смотря ни на Джона, ни на берег, где без толку Лиза тратила его пули. А Сильвер даже предположить не мог, о чем думал парень. Сильно ли у Джима поменялось отношение к нему с последней встречи, или все заканчивалось на крошечном уважении? Стоило ли ему продолжать мучить себя бессмысленными надеждами, или постараться погасить в себе эти чувства, которые ему не доходилось так же сильно испытывать в девятнадцать лет? Но Джон по крайне мере знал, как вновь обратить на себя внимание Джима. Может парень и не горел желанием в отличии от других людей его возраста к путешествиям, но наверняка был бы не против послушать занятные истории.    -- А не рассказывал ли я тебе о Черном Монахе, Джимми? -- Нет, не рассказывали... -- Тут он с трудом удержал себя, что бы с надеждой не впиться в деревянную ногу Джона. -- Но я буду очень рад, если вы расскажите! Я прошу вас! -- Он был Французом, Джим, но долгое время воевал на стороне англичан... -- И был пиратом?  -- Да. -- Тогда почему его называли Монахом?         Каждый раз, когда Джон начинал о чем-нибудь рассказывать, все внимательно его слушали. Если бы пират в добавок умел писать не только простые слова и имел бы поместье, благодаря которому ему не пришлось бы постоянно искать то, на что жить, то наверняка стал бы писателем. В нужный момент он мог сделать на чем-то акцент, мог заставить посочувствовать даже самому подлому человеку, мог, когда нужно, вызвать улыбку и рассмешить. И при этом он не извращал как только можно свой английский язык, говоря обо всем четко, ясными и не заумными словами. Но Джим сам был обычным буржуа (На всякий случай упомяну, что такого термина тогда не было, а некоторые люди любят говорить, что он относится чисто к французкому языку. Но трактирщиков, галантерщиков и всех им подобным-можно называть буржуа) , и поэтому ему доставляла удовольствие такая простая форма рассказов.  А еще Джон, что самое главное, когда было нужно, лишний раз умел придержать язык за зубами. Джим не мог позволить себе отвлечься на что-нибудь другое.  Только когда Джон рассказал всю точную информацию про личность, которая жила 6 веков тому назад от их времени, и позволил себе передохнуть, сделав глубокую затяжку из трубки, Джим вернулся к прежним мыслям. Сильверу ничего сейчас не мешало встать, взять лодку и уплыть от сюда. Его окружала женщина, противная девчонка и мальчик, на которого приходилось тратить силы и искать, чем бы его занять. А если тот захочет, то может взять оружие и вышибить мозги этому самому надоедливому мальчику, продолжая руководить женщинами и держа их в страхе. При этой мысли по телу Джима прошла неприятная дрожь, от которой он сжался. -- Джим, ты нехорошо себя чувствуешь?  -- Нет, Джон... Это не важно.    -- Тогда в чем проблема? -- Не прекращал свои расспросы Джон. Если бы на месте Джима оказался бы кто-нибудь другой, то он бы, сам не горя желанием рассказывать о своем прошлом и отвечать на личные вопросы, сразу заткнулся бы. -- Я просто вспомнил одну давнюю, неприятную вещь... Она ни как не связана с вами, и поэтому это не важно. -- И прежде чем Джон успеет что-нибудь сказать, Джим поспешил найти новую тему для разговора: -- Так вы боритесь против папы, верно? Или хотя бы не его сторонник... Должно быть вы тогда знаете про Габеллинов? Расскажите, если вам не трудно.           И Джон, естественно, начал говорить обо всем, о чем знает. Он больше не задавал вопросов, стараясь думать, что было ему не привычно, о лучшем. А ведь с Джимом ему действительно придется постараться.  Но Джима уже не так интересовала эта тема, и он каждый раз. когда Джон останавливался, что бы сделать затяжку и передохнуть. В одном из таких перерывов Джима осенила какая-то необыкновенная мысль, из-за которой он поднял голову. Если Джон так спокойно относится к любви своего пола, то это значит, скорее всего он... *** На этот раз Джим проснулся самостоятельно. Он тут же вскочил с места, не увидев рядом Джона, но его поспешил успокоить голос Виктории.  -- Он прогнал меня от костра, говоря, что приготовит сам. Джим выдохнул, помня про то, что Сильвер был не только пиратом, но еще и коком. -- Знаете, я не удивлен. Не расстраивайтесь, я плавал с ним на корабле... -- Он немного замялся, вспомнив про то, чем кончилось это плаванье. -- И Джон был нашим корабельным поваром. Я уверен, что он не хотел вас оскорбить, а просто захотел вспомнить прошлое. -- Я и не смею обижаться, что вы... В таком случае, может, вы позволите постирать вашу одежду?    Джим сначала глянул на смятый камзол, а затем на свою грязную, давно не белую рубашку. -- Если желаете... -- Мне только принесет большое удовольствие хоть чем-нибудь помочь вам!      В итоге довольная Виктория вышла из дома с камзолом и ведром, направляясь к реке.  За ней вышел Джим, сразу же видя в далеке, как на том же самом месте, где он вчера разговаривал с Джоном, вновь был разведен костер.  Лиза ходила вокруг этого костра, а на бревне, ожидая, пока закипит вода, сидел Сильвер. Подходя к ним, Джим смог расслышать то, о чем они говорили. Но заметив его, Джон остановился. Лиза, выждав пару минут, и так и не получив продолжения, подбежала к нему и с нетерпением наклонилась: -- Так что же было потом?    -- А потом... --Протянул Джон, явно позабыв уже про свой рассказ и думая о другом. -- А, да, потом... Точно... Эй, Джим, представляешь, эти люди до сих пор делают мясо в кожаных мешках!     Но Лиза не сдавалась. Она может и не осмеливалась возмущаться, но собиралась стоять над душой Сильвера до тех пор, пока тот не сдастся.  -- Я даже и не знаю, как удобней готовить. -- Усмехаясь, Джим опустился на бревно. -- Джон, не мучайте девушку, и дайте ей продолжение вашего занимательного рассказа. Я думаю, вам известно о том, как вас приятно слушать.         Получив такой комплемент от Джима, Сильвер с еще большим жаром продолжил говорить о каком-то романе, который не особо интересовал первого, но намного был приятней и понятней для Лизы. Джим не смел прерывать их разговор до тех пор, пока Джон не закончил. А закончил он только тогда, когда все они вчетвером поели и Виктория успела повесить сушиться вещи.  Довольная Лиза с не меньшим пылом поблагодарила рассказчика и ушла в дом переваривать завтрак вместе со всем рассказом. Джим специально подождал, пока девушка отойдет на то расстояние, чтобы их не слышать. -- И так, Джон, я думаю, что мы закончили все дела здесь. Давайте отправимся завтра же в город, и там разойдемся все в четвером. Девушки отправятся в монастырь, а мы с вами в гавань, где и расстанемся.       Джон сглотнул, только через пол минуты коротко кивнув головой. -- А чем мы займемся сейчас?  -- Естественно, этот вопрос принадлежал Джиму. Сильвер сейчас с удовольствием посидел бы в тишине и поразмышлял бы что ему придется делать и что пережить, добравшись до Франции. Но он просто не смог бы послать Джима куда подальше, чтобы он сам искал себе занятие. -- Поиграем в орлянку. -- С улыбкой выявил он.    Джим всегда думал, что он достаточно удачливый человек. Думал так до этого момента. В итоге он играл с Сильвером до самого вечера и еще немного после ужина, пытаясь отыграться, но в итоге остался только с половиной суммы от той, которая была у него изначально. Взбесившись, Джим вдруг поднялся, недовольно смотря то на Джона, то на проигранные деньги. Но усмирив гнев, Джим виновато поклонился. -- Прошу прощение, проигрыш слишком сильно расстроил меня. Я надеюсь, что не задел вас? -- Задел меня, Джимми? Не говори глупостей. Можешь идти. -- Ответил Сильвер, складывая по одной монетке в карман из тех денег, которые еще остались на бревне не тронутыми. Джим отобрал у Лизы игрушку, которая ей очень понравилась. Тогда то она и поклялась, что после смерти матери уйдет из монастыря, и в первую очередь купит такую занятную вещь. -- Дам вам совет-в первую очередь найдите дом и постоянный заработок, потом найдите лошадь, а уже после этого думайте об оружие. Хотя оно вам не понадобится. Если вы будите честной гражданкой и жить самой обычной жизнью, не ввязываясь в политику, то тогда не понадобится. А я прошу вас, да, прошу вас не ввязываться ни в какие государственные дела. Дав этот совет, Джим, зевая, направился к землянке, где предполагал встретиться с Викторией. Но не застав ее там, он махнул рукой, опускаясь на свое места и беря в руки шкуру. Джим был даже рад, что ему удалось избежать, казалось бы, неизбежного долгого разговора с Лизой. Нет, он считал ее своим другом, и дал бы одинокой девушке хоть кому-нибудь излить все свое горе. Но у самого Хокинса была неспокойно на душе, и особенно сильно это проявилось сегодня: Он негодовал от некоторых движений Сильвера, постоянно замечал, как Джон любуется на него исподтишка. И каждый раз, когда Джим замечал это, то тот резко отворачивал голову, либо отводил взгляд. Но это было трудно не заметить. И Джим не знал, что точно испытывает, вспоминая любопытный и голодный взгляд на себе, и большую теплую ладонь, которой Сильвер постоянно намеревался проводить по чужим волосам или спине. А парень из-за этого нервничал не меньше, кусая пальцы и не зная куда ему деться. Что он вообще испытывает к Сильверу? Страх, восхищение, любовь, как к отцу, или... Прежде чем эта мысль успела развиться, дверь вдруг открылась и закрылась. Джим, до этого замеревший, вздрогнул, и повернувшись, разглядел в темноте фигуру приближающегося Джона. Он опустился на свое место, рядом с Джимом, первым начиная разговор: -- Просто вернешься домой? -- А, простите? Конечно, я вернусь домой. В первую очередь. -- А потом? -- А я не привык заглядывать уж настолько далеко, Джон. Продолжу заниматься делом, которым занимались мои родители. -- Я уже говорил тебе, чем собираюсь заниматься. А это все, что нужно было мне знать. -- Зачем же это вообще вам нужно было узнавать? -- Джим, я тебе уже говорил, что ты хороший мальчик? Но у тебя очень подвешенный язык. Задавай поменьше вопросов, или хотя бы попроще. И запомни:меньше знаешь-крепче спишь. Джим опустил взгляд, облокачиваясь об стену. Сильвер мог промолчать, мог ответить, что он всего лишь удовлетворяет свой редко появляющейся интерес... Но он подобрал специально именно такой ответ, что бы Джим хотя бы начал о чем-то догадываться. Уже исходя из дальнейшего поведение парня можно было определять-стоило еще надеяться на что-то между ними, или нет. -- Джимми, послушай. -- По сравнению с его обычным, грубым и громкий голосом, эти слова прозвучали необыкновенно мягко и тихо. -- У меня умерла жена. У меня никогда не было и не будет детей. Я думаю, ты понимаешь в чем кроется причина. А ты, Джим, повторюсь в который раз, смелый и толковый. Нахваливая других, я ни с кем не говорил так искренне и откровенно, как с тобой. Поэтому, хочешь ты того или нет, но ты будешь моим единственным наследником, если у меня выйдет хоть какое-то состояние. Говоря это, Сильвер пододвинулся как можно ближе. И замолчав, он положил ладони на щеки Джима, притягивая его лицо к себе для легкого и быстрого поцелуя в лоб. Не прошло больше минуты, как Джим после этого вскочил с места, удосужившись дрожащий голосом предупредить: -- Не беспокойтесь, Джон... Я пойду, пожалуй, пройдусь вдоль берега. Подхватив с пола камзол, он быстрым шагом вышел на улицу. Кажется, до этого еще кое-где мокрый камзол теперь высох окончательно:так от тела Джима отдавало жаром. Встав рядом с землянкой, тот постарался глубоко вздохнуть и успокоится. В конце концов, может это не Джон странный, а он сам, раз позволяет себе такие мысли, не достойные англичанина? Может, он сам не начинает испытывать влечение к Сильверу, а только глубокую дружественную привязанность? Джим почти был готов поверить в это. И поверил бы, если бы не почувствовал, что карманы с деньгами стали намного тяжелее, как прежде, до проигрыша. Опустив в руки в карманы, он, перебирая пальцами монеты, быстро осознал, что Джон вернул всю горсточку выиграша изначальному владельцу. А Джон ведь должен был наоборот красть деньги, а не любезно разбрасываться ими! Джим, обессиленно закрыв лицо руками, облокотился левым плечом об землянку. Эта ночь должна была стать для него одной из самых долгих, и самых больных.