Я делаю вид: Предательство

Сентябрь. За 1 год и 5 месяцев до настоящего времени   За месяц после встречи у школы мы с Артемом сдружились, если это слово будет подобрано правильно. Почему вообще подобное произошло – я не понимала, но это было как-то естественно. На следующий день он снова встретил меня там же и поцеловал в щеку при встрече, хотя в этом на этот раз не было никакой необходимости – нас никто не видел. Об этом я ему и сказала. Добавила, что если еще раз выкинет такую инициативу, то лучше расскажу всем своим милым одноклассницам, что я его бросила. Такой подход к делу даже добавит мне бонусов, что это я отказалась от шикарного мужчины. Еще придумаю, как он плакал, умоляя меня вернуться, чтоб той же Кристине совсем грустно стало. Артем бесконечно мог смеяться с моих таких рассказов. Не знаю почему, но они его забавляли. Именно этим он объяснял свое желание видеться со мной. – Я обожаю тебя, цветочек, – иногда говорил он, когда я, смешивая всевозможные прилагательные и существительные негативного окраса полоскала очередную одноклассницу или маникюршу, что сделала мне слишком вульгарный цвет ногтей. Против обожания к своей персоне я ничего не имела, хотя и знала, что в данном контексте это не звучит буквально. А вот цветочек меня достал уже окончательно. Честно говоря, ужаснее этого ко мне еще никто не обращался. Почему вообще цветочек?  Я так и спросила. – Наша первая встреча, – объяснил Артем. – Никогда не забуду. Сидит на диване милая с виду девушка, с осанкой английской принцессы, руки на коленках. Попросил освободить помещение. Ты прямо чуть ли не святая с виду, еще слова подбираешь, будто не в каморке сидишь, а на аудиенцию к королеве пришла. «Прошу меня простить», «попрошу вас, молодой человек» и всякие там «добрый вечер». Смотрю и думаю, ну откуда такая тут такая леди, вежливая и кроткая. Просто нежный, хрупкий цветочек. А потом ты выдала жару. Такой набор оскорблений и мата я, в принципе, не часто слышал. А то, что все это говорила такая милая на первый взгляд девушка – блин, это сбой системы.  Сбоем системы мне казалось вообще наше любое общение после этого, но я попросила впредь не называть меня этим треклятым цветочком.  При этом мы никогда не проводили время наедине, хоть и виделись теперь часто. Постоянно сменялись две компании, или это были те самые друзья из универа, или те же «Вороны», где я пересекалась еще и со своей подругой. Между собой они не особо дружили из-за разности интересов, но в итоге друзей у Артема было предостаточно.  В компании мы оставались все теми же людьми со взаимными подколами, но когда он отвозил меня домой, то общались уже без этого, и я все больше узнавала его.  С группой «Вороны» ему, конечно же, помог в свое время его отец. Артему искренне нравилось стремление к творчеству его друга Кирилла, хоть сам он и не был каким-то бешеным фанатом рок-музыки. Но то, что парни из простых семей действительно делают что-то стоящее – восхищало. Хотелось тоже быть причастным к самовыражению, но способностей таких не было. Тогда мудрый папа объяснил схему, как из простой школьной самодеятельности сделать что-то большее. Придется вложиться деньгами, которые будут взяты из его фонда на совершеннолетие. Придется изучить тему, придется разбираться, как организовать работу профессионалов по раскрутке и продвижению. Если желание сына не было пустым бахвальством, то все деньги быстро окупятся, а друзья станут известными. Будет и личный опыт на будущее, будет и причастность к самореализации тем путем, который действительно близок. Насколько я уже знала, Артем с этим справился. Учебу он действительно выбрал осознанно. Пока шло становление «Воронов», парень не раз натыкался на банальные обманы и подставы нечестных людей, пытающих присвоить себе коммерческий успех группы. Знание юридических законов помогало избежать ненужных проблем. В будущем он хотел заниматься чем-то подобным– защищать права начинающих музыкантов. Но это не точно – главное «защищать». Отец никогда не пытался навязать ему жизнь, так или иначе связанную с законодательством. Он вообще давал ему самому делать выбор, поэтому отношения у них были самыми теплыми. Тем более после смерти матери Артема, которая оставила их, сгорев от рака, когда сыну было четырнадцать лет. На эту тему он говорил совсем неохотно, что было понятно – кому понравиться ковырять больную рану? А такие раны не заживают никогда.  Помимо этого, после ее смерти кто-то из сплетников высшего общества пустил слух, будто его мать, тихая, скромная домохозяйка на самом деле, сгорела от алкоголя, а может, даже и от наркотиков. Это была абсолютная ложь, но от такого мутило, приводило в ярость. Бывшие друзья семьи выражали свою скорбь, а потом обсуждали, что мир покинула, наверно, зависимая алкоголичка. Редко выходила в общество, не привлекала к себе внимания – значит, было, что скрывать. Самым примитивным объяснением был алкоголь, врожденная застенчивость женщины – в расчет не бралась. После всего этого и отец и сын категорически отклоняли любые торжественные вечера именитых семей города, которые в свое время от скуки марали память их близкого человека. Последнее я не понимала в том плане, почему тогда Артем вообще общается со мной. Я была представителем того общества, которое он презирал. Более того – чувствовала себя в нем как рыба в воде, была своей в доску, поддерживала все правила этих игр. – Я сделал тебе скидку, – иронично ответил он на этот вопрос. – За то, что ты хотя бы со мной ведешь себя искренне. Хотя, само собой, ты меня своим мировоззрением капец как бесишь. За «скидку» я не осталась в долгу и решила полностью вернуть ее, обругав парня от всего сердца – потому что не считала, что для моего общества кому-то приходится снисходить до меня, словно опускаться. Но Артем игнорировал это и все равно мы почти каждый день проводили время вместе. Как минимум, до того момента, когда мне следовало возвращаться домой, чтоб не выглядеть в глазах родителей «загулявшейся». Что Артем делал, проводив меня, я догадывалась, но никогда не обсуждать эту тему не получалось.  Конечно, я не была какой-то зашоренной идиоткой и понимала, что у людей бывает еще и интимная жизнь. Тем более, еще давно от Карины знала, что этот парень своего не упустит. А слава бабника не на пустом месте выросла в его случае – я сама видела, что он нравиться девушкам. По взглядам, по манере общения, когда Артем оказывался в их досягаемости.  Тем более в его возрасте это было вполне естественным, чего я даже не осуждала бы в принципе как сам факт. Хоть и не могла постичь логику тех девушек, готовых рискнуть, с минимальным шансом на продолжение отношений после одной ночи. Для меня это все еще было за гранью понимания. И было чисто научно любопытно, а сам Артем вообще испытывает хоть какое-то сожаление, понимая, что разбил в своей жизни не одно женское сердце? Ведь он не мог этого не понимать, черт побери. Но когда я задала ему этот вопрос про других девушек, он назвал меня идиоткой, да еще попросил держать свой язык за зубами. Все это обернулось очередной ссорой с вайбом из прошлого, который не походил на безобидные подколы. Это и отстранило нас друг от друга. Я так и объяснила Карине, что в этот раз бешеный придурок сам перегнул палку, когда мы устроили у нее субботнюю ночевку, где обсуждали все на свете. – Девушки… – рассеянно протянула подруга, отвлекаясь от своего телефона, в котором на мое разочарование сидела почти всю нашу встречу. Мы валялись у нее на кровати и ели клубнику под романтическую комедию, смысл которой обе потеряли. То прерывались на разговоры, то Карина что-то отписывала в своем айфоне. – Слушай, а у него нет никого. – Я знаю, что он не в отношениях, – ответила я. – Да и не в этом же суть. Суть в немотивированной агрессии этого ушлепка. Но Карина словно проигнорировала мои слова, чем чуть не вызвала мое раздражение на себя. – У него вроде вообще никого нет. Я если честно вообще не помню, чтобы с лета видела его хоть с какой-нибудь девчонкой. Хотя раньше постоянно таскался со всякими, я просто уставала имена запоминать, а потом и вовсе перестала это делать. Но сейчас уже давненько ничего подобного. – Забей, – отмахнулась я, догадываясь, что Карина просто поглощена своим Кириллом и вторым началом их отношений, что просто не следила за другими. Я на ее месте именно так бы и делала. Пожалуй, и на своем бы тоже, потому что даже развивать эту тему дальше не хотелось. Мы на время снова погрузились в фильм, где влюбленные никак не могли сойтись из-за того, что просто не могли нормально поговорить. То девушка обижалась на пустом месте и обрывала с парнем любые связи, то потом парень что-то увидел и неправильно понял и вместо разговора предпочитал отмалчиваться. Я глядела на них и ощущала раздражение. Ну как можно быть такими тупыми? Ведь ясно же, что любят друг друга! Какого черта не могут просто, имея рты, поговорить и обсудить все? Вместо этого начинают что-то додумывать и обижаться. Это не мило ни фига, это романтизация инфантильности. – Ты не думала, что он на тебя запал? – Кто? – отвлеклась я на Карину. - Артем. - Нет, не думала.  Все понятно, более романтичная подруга все-таки словила любовную атмосферу фильма и теперь будет сводить меня с кем угодно. Это ее дурная привычка – после любовных фильмов она перебирает всех общих знакомых парней и спрашивает меня, замутила бы я с ним, если б он предложил встречаться. Каждый раз я отвечала «нет», но Карина не теряла надежды. – Почему нет? – Тупая малолетка, – лаконично напомнила я подруге о том случае, при каких условиях этот мудак так назвал меня. – Ну и что? Это когда было еще… Ты уже выросла. Я в свои семнадцать с Кириллом… – Я знаю, что ты в семнадцать с Кириллом, – прервала я, не желая в очередной раз слушать о первом сексуальном опыте подруги. – Закроем тему. – А почему? – развеселилась Карина, уже полностью забив на происходящее в фильме, где главная героиня снова рыдала, заподозрив в неверности парня. – Нет, я серьезно. Какие вы нафиг друзья? Чувак уже дважды засосал тебя, постоянно пытается быть рядом, всех девиц своих уволил. Блин, по-любому запал, подруга! – Прекрати. – Блин, ну он так-то клевый. Жаль, конечно, бабники с трудом меняются, но вдруг ты… – Вдруг я что? – теперь я уже была действительно раздражена. – Вдруг я что-то намучу и произойдет чудо – великий Артем падет передо мной, и я стану его единственной любовью до гроба? Ты, по-моему, в первую очередь, моя подруга. И даже этот бредовый вариант моей пары с ним должна изначально рассматривать с позиции, нужен ли он вообще мне? Сразу говорю – нет.  – Почему…? – Бабники не меняются, – вернула я ей ее слова и ими же закрыла тему, которую не хотела продолжать. Карина тактично не стала провоцировать дальше и снова отвлекалась на свой телефон. Я продолжала ждать кульминацию фильма, с расстройством отмечая, что у меня надломился ноготь, а значит, придется включить в свое расписание внеплановую встречу с мастером по маникюру. Вскоре я и сама отвлеклась на переписку, когда о себе напомнил объект недавнего нашего разговора. «Сегодня увидимся?» «Нет». Не сказать, что я сильно злилась на Артема за его неадекватную реакцию на свой вопрос, но ключевое – он не извинился, как минимум. А оставлять беспричинные вспышки агрессии без признания вины – себя не уважать. Я не буду одной из его идиоток, на кого он может сорваться, а потом делать вид, что все нормально. «Мне нужно с тобой поговорить». Смотрите, ему нужно! Да мало ли что нужно этому ЧСВ-шнику. Я не исполнитель чужих желаний, пусть этим занимаются другие люди. Как ни крути, я все еще не вижу извинений, но и драму разводить не хочу, как герои фильма. Не отвечаю не потому, что накрутила себя, додумала лишнего и хочу проучить его, а просто потому, что действительно не испытываю никакого желания на это. Я убрала телефон и перевела взгляд на подругу. Та немигающим взглядом смотрела на плазму, но я была готова поклясться, что она ни фига не следит за сюжетом фильма. – Что случилось? – спросила я прямо. Общий расстроенный ее вид все сутки, постоянное отвлечение, отстраненность – этого достаточно, чтоб понять, что в ее жизни происходит что-то неладное. Каринка перестала изображать, что смотрит кино и теперь теребила рукой волнистую черную прядь волос. Каре-зеленые глаза с яркими длинными ресницами теперь смотрели на меня. – У меня по ходу родители разводятся, – ответила она севшим голосом, хоть и пыталась делать вид, что не сильно расстроена. – Что? Почему? – подскочила я на кровати.  Я хорошо знала ее родителей, и они абсолютно всегда производили впечатление любящей пары. Поэтому развод… Да что происходит вообще? – Папа изменяет. – Изменяет… – глухо повторила я за ней, не зная, как себя вести и что думать вообще. Как изменяет? Андрей Дмитриевич? Да быть не может! Когда я была в их доме, я точно видела его как любящего супруга семейства. «А твоя семья при гостях не всегда ли изображала бесконечный успех, даже когда мама лишилась должности»? – произнес внутренний голос. Мы все изображаем, что все у нас лучше, чем это есть на самом деле. Сильные и успешные, счастливые и непотопляемые, даже когда у корабля полностью пробито дно. Чему я удивляюсь? – Хочешь рассказать? – обняла я подругу, понимая, на сколько ей должно быть тяжело, но при этом она пыталась скрыть это. – Не сейчас. Пока сама ничего до конца не знаю, мама вот пишет. Наверное, сегодня поеду к ней. Она устала склонилась к моему плечу, а я обняла ее крепче, потому что не хотела ничего говорить. Потому что могла сейчас говорить только плохое в адрес ее отца и не была уверена, насколько это уместно, пока она сама этого не делает. – Ненавижу, когда изменяют. – Это был мой максимум цензурности, который я смогла позволить. – Это у нас с мамой, видимо, семейное. По женской линии, – невесело рассмеялась Карина, и от этого ее смеха мне стало только хуже. Вспомнился ее Кирилл и тот депрессивный период. – Не семейное, – поправила я ее. – Это просто все мужики изменщики по своей природе. У них в генах прописано изменять и предавать. Больше в этот день мы не касались этой темы.  Я не представляла, как подруга справлялась внутренне с подобным, если даже меня эта новость прошибла насквозь. Знал бы кто, насколько меня пугало, отвращало, отталкивало такое мужское предательство.  Мужчины, почему вы так поступаете вообще?