Я делаю вид: Предательство

Июнь. За 8 месяцев до настоящего времени   Сейчас довольно сложно правильно выразить мои чувства в тот момент, когда до свадьбы оставались считанные дни. Свадьба – волнительное событие для любой девушки, но, когда одного жениха быстро сменяет другой – волнительнее вдвойне. Конечно, стать официальной невестой Артема – это было совершенно другое, от начала и до конца. Это слишком по-настоящему. Мои чувства к нему – настоящие. Мое желание быть с ним – настоящее. Наш брак будет, в конце концов, настоящим, а не просто условной формальностью. Мне бы радоваться этому, только но… Я понимаю, что и проблемы будут у нас тоже реальные. И без брака то было достаточно недопониманий, обид, даже ссор. Не скажу, что мы с этим справились. Я не справилась. Все свои переживания невозможно оставить в прошлом, просто поставив штамп в паспорте. Если Владимир виделся мне тихой гаванью, брак с которым ничего, по сути, не изменит ни в укладе жизни, ни во мне, ни со мной, то Артем – это шторм, непредсказуемость. Примирения, ссоры, примирения, ссоры – никогда не узнаешь, которая станет последней, которая поставит точку и напрочь разобьет меня. Мое состояние неожиданно уловил отец. Он вообще последнее время удивлял не впервые. Зашел в комнату, поздравил с первым сданным экзаменом, а потом произнес: – Я рад, что ты выбрала этого парня. У меня он вызывает доверие. Честно говоря, я не совсем понимал твоей идеи выйти замуж за пожилого человека. Я усмехнулась, решив не вдаваться в подробности. Вспомнила о Владимире.  Его кольцо мы искали с матушкой ночью с фонариками – нашли. Она потом чуть ли не слезно извинялась перед Владимиром за отказ, тот понимающе кивал головой, изображал печаль. Но я увидела вздох облегчения. И не выдержала, провожая его, сказала прямо, что думаю. Сказала, что мне крайне несвойственно: – Вы заслужили быть с тем, с кем Вам хочется. И если не с кем – заслужили тоже. Не обращайте внимание, что об этом скажут другие. Он ответил только: – Спасибо. – Но в глазах была искренняя благодарность. Я закрыла воспоминание и вернулась в действительность в свою комнату, где со мной рядом сидел удивляющий меня отец. – А как вы давно знакомы с Артемом? – Год. – Нет, конечно же, больше, но именно в отношениях мы были лишь это время, и даже меньше. Поэтому год – самый усредненный ответ. – Ты любишь этого человека? Мне сложно ответить на это, очень сложно.  Это чувство сидит глубоко внутри, оно точно есть, я это чувствую. Но над ним прежний ворох страхов и подозрений – их много. Убрать бы все это, вычистить, просто любить – но я не могу. Сейчас – не могу. Слишком много плохих ассоциаций, слишком тверды устои, что мужчины – предатели, это в их крови. – Влюблена. – Не совсем полноценно то, что я чувствую, но хотя бы минимальная правда. – Вы не поспешили со свадьбой? Может, стоило еще проверить ваши чувства? Соглашаюсь с ним, целиком и полностью. Это разумно и правильно. Сам Артем сделал предложение не из собственного желания, а чтоб не позволить мне выйти замуж за нелюбимого. Мы не готовились к этому. И не готовы к этому. – А за что ты полюбил маму? – Внезапно спрашиваю то, что не думалось. Так бывает – вопрос зреет где-то в подкорке, но ты молчишь, а потом он задается как-то сам собой. – Ох, Марьяна. Твоя мама всегда была яркой. В то время встретить такую женщину было редкостью. Смелую, решительную, взбалмошную, целеустремленную. Оля всегда знала то, что хочет и была впереди планеты всей. Мне порой кажется, я до сих пор не успеваю за ней угнаться. Очень похоже на матушку. Меня тоже восхищают подобные качества – я хочу быть такой же.  Смотри, таких тоже любят. С недостатками – но любят. Пример – мой отец. И все же я нашла время угнаться за ней и завести разговор о возможном переносе свадьбы. – У меня экзамены еще, – добавляла я. – Я не могу со всем справиться сразу. Я разрываюсь. – Ты сильная, все сможешь и успеешь. – Был ответ мимоходом. – Артем ни капли бы не был против, даже если мы отложим это хоть на год. – Ты не против, он не против. – Наконец, она посмотрела прямо на меня, отложив телефон и айпад, которые лежали на ее коленях. – Что за детский сад? Ты думаешь, это прилично – сейчас взять и отменить церемонию, когда уже все готово? Когда все гости готовы? Некоторые приедут, между прочим, из других городов. Отложить – а что скажут эти самые люди?  – Эти самые люди не придали значения, что жених будет другой, – подметила я. – Они не придадут значения, даже если невеста будет другая, – парировала матушка. – И вообще, я не ожидала от тебя такого, дочь. Ты скрывала отношения с сыном самого Полянского? Зачем? Такой замечательный мальчик, такая семья! – Ты сама говорила, что парни в таком возрасте все изменщики и только настрадаюсь от них! – возмутилась я. – Этот Артем может быть хоть трижды изменщиком. Какая разница, если будет действовать брачный договор? Пусть делает, что угодно – но при разводе голой не останешься. Разговор закрыт. Он действительно закрылся неумолимо и окончательно. Добавив в и так пугающее событие еще кучу мерзкого – «брачный договор», «развод», «трижды изменщик – какая разница?» Без того не готова, теперь точно не жду ничего хорошего. Зато Артем теперь мог свободно посещать наш дом – встречали его со всей радостью. Отец – с искренней, матушка – с выгодной. Я сама не ходила к нему, мне хотелось как можно дольше остаться в своей комнате. В комнате, привычной и безопасной – потому что потом после брака я покину ее. Я должна жить у мужа – так правильно. Но пока есть возможность, меня там нет. – Ты в последнее время сама не своя, – замечает Артем. Мы оба в предстоящих экзаменах. У него это называется – сессия. Мы готовимся каждый по-своему, но вместе. Признаюсь себе – мне это нравится. Наши встречи, где никто не в напряг друг другу, никаких лишних разговоров, максимум – короткие прикосновения, а потом он прощается с моими родителями и уезжает домой. Мне это нравится, но не перебивает мой страх. – Из-за учебы, – пытаюсь ответить я.  Это мизерная часть правды – Артем это знает и ждет продолжения. Не понимаю, как вышло, но он всегда видит меня насквозь – и даже умалчивания. – Ты ведь не собирался на мне жениться, – говорю как есть. – Только не изображай, что это было твоим планом. Хочу видеть в нем союзника и, главное, понимание. Убедиться, что его так же страшит все, как меня. Все вышло из-под контроля – это нельзя не признать. Он отвечает серьезно и честно, что радует. – Не собирался. Вообще не думал, если честно, что женюсь до тридцати. – И что нам теперь делать? Пранк вышел из-под контроля. – То и делать. Через три дня увижу тебя в белом платье. – Тебе вообще плевать? – Нет, я уверен, что ты будешь в нем прекрасна. – Он улыбнулся, но ненадолго. – Я понимаю, о чем ты. Но говорю прямо – если ты думаешь, что я в душе там переживаю и расстраиваюсь, что женюсь так рано – этого нет. Рано или поздно это произошло бы все равно. Между нами ничего не меняется. Я отношусь к тебе по-прежнему, просто ты теперь станешь женой.  – И мы будем жить вместе, – добавила я то, что как раз меняется. – И жить вместе. – А если что-то пойдет не так?  – Что не так? – В его голосе мелькнуло уловимое раздражение. – По-моему, ситуации с фотографией было достаточно. До сих пор не понимаю тебя. Окей, даже если ты не поняла, что это старая фотка, вопрос в другом – почему ты не поговорила об этом со мной? Я бы сразу тебе открыл глаза на все и не было бы сейчас ничего этого. Не поговорила, потому что была уверена в измене. Когда ты уверен – обсуждать, кажется, нечего. Мой косяк лишь в том, что я не рассмотрела внимательно. – «Ничего этого». Твой тон говорит о том, что ты все же жалеешь, – продолжала я обороняться инстинктивно. – Марьяна, блин, нет! Максимум я бы изменил сейчас обстоятельства. Чтоб никаких твоих Дедов, в принципе. Ну и придумал бы что-нибудь романтичнее и красивее, без всяких родителей. Я не выдержала и уткнулась в его плечо. – Мне почему-то страшно, Артем. – Неужели я страшнее твоего Деда? – усмехнулся он, но все же стал гладить меня по волосам. – Страшнее. Потому что я… «Люблю тебя». Но не могу произнести. Это правда, но язык просто не поворачивается, чтобы я продолжила эту фразу.  Сжимаю пальцами его футболку, и молчу.  Так по-дурацки, это мой будущий муж, а я до сих пор не смогла ни разу закончить это предложение. Хотя он произносил это уже несколько раз, легко. Почему я такая неправильная? Говорить гадости – это пожалуйста, сколько угодно! А сказать что-то приятное – так сразу рыба безмолвная. А может, как раз это – и правильно? Это же я, та, что клялась себе, что никогда не полюбит. Та, что была уверена – любить – это плохо. Та, что видела в мужчинах только предателей.  Что изменилось, черт побери?  Я была сильной и в себе уверенной, а сейчас что – комок нервов и сборище ночных кошмаров. Мне не нравится быть такой – именно это неправильно.  Из-за Артема я стала такая ранимая. Променяла, к черту, все принципы. И сейчас он свидетель моей в себе неуверенности.  Нет, это точно неправильно. Именно это. И любовь тоже. – Потому что все мужики – козлы. А ты самый невероятный из них, – отвечаю уже привычным голосом и отодвигаюсь. – Вот и прежняя Марьяна вернулась, – смеется Артем. Еще не совсем, но я приложу все силы для этого. – Кстати, я, кажется, знаю, кто тебе прислал ту фотографию, – добавляет он. – Что? – А это уже интересно. – Как? Вычислил по айпи? – усмехаюсь. – Звучит смешно, но да. Это не самое сложная задача для компьютерных гиков. То есть для Архипа – я его попросил. – Мое отдельное уважение рыжему. – Так, и кто эта мразь? – Хрен знает. Какая-то Худякова Арина Михайловна. – Мегера! – тут же взвилась я, вспомнив стерву, что пыталась меня унизить на дне рождения Карины, но оказалась в итоге униженной сама. – Тебе виднее. – Ей не жить. Я что-нибудь обязательно придумаю. – Эй, воин, успокойся, – Артем схватил меня за руку, когда я была уже в бодро-злом настроении и хотела вершить месть. – Забей на нее, боже. Пусть ее поступок лучше будет уроком, чтоб ты перестала вестись на ложь левых людей, а верила мне. Опять это слово «верила».  Да что это твое ваше «вера»? Верить – для слабых? Верить – для наивных?  Или верить – для счастливых? Матушка говорила, что первое – и поэтому я предпочитала не верить. Но не поэтому ли я никогда не ощущала себя по-настоящему счастливой? Где заканчиваются ее мысли во мне и начинаются мои? А мои – они будут совсем другими? Они мне нужны вообще, если, доверившись, я стану слабой? Стану легкой мишенью. Выходит, если веришь, то наивная дурочка, в итоге – несчастна. Если не веришь – тоже счастья не ощущается.  Да как вообще жить эту сложную жизнь? Я даже не знаю, как правильно относится к подобным вещам. Я запуталась – мечусь из стороны в сторону. Как никогда ощущаю себя маленькой – с отсутствием понимания и с отсутствием опыта. Домашнее растение, толком не знающее жизни. И вот такая я через три дня стала женой…