От любви до ненависти один ПА

      Хотя разум мужчины не был окончательно затуманен выпитым спиртным, тело будто подчинялось двойному влиянию — и алкоголя, и чего-то более сильного. Словно Чайлд по неосторожности закинул туда ещё какой-то дряни на подобии того, чем когда-то приторговывал в северных окраинах владений Царицы Барбатос. Ибо объяснить то, отчего тело вдруг совершенно не собиралось подчиняться владельцу, наёмник не мог, да и, в общем-то…       — Уверена… что не хочешь выпить? — забираясь руками под кофту, поглаживая горячими ладонями кожу на животике и тазовых косточках, наёмник чувствует дрожь возбуждения где-то на загривке, шумно выдыхая на ушко девушке, развернув её лицом к стене.       — Ах! Ммм! — делая глубокий вдох, Люмин запрокидывает голову на сильное плечо сзади, пытаясь освободить своё ухо от слишком опаляющих действий языка партнёра. — Хочешь, ммм, чтобы я… потеряла рассудок? — бесконтрольные руки продолжали исследовать её тело прямо в коридоре, когда одна ладонь легла на её грудь, обводя края узорчатого белья, а вторая начала забираться под ткань джинсов, расстёгивая замок.       — О, я бы посмотрел на это… — ухмыляясь, Чайлд прижимается ближе к блондинке, срывая с неё кофту, отчего следовательница ловит жгучий контраст от холодной бетонной стены и разгорячённого тела сзади.       — Шшш! Может уже перейдём в другое место? — Люмин хотела отстраниться от стены, как вдруг, парень проник пальцами под джинсы глубже, поглаживая ткань влажного белья между её ног. — Ах, блять, стой! — от неожиданности, она лишь сильнее отводит бёдра, упираясь задницей партнёру в пах.       — Ох! Так не терпится, да? — хоть, в свойственной самому себе манере, Чайлд продолжал язвить, он понимал, что сегодня был невероятно слаб перед девчонкой.       Обычно, когда дело доходило до постанываний какой-нибудь красотки у стен коридора её дома, наёмник предпочитал получать от связи ровно столько, сколько нуждающаяся в ласках сучка могла обеспечить за ночь. Он буквально и фигурально выкручивал им руки, доводя до состояния абсолютной власти над ними, когда разгорячённые девицы настолько не могли терпеть свою жажду, что унизительно умоляли его взять их, не доходя до спальни, подпитывая и без того раздутое самомнение уверенного в себе мужчины до предела.       Но эта легавая… Он потому и отвернул её от зеркала, лишь бы не видеть снова перед собой пронзительный взор преследующих его весь этот месяц глаз. Он хотел бы вести себя с ней также, как и с другими. Хотел бы прямо сейчас сжать её шею, рыча на ухо, проговаривая приказным тоном то, как и на каких условиях он будет играть с её телом, пока чуть ли не теряющая сознание милашка, будет покорно исполнять его прихоти, да благодарно принимать похвалу за послушание.       — Ммх…! — сквозь зубы чуть стонет Чайлд, когда проводит носом по пульсирующей артерии на шее девушки, понимая, что именно эта девчонка никогда не будет такой. Не будет покорной. Не будет умоляющей. Не будет нуждающейся настолько, чтобы самозабвенно унижаться и умолять его воспользоваться собой. Кто угодно, но только не она. И это лишь сильнее злит и заводит рыжеволосого, отчего он снова впивается зубами в нежную кожу плеча, вызывая из груди партнёрши если не сладостные мольбы, то хотя-бы искренние стоны и… столь же искренние ругательства.       — А-а-ах! Чёрт бы тебя…! — она находит ладонью голову парня, жёстко хватая его за волосы, пытаясь отцепить от себя рывком. — Я тебе что, кусок мяса?!       — Хах. — улыбаясь тому, что был прав, касательно её непокорного нрава, Чайлд испытывает ещё больше трепета и желания перед ней. Он не понимал, что делало его настолько нуждающимся в ней сейчас, но пытался до последнего играть по своим правилам, не собираясь уступать партнёрше ни в чём. — Могу я пошутить про степень прожарки~?       Когда его голова снова дёрнулась вниз, чтобы, вероятно, вновь вцепиться зубами в кожу, следовательница, резко двигая задом, надавила на возбуждённый пах наёмника, вызывая у того дрожь в теле и гортанный стон.       — Мм-ха! — пользуясь его заминкой, Люмин, отстраняясь от стены, меняется местами с мужчиной и, со всей силы, что была, припечатывает его спиной к стене, прижимая своим же телом. Она понимала, что едва ли её полицейские штучки сработают на нетрезвом партнёра, пока сама следовательница практически полностью обнажена по пояс, но это было лучше, чем позволять ему и дальше делать то, что он хочет. А, судя по абсолютно ни в чём не раскаивающемуся лицу, хотел он по-прежнему только лишь издеваться над её терпением.       — Прекрати это. Мне не нравится. — серьёзно говорит она ему, прижимаясь всем телом, словно пытаясь лишить его возможности двигаться ровно до тех пор, пока они не обговорят условия их совместного вечера. Однако, с высоты лица Тартальи было забавным видеть её обозлённые личико на фоне прижимающейся к его торсу груди в белом бюстгальтере, что лишь пуще заводило и без того взволнованное нутро. Везде, где их тела соприкасались друг к другу, чувствовался неумолимый жар, от которого хотелось поскорее избавиться от всего, что мешало кожей почувствовать разгорячённую плоть партнера, попутно переходя из вертикальной плоскости в горизонтальную.       — И… что же ты предлагаешь? — неосторожно поднимая голодный взгляд выше, он вновь попадает в плен её золотых глаз, готовый идти на практически любые уступки, лишь бы как можно скорее снова получить свободу действий. Не то чтобы легавая ему как-то препятствовала, просто не хотелось снова сводить их взаимодействие к бессмысленным перепалкам. В конце концов, у них ещё целая ночь впереди, нужно было сохранить энергию для более приятных телу моментов. — Целовать нельзя. Кусать тоже. Может хватит строить из себя недотрогу, милая? — он положил руку ей на подбородок и, наклоняясь ближе, провёл большим пальцем по её нижней губе. — Я прекрасно помню, как тебе нравилось то, каким образом мои губы исследовали твоё тело тогда…       — Вот и… отлично. — почувствовав, как сердце пропустило лишний удар из-за воспоминаний их первого секса, Люмин не удержалась и на секунду прикрыла глаза, с наслаждением вспоминая ощущения, что испытывала тогда, чувствуя, как между ног стало ещё более влажно.       От столь впечатляющего зрелища подрагивающих от возбуждающих воспоминаний длинных ресниц, мужчина едва удержался, чтобы не наплевать на все запреты девчонки и не поцеловать эти чёртовы губы прямо сейчас. Он уже склонился прямо к ним, как следовательница открыла глаза, с нескрываемым желанием глядя прямо на него.       — Спасибо, что напомнил… — выдохнула она ему в губы, продолжая безотрывно смотреть в синие, полные похоти глаза. Девушка вдруг вспомнила уроки Аято про контроль и зрительный контакт с партнёром, испытывая выдержку рыжеволосого на прочность. — Повторишь то… что делал… тогда?       — Что же это…? Хочешь, чтобы я сделал тебе приятно~? — включаясь в игру, он облизнул сухие губы, не веря, что эта строптивая скромница дошла до такого отчаянного состояния, что сама просит его о подобном. Легавая снова удивляла его и снова пробуждала что-то такое, отчего сердце билось быстрее, разгоняя адреналин по венам. — Это твоя просьба… Или приказ? — шёпотом проговорил он, уже практически соприкасаясь своими губами с её, как вдруг…       — Думай, что хочешь. — всё же, не совладав с выдержкой, Люмин первая отвела взгляд, понимая, что контролировать этого паршивца не так уж и просто, и отвернулась. Её сердце стучало настолько быстро, что блондинка пыталась зацепиться взглядом за что угодно, лишь бы отвлечься и привести эмоции в порядок, но… — Ох, чёрт…! — она отвернулась к зеркалу, видя, как партнёр сделал то, что выбило последний воздух из лёгких, что раскрылись в попытке получить кислород, но лишь вымученно замерли.       Он. Сел. Перед ней. На колени.       — Чайлд…! Что ты…? — тело вдруг пробила неконтролируемая дрожь, от того, насколько развратным выглядел хитрый взгляд синих глаз, что оказались прямо напротив её пупка. Люмин, резко посмотрела на мужчину сверху вниз, не веря в то, что он творил. И то, как самовлюблённый мерзавец делал это… Что он в прямом смысле оказался у её ног по собственной воле. Или по воле её воздействия на него. Девушка не знала.       — Как ты и сказала — думаю, что хочу. — ухмыляясь, он поцеловал её оголённый животик, проводя руками по бёдрам, плавно опуская узкие джинсы всё ниже.       — Нет, это не то, что… Ах! — в момент, когда мужчина провёл носом по покрытой мурашками коже о пупка до края белья, следовательница не удержалась и опёрлась руками на его плечи, не зная, что ей делать дальше. Ноги дрожали, а тело будто теряло силы от каждого чувственного и запретного прикосновения к интимным зонам.       — Ммм, глупая легавая… — на лице наёмника отразилась почти что влюблённая улыбка, когда девушка попыталась сделать шажок в сторону, скованная снятыми лишь до колена штанами. — Надо было чётче формулировать желания. Потому что я, глядя на твоё похотливое выражение лица, думал лишь об этом~. — его язык касается клитора, лаская его через ткань белья, смачивая своими слюнями.       — Аааах! — она снова стонет, вздрагивая всем телом так, словно её ударило током, оставляя разрядами мурашки по шее и рукам. Люмин запрокидывает голову наверх, обращая свой взор широко раскрытых глаз к свету тускло горящих коридорных ламп, но не видит перед собой ничего, кроме замершей в памяти развязной картинки его губ подле своих бёдер. — С-стой…! — на выдохе произносит следовательница, пытаясь оттащить его голову от себя за волосы, но дрожащей рукой сделать это оказалось не так просто.       — Ммм… — проводя носом по влажному белью, Чайлд ловит какое-то садистское наслаждение, когда она болезненно сжимает его волосы на макушке. На лице появляется оскал, а движения становятся лишь увереннее. — Целовать нельзя. Кусать нельзя… Лизать тоже…? Многовато правил для человека, не подчиняющегося даже законам, не считаешь? Так что прости, детка, но будет по-моему. — облизнув свои губы, он прислоняется ртом к её лобку, поддевая кончиком языка клитор, слегка прикусывая его, только лишь ради демонстрации своей непокорности. Сразу же втягивает губами, целуя, и снова поддевает языком. Он сознательно показывал ей то, на что способен его рот, если полицейская наконец-то позволит себе и ему расслабиться.       — Ах! Боже! — её ноги вздрагивают и, не выдерживая ощущений, сгибаются, от чего блондинка в страхе зажмуривается, когда падает на мужчину, однако тот лишь пользуется этим, приподнимая девушку за ноги.       Удерживая её одной рукой, он с силой срывает с неё джинсы, снова припечатывая спиной к той же самой стене напротив зеркала, отчего Люмин вновь шипит от холода. Она не понимает, каким образом наёмнику удаётся держать её на весу, как грёбанное отражение очень наглядно демонстрирует ей выбранный партнёром способ: Чайлд закинул её ноги к себе на плечи, вновь припадая губами к промежности, продолжая измываться над девушкой каждым своим действием. И вроде бы приятными были ласки его горячего мокрого языка… И вроде бы не таким уж и плохим был хоть чуть-чуть отрезвляющий холод бетонной стены… Да даже крепкие руки, что сжимали кожу на упругих бёдрах, не так выбивали воздух из с трудом раскрывающихся лёгких, как… Её собственные глаза.       — Мммм! А-а-ах! — из-за настолько неудачного положения, которое выбрал мужчина, блондинка видела перед собой только его крепкую спину и широкие плечи, с которых, абсолютно развратно, в разные стороны торчали её дрожащие ножки в носочках, пока макушка его рыжих, спутанных ото сна волос слегка подрагивала у её живота… Но даже так…! Её взгляд, горящих в предвкушении и желании глаз, пугал её же своей дикостью и вульгарностью, будто сама природа происходящего была правильной, обыденной, закономерной. Словно так и должно быть. Словно так и всегда будет, пока она этого хочет. И вот именно эта мысль становится тем самым рычагом контроля, который Люмин самозабвенно обрывает вниз, сильнее сжимая столь ненавистные её взгляду волосы, отрывая влажные губы партнёра от своего лона.       — Мрхх! Может хватит у… — с недовольным рыком оторвавшись от неё, поддаваясь грубой хватке, Чайлд хотел агрессивно заставить девчонку перестать отвлекать его, как замер от взгляда, что, будто пуля, пробил его лоб, лишая всех мыслей, что крутились в голове до этой проклятой секунды. Её горящие желанием глаза вбирали в себя всё его существо, лишая воли, дыхания и чувств, от чего наёмник не мог ни пошевелиться, ни сопротивляться. Это был не просто способ заявить о своих правах на лидерство в эту ночь, а самое настоящее подчинение. Тотальное и безоговорочное. Каждая частичка его непокорного характера будто отдавалась этому взгляду без остатка, словно мужчина уже и не мог вспомнить, какого это — быть над ней.       — В спальню. — тихо сказала она, не собираясь больше утаивать своих истинных желаний. Всё это время, ещё с того дня, как этот подонок разбил ей сердце, она, вопреки своему разуму, всё равно желала снова оказаться в его объятиях, пусть ущемлённое чувство достоинства ни за что не признается в этом. И, раз сегодня она на всё согласилась, то больше не собиралась позволять пользоваться собой как куклой. Во всяком случае ровно до тех пор, пока не получит то, чего хотела. Первой.       — Ну… Как… скажешь.       Чайлд, ощущая, насколько сильно девушка способна на него влиять, решил для себя ровно два момента: первое, ни за что больше не спать с ней будучи пьяным, ибо наёмника уже начинала настораживать та власть, которая оказалась в глазах его непокорной зазнобы, а во-вторых, ни за что не дать девчонке даже шанса подумать, что она «у руля». Пусть рыжеволосый и понимал, что уже даже мог бы наплевать и на собственную гордыню, лишь бы она снова и снова продолжала смотреть на него таким взглядом, но Люмин не была его развлечением на одну ночь. Мужчине ещё предстояло с ней как минимум пройти через дурацкие танцульки и ещё несколько месяцев тренировок. Тарталья просто из принципа не хотел давать поводов блондиночке зазнаваться. А потому, всё также держа её на руках, он отнёс её на тот же диван, где не так давно был с девчонкой, усаживая к себе на колени.       — Что… дальше, госпожа следователь спецотдела? — с сарказмом произнёс он, поглаживая бёдра девушки, чуть направляя на себя, пытаясь хоть немного унять напряжение в штанах. — Допрос с пристрастием или сразу перейдём к следственным экспериментам, мм~?       — А может… — почувствовав, как он одной рукой расстегнул застёжку её бюстгальтера, Люмин испытала не самое приятное ощущение проигрыша. На ней из одежды оставались только трусики, под которыми уже во всю орудовала горячая ладонь на её ягодице, пока этот мерзавец сидел довольный и полностью одетый. Девушка не собиралась допускать такого вопиющего неравенства, беря руками края его домашнего свитшота. — К той части, где ты имеешь право хранить молчание?       — Чёрт. — вновь ощущая приятный мандраж на затылке от того, как оперативно девчонка включалась в игру, парируя его словесные атаки, парень с нескрываемым удовольствием позволяет ей слегка поцарапать ноготками свой пресс, когда она рывком тащит наверх его кофту. — Ах, кто я такой, чтобы перечить добропорядочным полицейским, верно? — ладонь, что освободила девушку от лифчика, начала поглаживать её спину, постепенно перебираясь по рёбрам к оголённой груди.       — Даже не знаю… Наверное… — девушка сама придвигается ближе, седлая его бёдра, отчего Тарталья прикрывает глаза, шумно выдыхая, вновь положив обе ладони на попку партнёрши. Только вот Люмин, испытывая злость от насмешливого тона Предвестника в сторону служителей закона, смешанную с возбуждением, чуть приподнимается, чтобы иметь возможность снова смотреть на мужчину сверху вниз. — Бессовестный, самовлюблённый, эгоистичный, заносчивый, высокомерный мерзавец, с непомерным самомнением и ещё более непомерным желанием испортить кому-нибудь жизнь.       Следовательница проговаривала слова чётко и последовательно, будто зачитывала ему права при задержании, пытаясь хоть как-то уколоть его за все те полтора месяца, что сама жила как на иголках. Однако Чайлд даже не придавал значения, какими там провокациями она пыталась задеть его достоинство. Он только и мог, что с вожделением смотреть на её губы, отмечая про себя то, как ловко её язычок двигался от верхнего к нижнему нёбу, покуда оскорбления срывались со столь желанных, но по-прежнему неприступных уст.       — Но тебя же это заводит, верно? — положив одну руку на её шею, парень чуть наклонил девушку ближе, чувствуя губами её дыхание, когда блондиночка застонала от действий его второй руки, что пробралась дальше под бельё, растирая сочащуюся влагу по половым губам.       — А-а-ах! Мммм! — следовательница выгибается в спине, разрывая зрительный контакт, лишь ближе прижимаясь телом к партнёру.       — Какой искренний ответ, хах. Уважаю твою честность, дорогуша. — воспользовавшись тем, как её грудь оказалась возле его лица, Чайлд подхватывает губами горошинку соска, втягивая его в себя и, вновь не удержавшись от незатейливого желания напакостить, чуть прикусывает его, наслаждаясь новыми вздохами со стороны девушки.       — Ммм, чёрт! — разозлившись, что подлец снова причиняет ей боль своими зубами, Люмин сгибается над парнем, сама впиваясь ему в шею, как когда-то сделала это в танцевальном зале, буквально выгрызая себе победу в их небольшом спарринге. Её ногти проводят по крепкой мужской груди, стараясь доставить в ответ столько же грубости, сколько боли доставлял его никак не закрывающийся рот.       — Тссс! Ай! — перехватив сильной рукой её запястья, он заводит ей их за спину, не позволяя и дальше царапать себя. Чайлд вынужден убрать руку из её белья, чтобы взять партнёршу за шею и отодвинуть от себя. — Ведёшь себя как дикарка~. Вас перед службой обществу вообще проверяют на адекватность?       — А ты себя как придурок. Что, в мафию берут только ущербных?       — Ах ты…! — она настолько заводила его каждой своей реакцией, что сил терпеть изнывающее возбуждение уже не оставалось.       Тарталья рывком перевернул девушку на живот, оказываясь прямо за ней. Всё также продолжая держать её запястья, он сильнее надавливает своим телом на следовательницу, второй рукой снимая с себя оставшуюся одежду. Мужчина даже не помнил, когда последний раз испытывал настолько жгучее и неподвластное контролю желание овладеть кем-то, наплевав на столь излюбленные прелюдии и игры с возбуждением на грани фола.       — Чёрт… — понимая, что презервативы должны находиться где-то около постели в другой части апартаментов, наёмник стискивает от досады зубы и ещё более яростно хватает блондинку на руки, унося на кровать.       Добравшись, скидывает её на заправленную постель, но всё также лицом вниз, чтобы не позволять девчонке более выводить его из себя.       — Ты ведь, поди, даже не представляешь, насколько очаровательно выглядишь, когда стоишь в столь бесстыдном виде подо мной? — отвлекая себя и её разговорами, мужчина удерживает за талию следовательницу, второй рукой активно ища в тумбочке защиту. Как только заветная упаковка оказывается в его руке, Чайлд почти что обессилено прижимается своим лбом к её лопаткам, стискивая зубы, чтобы не начать вновь кусать и целовать желанное тело, пока снимает с неё прилипшие к промежности трусики.       На удивление, но блондинка не произнесла ни звука. Она лишь пыталась совладать с ощущениями того самого превосходства, что во всю демонстрировал наёмник. Ей действительно нравилась его напористость, небольшая грубость и властность, с которой его рука прижимала её тело к себе, словно одновременно защищая и подавляя девушку. Но признаваться в подобном, особенно, как правильно подчеркнул партнёр, находясь в столь бесстыдном виде, Люмин не могла себе позволить. Она снова вспоминала историю про Хелену и пыталась правильно подобрать темп их взаимодействия, чтобы узнать, насколько сам Предвестник готов идти к следовательнице на уступки.       — Мне долго… ещё ждать? — скрывая своё неуёмное желание поскорее почувствовать мужчину внутри, девушка пытается быть сильной и непокорной, практически скучающим видом подначивая наёмника.       — Хах, а может… попробуешь… как следует попросить? — от издевательского тона партнёрши, рыжеволосый сильнее стискивает зубы, надевая на себя презерватив. Чайлд совершенно не понимал, когда эта легавая стала настолько смелой и вызывающей? Прошло не так много времени с их последних утех, но тогда ещё эта вредина смущалась и краснела чуть ли не от каждого вздоха, когда как теперь чуть ли не приказывает ему трахнуть её, находясь в положении снизу. Это раздражало, бесило, злило и так возбуждало, что парень толкнул её дальше на постель, усаживая к себе на колени, всё также прижимая спиной к своей груди.       Но Люмин не собиралась ещё больше унижаться, выпрашивая что-либо у партнёра. Испытывая и без того невероятный стыд, не позволяющей ей что-либо сказать, она решила иначе намекнуть рыжеволосому на собственные желания и снова двинула тазом, надавливая на возбуждённый член, специально делая мужчине одновременно больно и приятно.       — Сука… — касаясь лбом её плеча, он берёт девушку с лицевой стороны за шею, заставляя блондинку выпрямиться, сразу же входя в девушку во всю длину.       — А-а-а-х!!! Ах! М! Чёрт! — от того, что у следовательницы с тех самых пор, как она послала партнёра на первом танцевальном турнире никого не было, её лоно оказалось не готовым принять так сразу мужчину, отчего Люмин стиснула зубы, пытаясь хотя-бы дышать, пока сам наёмник, испытывая невероятную тесноту, делал тоже самое, не в силах заставить себя двигаться. — Какой же… ты… всё-таки… ублюдок… — прошептала она, впиваясь ногтями ему в бёдра, в отместку сжимая пальцы до белых костяшек.       — Странно… что ты… успела забыть… об этом… — переведя дух, Чайлд постепенно начал двигаться, плавно покачивая бёдрами, словно лишь сейчас понял, что надо было сначала разработать вход партнёрши. Благо внутри у неё было уже достаточно мокро, и члену было легко входить в неё раз за разом, постепенно расслабляя девушку.       Наёмник так и не смог отказать себе в удовольствии касаться губами кожи над её плечами и лопатками, но… исключительно из чувства вины за доставленные неприятные ощущения, он, всё же, решил не оставлять своих следов, лишь мягко целуя и облизывая приковывающие взгляда участки. Он бы хотел быть с ней грубым и властным, но что-то внутри не позволяло сейчас сорваться, наоборот, призывая позаботиться о прекрасном теле, причём, не как о партнёрше, а как о любовнице. Вкладывая именно такой смысл в свои действия, мужчина продолжал мягко касаться губами кожи спины, удерживая руками грудь и шею дрожащей девчонки.       — Ммм! Аах… Мм…! — Люмин постепенно расслаблялась, чувствуя жар и удовольствие от находящегося внутри неё органа. Она так скучала по этому чувству заполненности и приятной тяжести, которую ощущала, покуда партнёр погружался всё глубже, что отдавалась нахлынувшим чувствам с головой, не сковывая себя ничем. Она хотела этой связи и получила, опьянённая собственным успехом и наслаждением.       Чайлд вдруг заметил, что девушка, перестав сжимать свои ногти в его кожу на бёдрах, наоборот, опёрлась на него, слегка наклоняясь назад, словно стараясь прижаться спиной к его груди. Только вот угол проникновения заметно менялся, и рыжеволосый, решая посмотреть, что из этого выйдет, сам слегка отклонился назад, позволяя Люмин начать двигаться самой так, как ей этого хотелось. Парень настолько был удивлён тем, как плавно, но бескомпромиссно легавая перехватила инициативу, расставляя ноги шире, начиная самостоятельно насаживаться на его тело, что Тарталье ничего и не оставалось, как подстроиться под её темп, уступая ей ведущую партию в этом раунде. Партнёрша перед его глазами была настолько прекрасной, сильной и горячей, что наёмник, положив свою ладонь ей на талию, лишь слегка помогал блондинке забирать от их связи всё, что только мог дать, второй рукой начиная ласкать её клитор, чтобы девушка могла как можно скорее получить свой заслуженный всплеск удовольствия.       Громкие стоны сменились на жадное сбивчивое дыхание, когда Люмин вот-вот была готова получить разрядку. Она абсолютно забылась и растворилась в ощущениях, наслаждаясь ничем не сдерживаемым потоком похоти и страсти, продолжая насаживаться на партнёра, сжимая его внутри, подходя к краю. Ускоряясь в своих движениях, девушка чувствует, как оргазм накрывает её с головой, пробивая судорогой наслаждения, словно разрядом тока по телу, отчего по комнате вновь разносятся сладостные стоны потрясающе чувствующей себя девушки, что в последний раз села на бёдра партнёра, закатывая глаза в удовольствии. Она чувствовала себя поистине победительницей. Ей было хорошо. Хорошо на её условиях. Хорошо по её желанию. Хорошо настолько, что довольная улыбка окрасила раскрасневшееся лицо, пока мужчина не мог отвести глаз от настолько искренней радости партнёрши, смотря на неё чуть сбоку.       Чувство странной ревности пробило сладостный момент восхищения от того, что мужчина не сам довёл девчонку до такого восхитительного и чувственного состояния.       — Вижу, хах… Ты получила… своё, да? — ощущая больше влаги и тесноты внутри неё, парень резко поднялся и, не выходя из блондинки, поставил её в коленно-локтевую позу, начиная с жадностью брать и свою долю удовольствия от их интимного вечера. — Вот тебе добавочка, милая!       Вся та нежность и созидание, с которыми Чайлд помогал партнёрше почувствовать наслаждение, будто испарилась, а на смену пришла та самая животная страсть, ведомая задетой гордостью и жаждой превосходства. Он надавил легавой на поясницу, призывая её сильнее прогнуться в спине и оттопырить задницу, пока левой рукой ласкал её грудь, сдавливая и прижимая ближе, стараясь почувствовать быстро бьющееся сердце.       Однако следовательница и не думала возмущаться, вставая так, как требовали грубые прикосновения партнёра, ибо это лишь сильнее доставляло наслаждения только что пережившему ярчайший оргазм слишком чувствительному телу. Люмин снова стонала от восторга и приятных ощущений, поощряя мужчину своим громким голосом, пока её тело будто волнами накрывала эйфория.       — Чёрт, какая же ты… ммм! — с жадностью смотря на то, как выгибается партнёрша, наёмник снова ловит себя на мыслях о том, как хочет прикоснуться губами к её светлой, но разгорячённой влажной коже. Как хочется, как тогда, в их первое утро, оставлять следы на нежном теле, спускаясь всё ниже и ниже, доказывая с каждой новой меткой, что она позволила ему это сделать. Что он имеет право творить то, что хочет с этой дотошной, принципиальной, неприступной и раздражающей своею непокорностью девчонкой, когда как она будет снова и снова отдаваться их манящей запретной связи плохого парня и прилежной легавой. Где их «тёмный» и «светлый» миры столкнуться, погружая в бездонный головокружительный омут бесконечного серого, где не будет никаких «плохих» и «хороших», а лишь просто двое, что просто пытаются получить свой шанс на то, чтобы быть счастливыми без ярлыков, ролей, сторон…       — Чайлд! — партнёрша резко приводит его в чувство, когда мужчина уже близится к своему финалу, находясь прямо возле губ девушки, прижимаясь своей щекой к её, обхватив тело со спины так крепко, что у Люмин не было никакой возможности пошевелиться. — Ах! Помедленнее…! Я же… Я не…       — Молчи… — всё ещё находясь где-то в своё мире, он, не в силах контролировать своего отчаянного чувства трепета и желания, целует девушку в висок, затем в скулу, вновь приближаясь губами к её устам, приоткрыв рот, но сохраняя ту самую дистанцию на уровне лишь пары сантиметров, когда… — Аааррх! — кончает от вида её абсолютно развратных, полных похоти и отчаяния глаз, закатывающихся в наслаждении, когда партнёрша снова достигает пика под напором наёмника, что довёл её до такого. Что только что стал причиной такого взгляда. Таких глаз. Такого удовольствия.       — Ааах! Хах! Ааах! — Люмин обессиленно падает на постель, всё ещё дрожа всем телом, пока Чайлд, осторожно выходя из девушки, чтобы не повредить презерватив, шокировано смотрит на блондинку, не в силах хоть как-то замедлить собственное сердце. Оно стучало так громко и сильно, что Тарталья на миг даже распереживался, что у него что-то типа тахикардии или ещё чего, пока девушка снова не обратила на него свой уставший взор. — Ты… чего…?       — Я… Ммм… — не зная, как объяснить своё состояние прежде всего самому себе, решил выкрутиться из ситуации уже излюбленным для себя способом — прикинуться дурачком. — Любуюсь, хах, видами. Выглядишь, хах, менее злобно, чем, мм, обычно~.       — Иди к чёрту… — с наигранной грубостью произнесла блондинка, улыбаясь. Ей было настолько хорошо, что любая подначка со стороны партнёра расценивалась как белый шум. Девушка отвернулась и, найдя поблизости подушку, уютно устроилась, не собираясь даже думать о том, чтобы вставать и идти в душ.       — Оу, вижу ты выучила, что нужно правильно указывать направления. — возвращая себе прежнее спокойствие, парень ещё немного посмотрел на неё, а затем ушёл прочь, оставляя легавую отдыхать. --       Стоя под приятным горячим душем, наёмник всё ещё видел перед глазами самые запоминающиеся моменты вечера, думая, что попросту по-прежнему пьян. Причём, сопоставляя свои ощущения от того, как чувствовал себя в предыдущий раз, когда эта злюка ещё не обиделась на него за то, что он всего лишь выполнял свою работу, Аякс думал, что придаёт таким вот экстремальным отношениям излишний романтизм, обуславливая его тем, что они друг для друга заклятые враги.       «Это же так пишут в её дурацких книжках, да? От врагов к возлюбленным, да от любви до ненависти? Тц, чушь собачья.» — думает про себя рыжеволосый, подставляя лицо потокам воды, будто пытаясь физически вымыть из башки шизанутый вздор для наивных маленьких девочек.       «Мда… Я просто переутомился… Целый месяц как идиот изучал её подноготную, чтобы просто убедиться, что как легавая она ещё хуже, чем как легавая, будучи под прикрытием мафии!» — ухмыляясь, мужчина выключает воду и выходит из душа.       Он идёт в сторону кухни, где всё также одиноко стояла бутылка почти осушенного виски рядом с закрытым ноутбуком. Закурив, Чайлд внимательно смотрит на компьютер, размышляя над тем, что будет, если расскажет девушке правду о её брате? Что встретился с ним и что тот, судя по всему, работает на так называемого «Принца», промышляя ещё более злобные делишки, чем сам Предвестник. Во всяком случае наёмник пока ещё не ловил себя на мысли о том, чтобы пойти да изувечить чей-то труп ритуальной меткой.       — Мда… какой фарс… — мужчина всё ещё не понимал мотивов близнецов (или только одного из них) скрываться друг от друга и по-прежнему не мог решить, как следует поступить со столь интригующей информацией.       Делая затяжку, рыжеволосый лениво переводит взгляд на коридор, где валялись разбросанные кроссовки и кофта партнёрши, вновь вспоминая о том, какие чувства испытывало его сердце, покуда в этом же самом коридоре он прижимал её спину к стене и…       — Блять… — выдыхая дым, наёмник быстрым действием открывает бутылку и вливает в себя остатки, надеясь, что просто сможет подумать обо всём завтра. Мало ли, он проснётся, а легавая, вся такая милая и довольная, на радостях приготовит ему вкусный завтрак и они вместе за чашечкой кофе обсудят то, что успел узнать Тарталья за эти дни, пока… — Сука, и это всё?! — испытывая небывалое раздражение от атаковавших голову блевотно-романтических мыслей, Чайлд открывает барный шкафчик, обнаруживая, что за месяц заточения, он осушил весь приличный запас элитного спиртного, оставляя в дальнем углу только чекушку огненной воды, которую было довольно трудно достать в Центральном округе. Но от того-то этот клад сейчас был ещё более ценным.       — Да пошло оно всё к чёрту! — вновь смотря на ноутбук, наёмник осушает бутылочку, решая принципиально не встревать в разборки родственников, да как следует насладиться зрелищем страдающей по пропавшему братику легавой, что даже не подозревает о том, как этот ублюдок, а в понимании наёмника он был тем ещё козлом, просто издевается над её спокойствием. Какие бы у него не были причины или мысли, если бы он по-настоящему любил свою сестру, он бы дал ей хотя-бы намёк на то, что жив. А потому Аякс уже как-то интуитивно невзлюбил парня, надеясь, что когда блондиночка, всё же, найдёт его, то как следует наподдаст по ровно такой же светлой головушке. — Вот смеху-то будет… — ухмыляясь собственным мыслям, Чайлд уходит в сторону спальни, попутно подбирая кофту девушки с пола. --       Люмин проснулась ночью, чувствуя, как ей стало слишком жарко. Оказывается, дело было в том, что одно едва подающее признаки жизни тело сгребло девушку в объятия, да так крепко, словно удерживая её от побега.       — Чёрт… — блондинка пытается выпутаться из оков, вспоминая, что когда-то так уже рвалась из его объятий, когда на всю его прежнюю квартирку звенел будильник на телефоне. — Тц, пусти.       Сегодня же следовательница не собиралась оставаться на ночь. Чувствуя небольшой запах спиртного, блондинка хмыкает и, изворачиваясь всем телом, всё же, вылезает из-под Предвестника, оставляя его одного.       Девушка ходит босиком по просторным апартаментам, чувствуя себя неправильно. Нет, эти ощущения были вызваны не тем, что Люмин в очередной раз нарушила собственные принципы и повелась на обманчиво-интригующий шёпот у уха, да жаждущие тепла касания. Об этом девушка решительно не жалела, считая, что наконец-то смогла сделать то, о чём так долго мечтала после пережитых последствий наивной и детской влюблённости — использовала его. Получила, что хотела и не собиралась задерживаться. Может быть и хотелось, но блондинка была настроена всерьёз отучить себя лишний раз доверять наёмнику, прекрасно помня о том, какие границы мужчина сам выстроил вокруг себя, не подпуская никого ближе расстояния лезвия ножа-бабочки, что мог снова так неосторожно вонзиться в сердце следовательницы, если она вновь подпустит партнёра слишком близко.       А потому, собирая свои вещи с пола, Люмин даже не идёт в душ, покидая квартиру в четвёртом часу ночи, тихо и без оглядки, надеясь, что за то время, что мужчина будет спать, к нему никто не вломится. А даже если так… Ну, блондинка считала, что карма тоже имеет место быть в законах равновесия вселенной. --       Она вызвала такси, уезжая прочь, не замечая, как невысокий блондин, дождавшись, пока машина отъедет от подъезда, вошёл туда же, откуда вышла следовательница. Парень поднялся на нужный ему этаж, тихонько заходя в незапертую дверь. Стараясь сохранять спокойный рассудок, блондин тихо прошёл в кухню, находя цель своего визита — ноутбук. Не теряя времени, он вставил в него флешку, активируя взлом, что, к сожалению, проходил не быстро. Всё же, безопасность в рядах Фатуи хоть и не была абсолютной, свои технологии они защищали… сносно.       — Давай же… — чувствуя будто физическое удушение от места, где находился, парень тянется к маске, что скрывала его лицо, чтобы вдохнуть чуть больше кислорода, но, передумав в последний момент, так и не снимает её, замечая, что вирус, разработанный профессионалами Архонта Буер, сработал. — Есть…       Золотые глаза просматривают материал, что был нарыт Одиннадцатым предвестником за последние время, замечая, что Тарталья действительно узнал Итэра, и теперь планы «Принца» в какой-то степени зависели от взбалмошного Предвестника, который мог воспользоваться полученными сведениями совершенно неосторожно, действуя, как показала практика, по настроению. Разумеется, парень почистил всё, что только могло бы послужить вещественными доказательствами собственного конспиративного провала, но это не давало никакой гарантии в том, что рыжеволосый придурок просто не начнёт кричать направо и налево о том, что совершенно случайно узнал.       — Пиздец… — закрывая ноутбук, снося вирусом вообще разом всю систему, исключительно из личных побуждений и желания насолить наёмнику, блондин выходит из квартиры, покидая сначала подъезд, а затем и район, дабы обдумать обстоятельства, в которые сам себя загнал. --       Он бредёт по всё ещё пустым улицам, наблюдая, как небо постепенно становится светлее, когда как на душе всё мрачнее ощущалось чувство надвигающихся проблем. Итэру всего-то и надо было вести себя согласно сценарию «Принца», продолжая столь же отстранённо и холодно подходить к делу, как и все эти годы, но…       — Чёртов засранец! — шипя про себя, блондин пинает какую-то банку на асфальте, что звонко отбивается от бордюра, отлетая куда-то вперёд. Парень злился на того, кто посмел посягнуть на его сестру, играя с её излишне доверчивым сердцем и уж очень неопытным телом так, как хотелось.       Блондин изначально был в бешенстве, когда узнал, как отчаянно девушка плакала в тот день, когда вернулась после своего первого турнира. Именно с того самого дня Итэр стал пренебрегать работой на своего босса, всё чаще срываясь с миссий, чтобы проверить родственницу или же… Подгадить обидчику. Вспомнить только подстрекательство доверчивого Занозы, вербовка наследницы Камисато или же наводку копов на «Обитель». Да даже та самая вылазка на крыше недостроя — всё это было задумано парнем во имя удовлетворения собственных желаний мести за сестру. Но та, как назло, снова и снова оказывалась под влиянием Предвестника, а брат, за неимением возможностей в открытую воздействовать на Люмин, был вынужден просто наблюдать за тем, как она снова загоняет себя на второй круг бессмысленных страданий.       И во всём этом был виноват лишь один человек.       Тот, кто остановил ногой катящуюся впереди жестяную банку, жёстко сминая её подошвой массивного сапога.       — Ну и как прогулка? — от всё той же излюбленной улыбки хотелось блевать. Итэр прекрасно знал, что по лицу «Принца» никогда нельзя было понять его истинных намерений. Потому что ровно с такой же улыбкой, с какой он приветствовал подчинённого этим рассветным утром на окраине Центрального округа, тот мог выстрелить ему в сердце, сожалея лишь о том, что запачкал одежду брызгами крови.       — Зачем вы здесь? — парень уже предельно чётко знал ответ на свой вопрос, но всё равно пытался быть вежливым, понимая, что от решений именного этого человека зависят жизни не только его и сестры, но и всех жителей Тейвата.       — Ну… Даже не знаю… — он наиграно наклонил голову, чуть прищурив глаза. — Говорят, самые искренние разговоры случаются под утро, когда ночь уже почти отступила, но день ещё не начался. В этот час душа открыта, а слова льются легко, как будто время остановилось. — парень сделал несколько шагов ближе к блондину, становясь на расстояние согнутой руки. — Как думаешь, Итэр… У тебя получиться открыть мне свою душу этим чудесным весенним утром? Мм?       Холодные и бездушные глаза смотрели с такой наигранной невинностью, что блондин почувствовал, будто его сейчас и правда стошнит. Но от того-то его собственное положение становилось всё опаснее. Ибо за бесконечно умилительной улыбкой, что была как идеально подогнанная маска, скрывалась пугающая своим холодом бездна, что, как и в синих и бездонных, словно ледяные глубины океана, глазах, становилась ещё более жуткой, стоило лишь сбросить обманчивое дружелюбное наваждение. Этот мерзавец, что так ласково улыбался ему в лицо, уже знал, что натворил Итэр и, более того, следуя своим неизменным принципам, абсолютно точно успел спланировать то, как всё закончится, наслаждаясь игрой с блондином, будто русской рулеткой.       — Как… Вам будет… угодно. — смотря прямо на «Принца», волосы которого подсветились лучами выходящего солнца, Итэр в очередной раз проклинал столь ненавистный ему рыжий, нутром чувствуя, что этот цвет будет преследовать его до конца дней, как напоминание о том, что, точно также, как это чёртово пламя беспощадно сжирает сердце его единственной сестры, так и оно же совсем скоро обрушится напалмом на ничего неподозревающих жителей столицы, что только-только начали просыпаться на работу.       Наступил рассвет.